Ри

      Бабра за руку выволок спотыкающегося Ри из Тыгыдыка под яростное шипение взъерошенного, более не похожего на нежную бабочку кошака, и альфы, мгновенно покрывшись на жаре липким потом, побежали к стоянке.       Ждущий у машины Леся отбросил недокуренную сигарету и молча протянул мужу связку ключей — без слов понял, что гиеныш не найден и был готов продолжать поиски.       — А если в Оазисе Лэ тоже нет? — спросил не скрывающий тревоги Ри у медведя, забираясь на заднее сиденье. — Зря ты с барсом так… Мне показалось, он многое знает и помог бы, за деньги…       Заводящий мотор Бабра глухо заворчал.       — Понадобится — вернусь позже, вечерком, — заявил надменно. — Но не с тобой, щеночек, брата с собой прихвачу одного холостого, двоюродного. Мы с ним, — альфа кривил уголок рта, — очень похожи, запахом тоже. Презентую котику знакомство по доброте сердечной на течку, пусть потрахаются…       Ри не согласился с Баброй.       — Есть те, — негромко возразил подросток, распахивая закрытую было дверцу автомобиля и нащупывая в кармане шортов чековую книжку, — которых лучше иметь друзьями, а не врагами. — Попробую переговорить с ним сам, распрошу на счет кулона.       Останавливать альфочку медведь не стал, Леся тем более.       — Пусть, — кивнул волк, показывая Ри оттопыренный большой палец. — Вдруг получится? Попытка — не пытка!       Хозяин борделя наблюдал за приближающимся подростком с крыльца, скептически вздернув бровь и скрестив на груди руки.       — Что забыл, гиги? — осведомился, издеваясь, ледяным тоном на чистейшем гигити, с неприятным северным акцентом. — Неужели решил, все-таки, себе подснять кого? Попробую угадать?       Не спешащий подниматься по ступенькам Ри смотрел снизу, переступая с ноги на ногу, серьезный и сосредоточенный.       — Вы такой красивый, — упрекнул омегу со вздохом, — такой ароматный, нежный — настоящий цветок, а рычите и зубы скалите. Вам не идет, как альфа говорю.       Блондил прищурился на гиенку сквозь золотящиеся на солнце ресницы, словно обнаружил занятное насекомое.       — Где ты, щенок, и где альфы, — фыркнул он с пренебрежением. — Наличие узла не делает альфой.       Ри продолжал смотреть.       — А что делает альфой? — тявкнул, с протестом. — Рост под два метра, ширина плеч и литая мускулатура? Мне кажется, — подросток быстро убрал со щеки липнущую на пот прядь волос, — альфу определяет характер. Готовность защищать своего омегу, например, или члена клана, попавшего в беду. Ваш кулон. — Альфочка тронул пальцами свисающий с шеи топаз. — Сколько мне заплатить вам за информацию о нем? Где купили, когда, у кого?       Взгляд почуявшего наживу, застывшего изваянием омеги мгновенно стал цепким.       — Без свидетелей, — буркнул блондин, отмирая и косясь на навострившего уши охранника. — Давай-ка в прохладе обсудим. Повинуясь его жесту, Ри взошел на крыльцо и был под локоток препровожден обратно в холл, к уже знакомому диванчику и альбомам. Сел.       Рядом грациозно опустился омега, улыбнулся лишь губами.       — Ты кого-то ищешь по кулону, верно? — промолвил, застыв лицом. — Друга, родственника?       Тянуть дальше Ри не видел смысла, потому слазал в карман и достал фотографии Лэ. Протянул. Хозяин борделя аккуратно взял пачечку снимков, разложил перед собой на столе и принялся изучать.       Ри зажал трясущиеся от волнения ладони между коленей.       — Мой брат-однопометник. — пояснил, стуча зубами. — Его мужа убили в поединке крови где-то на территории Шувуя примерно три недели назад. Следы привели сюда, в Швию.       Блондин не отрывался от фотографий, размышлял, чесал наманикюренным ноготком висок.       — Клан, случаем, не Вэдин? — мявкнул, озадаченный, перебирая снимки. — Так их вожака не в поединке крови грохнули совсем, щенок…       Услыхавший «Вэдин» альфочка подпрыгнул, окрыленный намеком на надежду — ведь именно туда выдали замуж Лэ, и схватил размяукавшегося кота за запястье, сминая плоть омеги вместе с браслетом.       Хозяин борделя не отнимал руки, сцепившись с подростком зрачками.       — Если выкупишь брата, куда потом денешь-то? — спросил он, помолчав, с едва уловимыми нотками печали в голосе. — На нем же теперь клеймо до конца жизни, он хир-ха без судьбы и будущего… Не проще ли оставить, как есть и где есть?       Ри качнул головой и грустно-грустно улыбнулся.       — Возможно, для кого-то он и хир-ха, — ответил, бледнея до сероватого, землистого оттенка, — но для меня — кровный брат, а для наших с ним дядей — племянник. Если отыщем и сумеем выкупить — придумаем, как дальше, по ситуации. Максимум — останется хоть в Шувуе, на север переберется… В университет поступит, найдет пару среди волков или лисиц… Деньги ему перечислим…       Внимательно выслушавший рассуждения подростка барс покивал и отвернулся в угол.       — Ты — наивный глупыш, — мяукнул сквозь зубы, сердясь, — и не до конца понимаешь значения клейма хир-ха. Оно — не метка-рубец на коже, это вечная, незаживающая рана внутри, здесь, — омега положил ладонь на грудь, где сердце. — Каким бы раньше ни был твой брат, он изменился и не станет прежним никогда. Даже право называться альфой утратил…       — Вам придется долго лечить его сломанную душу, — блондин, после недлинной, но звенящей паузы снова взглянул Ри в лицо, на этот раз на его ресницах — альфочке не показалось (!) — заблестели слезы. — Собирать из ошметков, и не факт, что удастся. С хир-ха делают страшные вещи, щенок, и против их воли. Их избивают, берут как омег, накачивают, если пытаются сопротивляться, психотропными препаратами и за проступки оставляют, без еды и воды, связанными…       Похоже, барс прекрасно знал, о чем говорит. Неудивительно, впрочем, ведь он сам являлся владельцем борделя и наказывал подобным образом свой живой товар.       Ри покрепче перехватил запястье блондина и тихонько зарычал.       — Ты когда-то был ополо, — заявил альфочка с уверенностью. — Давно и, возможно, не в Шувуе. Потом сумел каким-то образом заслужить свободу и добился власти, но до сих пор собираешь себя по кускам и мечтаешь забыть о прошлом. Помоги мне найти брата, пожалуйста, каким бы он ни был. Не за бесплатно, разумеется. Хотя бы намекни, где он может сейчас находиться.       Барс злобно зашипел, ощериваясь, и рывком освободил руку.       — А зачем намекать-то? — хозяин «веселого дома» тряхнул, вскакивая на ноги, рассыпавшимися из прически по плечам локонами цвета зрелой пшеницы. — Гарем Вэдина купил гарра Зассыдо, в Оазис. Всех, кроме одного, самого молоденького — деньжат, хих, не хватило. Доставай чековую книжку, щенок…       Верить красавцу на слово Ри не собирался.       — Пусть его приведут сюда, — потребовал вчерашний, вынужденно стремительно повзрослевший щенок, тоже вскакивая и наступая на попятившегося омегу. — Немедленно, вместе с документами. Не может идти — прикажи принести. Когда увижу лично — получишь чек. И давай обойдемся без фокусов — мои друзья ждут снаружи.       Впечатленный блондин поднял раскрытые ладони в знак примирения.       — Но-но, — мурлыкнул, продолжая пятиться. — Кричать и перекидываться нет необходимости, гиссэ*. Позволите мне позвонить и отдать соответствующие распоряжения? Пять минут, и охрана доставит вашего брата с документами в лучшем виде…       Припертый балансирующим на грани оборота Ри к стене, омега выудил из кармана маленький серебристый телефончик и, с разрешения альфочки, позвонил.       — Новенького, который в третьем карце, ко мне, в холл! — рявкнул в динамик, едва соединилось. — Только оденьте во что-нибудь! — аппонент, очевидно, попытался возражать, и барс взъярился окончательно. — Бегом я сказал! — заорал, брызгая слюной. — Уволю, шавка, в жопу! — и скинул вызов.       Минуты через две, показавшихся альфочке вечностью, где-то захлопали двери, раздались приближающиеся, приглушенные расстоянием шаги, и в холл ввалился здоровенный бета-волк с завернутым в одеяло некрупным телом в охапке. Ри узнал Лэ сразу — тот что-то шелестел разбитыми губами несущему его охраннику, бессильно запрокидывая длинноволосую светлую голову, возможно, умолял о милости.       — Положите на диван, — властно велел альфачу Ри, указывая пальцем. — Где его удостоверение личности? Ну?!       Сейчас устами гиенки говорил весь клан Абара. Жизнь не оставила юному альфочке выбора — если поблизости нет ни единого защитника-омеги, хрупкая фиялковость летит под плинтус мешающей, скомканной ветошью.       И вообще — кто, когда и каким законом постановил, что вожаков-альф у гиен не бывает?       Затребованная за Лэ сумма, к удивлению Ри, оказалась не такой уж и большой, столько, в принципе, стоил новый, средней паршивости автомобиль. Представитель клана Абара подмахнул чек, не моргнув, кинул его на стол и, не медля ни секунды, позвонил Бабре.       — Я нашел, — сообщил ответившему после первого гудка альфачу. — И уже выкупил. Поднимайся, пожалуйста, мы в холле, нужна твоя помощь.       Хозяин борделя не мешал выносу не принадлежавшей ему отныне собственности, провожал, стоя в дверном проеме, удаляющуюся спину медведя молчанием, машинально крутил на запястье позванивающий подвесками браслет.       О чем думал омега, видя, как уходит Бабра? На его красивом, застывшем восковой маской лице невозможно было прочитать ни намека на чувства, только глаза выдавали бушующие внутри эмоции — подозрительно влажные, клубящиеся тоской о не случившемся, поманившем счастье.       — В больницу, — бросил Ри Бабре, едва Лэ погрузили на заднее сиденье, и склонился над лепечущим что-то невнятное, стонущим однопометником. Лэ, похоже, не узнал брата, его зрачки «плавали», неестественно расширенные, ни за что конкретно не цепляясь. Похоже, бедняжку под завязку накачали наркотиками или другими «нехорошими» препаратами.       — Пи-и-ить, — хрипел он, облизывая растресканные, покрытые сухими, коричневыми корочками, разбитые губы. — Водички… Глоточек… Больно, жжет…       Всю дорогу до больницы Ри проплакал, не замечая катящихся по щекам слез, не выпуская Лэ из объятий. Альфочка не распаковывал одеяла, в которое был завернут брат, боялся увидеть более серьезные повреждения, чем гематомы.       На скуле у Лэ темнел здоровенный синяк, нижняя челюсть слева безобразно опухла, шею украшал почти черный широкий след. Сам ли подросток пытался повеситься, душили ли его каким-нибудь ремнем или поясом и за что конкретно он был наказан карцером? Неведомо.       В приемном покое Лэ забрала решительная бригада медиков и куда-то, после короткого осмотра, увезла, оставив Ри, Бабру и Леся маяться на неудобных больничных пластиковых креслах.       И потянулось ожидание, оно длилось около часа и закончилось приходом беременного, до крайности усталого омеги в зеленом хирургическом халате.       — Документы в регистратуре оформили? — спросил врач у Бабры, очевидно, приняв медведя за омегу-гиену и осторожно принюхиваясь. Объяснять ему, кто есть родственники, а кто друзья семьи, Бабра не посчитал нужным и просто кивнул. Врач подал Бабре несколько скрепленных за уголки крохотной металлической скобочкой печатных листочков.       — Вот выписка, — сказал, давя зевок. — Забирайте мужа домой. Ничего ужасного с ним нет. Влили в вену поллитра жидкости, разрывы в промежности я ушил, синяки потихоньку рассосутся. На будущее — обращайтесь с ним поаккуратней, ведь убить же можете нечаянно, и положите в наркологическую клинику, пока совсем не сторчался.       Ну да, логично, закон Шувуя, так же, впрочем, как и закон родины гиен, разрешал мужьям избивать супругов за измены и прочие серьезные провинности, не делая различий между омегами и альфами…       Огульно обвиненный медиком в издевательствах над подростком и жестоком изнасиловании Бабра предпочел прикусить язык, взял выписку и, бурча под нос ругательства, принял привезенного в кресле-каталке, другим медиком, на этот раз бетой, якобы мужа.       Лэ спал, завернутый все в то же одеяло из борделя, уронив набок растерзанную голову, и едва слышно застонал, когда медведь собрал его на руки — сквозь наркотический дурман звал папА.       — Ничего, — шептал альфач, бережно неся чужого щенка к стоянке. — Ничего, малыш… Мэкса за тобой присмотрит лучше, чем эти… в халатах… — и озлобленно плевал через плечо в сторону приемного покоя. Уж очень расстроился, что Лэ фактически выкинули из больницы, обозвав наркоманом и толком не подлечив. По мнению медведя, подростку не помешала бы госпитализация, курс бесед с психологом и капельницы с антибиотиками.       — Леся, любимый, — обратился он, уже у машины, к гремящему ключами волку. — Сделай доброе дело, подмени Мэксу до вечера? Маленькому тять нужен, сам видишь, без Мэксы не справимся…       Все-все понимающий, мрачно скалящийся Леся чмокнул мужа в подбородок и исчез. Убежал в оменологию, отпускать Мэксу с поста сиделки при Каре.