Ри

      Стоянка напротив Тыгыдыка оказалась по раннему, не рабочему времени практически пустой. Припарковав машину, Бабра взглядом велел Ри следовать за ним, оставив Леся в салоне.       У дверей заведения скучал охранник, шакал бета в черной форме, при кобуре и рации. Заметив неурочных посетителей, парень оживился и приосанился.       — Вы к кому? — спросил на шалахе, окидывая мощную фигуру Бабры загоревшимся, наметанным на деньги взглядом. — Мы сейчас, в принципе, закрыты… — после его зрачки впились в Ри, ощупывая и раздевая, с уже совсем другим интересом  — оценивал возможный товар.       Ри смутился, слегка покраснел и ответил кривоватой улыбкой.       — Нам надо хозяин, — пятясь, вздохнул подросток, тоже на шалахе, с сильным гиги-акцентом и ломано. — Кинуть несколько слова по важ…ный, личный дело…       Озадаченный охранник моргнул, размышляя, какие такие дела могут быть у прелестно фиялкового, рыженького альфочки-гиенки к хозяину борделя, почесал подмышкой и оскалился. Парню требовались подробности.       Заметивший замешательство Ри Бабра аккуратно отодвинул обильно потеющего на жаре подростка за спину.       — Понимаете ли, — начал он, вскидывая бровь. — Дядя моего юного друга, уважаемый вожак, попал… в затруднительное положение… — медведь изобразил на пальцах чпокающее колечко и издал губами неприличный, чпокающий же, звук. — В общем, — альфа махнул рукой: — Нам срочно нужен хозяин.       Сообразивший, что речь идет о потекшем омеге-гиги, иностранце, не имеющем на данный момент гарема, охранник закивал и потянулся к рации. Язык, на котором парень вел переговоры, был Ри и Бабре неизвестен. Перекинувшись с кем-то пятком фраз, шакал распахнул дверь и жестом пригласил посетителей вовнутрь.       — Посидите пять минут, хозяин спустится, — сказал. — Там диванчики есть.       В холее оказалось прохладно и сумрачно — свет не горел, окна закрывали плотные шторы. Пахло смесью кофе, шоколада, цитросувых и приторной течной, ненатуральной цветочно-ванильной сладостью. Вздрагивая от ощущения по взмокшей коже сквозняка, брезгливо морщащийся Бабра и робко жмущийся к его боку Ри огляделись.       — Вон они, диванчики, — шепнул Ри, тыкая пальцем в полумрак. — Вдоль стены… Нам туда…       Подросток пугался «неприличного места», которым с детства стращали щенков-аля, до полуобморока. Именно здесь по комнатам с широкими кроватями-траходромами живут, едят, спят и обслуживают клиентов отверженные обществом, отданные в общее пользование хир-ха. Хотя, и омеги шакальи, наверняка — о подобных, существующих вне родной страны омегах альфочке слышать доводилось, читал кое-что и смотрел пару фильмов, там их называли ополо…       И Лэ теперь — один из хир-ха. Павший. Если удастся найти и выкупить брата, как он вернется в клан вдовый и с позорным клеймом? Замуж больше никто из вожаков не возьмет, факт. Снова бордель, но уже для гиен?       Бабра толкнул Ри к диванчикам, и подросток выбросил из головы жуткие мысли.       «Вот найдем Лэ, тогда и решится, — приказал себе, стискивая зубы. — Рано пока.»       Наверху хлопнула дверь, и в тишине спящего публичного дома отчетливо зазвучали легкие, уверенные шаги. Они приближались.       «Хозяин, » — сообразил подросток и напрягся, стискивая локоть Бабры трепещущими пальцами.       Спорхнувший с ведущей на второй этаж лестницы моложавый, одетый в разлетающуюся белую шелковую блузку и короткие шортики белокурый омега походил скорее на танцовщика, чем на владельца борделя — яркий и невысокий, изящный, без следа косметики на точеном, глазастом лице, он напоминал бабочку и распространял притягательный для любого альфы аромат лесной земляники.       — Добро пожаловать в Тыгыдык, о победитель! — воскликнул, зачаровывая, музыкальным, переливающимся серебряными колокольчиками голосом, простирая к Бабре обе руки, словно собирался обнять. — У нас лучшие, самые красивые омеги в городе! Все — чистые и проверенные, без риска! Вы не пожалеете!       Ри, уронив челюсть, смотрел на красавца из неизвестного мира порока, обонял его и молчал. Колеблющийся на грани оборота подросток страстно хотел этого омегу. Не завалить на ближайшую горизонтальную поверхность обнаженным — вцепиться ему клыками в незащищенное горло. После же — сорвать с шеи захлебывающейся кровью, подыхающей, обманчиво соблазнительной твари вычлененный в полумраке обостренным страхом ночным зрением знакомый до мучительного стона старинный опаловый кулон на витой серебряной цепочке.       Такой же, только агатовый, сейчас грелся у альфочки под футболкой. Подарок любимым щенкам-алям от покойного папА на шестнадцатилетие.       Бабра положил подобравшемуся для прыжка, угрожающе зарокотавшему горлом подростку на плечо широкую ладонь и приветливо улыбнулся омеге.       — Господин цветок немного ошибся в целях нашего визита, — промолвил, ощутимо придавливая близкого к обороту гиеныша к полу. — Нас интересует пара альф.  Для его, — медведь покосился на Ри, — дяди. Суток на четверо. Можно гиги, можно волков каких, но некрупных. Желательно помоложе — они выносливей. Есть кто подходящий? Только не будите никого, умоляю, альбомов с личиками будет для начала вполне достаточно…       Ри непонимающе икнул, оборвал рык и закрыл рот. Наверное, Бабра знает, что делает, если не достает пока фотографий Лэ…       Хозяин борделя засверкал белоснежными зубками.       — Что же я вас в темноте держу… — мурлыкнул он, жеманно протягивая медведю тонкую, мелодично позвякивающую серебряным браслетом с подвесками-бабочками руку. Бабра слегка наклонился и поцеловал наманикюренные розовые ноготки омеги, всем своим видом выражая восхищение и жадно трепеща ноздрями. Исходящий от альфача аромат горького шоколада резко усилился.       Блондин едва слышно вздохнул и совсем расцвел, землянично заблагоухал взаимным интересом.       — А вы и правда необычный экземпляр, — шепнул мечтательно, подаваясь альфачу навстречу. — Такой… ммм… дикий и большой медведище… С севера, верно? Леса, горы, сугробы… Земляк…       Насколько омега играл? И играл ли вообще? Пахло от него вполне естественно, не парфюмом с добавкой призведенных на заводе феромонов.       — Альбомы, — напомнил Бабра прелестнику бархатным, глубоким, обволакивающим басом, выпуская его руку и отступая на шаг. — И включите свет, наконец, вас разглядеть получше.       Блондин отпрянул и сморгнул.       — Сейчас, — мяукнул он по-кошачьи, — будет полно света. Присядьте вот сюда, пожалуйста, тут удобно, — поманил к диванчику. — Альбомы вот, на столике… Возьмите голубой и белый…       Послушный толчку Бабры, Ри буквально рухнул на предложенный омегой диванчик и принял на колени толстый фотоальбом в белой обложке. Хозяин борделя тем временем невесомо протанцевал к одному из окон и отдернул закрывающие его шторы. В холл хлынуло, ослепляя успевших привыкнуть к полумраку альф, яркое южное солнце.       — Держите свет! — радостно провозгласил омега, застывая в оконном проеме темным, гибко изогнувшимся в талии силуэтом. Белокурая тварь каждым выверенным движением и жестом будила в потенциальных клиентах похоть. Не подпрыгивай на ее груди опаловый кулон в оправе из старинного серебра, Ри непременно бы повелся…       А так беспокойство за брата и отвращение к торговцу живым товаром подавляли желание. Разумеется, тело альфочки не осталось равнодушным и восстало в соответствующем месте, но кипящий ненавистью мозг упорно отказывался воспринимать омегу за сексуальный объект.       Опустившийся на диванчик рядом с притихшим, натянувшим ниже паха край футболки подростком Бабра вольно расставил пошире колени, демонстрируя солидную выпуклость, оттопыривающую ткань шортов, и призывно похлопал себя ладонью по бедру, приглашая владельца «заведения» к более близкому контакту.       — Покажите мне уже альбомы, цветок, — попросил, хищно-предвкушающе, невыносимо по-альфячьи жмурясь. — Отсюда.       Ри выпялился на устроившегося с комфортом медведя с нескрываемым изумлением. Неужели Бабра хотел этого продажного омегу? А как же Леся? Ведь они с волком истинные…       И кто кого сейчас, судя по донесшемуся от окна судорожному всхлипу блондина, вообще соблазняет?!       Миг, и омега приблизился, весь в сиянии солнечных лучей — шелк его блузки просвечивал, очерчивая стройный стан.       — Конечно, господин, — проворковал, зелено мерцая яркими глазищами и наматывая на палец выбившийся из сложной прически локон. — Прямо немедленно…       Еще миг, и он бочком присел на бедро альфача, щедро обдав Ри земляничной сладостью.       — Альбомчики, — замурчал, подхватывая с колен подростка альбом и открывая его на первой странице. — Альфочки и альфы… На вкус и цвет…Красного, пыхтящего, прячущего возбуждение под футболкой гиенку явно нацелившийся заполучить в личные клиенты северного медведя котик игнорировал полностью. Ранее никогда не видевший живьем котов-оборотней Ри мог поклясться чем угодно — блондин перекидываеся в барса. Возможно, даже редкостного, снежного.       Ик. Ри резко и страстно разлюбил с детства обожаемых им представителей семейства кошачьих. В это утро — точно.       — Какой у вас интересный кулон! — в голос восхитился Бабра, трогая кончиками пальцев оказавшийся у него перед носом, покоящийся на груди омеги опал. — Словно кусочек застывшего моря… Наследство предков? Чудесная вещица…       Владелец борделя затрепетал пушистым золотом ресниц.       — Не наследство, — вздохнул, внезапно прекращая жеманиться и серьезнея. — Купил по случаю втридорога. А вы коллекционер разного-красивого, да? Хотите, подарю? Но с одним, непременным, условием?..       Ладошка котика упала и якобы нечаянно накрыла твердую выпуклость в паху медведя. Бабра ответил довольным ворчанием и облапал омежью, обтянутую тонкой тканью шортиков ягодичку:       — С каким условием, цветок?       Блондин сократил отделяющее его от альфача расстояние до минимума, сложил пунцовые губы трубочкой и почти пропел, холодея зрачками: — Не лгать. Зачем вы морочите мне голову, дразня напрасными надеждами? Нечестно с вашей стороны, меченый истинным. От вас же буквально разит ванилью… — и резко распрямил спинку. — Я, — сказал печально, потупив взор и слегка зардевшись, беспомощно разводя руками, — крайне редко ложусь с клиентами, только если очень-очень понравятся, и партнеров себе выбираю обычно не здесь. Хотя вы все равно мне не поверите…       Расстройство омеги выглядело искренним — натуральней некуда.       Бабра ненавязчиво привлек надувшегося котика обратно и потерся щекой о его маленькое аккуратное ушко.       — Поверю, — ответил, переходя на более интимное «ты». — Ты пахнешь не как ополо, цветок… На тебе нет впитанных запахов многих альф, только чистая лесная земляника… Течка начинается? На подавителях маешься?       Блондин вполне ожидаемо откликнулся на ласку едва слышным стоном и заметно поплыл.       — Горишь на работе? Некому заменить на несколько дней? — между тем гудел Бабра, ненавязчиво оглаживая омегу по обнаженным бедрам. — Бедный… Сочувствую…       Владелец борделя блаженно закатил глаза под веки, но скинул руку медведя прочь.       — Вы собирались посмотреть альбомы с альфочками, господин, — напомнил, напряженно замирая в объятиях Бабры. — Дядя этого юного гиги, — кивок в сторону Ри, — если я правильно понял, подавителями не травится.       Для течного прелестник вел себя более чем сдержанно. Ри невольно вспомнил мэсса Кара в единственный их совместный гон — сравнение получилось, увы, отнюдь не в пользу мэсс Кара. Пожалуй, блондин был достоин уважения — гордый оборотень, умеющий держать желания в жесткой узде. Дело — прежде всего, течкой с привлекательным альфачом не наешься и счета в банке не пополнишь!       Не спуская омеги с колен, Бабра потянулся и взял голубой альбом. Медведь на пару с Ри, старательно пролистал его, разглядывая фотографии, после — белый. Никого даже отдаленно похожего на Лэ. Смазливые, умело подкрашенные фиялковоподобные альфы в соблазнительных позах, разной степени раздетости и полностью обнаженные, в основном темноволосые волки, хрупкий белокожий шакал-брюнет, три гиенки — шатенчик, русый и блондин, лисенок и два рыженьких хорошеньких желтооких котика, похоже, братья.       На рыжиках медведь задержался особо. — Торгуешь соплеменниками? — спросил он у владельца борделя с удивлением. — И совесть не мучает?       Омега лишь фыркнул.       — Они же рыськи, прямые конкуренты, — заявил, недобро оскаливаясь. — Почему меня должна мучить совесть? Мне предложили красивых котят — я купил!       Бабра вернул более не нужные альбомы на столик и устроил блондина в объятиях поудобнее.       Тот заерзал попкой по выпирающему достоинству альфача, распахнул мерцающие похотливой зеленью глаза.       — Прекрати меня тискать, если трахать не собираешься! — возмутился, отталкивая оглаживающую бедро ладонь медведя и вскакивая. — И так мозги не соображают! — аромат земляники в холле уже можно было резать ножом на ломти. — Выбирайте альф дяде и проваливайте оба к своим истинным! Заплатить можно чеком!       Озлился барсик. Ох, озлился на пришедшегося по сердцу, носящего истинную метку медведя, и на Ри, за компанию. Вызверился, завидуя чужому счастью — и про профессионализм забыл. Неужели, торгуя живым товаром и вполне успешно изображая раскованного куртизана, лелеял в глубине души мечту о замужестве, семье и котятах? Скорее да, чем нет.       Жалеть? Хрен. Вряд ли омега жалел продаваемых под крышей этого борделя ополо и хир-ха…