Ри

      После обеда Бабра с Лесем, на правах хозяев и к бурному восторгу рысек, увезли Ашу и Шая знакомиться с морем. К немалому общему удивлению, за ними сам, добровольно увязался Лэ, и в доме неожиданно воцарилась тишина. Никто нигде не вопил, не скулил, не мяукал, не рыдал и не истерил.       Рай земной и отдохновение души!       Мэсс Кар выполз именно на тишину — ну, и пожрать чего-нибудь вкусного, естественно. Чувствовал себя омега превосходно — выспался, голова не кружилась и низ живота не тянул. Его рана схватилась сухими корочками, не гноилась, не кровоточила и почти не болела.       Не зря отлежался, получается, и теперь наслаждался переполнявшими тело силой и энергией. Бредущий за мужем Ри нервно позевывал, кутаясь в халат. Альфочка собирался за обедом задать мэссу Кару кучу вопросов.       Например, а что дальше? Лэ найден, и даже в комплекте с приятелем, скорее всего, его истинной парой. Дядя Май не сегодня-завтра оттечет и вернется в мир разумных.       Короче, Ри надоело в гостях и в жаре, он хотел домой. И плевать, что там альфячий гарем во главе с Мими зубами лязгает. Мэссу Кару будет куда спокойнее и безопасней донашивать щенков под крышей виллы в горах среди родных супругов или на той военной базе, где остались дядя Юли, Ивжи с Акой, Мод, Шашия и смешной аля Бака, мечтающей о свадьбе в бронежилете, чем на территории Шувуя. Более того, инстинкт подсказывал подростку, что и рыськи в тамошней атмосфере вольницы отойдут и расслабятся гораздо быстрее. А если им еще и вручить нянькаться пару пометов детенышей помладше…       На кухне, ура, не оказалось никого, даже тятя Капы. Похоже, Кап с Гого, воспользовавшись отсутствием рысек, уединились в своем номере покувыркаться.       — Любимый, — сказал Ри Кару, усаживая омегу за стол и накладывая ему основательную порцию рыбы с картошкой. — У меня есть кое-какие мысли. Выслушаешь?       Помнивший о панакхных вопросах подростка мэсс Кар буркнул «да» и уткнулся носом в тарелку. Омега был голоден и не настроен на откровения.       Вот только Ри удивил его, спросив совсем о другом.       — Кар, — альфочка придвинулся поближе к своему воину и трепетно фиялково заморгал. — А как будет проще перевезти Ашу и Шая к нам? Насколько мне помнится, рабам, в отличие от свободных, для пересечения границ нужно множество справок: о состоянии здоровья, венерических болезнях, прививках и посещении стоматолога…       Вкусивший в этот момент рыбы мэсс Кар покивал, с набитым ртом.       — Ага, — подтвердил он. — Десятка два разных справок. Но, во-первых, — вожак жевал, — Бабра уже подписал рыськам вольные, бумаги и их удостоверния личностей лежат у него в кабинете, а во-вторых, котята остаются здесь. Зачем нам дома эта головная боль?       Ри считал по-другому, но в лоб решил не спорить. Есть и иные пути добиться желаемого, окольные. Дядя Юли частенько говорил щенкам: «Не прите на амбразуры, если не срочно-срочно, подберитесь, не спеша, окопами — и сохраните шкуры целыми».       — Хорошо, — покладисто улыбнулся подросток. — Здесь так здесь. А Лэ? Как быть с ним? Мне показалось, они с Ашей истинные…       Мэсс Кар сглотнул и задумался. Омега уважал и чтил заповеданную предками истинность, любил Ри, но… Не собирался во имя предков с любовью вводить в клан хир-ха и ополо. Лэ и Аша — опороченные, возможно, носят в себе половую заразу. Допускать их к мужьям и щенкам — преступление.       — У Лэ есть дяди и тять, — приговорил он после минутного раздумья и прихлопнул ладонью по столешнице, пресекая дальнейшее обсуждение. — Пусть они головы ломают. Не моя проблема.       Вот только Ри считал иначе. Не тот Ри-фиялковый цветочек, которого всего месяц назад мэсс Кар взял замуж. Новый Ри, повзрослевший и осознавший себя вожаком.       Поднявшись с места, альфочка встал рядом с мужем, небрежно оперевшись пятой точкой на край стола, и скрестил на груди руки.       — Как легко ты сейчас отправил моего брата в мусорку, — протянул, с издевательским интересом разглядывая мэсса Кара сверху. — И не одного его. Не посоветовавшись ни со мной, ни с дядей Маем и Баброй, не созвонившись с дядей Юли…       Взгляду сквозь прищур подросток научился у барсика, отложил в памяти на всякий случай — вот и пригодился.       Кар подавился, отодвинул почти полную тарелку и уставился в ответ. Молчал, кусая губу, тоже изучал, не менее пристально.       — Неужели снова панакх? — спросил, намолчавшись вдоволь.       Ри с усмешкой качнул головой и изогнул бровь.       — Я не малюська, любимый, бросаться панакхами, — отрезал весьма холодно. — Договариваться с тобой будем, как взрослый со взрослым.       В пульсирующих в такт серцебиению, расширенных зрачках готового биться за брата альфочки кололись зеленовато-голубые льдинки.       — Выслушай, потом кричи, — велел он мужу. — Лично мне представляется так: перебраться на пару месяцев в горы, желательно без Мими, — при воспоминании о уфи подростка затошнило от страха, — но с Лэ и рыськами. Аша, Шай и Лэ будут заниматься щенками, я и твои старшие мужья — привыкать друг к другу. Пойми, — Кар кусал губу, жмурился, — мне нужно время наладить отношения в гареме. Иначе… — Кар фыркнул, — меня сожрут, не подавившись, и истинность наша не поможет. Через полгода сам не выдержу, «панакх» взвою и сбегу.       Переведя стрелки на сохранение собственной тушки, Ри не испытывал ни малейших угрызений совести. Без сомнений, мэссу Кару плевать на Лэ и рысек. Но вряд ли ему аналогично наплевать на истинную пару, и наверняка омега уже не раз задумывался, как относительно бескровно возвратить Ри в гарем.       Предложенный сейчас мэссу Кару вариант развития событий Ри взял отнюдь не с потолка. Тять Кап подсказал. Нашептал на ушко, вызвав в коридор, пока мэсс Кар спал.       Мэсс Кар поморгал, сморщил нос и перевел взгляд с лица Ри на тарелку. Придвинув ее поближе, омега подцепил вилкой кусок рыбы, сунул в рот и отрешенно зажевал.       — В горы, говоришь? — прочавкал, ковыряясь вилкой в картошке. — Разумно, конечно, но слишком много разных «но»…       Похоже, перспектива единоличной, без помощи Бабры и Леси, ответственности за брата Ри и рысек, да еще и посреди диких гор, его не вдохновила.       — Ты мне аппетит испортил, кактусенок, — укорил вожак продолжающего стоять рядом мужа, сплюнув в ладонь попавшуюся в рыбе косточку. — Ну что за жизнь, пожрать спокойно невозможно!       Ри состроил омеге противную мордочку.       — А ты меня спроси, любимый, — ответил подросток холодно, — когда я нормально в последний раз ел. Думаешь, у меня аппетит прекрасный в последние несколько суток? Да я мозг сломал за вас всех и душу наизнанку вывернул! Ты на сохранении, Май текет, Лэ спятил, про Ашу с Шаем вообще промолчу, на них даже смотреть страшно. А мне, — плакать альфочка не собирался, наплакался достаточно, — шестнадцать лет, не тридцать. Я школу только четыре месяца назад закончил. И не вашу омежью, военизированную, а закрытую, для благородных нежных альф. Меня никто никогда не учил управлять кланом, Кар, ни папА, ни тяти. Не учил искать братьев в чужих странах и выкупать их из борделей. Я не знаю местного языка, не слишком спортивен, до одури боюсь незнакомцев и с трудом переношу здешний климат. Зато играю на вивере*, умею танцевать и рисовать акварелью красивые пейзажи, — презирающий закрытые школы для альф Кар издевательски хмыкнул в тарелку, и Ри зло оскалился. — Поэтому сделай доброе дело, — он почти уже кричал, слегка задыхаясь, — или предложи сейчас что-нибудь умное взамен, если не нравится моя идея с горами, или не выпендривайся!       Для недавней фиялочки это была очень длинная и смелая речь. Скажи кто-нибудь Ри в день его свадьбы, что он станет однажды разговаривать с мужем подобным резким тоном, подросток сочел бы его психом, пришел в ужас, разревелся и побежал жаловаться дяде Маю.       А сейчас не хотелось ни плакать, ни жаловаться. Да и некому жаловаться — дядя Май не контактен, дядя Юли остался дома, папА мертв, полузнакомый тять Кап занят, на шее висят Лэ с рыськами, в перспективе — война с гаремом. И если мэсс Кар откажется подставить плечо…       — Любимый, — Ри понятия не имел, откуда лезли произносимые им непочтительные слова. — Посмотри на меня, пока я твою тарелку не шваркнул об пол. Я ужасно устал и заслуживаю такой мелочи, как твой прямой взгляд.       Мэсс Кар бормотнул нечто нечленораздельное, кинул на скатерть вилку и снизу мрачно, в упор, уставился на подростка.        - Держи мой взгляд, — тявкнул, играя по побледневшим скулам вздувшимися желваками и сжимая кулаки. — Доволен?!       Ри месячной давности стушевался бы и, скуля, сотворил испуганную щенячью лужу. Ри сегодняшний лишь безнадежно вздохнул.       — Это не тот взгляд, которого я ожидал от взрослого супруга и разумного вожака, — проговорил альфочка, впервые с начала тяжкого для него разговора жалко дрогнув голосом. — Ну, да видимо, ладно. Придется принять, что есть.       Быстро наклонившись, он чмокнул кипящего едва сдерживаемым гневом омегу в покрывшийся выступившей испариной лоб и вновь выпрямился.       — Когда на левой ладони, — вымолвил, предостерегая явно взбешенного мужа от опрометчивого сиюминутного проступка, и продемонстрировал обе ладони, — одна вполне состоявшаяся родная жизнь, а на правой — три, тоже родные, но готовые вот-вот оборваться, долг может перевесить истинность. Прости, мне больше нечего добавить. Пойду лучше в душ, освежусь.       Мэсс Кар проводил удалившегося на ватных ногах подростка рычанием, и догонять не метнулся. Хорошо, ничего вслед не швырнул, кроме вилки. Несчастный предмет с глухим стуком воткнулся в аккуратно закрытую Ри кухонную дверь и завибрировал, а Ри подпрыгнул, пугаясь. Чего он наговорил мужу, Господи?! И с какой радости? Вроде, трезвый...       Скорый панакх рухнул на ссутулившиеся, хрупкие плечи уныло бредущего по коридору альфочки и придавил его к полу стотонным, неподъемным грузом. Что ж, значит, дядям Маю и Юли придется принимать обратно в клан двоих хир-ха. Дяди не предадут. Не должны.       Уже в номере, переохлажденном поставленным беременым мэссом Каром на максимум кондиционером, Ри вдруг передумал идти в душ. Распахнув шкаф, он, после недолгих поисков, откопал на полке, под стопкой белья мужа, купальник и сунул его вместе с полотенцем в полиэтиленовый пакет с длинными ручками. К купальнику и полотенцу добавил кошелек с некоторым количеством шувуйских денег, влез в первый попавшийся под руку костюмчик и, никому ничего не сказав и не оставив записки, покинул дом. С территории базы альфочка вышел без проблем, через маленькую незапертую калитку в окружающей двор стене, и пешком, шлепая резиновыми тапочками, направился по незнакомым улицам чужого города в сторону моря, ориентируясь на шум прибоя. Тоскливо щурился на торчащее в зените, слепящее южное солнце. Плавился от жары, потел, вздыхал.       До ближайшего пригодного для купания пляжа оказалось недалеко, около десяти минут хода. Берег и синий бликующий простор открылись внезапно, когда подросток миновал очередной поворот. Завернул за угол, и хоп… замер, широко распахивая глаза, жадно вбирая увиденное и трепеща ноздрями.       Ведь не только рыськи никогда в жизни раньше не были на море. Ри — тоже.       Почти белый горячий мелкий песок под ногами. Вода, много-много воды до самого горизонта, по ее поверхности бегут волны, у пустого от края до края, ограниченного каменными насыпями-волнорезами берега вспениваясь белыми гребнями, над водой слепящее ярко-голубое высокое небо, расчерченное перистыми невесомыми белоснежными облаками. Парящая в небе белая чайка. И резкий, но приятный запах соли, гниющих водорослей и дальних, полных приключений странствий. Оглушающее сочетание.       — Так вот ты какое, море, — прошептал Ри. — Красивое…       «Величественное", — мысленно добавил подросток и испугался, резко осознав, какой же он крохотный и потерянный один на фоне пустынного пляжа и огромных масс колыхающейся, равнодушной воды.       Купаться расхотелось напрочь.       Нервно облизнув пересохшие губы, альфочка поправил на плече съезжающий пакет, тявкнул, укоряя себя за трусость, решился и, увязая в песке, побрел к границе прибоя. Пришел на море — значит уже пришел. Хоть ноги помочить. Альфа он или нет?       Накатившая теплая волна мягко лизнула ступни и отбежала, дразнясь, зовя за собой в глубину. И Ри послушался — не заморачиваясь переодеванием в купальник, скинул футболку и шорты и в трусах шагнул навстречу следующей волне. Осторожный от природы, альфочка зашел в воду «по бедра» и немного постоял, привыкая к ощущениям, потом присел и погрузился по шею, ощупывая дно руками. Песок и камушки.       Нечто чувствительно ущипнуло за большой палец правой ноги, Ри вскрикнул в испуге и метнулся обратно к берегу. Выскочив из воды пробкой, альфочка чуток отдышался, сел на песок и, задрав ногу к лицу, внимательно осмотрел палец. Ни следа зубов или присосок, лишь налипшие песчинки. Зато на песке у левой стопы — ракушка размером со среднюю монетку, розово-белая и округлая. Подняв находку, Ри обнаружил в ней маленькую дырочку, очевидно, проточенную каким-то морским червем.       — Будешь моим талисманом, — сказал ракушке подросток, вставая.       «Море — это замечательно, — размышлял он, натягивая футболку на мокрое тело. — Но тут слишком жарко днем, свариться можно. Если получится, лучше приходить купаться ближе к закату, и желательно — с кем-то. Иначе жутковато.»       Обратно на базу подросток вернулся, страдая от жажды и пошатываясь. Он едва не заблудился в перекрестьях улиц и был счастлив вновь оказаться в знакомом месте.       Номер встретил раскрытым настежь шкафом и пустотой. С полок исчезли принадлежащие мэссу Кару вещи, в углу не стояла дорожная сумка мэсса Кара. На аккуратно заправленной кровати, поверх покрывала, лежало веером несколько листов бумаги. Часть из них были с печатным текстом, Ри признал в листах свои документы, а один, положенный чуть отдельно, был исписан вручную наискось размашистым корявым почерком.       Уже догадываясь, что прочтет, альфочка взял лист и, захлебнувшись отчаянием, заскользил глазами по строчкам.       «Я женился не на злобном ядовитом кактусе, — гласило короткое прощальное письмо мэсса Кара. — Не тебе ставить мне условия, наглая малявка. Мы разводимся».       Омега выбрал. Отрекся сам, не дожидаясь, кого выберет Ри, его или рысек с братом. Без вариантов не пожелал принимать в клан бордельных вольноотпущенных. Не больно — навылет через сердце, круша ребра и выворачивая наизнанку веру в любовь, истинность и окружающий мир.       Записка мэсса Кара выскользнула из разжавшихся пальцев подростка и беззвучно упала на ковер. Новоиспеченный хир-ха не плакал, проводил ее сухими глазами.       Кончено. Да здравствует панакх. Вожак мэсс Кар доносит, родит и вырастит помет рыжих щеночков без Ри, и гарем старых мужей ему в помощь.       Остаток дня прошел для Ри как в тумане. Подросток лежал на нерасправленной кровати, свернувшись в клубочек, дрожал, не замечая холода, под кондиционером, чесал зудящую, покрытую морской солью кожу и не открывал на стуки в дверь. Его звали из коридора по имени — он не откликался. Не потому, что внезапно оглох — не видел смысла отвечать.       Когда стемнело, альфочка будто очнулся. Стуча зубами, он скатился с кровати, сдернул с крючка халат и метнулся в ванную, оттаивать под горячим душем.       Да, мэсс Кар уехал. И что? Настал конец света? Исчез Лэ и связанные с ним проблемы? То-то и оно. Нужно как-то теперь выживать без мэсса Кара в чужой стране, без денег, профессии и языка. Для начала — согреться и срочно позвонить дяде Юли, сообщить о разводе и попроситься обратно в родной клан. Иначе — хозяева гостиницы рано или поздно выставят их с братом на улицу. Или не выставят, пристроят к делу типа мытья посуды где-нибудь в ресторанчике на берегу, они добрые…       Дядя Юли выслушал племянника молча. И молчал еще некоторое время, переваривая известие, дышал в трубку. Потом спросил странно изменившимся голосом:       — Ри, малыш, ты сдурел? Месяц замужем и уже панакх? Немедленно объяснись!       Пришлось рассказывать ВСЕ, с подробностями. Дядя Юли слушал, не перебивая, тихонько кхекал горлом.       — Ну ты даешь, племяшка, — вздохнул, разобравшись. — Кто так с мужьями разговаривает-то? Не умеешь просить — не берись, обратись за советом к старшим. Как вас с Каром мирить теперь, ума не приложу — он же гордый как не знаю кто.       Ри вовсе не считал, что обязан мириться с мэссом Каром и сердито оттявкивался, кутаясь в одеяло. Слишком больно ударило его предательство истинной пары. Спорить с глупым, напрасно гонорящимся и явно спятившим от переживаний с разума щенком папА щенков подростков Юли не стал.       — Сидите пока при Бабре, ждите, когда у Мая течка закончится. — велел омега племяннику. — Не брошу я ни тебя, ни Лэ, не боись. И Май не бросит, уверен. Мы свою кровь на произвол судьбы не бросаем. И с рыськами вашими разберемся — если Лэ с Ашей действительно истинные, поженим. Жить будете на базе, где мы вместе были, с начальством договорюсь — там и посудомойки, и уборщики нужны всегда. С Баброй перетру сам.       Омега отключился, а Ри еще немного поморгал с мобилкой в ладони, не имея сил встать. Хотелось есть, хотелось пить, голые ноги обдувало кондиционером. Холодно, пусто и тоскливо. Мэсс Кар не вернется обнять и не шепнет больше в ухо с ласковой усмешкой «мой цветочек». И вообще, бывший муж не прав — никакой Ри не ядовитый кактус. Он — обыкновенный напуганный потеряшка, попытавшийся взвалить на свои хрупкие плечи ношу не по мерке и не справившийся с ситуацией.       Щенок, преданный не пожелавшей искать устраивавшего обоих компромисса истинной парой. Вожаком, на минуточку, клана и воином, папА кучи щенков. И пусть дядя Юли разобьет голову о стену, обеляя друга и объясняя его проступок свойственным беременым резким гормональным всплеском — предательства мэсса Кара это не отменит.       В дверь уже не стучали — колотили, и, похоже, ногами.       — Ри! — надрывался хриплый бас Бабры. — Ри, открой! Я знаю — ты там!       — Ри! — вторил Бабре звонкий, полный тревоги голос Леся. — Ри, открой!       — Ри! — целый хор голосов. — Ри!       Ри звали и умоляли, заклинали открыть — тятя Кап, и Гого, и Лэ, и даже, вроде, рыськи. Отпереть замок, пока не выломали дверь. Проще простого.       Огромным усилием воли Ри надел на лицо маску спокойствия, которого на самом деле не испытывал, кинул не нужную сейчас мобилку на подушку, поднялся и, подволакивая по ковру босые ступни, как был в одеяле и с накрученным на голову чалмой полотенцем, поплелся открывать.       Решил быть взрослым и сильным — соответствуй. Иначе и затевать истории не стоило. Кричать «панакх» легко. Отвечать по предъявлению — куда сложнее.       — Да не войте вы! — раздраженно тявкнул альфочка, неверными пальцами сдвигая защелку и распахивая дверь. — Вот он я! Со мной все нормально! Заснул крепко!       Нагло врал, чтобы успокоить брата и… друзей? Мучиться совестью успеет позже, ночью, ворочаясь без сна.