Любовь — это когда двое смотрят не друг на друга, а когда они смотрят в одну сторону. Антуан де Сент-Экзюпери
Графство Девон в Юго-Западной Англии — это обширная холмистая и малонаселённая территория, основную часть которой представляет сельская местность. Именно поэтому многие чистокровные, но небогатые волшебные семьи облюбовали вересковые пустоши рядом с небольшой маггловской деревней Оттери-Сент-Кэчпоул для своего жилья. В отличие от магических городов, деревень или даже районов, тут дома волшебников стояли особняком, и их жители редко наведывались в гости друг к другу. Семейству Уизли было и без того уютно в своём микрокосме. Молли всю себя отдавала детям и домашнему хозяйству, Артур разрывался между работой, близкими и своим странным увлечением в гараже, а их детям и без посторонних было весело и интересно друг с другом. Супруги Диггори и рады были бы сдружиться с соседями, но их доход был на порядок выше тех же Уизли, поэтому Амос не хотел смущать Артура с Молли своим благополучием. Узнав, что неподалёку ещё одна семья волшебников отстроила дом, миссис Диггори на радостях испекла пирог с ревенем и поспешила поздравить молодожёнов с новосельем. Это был первый и последний раз, когда она по собственной воле отправилась в гости к Лавгудам. Крыльцо ладьеобразного дома из чёрного кирпича было сплошь увешано музыкой ветра, которая то и дело издавала какофонию отзвуков лязгающего металла. Входная дверь была распахнута, а на стук о дверной косяк никто из хозяев так и не вышел. Ленор Диггори следовало сразу же уйти домой, но любопытство взяло верх. Она выставила пирог впереди себя и несмелым шагом направилась в дом. Стены были девственно белыми, словно в палатах больницы Святого Мунго, а мебель выгнута, чтобы идеально соответствовать круглому строению. Ленор решила пойти на шум и вскоре обнаружила огромный волшебный печатный станок, на котором верхом сидели мужчина и женщина, внешне похожие, словно они брат и сестра. Длинноволосый пепельный блондин в серебристом кимоно и худощавая блондинка с мутно-серыми глазами навыкате, одетая в странного кроя сарафан цвета фуксии. И волшебник, и его жена были настолько поглощены чтением какого-то журнала (одного на двоих), что, казалось, совсем не замечали присутствия постороннего человека в их новом доме. Ленор откашлялась, и только тогда странная пара обратила на неё внимание. Ксенофилиус и Пандора Лавгуд оказались добрыми и безобидными, но долго общаться с ними не хотелось. Несмотря на беременность, Пандора совсем не желала обсуждать с миссис Диггори предстоящие тяготы материнства. Они с мужем Ксенофилиусом наперебой твердили о каких-то волшебных животных, энергетике и экспериментальной магии. Осознав, что у этой эксцентричной парочки нет точек соприкосновения ни с ней, ни с её Амосом, Ленор, вежливо улыбнувшись фальшивой улыбкой, соврала, что оставила своего четырехлетнего сына Седрика дома одного, и, оставив пирог прямо на полу у печатного станка, торопливо откланялась. Ксено и Панда Лавгуды жили душа в душу. У них были незаурядные магические и интеллектуальные способности, которые помогали им выпускать собственное периодическое издание. Журнал «Придира» не всегда был второсортным аналогом жёлтых страниц. Вначале содержание вполне соответствовало названию, поскольку в своих статьях Ксенофилиус никогда не боялся критиковать известных волшебников, ежели те поступали не по совести. Рубрики журнала Лавгудов охватывали практически все сферы интересов волшебников: новости политики и светскую хронику (достаточно скудную, стоит отметить), новости спорта, интересные факты из мира магглов, раздел магической зоологии и травологии, эзотерику и колонку о достижениях в области магической науки. Последнюю неизменно вела сама Пандора, описывая свои результаты в экспериментах с заклятиями и заклинаниями. Когда у супругов родилась Луна, в их жизни мало что изменилось — они по-прежнему выискивали интересные и странные новости; Ксенофилиус занимался распространением новых тиражей, а Пандора увлечённо работала над совершенствованием бытовой и не только магии. У Луны были мамины глаза и папины волосы, а ещё ей достался острый ум от обоих родителей. В девять месяцев она уже умела говорить и повторяла за мамой сложные названия волшебных существ, на радость Ксенофилиусу. К трём годам девочка научилась читать, да вот только книги и газеты почему-то держала вверх ногами. Родители и не думали переучивать её или как-либо ограничивать. Воспитание Полумны заключалось в том, чтобы максимально развить любые возникающие у девочки интересы… Как и Уизли, Лавгуды очень редко общались с другими волшебниками в округе (но в отличие от Артура, у них также не было друзей в Министерстве и Ордене). Им было куда интереснее друг с другом, будучи увлечёнными общим делом. Луна росла и с каждым годом приятно удивляла своей открытостью и смекалкой. Мама Панда с малых лет твердила ей, что в одиннадцать Шляпа точно отправит её в Когтевран, а окончив Хогвартс, девочка сможет помогать ей с исследованиями, а папе — в издательском деле. Всё изменилось, когда Полумне едва исполнилось девять. Пандора как раз работала над заклинанием, которое должно было с помощью магии вспарывать рыбу и очищать её от кишок. Ей практически удалось это сделать, но проблема была в том, что кишки разлетались по всей кухне. Панда пыталась снова и снова, а маленькая Луна хохотала, когда рыбкины внутренности летели в разные стороны. После нескольких часов проб и ошибок миссис Лавгуд удалось воплотить задуманное. Она тщательно законспектировала правильное произношение и последовательность движений палочкой. Мама отвела дочку чуть в сторону и, отлевитировав крупного пескаря на стол, приготовилась к финальному эксперименту. Но кое-что пошло не так. Рыба шевельнулась, и заклинание Пандоры угодило в кухонный нож, лежащий на столе. Зеркальная поверхность лезвия отразила луч заклятия, и оно полетело в свою же создательницу. Луна помнит, как мама упала, а рядом аккуратно плюхнулись её окровавленные внутренности. От их удара о пол идеально белые стены оросило мелкими капельками алой крови. У тела мёртвой Пандоры образовалась кровавая лужа, которая запачкала голубые ботиночки маленькой Полумны, бросившейся к матери.***
Семь лет назад. Две недели до перевыборов на пост министра Сова Адама Брауна, первого советника министра по вопросам безопасности и секретности, разбудила чету Малфоев в три часа ночи. Из записки было ясно только то, что Гермионе необходимо срочно прибыть в Аврорат. — Госпожа министр, здравствуйте. — Мистер Браун, что случилось? — Простите, что пришлось выдернуть вас посреди ночи, но возникла чрезвычайная ситуация. — А где Гарри Поттер? — Глава Аврората лично готовит спецподразделение, но нам необходимо ваше мнение. Пойдёмте, я немедленно введу вас в курс дела. В преддверии выборов объявился бывший Пожиратель Смерти Антонин Долохов, находящийся в бегах с самой Битвы за Хогвартс. Когда Флитвик парализовал его, о нём временно забыли, сражаясь с остальными слугами Волан-де-Морта. Неизвестно, кто именно помог Антонину, но когда авроры прибыли забирать поверженных Пожирателей в Азкабан, Долохова уже не было там, где оставил его лежать профессор заклинаний. В Аврорате считали, что он бежал в Россию, а их Министерство не оказывало никакой помощи в поимке английских преступников. Долгие годы он числился в розыске, но по факту никто его не искал. — Гарри! — Гермиона поспешила к Поттеру узнать подробности. — Здравствуй, — Гарри выглядел уставшим, но, несмотря на ночное время суток, сна не было ни в одном глазу. — Ситуация поганая. Долохов с двумя сообщниками находится в заброшенном здании рядом с Мунго, удерживая в заложниках порядка пяти магглов. — Не понимаю, они же магглов за людей не считают… — Но ты считаешь. Они выдвинули первые требования Министерству: в обмен на заложников Долохов требует немалую сумму галлеонов и чтобы… — Гарри замялся, чуть опуская взгляд. — Чтобы? — Чтобы магглорождённая волшебница немедленно покинула свой пост и не выдвигала свою кандидатуру на ближайших выборах. Если мы не выполним требований, они подождут до утра и предадут ситуацию огласке. А затем поубивают заложников. — Под «магглорождённая» ты имел в виду «поганая грязнокровка»? — Плевать на формулировки, пока ещё не допустили утечки в прессу. Из руководства знаем только мы с тобой и мистер Браун. — Адам кивнул. — О какой сумме выкупа идёт речь? — Сто тысяч галеонов. Специализированная группа авроров уже готова, ждём твоего приказа, но дело в том… — он тяжело вздохнул. — Дело в том, что нам не известно точное количество заложников. Мои ребята — сильные боевые маги, но они обучены сражаться с Пожирателями, а не спасать заложников. Велика вероятность того, что мы не сумеем спасти всех. — Я должна переговорить с маггловским министром о случившемся… — На самом деле, — вмешался Браун, — в этом нет острой необходимости. Связь с ним возможна только через портрет в кабинете Министерства. Сейчас ночь, а значит, министра Британии нет на месте. Это привычная практика уведомлять маггловское правительство уже постфактум. — Мне нужно подумать. Я могу побыть в твоём кабинете, чтобы принять решение? — Гарри утвердительно кивнул. — Сколько у нас времени? — Не более получаса, чтобы мы успели их обезвредить. И Гермиона, ты же знаешь политику Министерства? Решать, конечно, тебе, но мы не ведём переговоров с террористами.***
После того, как Ксенофилиус нашёл свою окровавленную жену и шокированную её смертью дочь, жизнь его на время утратила краски и смысл. Луна не разговаривала и часто тупо смотрела в одну точку, не реагируя на него. Самому Ксено было неимоверно тяжело до похорон Пандоры и перманентно тяжело после. Он всё чаще стал выпивать, забросив свои обязанности главного редактора «Придиры». В первом выпуске после смерти Панды не было ничего, кроме её некролога. На похоронах, помимо них с Луной, были ещё Диггори, но Лавгуд не мог и не хотел разговаривать с ними, несмотря на то, что был благодарен соседям за присутствие. Он очистил стены от крови, но каждый раз, когда они ели на кухне, Луна смотрела на них так, словно всё ещё видела алые пятна. Её молчание и замкнутость беспокоили отца, но он и сам мало с кем хотел разговаривать. Через три месяца, сильно напившись, он решился отвлечь Полумну от рассматривания стен. Ксенофилиус принёс цветные волшебные краски, которыми заправлял печатный станок, посмотрел, куда именно направлен взгляд его дочери, и стал рисовать на том месте нечто серовато-коричневое, прямо на стене их кухни. Он вырисовывал мелкие острые зубки, злой взгляд и забавное тельце, словно у осьминога. В ход пошло больше зелёного, и немного чёрного. Когда он закончил, то впервые со смерти жены услышал голос дочери: — Что это, папочка? — Это наргл, детка, — ответил он ей и принялся выдумывать особенности и характер магического существа.***
Голова Драко торчала из камина, а вид был явно обеспокоенным. — Кто-то стоит за этим, Гермиона. Долохов, конечно, больной фанатик, но он не стал бы выжидать столько лет. Кто-то подтолкнул. — Я это понимаю, но времени в обрез. Если я дам команду его обезвредить, то люди могут пострадать. — Это же Антонин, он убьёт их в любом случае, но если ты повременишь с решением, всё это станет достоянием общественности. — Ты предлагаешь даже не попытаться их спасти? Положиться на удачу? — На Поттера. Согласись, до этого ему всегда везло. И прошу тебя, начни мыслить здраво! — Не повышай голос, Драко… Ты мешаешь мне думать. Должен быть выход… — Выход есть. Обезвредить Долохова и его свиту. Погибни он в ходе операции, вряд ли кто-то сильно расстроится. Но если ты упустишь свой шанс, Гермиона, он начнёт болтать. Часть волшебников возмутится тому, что ты не ушла с поста ради безопасности магглов; остальных, напротив, разозлит трата государственных денег ради каких-то простецов. Что бы ты ни выбрала, огласка уничтожит твои шансы пойти на второй срок на грядущих выборах. Я настоятельно рекомендую тебе отправить авроров со всем разобраться. И как можно скорее.***
Ксенофилиус надеялся, что учеба в Хогвартсе пойдёт его девочке на пользу. Она всё ещё бывала молчаливой, но он всячески отвлекал дочь старыми газетными вырезками и гипотезами о новых видах волшебных существ. Полумна подхватывала любую его инициативу, много читала и посильно помогала ему по дому, вот только рыбу они больше не ели. Следуя примеру отца, Луна изрисовала все кухонные стены различными цветными рисунками животных, птиц и насекомых. Ей больше не виделись там следы маминой крови. Владелец и главный редактор «Придиры» постепенно взял себя в руки и перестал пить, но беда была в том, что он и сам поверил в выдуманный для дочери мир. Он с головой уходил в исследования неподтверждённых теорий и публиковал собственные догадки и предположения на их счёт. Вскоре его журнал утратил свою авторитетность и в итоге стал лёгким чтивом для чудаковатых (благо последних в волшебной части Англии хватало). Провожая своего ангела на поезд впервые, Ксенофилиус надеялся, что дочка найдёт в школе чародейства хоть каких-нибудь друзей и больше не будет такой одинокой. Пандора была для него целым миром, и, потеряв её, он едва не лишился рассудка. Теперь смыслом его жизни стала Полумна, но для неё он не хотел подобной участи. Девочка должна была знакомиться, заводить подружек и веселиться. Луне пришлось несладко в первые годы в Хогвартсе. Почти никто из однокурсников не интересовался магическими существами и растениями, а те, кто интересовался, не верили в нарглов и морщерогих кизляков. Поделки и украшения, которые она делала своими руками и которые так нравились её папе, почему-то становились поводом для насмешек соседок по комнате или одноклассников. Полумна никогда не обижалась на других учеников. Большинство моделей поведения вовсе были ей незнакомы. За всю жизнь она общалась только с любящими родителями, а потому не знала о существовании таких человеческих чувств, как злость, зависть, раздражительность. Она попросту никогда не испытывала их. Но кое-что ей довелось испытать на себе с самого первого курса учебы — непонимание и одиночество. Однако в тринадцать лет всё в её жизни изменилось. Виновником этих перемен стал Гарри Поттер. Случайное знакомство с этим мальчиком избавило её от одиночества и подарило ей настоящих друзей. Она даже нарисовала портреты Джинни и Невилла, повесив их на потолке собственной спальни, чтобы смотреть перед сном и с утра, когда просыпалась. Каждый раз, когда ей было одиноко на каникулах, она писала золотыми красками крохотное слово «друзья» рядом с рисунками.***
Грегори Гойл привык выполнять грязную работу за Драко Малфоем. Ещё в школе он стоял на стрёме под Оборотным зельем, пока тот пропадал в Выручай-комнате. С тех пор, как Малфой позвал его работать телохранителем, ему доводилось запугивать, избивать и следить. Но Грег не жаловался, он был искренне предан своему начальнику, и во многом работа ему нравилась. Ему нравилось, что Гермиона ведёт себя с ним как с членом семьи, ему нравилось, что мать больше не нуждается, а живёт привычной жизнью, и ему иногда нравилось избивать мелких мудаков, пытающихся обмануть Драко Малфоя. Вот и сейчас ему было чертовски по душе прижимать к стенке Перси Уизли, удерживая его за шею. Ощущать, как его кадык пытаеться протолкнуть слюну, чтобы ответить на вопрос Драко. — Я не слышу, мистер Уизли, — говорит Малфой саркастичным тоном, прекрасно понимая, что министерская крыса в таком положении, что ему дышать сложно, не то что говорить. Всё, что может выдать конопатый худощавый волшебник, это странное хлюпанье в попытке набрать кислорода в лёгкие. — Кажется, мистер Уизли пытается что-то нам сказать, как считаешь, Грег? Гойл без лишних слов понимает приказ и убирает руку. Перси сползает вниз по стене глубоко дыша. — Я жду ответа, мой дорогой друг, — Драко выплёвывает последнее слово, будто то пропитано ядом василиска. — За каким хреном ты притащил Долохова в Лондон?!***
Закончив школу, в которой её жених уже год был лаборантом профессора Стебль, Луна вышла замуж. Первое время ей казалось, что они с Невиллом созданы друг для друга. Всю жизнь страдая от строгости и консервативности своей бабушки, Лонгботтом не на шутку увлёкся самобытной и так не похожей на неё Полумной Лавгуд. Возможно, если бы они с Луной начали совместную жизнь в Хогвартсе, то не развелись бы уже через месяц после свадьбы. Их венчала директор МакГонагалл у кромки Запретного леса. Церемония состоялась в середине июня, чтобы, окончив школу, Полумна с мужем могли сразу же переехать к Августе Лонгботтом. Они покинули дом Августы через две недели. Женщина старой закалки, годами привыкшая чихвостить своего внука, она не стерпела откровенно странной Луны, с её привычками спать обнажённой и ходить босиком. Подливали масла в огонь и её наряды с украшениями, и манера себя вести. Если поначалу бабушка Невилла ощущала гордость и уважение к героям войны, то уже через неделю стала привычно упрекать внука почём зря. Луна заступилась за мужа, а Августа выставила их прочь. Ксенофилиус был только рад делить свой большой круглый дом с зятем. Но оказалось, что Невилл был от тестя не в восторге. Невилла, серьёзно занимающегося травологией, бесил тот факт, что Ксено откровенно выдумывает новые виды растений и животных, да ещё и печатает свои глупые теории в прессе. Ещё больше его раздражала только Луна, всячески потакавшая отцу. Двадцатого июля состоялась ссора, после которой Невилл собрал вещи и вернулся к бабушке. Мало кто помнит, с чего всё началось, но в пылу ссоры Луна упрекнула Невилла в том, что он привык прятаться под бабушкину юбку, на что Невилл ответил, что в отличие от её отца Августа никогда бы не сдала Гарри псам Волан-де-Морта, какими бы ни были её мотивы. Несмотря на то, что и Полумна, и Невилл вместе сражались за Хогвартс, им всё же привили разные жизненные ценности. Там, где у Лавгудов стояла семья, у Лонгботтомов была жертвенность во имя правой идеи. Перейдя на личности, Невилл сказал, что именно из-за трусости Лавгуды учились на Когтевране, на что Полумна ответила, что если бы не его спесь, то ему вообще дорога в Пуффендуй. Приняв внука обратно с распростёртыми объятиями, Августа подсуетилась поскорее оформить его развод. Луна снова ощутила одиночество, ведь с одним своим другом она состояла в разводе, а двое других поженились. Джинни почему-то стала избегать её компании, а Гарри вечно пропадал в Аврорате. В конце концов, Полумна целиком ушла в работу, помогая отцу. Статус подруги Гарри Поттера и героини войны давал неплохие возможности возродить «Придиру» времён её матери. Ксено назначил дочь помощником главного редактора, и через пять лет журнал читали и выписывали наравне с «Пророком».***
— Отзови Долохова, или общественность не только узнает, КАК именно ты пытаешься обойти Гермиону Малфой, но и твою маленькую заднеприводную тайну… Драко действительно выглядел опасно. В серых глазах ясно читалась угроза, и Перси понимал, что он не шутит. — Как ты… — Как я узнал? Она моя жена, придурок! Думал, Гермиона станет скрывать от меня, что ты гей? Она всегда просила не использовать этого против тебя, но вряд ли она знала, что ты настолько мудак. Отзывай. — Я не могу! Этот психопат вышел из-под контроля. Я не знал, что он вообще намерен брать заложников! Ему велено было только раздуть скандал и затребовать выкуп. Пустые угрозы и всё… — И она ещё спорила со мной насчёт твоей жалкой семейки… — Драко скорее говорил сам с собой, раздумывая, что делать дальше. — Завтра же ты начнёшь восхвалять Гермиону и её методы управления страной в ущерб собственной репутации. Ты сольёшь все предвыборные дебаты в её пользу и, если это понадобится, снимешь свою кандидатуру перед самим началом выборов, а иначе, — глаза Малфоя опасно сверкнули, — я нахрен уничтожу твою жизнь.***
Вскоре Луна начала не только готовить номера «Придиры» к выпуску, но и сама стала писать. Её частенько нанимал «ЕП» и другие волшебные периодические издания в качестве журналиста-обозревателя. Удачей для её карьеры стала случайная встреча с Гермионой Грейнджер, которая как раз ужинала со скандально известным Драко Малфоем. С позволения Гермионы Луна выпустила ряд статей, посвящённых их необычной дружбе, а затем невольно стала свидетелем зарождающихся чувств между бывшими гриффиндоркой и слизеринцем. В её собственной личной жизни наблюдался длительный штиль. Она не ходила на свидания, всю себя отдавая работе. Так продолжалось из года в год. На свадьбе у Драко и Гермионы Луна была почётной гостьей. Их бракосочетание проходило в прекрасном саду Малфой-Мэнора. Ещё никогда Полумне не доводилось видеть настолько красивых жениха и невесту. Почему-то именно глядя на чужие чувства и отношения, она задумалась об отсутствии собственных, и именно в момент этой светлой грусти по несложившейся судьбе она столкнулась с НИМ.***
Гарри сидел абсолютно разбитый. Он уставился в одну точку и молчал, чем сводил Гермиону с ума. Мистер Браун, кажется, что-то знал, но всё ещё дожидался рапорта главы Аврората. Так и не добившись от него ни слова, он оставил Поттера наедине с министром. Гермиона знала, что Долохов мёртв. Оказалось, у него не было никаких подельников (во всяком случае никого не поймали). Также мертвы были двое из шести магглов. Всем выжившим сейчас оказывали психологическую помощь и стирали память. — Гарри, я… — взгляд у Поттера был пустым, но он повернул голову на её голос. — Как ты? — Я не сдержался, Гермиона. Когда мы вошли, он пытал девочку заклинанием Круцио. Увидев меня, Антонин смекнул, что Гарри Поттер не выкуп ему принёс, и убил её на моих глазах. А я убил его. — О, Гарри, — Гермиона бросилась его обнимать, глаза щипали злые слёзы. — Не вини себя, это всё я… если бы я… — Ещё один маггл уже был мёртв, когда мы пришли, Герм. Но… Авада — это же не наш стиль, верно? Я прошёл войну, ни разу не сказав этих двух слов. Долохов умирал с неподдельным шоком в глазах — он-то отражал Экспеллиармус.***
За три года с тех пор, как вернулся, Забини уже стал партнёром в лоббистской компании. Грейнджер выполнила свою часть сделки, и с её помощью он прочно укрепился в кулуарах Министерства. Сейчас, когда она практически стала министром, настал его час отдать должок. Именно поэтому, а вовсе не потому что они с Драко вместе учились, его пригласили на их с Гермионой свадьбу. Какой бы ни была причина, Блейз был благодарен возможности присутствовать тут. Заводить выгодные знакомства — неприятная часть его работы. Но эта работа приносила ему небывалый доход, а значит, он не мог жаловаться. Недавно Драко намекнул ему, что позови он Дафну замуж, то необходимость зарабатывать отпадёт вовсе. Но Забини не хотел слушать подобных советов. Он не станет жить как его мать. Дафна и правда любила его всё это время. Они даже несколько раз переспали с тех пор, как он вернулся в Лондон. Но Блейз не любил её, а ещё не обещал ничего, просто иногда снимал при помощи Гринграсс напряжение. После торжественной части ему было откровенно скучно. Естественно, сестра покойной первой жены Малфоя не была среди приглашённых, а значит, Забини мог свободно подыскать себе новое развлечение на ночь. Но «развлечение» само нашло его. У столика с эльфийским вином он обратил внимание на шикарную ведьму с каскадом платиновых волос ниже пояса, стоящую вполоборота. Пока он думал о том, что Малфои были в родстве с вейлами, прикидывая свои шансы поиметь её, «вейла» слишком резко повернулась и окатила его парадную мантию вином. — Простите, Мерлина ради. Эти каблуки меня доконают, — Луна достала волшебную палочку прежде, чем Блейз успел прийти в себя, и тотчас убрала весь нанесённый ущерб. Вспомнив слова Малфоя о том, что она не последний в мире СМИ человек, Забини обворожительно улыбнулся и поздоровался с Полумной.***
Когда Адам Браун вернулся в кабинет аврора Поттера, министр Грейнджер обнимала взъерошенного брюнета. — Нам следует обсудить дальнейшие действия. Гермиона подняла на Адама глаза и отстранилась от Гарри. — Мне следует сделать заявление. — Или… — сказал Браун размеренно. — Мы можем засекретить эту операцию, не предавая огласке всех деталей. Аврор Поттер и его люди действовали согласно приказу и выполняли почти все надлежащие инструкции. Вся его команда подписывала на подобный случай магический контракт, коим предусмотрена конфиденциальность. Выжившие магглы ничего не помнят, а убитые так или иначе будут переданы маггловским властям. Процедура требует обставить всё как несчастный случай, согласно Закону о неразглашении. — Но я… как же заявление? — Госпожа министр, если мы передадим информацию в первозданном виде, главу Аврората Поттера могут снять с должности за превышение полномочий. — Я готов отвечать, — голос Гарри был напряжён и серьёзен. — Но готова ли Англия к этому скандалу? Впутывать магглов, вести расследование накануне перевыборов… Моя работа заключается в том, чтобы по возможности избегать подобных ситуаций. Вы сделаете заявление, госпожа министр. Оно будет о том, что Министерство давно выслеживало Долохова, но взять его живым не удалось. Никто не пострадал. Он намеревался применить к Гарри убивающее заклинание, и аврор Поттер был вынужден защищаться. — Мне нужно посоветоваться… — Гермиона двинулась к дверям. — В этом нет необходимости. Ваш муж уже беседовал со мной только что. Это была его идея. Подумайте до утра, но это единственное верное решение на данный момент. Я вас оставлю.***
Луна не узнавала себя. Заниматься сексом в отеле с малознакомым слизеринцем, которого окатила вином на чужой свадьбе… Но каким сексом! Забини был горячим, а она — изголодавшейся по мужской ласке. В этом плане у неё не было никого, кроме Невилла и годов воздержания после развода. Казалось, Блейз действительно без ума от её тела, волос, стонов. Как же она соскучилась по восторженному взгляду на свою грудь. Они толком не успели поговорить, прежде чем оказались в постели. И сделали это трижды, до того как сумели сказать хоть что-то членораздельное. Забини лениво водил пером по её обнажённой спине вдоль лопаток и ниже, к округлой заднице. Луна легла на спину, подставляя под ласки живот и грудь. — Почему кит? — Блейз пощекотал перышком магическую татуировку, и набитое на её правом боку млекопитающее шевельнулось и выпустило небольшой рисованный фонтанчик воды. — Это «пятидесятидвухгерцевый кит», — Луна посмотрела на него своими серыми глазами, но они были совсем не такими как у Малфоя, Забини увидел в этом взгляде грусть. — Папа часто искал в маггловских газетах интересную информацию и однажды наткнулся на статью о нём. У этой особи неизвестного вида кита никогда не было пары. Он ни разу не присоединялся ни к одной группе других китов. Проблема была в том, что все нормальные киты поют свои песни на частоте от пятнадцати до двадцати герц, а этот кит по какой-то совершенно непонятной причине — на частоте 52 Гц. И его просто никто не слышит. Никто из китов. — Вероятно, это самый одинокий в мире кит, — Забини поцеловал бледное плечо с россыпью родинок. — Ты чувствуешь себя одинокой? — Постоянно. Знаешь, у отца есть теория на этот счёт, если тебе интересно, я могу рассказать, — мулат тепло улыбнулся ей, давая знак продолжать. — Мы считаем, что это на самом деле не кит, а древнее магическое существо. Когда-то очень давно маги отлавливали их, поедая ценное волшебное мясо и используя зубы животного для редких целебных зелий. Это было настолько давно, что никто уже не помнит даже названия тех огромных существ. Дело в том, что вместо фонтана воды с их дыхала извергалось огненное пламя, когда они подплывали к поверхности. Это пламя помогало магам находить их. Волшебники так увлеклись их отловом, что вскоре истребили практически всех. Но ходили легенды, что остался всё же последний представитель вида. Из-за того, что существо не смогло бы больше найти себе пару и завести потомство, его прозвали Левиафаном. Я думаю, магглы нашли именно его. — Вряд ли магглы не обратили бы внимания на столб пламени вместо фонтана воды, — сказал Блейз немного озадаченно. — Уверена, что в целях выживания его магия сумела изменить огонь на воду. Может, это просто оптическая иллюзия, ну знаешь, вроде маскировки. — Эм… Луна? Если ты сделала тату именно этого существа, то почему он у тебя фонтанирует водой? — Потому что он решил отныне выглядеть именно так, Блейз. И я его поддерживаю.***
Утром Гермиона сделала «правильное» заявление и вскоре победила на выборах, оставив своего оппонента Персиваля Уизли далеко позади. Той ночью, когда её лучший друг впервые убил человека, она осталась с ним до рассвета в его кабинете, распивая огневиски. Они молча выпивали, пока каждый думал о своём. Гарри думал о том, что он плохой человек, а Гермиона — о том, как вездесущ её муж. Драко никогда не говорил, что у него есть связь с Брауном, хотя они, как ей казалось раньше, рассказывали друг другу обо всём. В шесть утра абсолютно пьяный Гарри плакал у неё на плече, а она рассеянно гладила его по спине. В полседьмого она почувствовала, как сухие губы касаются её шеи. Когда Гарри проделал дорожку поцелуев от подбородка к её губам, Гермиона не оттолкнула его. Это не было сексом, скорее актом отчаяния и сострадания друг другу. Жалости к самим себе. Если первая измена Рону была для неё чем-то ужасным, то сейчас Гермиона не чувствовала ничего. Ни угрызений совести, ни чувства вины. Только запах пота Гарри, его дрожащие руки и его член внутри себя.***
Когда семь лет назад, за две недели до перевыборов, сова со сведениями от анонимного источника прилетела в её редакцию (которая по-прежнему находилась в их с отцом круглом доме), подруга в Полумне Лавгуд победила журналистку. Она поспешила в Министерство, но среди ночи там никого не оказалось. Тогда Луна, воспользовавшись летучим порохом, направилась в Малфой-Мэнор. Муж Гермионы сказал, что та уже в курсе ситуации, и убедил Луну помочь ему выйти на этот самый источник. Вместе они написали ответ и отследили сову, которая в итоге привела Малфоя к Перси Уизли. Узнав обо всём, Полумна хотела посвятить весь разворот «Придиры» истории о том, как нечестивый кандидат в министры магии встал на преступный путь ради обретения власти. Но Драко отговорил её. Взамен он пообещал Полумне место релайтера при Гермионе, как только та победит во второй раз.***
Драко рассказал, что Браун был когда-то в Министерстве человеком Люциуса. Той ночью Адам сам пришёл к нему, поняв, что Гермиона не способна принять политически правильное решение. После случая с Долоховым Гермиона стала вести себя отстранённо. Она ссылалась на волнение перед выборами и постоянно пропадала на работе. Малфой корил себя за это решение, но всё-таки попросил Гойла проследить за женой. Когда тот с унылым видом принёс несколько колдографий, у Драко вырвалось: — Я же просил положиться на Поттера, а не лечь под него! После победы Гермионы на выборах её муж подарил ей охапку белых тюльпанов и решил вместе отпраздновать. Ей не хотелось публичности, и она предложила ему ужин в маггловском ресторане в Сохо. Гермиона заподозрила неладное в его поведении, уже когда он с ходу согласился. Обычно его приходилось уговаривать на посещение маггловского заведения крайне долго. За столом она время от времени ловила на себе непривычно пронзительный взгляд. Это настораживает, когда после семи лет брака муж смотрит на тебя, словно видит впервые. Гермиона поняла, что он знает, но не понимала его поведения. — Знаешь, с тех пор как мы стали тайно встречаться в Бристоле, я больше ни в кого не влюблялась. Ни в кого после тебя, Драко. — Я влюблялся. — Он посмотрел ей в глаза и понял, что она догадалась. — Знаешь, после того как умерла Астория, я не спал ни с кем, кроме тебя. — Я спала. Они аппарировали в спальню, не дождавшись десерта. — И что теперь? Ты меня бросишь? — в глазах Гермионы стояли слёзы. — Я планировал, вообще-то. Подарить цветы, поужинать, трахнуть тебя так, чтобы ты кричала и умоляла называть своей шлюхой. А утром показать тебе колдо и указать на дверь. Мы всё ещё нужны друг другу. Формально мы числились бы супругами. Но я бы больше не видел тебя какое-то время. Ты могла бы даже жить с Поттером, в то время как он всё ещё женат на Уизлетте. Но ты слишком умная, да? Научилась меня читать? Гермиона сморгнула, и солёные слезинки скользнули по её щекам. Она потянулась к застежке на платье, и то упало на пол. — Я всё ещё твоя шлюха, Драко, — дрожащим голосом, словно боясь, что он ударит. И Малфой ударил. Сбил костяшки о стену в их спальне. — Почему ты выбрала именно того, кто постоянно обыгрывал меня, даже не прилагая усилий? Почему в моей жизни постоянно должен присутствовать чёртов Поттер?! Гермиона плакала и целовала его окровавленную руку. Она не жалела о том, что спала с Гарри около трёх раз с той страшной ночи. Но она жалела, что Драко узнал об этом. Жалела так сильно, потому что меньше всего хотела причинить ему этим боль. — Я люблю тебя, — лихорадочно шептала она, успокаивая. — Это ничего для меня не значит. — И ты хочешь принадлежать мне как и раньше? Жить здесь? — Гермиона судорожно кивнула. — Ты докажешь мне сейчас? Драко призвал атласную чёрную ленту и завязал ей глаза. Гермиона не сопротивлялась, когда он вынудил её встать на четвереньки. Первое невербальное связало ей руки, а второе заставило исчезнуть трусики. Она хотела его, но её тело было ещё не готово. Драко впервые за всё время брал её насухо — Гермиона терпела. Она была благодарна за эту боль, принимая своё наказание. Когда он кончил ей в рот, Гермиона покорно проглотила горьковатую тёплую сперму. Она понимала, что Драко всё ещё может пойти по изначальному плану, о котором только что ей поведал, но надеялась, что он не сделает этого. Через пять минут после оргазма Малфой развязал свою плачущую жену и закутал её в одеяло на их постели. Он ненавидел себя за мягкотелость, но отпусти он её — возненавидел бы свою жизнь в общем. Когда Гермиона затихла, он сказал: — Если это действительно ничего не значит, извлеки выгоду из секса с ним. И ради Мерлина, пользуйтесь защитными чарами. Грег, конечно, профессионал, но явно не виртуоз слежки. — Я не смогу жить с тобой, постоянно оправдываясь. Если ты действительно решил позволить мне остаться, я не хочу годами искупать вину.***
Семь лет спустя Если Гермионы не было видно ни в спальне, ни в столовой, Драко оставалось проверить всего два места в Мэноре: переделанную под спортзал бальную комнату и библиотеку. В зале его встретили пустые коврики для йоги и несколько механических тренажеров. Он мог бы сразу уточнить у эльфов, где сейчас его жена, но ему нравилось бродить по отремонтированному поместью и находить Гермиону жующей, занимающейся спортом или сладко сопящей на небольшой софе с раскрытой книгой на груди. На этот раз она не спала. Гермиона сидела на полу под книжным стеллажом, отведённым под маггловскую художественную литературу, и… плакала, обнимая небольшую книжицу со странным рисунком на голубой обложке. — Эй, что случилось? — Драко подошёл ближе. Она подняла на него свои карие, полные слёз глаза и попыталась вдохнуть поглубже. Получилось несколько прерывисто из-за всхлипов: — О… я п-просто реорганизовывала эту полку и… — она снова зарыдала. Драко присел рядом и успокаивающе обнял. Книга в её руках была на французском. «Le Petit Prince» — гласило название. — Я всегда думала, что буду читать своему ребенку именно эту сказку, когда он будет болеть или… п-перед сном. Муж обнял Гермиону покрепче и поцеловал в висок. Он трансгрессировал вместе с ней в спальню, где она потихоньку успокаивалась, полулежа рядом с ним на их огромной кровати. — Тш-ш, всё хорошо, девочка, — он легонько гладил её, ощущая, как тело Гермионы перестаёт содрогаться и затихает. Через какое-то время она уснула в его объятьях, и он от скуки аккуратно вытащил из её рук небольшой переплёт. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей и не побеспокоить своими движениями Гермиону, Драко начал читать. Поначалу он нашёл рассказ о лётчике, потерпевшем крушение, примитивной детской сказкой, но необычная подача этой истории автором постепенно увлекла его, взрослого мужчину, заставляя ухмыляться забавным приключениям странствующего с планеты на планету мальчика, так напоминающего своими чертами и цветом волос его самого. Ему пришлось отложить книгу в сторону на десятой главе. Он не был Маленьким Принцем, Драко Малфой был Королём, холящим и лелеющим единственную на своей планете крысу.