Я клоп и признаю со всем принижением, что ничего не могу понять, для чего всё так устроено. Люди сами, значит, виноваты: им дан был рай, они захотели свободы и похитили огонь с небеси, сами зная, что станут несчастны, значит нечего их жалеть… Я хочу видеть своими глазами, как лань ляжет подле льва и как зарезанный встанет и обнимется с убившим его. Я хочу быть тут, когда все вдруг узнают, для чего всё так было. Федор Михайлович Достоевский
Драко понравилось то, что на следующую их встречу в его офисе Эбби пришла настроенной исключительно на работу. Она не стала жеманничать, глупо хихикать или вести себя так, словно его яйца уже у неё в кармане. По сути, по ней нельзя было определить, что всего несколько дней назад она сладко стонала под ним на обшарпанном кресле в её гостиной. Спустя три часа из четырёх отведённых им для работы Драко прекратил беседу о книге и вышел из-за стола, за которым сидел. Эбби подняла на него глаза и поняла, что работа над книгой сегодня окончена. — Я не могу светиться с тобой по волшебным гостиницам, но ведь есть маггловские. Где бы ты хотела побывать? Париж, Рим? — Я… — она шумно выдохнула. — Если честно, я бы хотела сделать это в своей спальне, если можно, в кровати… — Тебе так легко угодить? — левая бровь Малфоя вопросительно приподнялась, но улыбка его была игривой. — На самом деле я хотела кое о чём попросить, — девушка стеснительно замялась. — Уже лучше, я привык к тому, что людям от меня что-то нужно, продолжай. — Вряд ли ты привык к такого рода просьбам, у меня на чердаке что-то постоянно шумит, или кто-то… — Боггарт? — Возможно, я не слишком сильна в защитных заклинаниях и подумала, может, ты… — Это же программа третьего курса, — он снисходительно улыбнулся. — Я не только помогу тебе с этим, но и обучу заклинанию «Ридикулус», но сперва… — Драко коснулся пальцами её подбородка, вынуждая смотреть ему в глаза, — я сообщу Гойлу, где меня искать, и мы отправимся в твою спальню по каминной сети.***
Три года назад — Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой на маггловский фильм в маггловский кинотеатр? — Нет, Драко, я хочу, чтобы ты пошёл со мной на три маггловских фильма в маггловский кинотеатр. Там устраивают марафон старого кино, по одному режиссеру за вечер. — Я правильно понимаю, что выбора у меня нет? — Никакого, — улыбнулась Гермиона. Сперва она хотела наорать на мужа за то, что он выкупил все билеты на киномарафон. Но вскоре Гермиона оценила прелесть просмотра трех частей любимого фильма подряд в пустом зале, где можно было выбрать лучшие места, держаться с Драко за руку и плакать, когда убивают дочь главного героя, не стесняясь того, что кто-то ещё увидит. Драко понравилась общая атмосфера, хотя понимал он далеко не всё. Гермиона с удовольствием поясняла ему происходящее на экране и интимно нашептывала на ухо особенности маггловской истории.***
— Это было… — Эббигейл лежала на взмокших простынях, пытаясь отдышаться, — хорошо. — Тебе не обязательно искать «этому» определения и тем более эпитеты, — Драко лениво водил ладонью по гладкой коже её спины. — Если это боггарт, он материализуется в самый сильный твой страх, чего ты больше всего боишься? — Не думаю, что можно материализоваться в правду, — глубокомысленно произнесла Эбби. — Интересно. Почему это ты боишься правды? — Помнишь, я говорила, что впала в депрессию из-за причины бабушкиной смерти? Я тогда усердно рылась в её вещах, чтобы собрать весь пазл истории её гибели воедино. И нашла кое-что. — Правду? — Нет, не совсем. Я нашла рукопись. Бабушка Батильда, вероятно, писала книгу, но вскоре обстоятельства изменились и она прекратила работу над ней или же она просто не успела… Я нашла неоконченную рукопись. — Очередной учебник? Эббигейл Бэгшот отрицательно помотала головой и уставилась в потолок: — Что-то между биографией и романом. Я бы даже сказала биографический роман о двух известных волшебниках. — И назывался он «Обратная сторона галлеона»? — Он был без названия. Но я назвала его именно так, да. — Ты поэтому не хотела со мной сотрудничать вначале? — Нет, Драко, не поэтому. Я написала концовку, которая превратила ту рукопись в бестселлер. Я действительно писатель, просто поняла это уже после того, как стала знаменитой. Их разговор прервал громкий топот по лестнице, и Драко впопыхах схватился за палочку. Дверь распахнулась, а через секунду снова закрылась. — Мистер Малфой, простите, что… эм… прерываю, — из-за двери послышался приглушённый голос смущённого Гойла, — но ваша встреча с Рикбертом назначена на пять. А сейчас без двадцати. — Ч-чёрт, — ругнулся Драко и принялся натягивать брюки. — Рикберт? — Эбби была несколько обескуражена происходящим. — Ага, гоблин Рикберт — мой бухгалтер. Гоблины не терпят опозданий, как и любых других нарушений сделки. Но дело своё знают. Разгладив одежду при помощи магии, Драко открыл дверь. Он раздражённо смерил Грегори взглядом и негромко побормотал: — Напомни Гермионе, чтоб обучила тебя Патронусу, нельзя же вот так врываться, — он оглянулся на Эбби, завязывающую пояс халата, и вдруг вспомнил, что обещал ей помочь. На секунду закрыв глаза и раздражённо вздохнув, он обратился к Гойлу: — Грегори, останься с мисс Бэгшот и помоги ей на чердаке, ладно? — Эм… хорошо… — промямлил Гойл в пустоту, ведь Малфой уже трансгрессировал из чужой спальни.***
Гарри Поттер вошёл в свой кабинет и по инерции выхватил волшебную палочку. Узнав в незваной посетительнице Гермиону, он облегчённо выдохнул. Министр магии как ни в чем не бывало сидела за его столом в кабинете Аврората, ещё совсем недавно запертом снаружи. — Напугала меня, — улыбнулся отошедший от шока аврор и подошёл ближе. — Мне наложить заглушку? — Не стоит, Гарри, здравствуй. Я всего на минуточку, слышала, у вас дома вчера ужинал Кингсли. — Эм… да. Я спросил насчёт той статьи, и Кинг думает, что это кто-то из своих. — Своих? — Кто-то внутри Министерства. На кого пока не падают подозрения. Человек с улицы, кем бы он ни был, не может рассчитывать на победу в выборах, тем более выжидая так долго, — Гарри положил руки ей на плечи, и по шее женщины побежали мурашки. — Руки холодные, — сказала Гермиона, но не отстранилась. — Прости, — смущённо улыбнулся Поттер и коснулся ткани её мантии. — Мне всё ещё неясно, почему вы списываете со счетов Перси. — Потому что это не может быть он, — она тяжело вздохнула. — Видишь ли, если Перси Уизли снова начнёт препятствовать моим интересам, то угодит в Азкабан. — Снова? — Я не хотела тебе говорить… но тогда, семь лет назад, это именно он помог Долохову пересечь границу. Ради победы на выборах. Несколько долгих минут Гарри переваривал услышанное. — Ты хочешь сказать, что я убил человека… — он потёр переносицу, поправляя очки, — изменил жене и чуть не лишился должности из-за Перси Уизли?! — Прости, что не сказала сразу, дорогой. Но, Гарри, ты должен был остыть, вместо того чтобы наделать глупостей впопыхах. — Да я прибью этого мудака! По нему Азкабан плачет. — И что ты скажешь Визенгамоту, Гарри? Ты посадишь в Азкабан собственного шурина? Отнимешь у Молли с Артуром ещё одного сына? У них только наладились отношения. Ты представляешь, какой резонанс вызвала бы эта новость в прессе? Рано или поздно кто-то типа Скитер выспросил бы о событиях той ночи у одного из членов спецоперации, и мы с тобой потеряли бы должности. — Как ты умудряешься быть настолько дальновидной? — он сжал её левое плечо, беря себя в руки. — Ты святая. Спасла меня той ночью, подумала о чувствах семьи Уизли… Гермиона накрыла его ладонь своими и притянула, чтоб поцеловать тыльную её сторону: — Я не дальновидная, Гарри. Я — трусиха, которая решила держать при себе заведомо проигравшего соперника вместо того, чтобы освободить место кому-то новому и незнакомому.***
Гоблины — неприятные и откровенно странные создания, со своей логикой и в большинстве своём с противным характером. Но с финансами многие из них ладят даже слишком хорошо. Особенно с «чёрной» бухгалтерией щедрых волшебников, своевременно выплачивающих им вознаграждение. — Всё готово, мистер Малфой, — грузный коротышка встал на цыпочки, чтобы положить на рабочий стол Драко кипу исписанных книг учёта. — Можете сами всё сверить или мне лучше предоставить вам устный отчёт? — Я сверю, Рик, не сомневайся. А пока послушаю. — Все финансовые потоки идут тремя основными путями. В качестве инвестиций с Кипра, процентных отчислений из отделения Гринготтс в Швейцарии и… по налаженной схеме через Ватикан в фунтах стерлингов по курсу. Двадцать процентов от суммы всех финансовых операций стабильно идут на благотворительность. Основная часть денег жертвуется от «Нимфадоры» на нужды волшебных приютов, а оставшаяся треть идёт маггловским католическим церквям и приходским школам. — Отлично, как скоро всё пройдёт по официальным бумагам? — Три месяца, сэр. Через три месяца все ваши финансы станут легальными и доказать их реальное происхождение будет невозможно. — Спасибо, Рикберт, — Драко встал и пожал продолговатую кисть гоблина. — С тобой приятно иметь дело. — Могу я всё же поинтересоваться кое-чем? — Попробуй, — улыбнулся Малфой. — Я не могу понять… Зачем вам нужна часть капиталов в маггловской валюте, не говоря уже о влиянии на католического архиепископа и связях в Ватикане? — Британия — это преимущественно христианская страна, Рик. А это значит, что государство обязано считаться с церковью и по возможности с ней дружить, верно? — Да, но… это ведь маггловское государство обязано, а не… — На этом я вынужден с тобой попрощаться, Рикберт. Ещё раз спасибо. Увидимся через три, да? — гоблин утвердительно кивнул. — Через три месяца.***
Три года назад — Я всё ещё не совсем понимаю, Бог это что-то вроде Мерлина? — Не совсем, Драко, Мерлин ведь реальная личность в истории магии. Мерлин это, скорее, Иисус, если говорить о католицизме. Господь же — понятие более ёмкое. И оно присуще большинству религий мира. — Мне всё ещё сложно разобраться, — Драко сидел напротив Гермионы за столиком в маггловском кафе. Они решили перекусить после киномарафона. — Я подберу тебе нужную литературу, если это так сильно тебя интересует. Знаешь, моя бабушка ведь была католичкой. — А родители? — Родители — убеждённые атеисты, как большинство врачей. Но они не препятствовали матери моего отца в том, чтобы таскать меня в церковь по воскресеньям, едва мне исполнилось девять. — Это было утомительно? — В какой-то мере даже интересно. Я всегда любила получать знания, а детей там обучают основам христианства. Драко скептически приподнял бровь, глядя на неё. — Ладно-ладно, в десять лет я привела бабуле аргументы в пользу агностицизма, и она перестала поднимать со мной тему религии. — Но она приняла твою точку зрения? — Нет, бабушка имела твёрдую веру и убеждения. Тогда мне казалось это глупым упрямством, но сейчас я уважаю её взгляды. — А как она отреагировала на существование магии? — Она не дожила до моих полных одиннадцати лет. Наверное, это к лучшему. Некоторые вещи, о которых она говорила, заслуживают хотя бы внимания. — Например? — Семь смертных грехов, слышал что-нибудь об этом? — Совсем немного. — Всё чаще думаю о том, что мы с тобой подвержены одному из них слишком сильно. — Дай угадаю, — протянул Малфой с лукавой улыбкой. — Похоть, да? — Гордыня. Похоть мы могли игнорировать годами. А вот тщеславие… Мне кажется, человек не способен победить его в себе.***
Грегори Гойл ненавидел быть ведомым, но пойти впереди Эббигейл на её собственный чердак казалось ему неприличным. Девушка, видимо, была очень смущена тем, что он застал их с Малфоем. Она нервно куталась в свой халат и не смотрела в глаза. Поднявшись на чердак, Бэгшот указала на старый комод с потрескавшейся голубой краской, дверцы которого тотчас задрожали. — Вы считаете меня легкомысленной? — наконец нарушила она неловкое молчание. — Мне платят не за это, — буркнул мужчина. — И всё-таки? Грег смерил её хрупкую фигурку взглядом и наконец произнёс: — Он либо манипулирует всем, к чему прикасается, либо ломает. — И вами тоже? Грег взялся за дверцу комода, выставив палочку: — А я уже был сломан, когда Драко пришёл ко мне. Из деревянных створок вырвалось пламя. Гойл зачарованно уставился на бушующий огонь, зная, что это определённо Адское пламя. Казалось, он снова почувствовал запах гари и тлеющей плоти. Эббигейл пронзительно вскрикнула, и её голос заставил Грегори прийти в себя. — Ридикулус!***
Он нашёл Гермиону в спальне. Она лежала под одеялом, готовая ко сну, и держала в руках огромный ветхий переплёт зелёного цвета. — Что читаешь? — Драко тоже принялся раздеваться. — Русскую классику, — ответила Гермиона, не отрывая глаз от пожелтевших печатных страниц. Драко фыркнул: — Терпеть не могу русскую классику. Вечно там одни женщины, глядящие в окно и ноющие о том, что утки летят в Москву. — О, это чуть более поздняя классика, — улыбнулась ему жена. — Книга о ведьме, которая безбедно жила замужем за состоятельным магглом, даже не подозревая о своей сущности. Пока не влюбилась. — В волшебника? — Не думаю, что он был волшебником… разве что сквибом… Но ради него она пожертвовала всем и наконец познала себя настоящую. А сквиб этот всю жизнь посвятил тому, что писал роман по библейским мотивам, и получается, что я сейчас держу в руках роман в романе. Драко улыбнулся: — Ну да, как мало тебе нужно для счастья, — он натянул пижамные штаны и лёг к ней. — Всего-то поместить в книгу ещё одну книгу, чтобы ты могла читать книгу, пока… — Ну всё, прекрати, я оценила юмор. Кстати о книгах, как дела с твоей маленькой писательницей? — Всё как и предполагалось. Выросла без отца, фиксация на взрослых мужчинах, стоило проявить малейшее внимание с намёком на заботу, и она оказалась у моих ног. Кстати, ты читала её первый роман? Что скажешь? — Скажу, что поражена тем, что ты не читал эту единственную её книгу прежде, чем нанимать девчонку написать ещё одну. — Мне неважно, как она пишет, Гермиона. Важен социальный эффект. Если публика читает что-то взахлёб — она автоматически любит автора. А значит, обязательно купит и прочитает то, что этот автор напишет в следующий раз. А я всего лишь инвестирую в человека. Но тем не менее мне важно твоё мнение на этот счёт. — Примитивное шаблонное чтиво, абсолютно типичное для художественной литературы волшебников. Всю историю вытягивает оригинальная концовка, ставящая всё с ног на голову. А что? — Да ничего, — Драко улыбался, словно Чеширский кот. — Ты почитаешь вслух? Гермиона удобнее уложила голову ему на грудь, и Драко коротко поцеловал её в пушистую макушку. — Она несла в руках отвратительные, тревожные жёлтые цветы. Чёрт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчётливо выделялись на чёрном её весеннем пальто. Она несла жёлтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут…