Он боится людей, а я боюсь его видеть в зеркале, чужие волосы, глаза, эта бледная кожа. Как случилось, что я стал именно им, ведь мы с ним совсем не похожи. Кем я был и в кого превратился? На всю жизнь нам дано только местоимение. Врождённое чувство своей избранности я потерял в прошествии времени. Стало сложно отождествлять себя с тем парнем из диафильмов воспоминаний. Ночные грузчики
Закончив Высшую Академию Магии, а немногим позже свой роман с сокурсницей, Драко окунулся в мир юриспруденции и юстиций. Он постепенно вникал в суть работы отцовской компании и вносил необходимые, с точки зрения законности, правки. Либо помогал находить лазейки, чтобы обходить неугодные законы. Он не был в курсе всех интересных дел, но неплохо ориентировался во многих управленческих вопросах. Втянувшись в распорядок «Мэнор — работа — Мэнор», Драко и не заметил, как пролетело несколько лет семейной жизни. Они с Асторией отметили пятую годовщину брака, а он для себя — третью годовщину верности жене. Этому способствовали покладистый характер молодой супруги и его к ней уважение. Мотаться в Бристоль, несмотря на все прелести трансгрессии, было неудобно, а искать «тематические» заведения в Лондоне — чревато. Драко всё ещё скупал интересную атрибутику для «особого» секса, но больше не предлагал ни Астории, ни кому-либо ещё эту атрибутику опробовать. В преддверии двадцать пятого дня рождения на Драко стали наседать родители с весьма прозрачными намеками. По словам Нарциссы, сейчас было самое время обзавестись наследником. Люциус же дал понять, что брачным контрактом также предусмотрены кое-какие условия касаемо их с Асторией потомства. Родись у них девочка, они получат незначительную часть состояния Гринграссов, но если это будет мальчик, речь шла уже о сумме от половины до семидесяти пяти процентов всех капиталов древнейшего рода. Были ещё нюансы, связанные с будущими детьми Дафны, но вывод в любом случае был очень прост: Астория должна была родить ему сына. И вот тут древняя магия чистокровных родов приготовила Малфоям подлянку. По линии матери на роду Астории лежало проклятие. Веками женщины рожали девочек, обречённых выходить замуж, снова и снова менять фамилию и переходить в «чужую» семью. Изначальная фамилия рода была давно утеряна и забыта, что не давало возможности снять проклятие. У Малфоев, напротив, всегда рождался один ребёнок и обязательно мальчик. Драко никогда не воспринимал серьёзно эту информацию (он полагал, что раньше просто было удобно заводить одного ребёнка, дабы не делить наследство), пока она не коснулась лично его. Именно поэтому за пять лет брака Астория так ни разу не забеременела. Магия их родов срабатывала так, что она не могла зачать ни мальчика, ни девочку. Однако находчивый Люциус подсуетился. Он настоял на том, чтобы Драко в тайне от жены провёл тёмный обряд на её крови и собственной сперме. Малфой-старший уверял сына, что никакого вреда будущему ребёнку быть не может. Ухватившись за эту формулировку, Драко вывел отца на чистоту. Скрипя зубами, Люциус признал, что организм Астории может не перенести родов, но продолжал настаивать на необходимости родить наследника. «В конце концов, ты всегда сможешь жениться повторно, — говорил он. — А не роди Астория вовсе, Гринграссы аннулируют брак, и что тогда будет с ней? Со всеми нами?» Драко долго думал обо всём услышанном от отца и долго искал ответы в старинных манускриптах библиотеки Мэнора. В итоге он нашёл защитное заклинание и усилил им обручальное кольцо жены. Когда она забеременела, Драко действительно был счастлив. Казалось, всё получилось, и наконец-то он перестал быть человеком, не имеющим выбора. Он стал волшебником, решающим свои проблемы и проблемы собственной семьи. Но он не учёл, что светлая магия кольца не сможет противостоять мощному тёмному обряду на крови, на котором настаивал Люциус. В результате погибли и Астория, и ребёнок. Ведь у разнонаправленного колдовства был один творец — сам Драко. В тот день он не только потерял жену и ребёнка, он стал убийцей. Они с Люциусом теперь мало чем отличались друг от друга, и Драко противно было смотреть как на отца, так и на самого себя. — Теперь я достаточно откровенен с вами, Эббигейл? — сказал Драко после того, как рассказал практически все свои секреты кому-то, кроме Гермионы. — Теперь можно мне доверять? Бэгшот находилась в абсолютной прострации, ей было по-человечески жаль этого красивого мужчину с настолько непростой судьбой. А между её ног всё ещё было влажно от услышанных недавно интимных подробностей личной жизни мистера Малфоя.***
25 ноября 2015 года Уставший от Италии, где «заниматься делами» означало танцевать на задних лапках перед престарелыми Донами магической её части, Блейз Забини находился в кабинете своего бывшего однокурсника. Прямо сейчас мулат не видел особой разницы между двумя странами, кроме того, что палящее солнце за окном сменилось грозовыми тучами, а его лёгкая шёлковая мантия — осенней шерстяной. Он всё так же должен был пресмыкаться перед более властным волшебником, пусть последний некогда и делил с ним общую спальню в слизеринских подземельях. В руках у Блейза находилась прозрачная бутылка с маггловским спиртным, а губы готовились расплыться в якобы дружеской улыбке с минуты на минуту. Забини чертовски устал за последние десять лет. Сразу после Хогвартса он вернулся к матери в Италию, пережидая там послевоенные коллизии и постигая тонкости семейного бизнеса. Смекнув, что для этого ему придётся мириться с новым мужем матери, Блейз параллельно поступил в тамошнюю Академию Международных отношений, где с особым усердием изучал политологию, в том числе магической Англии. Спустя десять лет бесплодных попыток занять достойное место в бизнесе матери, он вернулся в Лондон, где его ждали особняк покойного отца и полупустой счёт в Гринготтсе на его имя. Работа в Италии была неблагодарной и не всегда законной, но она поспособствовала выработке у Блейза коммуникабельности и организаторских способностей, чтобы начать в Соединенном Магическом Королевстве Британии новую жизнь. Забини несколько лет пристально следил за политической ситуацией в стране и волшебными СМИ, чтобы подгадать удачный для своего возвращения момент. И наконец он настал. Дверь в кабинет распахнулась, и высокий брюнет вальяжно поднялся, чтобы поздороваться за руку с Малфоем. Драко не ожидал такого посетителя, но был заинтригован возвращением Забини в страну. Будучи зятем Дафны долгие годы, он невольно слышал от Астории все долетавшие до Уилтшира сплетни, касающиеся жизни Блейза. — Рад тебя видеть, старик, — ответил он сдержанным кивком на подобие дружелюбной улыбки Блейза. — Чем обязан? Забини улыбнулся шире, решив идти напролом: — Я здесь по поводу Грейнджер.***
После аборта Гермиона не хотела никого видеть. Она с головой ушла в работу и пропадала в Министерстве до поздней ночи. Она всё собиралась сбежать из арендуемого Малфоем кондоминиума в собственную квартиру (тем более, Рон уведомил её о том, что уже съехал), но перспектива встретиться с Драко, чтобы отдать ключи, не прельщала. Все её грандиозные планы разрушились в один миг, словно громадный песочный замок под напором прибрежной волны. Малфою необходим наследник, а значит, он вряд ли захочет идти по первоначальному плану, который предлагал ей. Просить его о том, чтобы их договоренность осталась прежней, за исключением личного аспекта, не хотелось, хотя она и рассматривала этот вариант. В конце концов, ей не обязательно нужен был Драко, чтобы стать министром. Они попробовали — не получилось, но на этом её жизнь и тем более карьера не заканчивались. О своём бесплодии она и вовсе запрещала себе думать. Гермиона не знала, каким будет её будущее, но теперь она однозначно не видела в нём Рона. А значит, его ребёнок лишь всё усложнил бы. Вопрос в том, стоила ли игра свеч? Ребёнок Рона, который всё усложнил бы, или отсутствие детей вообще? Лишь вечерами, обнимая Живоглота, невидящим взглядом уставившись в открытую книгу, она уходила в себя, обдумывая эти мысли снова и снова. Несмотря на то, что делать это было уже поздно и бессмысленно. С тех пор, как она прогнала его в больнице, Драко не появлялся. Должно быть, это к лучшему, и это показатель его решения. С другой стороны, она всё ещё жила под его крышей, и фактически всё шло по изначально подготовленному ими плану. «Ведьмополитен» написал об их с Роном разрыве ещё в конце сентября, а в середине октября (за неделю до того, как Гермиона узнала о беременности) вышла статья в «Придире», где Луна в своей оригинальной манере писала о «восстановлении студенческой дружбы между бывшим Пожирателем и магглорождённой героиней войны».***
Драко совладал с собой в считанные секунды, но Блейз успел уловить промелькнувшее удивление (и страх?), прежде чем маска безразличия и вежливого «непонимания» скользнула на красивые черты лица. Вскинув светлую бровь, Малфой уточнил абсолютно ровным голосом: — Грейнджер? — Да, Гермиона. Ну знаешь, одна из победителей Тёмного Лорда, обладательница ордена Мерлина… — Я знаю, кто такая Гермиона Грейнджер, Блейз, — Драко закатил глаза, чем напомнил Забини о школьных временах. — Я недоумеваю, почему ты решил прийти ко мне говорить о ней. Мулат поставил бутылку на дорогой рабочий стол Малфоя, взглядом спрашивая разрешения присесть. Молчаливым жестом левой руки Драко позволил ему и сам сел напротив. — Я читал обзор этой полоумной из «Придиры», Лавгуд, кажется. И надеялся, что по старой дружбе ты поможешь мне наладить отношения с Грейнджер. Чисто деловые, конечно. И взаимовыгодные. Опережая твой вопрос, — харизматичный мужчина поднял смуглую руку, не давая Драко возразить. — Я в Лондоне надолго. Уже устроился в лоббистскую компанию, но, сам понимаешь, мне нужны связи в Министерстве, чтобы стать партнёром. — Во-первых, Полумна — ныне успешный журналист с неплохой репутацией; во-вторых, я всё ещё не понимаю, почему ты считаешь, что я имею хоть какое-нибудь влияние на Грейнджер; и, наконец, ты, кажется, сказал «взаимовыгодное»? Последний вопрос вселил в Блейза уверенность, как и едва заметный выдох облегчения Драко, когда тот понял, что кроме статейки в «Придире» у него нет никакой информации о них с Грейнджер. — Если ты не имеешь никакого влияния на Гермиону, во что мне, конечно, мало верится, достаточно будет организовать мне встречу с ней. Совсем скоро иметь меня в должниках будет крайне выгодно, Драко. Отличный офис, кстати. Это бывший кабинет Люциуса? — Блейз многозначительно посмотрел на принесенную им же бутылку самбуки. — Поверь, отношения со мной будут взаимовыгодны и для тебя, и для министерской красавицы. Она очень похорошела, не находишь? — Нет. Так какая же ей выгода от тебя? — Рука руку моет. Она поможет мне стать лоббистом, а я, будучи отличным GR-щиком, буду крайне полезен ей по работе и сейчас, и в будущем. Кто знает, кому Кингсли в итоге передаст бразды правления, верно? — Не могу ничего обещать, но сделаю всё возможное, Блейз. Я рад, что ты вернулся. Драко встал, чтобы на прощание пожать руку бывшему сокурснику, но тот не спешил уходить: — Не желаешь выпить со мной? — он снова бросил взгляд на свой презент. — Не имею привычки пить до полудня, тем более маггловское пойло. Если удастся договориться о встрече с Грейнджер, я пришлю тебе сову. Тогда и обсудим твою благодарность за стаканом огденского, что скажешь? — Отличная мысль! — Блейз пожал ему руку и направился к выходу. У самых дверей Драко всё же окликнул его: — Ты к Дафне собираешься зайти? Уверен, она будет тебе рада. Ответом Блейза стали глуповатая улыбка ловеласа и пожимание плечами. Он словно удивлённо спрашивал: «Неужто после стольких лет?» Поймав серьёзный взгляд Драко, служивший положительным ответом, он снова пожал плечами и вышел из кабинета Малфоя.***
Порт-ключ, перенёсший его во Францию и обратно, покоился в кармане пиджака шикарного маггловского костюма. Карманы Драко Малфоя в тот день вообще были полны занятными магическими артефактами. В кармане брюк, к примеру, ждала своего часа бархатная коробочка с обручальным кольцом Нарциссы. Собственно, за этой фамильной драгоценностью он и переносился к матери в Прованс. Странное стечение обстоятельств повлияло на его выбор кольца для Грейнджер. Астории он купил дорогущий перстень, не желая снимать с пальца матери реликвию Малфоев. Сейчас же, когда Люциус мёртв, Нарцисса сама посчитала нужным передать кольцо будущей невестке. Драко не знал, согласится ли Гермиона выйти за него после того, как прогнала в последнюю их встречу. Ведь именно из-за него она решилась на эту маггловскую процедуру, которая в итоге обошлась им слишком дорого. Он не был уверен в правильности своего решения позвать бесплодную ведьму стать миссис Малфой. Но он не видел рядом с собой никого, кроме Грейнджер. К тому же больше нет Люциуса, способного запретить ему что-либо. А значит, наконец пришло время самому принимать важные решения и нести ответственность за них. Перед тем, как войти в камин в своём кабинете, чтобы перенестись в кондоминиум Гермионы, он захватил со стола странный подарок Блейза.***
Гермиона сидела на подоконнике в забытой Драко белой рубашке на голое тело и потягивала кофе с корицей. Услышав шум в гостиной, она поспешила проверить, кого принесло в её обитель утром выходного дня. Как всегда идеальный Малфой отряхивал пиджак, выходя из камина. Она столько раз представляла эту встречу с ним, что потерялась в бесчисленных выдуманных вариантах дальнейшего хода событий. Впервые в жизни Гермиона не знала, что сказать, и боялась того, что скажет ей Драко Малфой. — Ты ждала кого-то другого? — он улыбался, но взгляд был серьёзней некуда. — Это твой дом. Я не ждала никого, как видишь. — Тебе идёт. Они молча смотрели друг на друга какое-то время. И ни один из них не хотел испортить момент. Растрёпанная Гермиона показалась Драко такой домашней и естественной в его одежде… Он поймал себя на мысли, что всё делает правильно. Решив немного разузнать о её состоянии, он начал тянуть время. — Ты помнишь Блейза Забини? — Смутно. Кажется, его мать называли «чёрной вдовой». — Да, верно, она похоронила шесть мужей, в том числе отца Блейза. Угадай, кто вчера приходил ко мне в офис и просил устроить встречу с тобой? Мозг Гермионы быстро переключился на новую задачу. Она никогда не то что не общалась, даже не разговаривала с этим слизеринцем. — Не понимаю, что ему от меня нужно. — Не я один считаю тебя достойным кандидатом на пост министра, Гермиона, — и Драко вкратце передал ей их с Блейзом разговор. — Полагаешь, ему можно доверять? — Когда же ты запомнишь, доверять нельзя никому. А вот понять, можно ли ему верить, ты мне сейчас поможешь, — Драко дал ей принесённую бутылку самбуки. — Блейз пытался мне что-то сказать этим, но я пока не понял, что именно. Думаю, он привёз это из Италии. Гермиона рассеянно приняла в руки массивное стекло, изучая этикетку. — Родиной этого ликёра действительно является Италия, но… конкретно этот произведён в Англии. Кажется, твой сокурсник забыл о сувенирах и приобрёл их уже здесь. Эм… Драко? Прочти информацию об изготовителе. Производственные мощности принадлежали корпорации «Малфой Индастриз», Драко знал, что у них был маггловский завод по изготовлению спиртного, но его никогда не посвящали в эту сферу, уверяя, что там всё более чем налажено и законно. — Всё ещё не понимаю. У Блейза в Италии были какие-то дела с отцом? Люциус никогда не говорил мне. — В том-то и дело, что производство отечественное. Что должно быть довольно затратным, поскольку сырьё для такого рода напитков обычно поставляют из-за рубежа, — она открутила крышку и дала Драко понюхать горлышко бутылки. — Ничего не напоминает? — Бадьян, — Драко поморщился, — магглы пьют настойку бадьяна? — Не совсем. Его также называют анис, в Италии магглы разработали рецептуру анисового ликёра, который ты сейчас держишь в руках. Он отличается от настойки бадьяна, но кое-какие полезные свойства всё же имеет. Вопрос только в том, что этим пытался сказать Забини. — О… кажется, я понял. Ты гений, Гермиона! — она улыбнулась, но всё ещё ничего не понимала. — Корпорация отца имеет несколько ответвлений как в магическом, так и в маггловском мире. Есть сеть аптечных лавок по всему волшебному Лондону, занимающихся продажей различных зелий. Я смотрел их документацию. Угадай, откуда закупается настойка бадьяна и сырьё? — Италия! — синдром отличницы жил в Гермионе всё это время. — Я никак не мог понять, почему не делать эту настойку самим, если мы и так закупаем сырьё для неё. — Ты хочешь сказать… что часть бадьяна, который закупают в Италии, проходит по сметам как сырьё для аптек, а на самом деле… — Я думаю, то, что проходит по сметам как «Настойка бадьяна», — и есть вот эта «Самбука». Которую на заводах просто разливают в бутылки и затем реализуют на маггловском рынке, но я не совсем понимаю… — Я понимаю. Импорт алкоголя в Британию очень дорогой, Драко. Поэтому дешевле производить его внутри страны. Но только тот алкоголь, чьё производство не требует серьёзных затрат. Таких как… — Таких как выращивание аниса в промышленных масштабах. Браво, Люциус! Даже после смерти ты не перестаёшь меня удивлять. — Ты думаешь, Забини пытался тебя шантажировать? — Если он знает столько подробностей, то в этом также замешана и его семья. Он, конечно, с детства обижен на мать, но Блейз никогда сознательно не навредит её интересам. Думаю, он пытался сказать мне, что мы с ним в одной лодке. Полагаю, ему можно верить. Во всяком случае, пока. — Значит ли это, что ты по-прежнему хочешь поддерживать мою кандидатуру? — Я по-прежнему хочу большего, Гермиона, — и Драко достал маленькую коробочку из чёрного бархата. — Окажешь мне честь, став в скором времени супругой бывшего Пожирателя смерти? Гермиона уставилась на крупный каплевидный изумруд, обрамлённый платиной. — Ты серьёзно хочешь… — Драко кивнул. — Оно такое… — Красивое? — Слизеринское… — Ну, это родовой перстень, а в моем роду в основном были слизеринцы, но у нас нет эксклюзивных прав на зелёный цвет, Гермиона. МакГонагалл постоянно носит зелёный, кстати. — Звучит убедительно… — Так это «да»? — Ты уверен? — Более чем, Гермиона. Не томи. — Да!