My lover's got humour, She's the giggle at a funeral, Knows everybody's disapproval, I should've worshipped her sooner. If the Heavens ever did speak, She is the last true mouthpiece. Every Sunday's getting more bleak, A fresh poison each week. "We were born sick," you heard them say it, My church offers no absolutes, She tells me "worship in the bedroom". The only heaven I'll be sent to Is when I'm alone with you, I was born sick, but I love it, Command me to be well. Amen, Amen, Amen! Take me to church, I'll worship like a dog at the shrine of your lies. I'll tell you my sins and you can sharpen your knife. Offer me that deathless death. Good God, let me give you my life. Hozier — Take Me to Church
Аврор Поттер сидел за своим массивным рабочим столом и думал о Гермионе. Он не ощущал себя мечущимся меж двух огней, потому что огня от Гермионы не чувствовалось уже несколько месяцев. Выборы должны были состояться совсем скоро, и её нынешнее поведение напоминало Гарри о школе. Гермиона всегда отдалялась от друзей в конце учебного года, чтобы подготовиться к предстоящим экзаменам. Другое дело, что сейчас это казалось смешным. От этих мыслей его отвлёк патронус. Лохматый пёс осветил синеватым заревом кабинет главы Аврората и заговорил голосом Дениса Криви, работающего охранником в архиве: «Гарри, у меня тут человек из Министерства, который пытается получить доступ к некоторым засекреченным материалам, — собака чуть склонила морду и совсем тихо добавила: — Не знаю, важно ли это, но он бывший слизеринец». Поттер просил лично сообщать ему о попытках получить доступ лишь к одному делу в архиве — материалам по Антонину Долохову и его смерти. С тихим хлопком аппарации Гарри возник у дверей в архив. Денис неодобрительно смотрел на Блейза Забини, который старался скрыть удивление и некоторую нервозность за широкой белозубой улыбкой. — Аврор Поттер, рад видеть. Я смотрю, для главы Аврората не существует больших и малых дел, верно? — Забини пытался шутить, но Гарри не оценил его попыток. — Мы оба знаем, что у тебя должны быть официальный запрос и разрешение на доступ в архив. Надо понимать, у тебя нет ни того, ни другого? — Мне нужны кое-какие данные для Гермионы. Вы ведь в курсе, что мы тесно сотрудничаем? Мне лишь хотелось облегчить её и без того загруженный день. — Боюсь, ей лично придётся запросить пропуск, Забини, потому что тебе я не верю. — Гарри смерил мулата презрительным взглядом. — Что ж, — Блейз горделиво приосанился и вздёрнул подбородок. — Как знаете, господин старший аврор. Думаю, я и так выяснил достаточно. Передам Гермионе от вас привет. Поттер не сдержался и грузно вжал его в стену, зашипев практически на ухо: — Что ты творишь? — А ты?***
После первой совместной ночи, которую Забини провёл с Лавгуд, он несколько дней улыбался искренне, что было для него огромной редкостью. Однако он прекрасно понимал, что не станет искать больше встреч с ней. Гермиона вот-вот должна была победить, и перед ним открывались всё новые горизонты. Он всё ещё изредка пользовался телом и связями Дафны, да она и сама была не против этого. У Луны же была слишком хорошая репутация. Зачем нужна журналистка, которая никогда не пишет под заказ? И которая, к тому же, и так была с Гермионой в неплохих отношениях. Годы шли, и Дафна всё отчаяннее пыталась женить Забини на себе. Глупышка, он разочаровался в институте брака примерно после третьей свадьбы матери. Блейз не спорил с тем, что женитьба — это инструмент. Но он не позволил бы кому бы то ни было использовать этот инструмент против него. В светских хрониках часто мелькали новости о том, что у него с наследницей Гринграсс «свободные отношения». И Забини не подтверждал и не опровергал любые слухи, пока те не мешали карьере. А карьера его строилась как нельзя лучше. После первой победы Гермионы на выборах его сделали партнёром в лоббистской компании. Жалование, что ему причиталось, превратилось в процент от дохода фирмы. Сумма не была астрономической, но и не была скудной. Его доходы, конечно же, были несравнимы с состоянием Дафны, но Забини упорно не желал идти лёгким путём. Блейзу не хотелось заполучить богатство через заключение удачного брака. Ему не хотелось, чтоб пресса сравнивала его с собственной матерью. Он желал совсем иного признания. После того, как Забини встал на ноги, а Гермиона Малфой с ним в команде прошла на второй срок, он задумался о расширении области своих полномочий. Блейзу захотелось ещё большей сферы влияния. Он стал серьёзно обдумывать те законы, которые под началом министра магии Малфой они продвигали и утверждали. Забавно, но почти во всех законах была едва уловимая брешь. В голове его раз за разом рождались лазейки и схемы, позволяющие эти законы обойти. Постепенно он придумал гениальный план, позволяющий им с Дафной, в качестве финансового донора, начать теневой бизнес, который приносил бы сверхприбыль за до смешного короткие сроки. Он месяцами планировал всё, высчитывал, морально подготавливал Дафну, стараясь также понять, неужели Гермиона настолько слепа в том, что делает. Когда Забини наконец нашёл ответ, тот ему не понравился. Гермиона не была слепой, она была коррумпированной. Все его грандиозные планы по зарабатыванию состояния враз полетели гиппогрифу под хвост. Теневой бизнес, который Блейз мечтал построить, уже существовал. Громадная теневая империя, заправлял которой Драко Малфой, прикрываясь меценатством. Блейз не мог доказать этого, но корил себя за то, что не догадался раньше. Зачем ещё Драко взял бы Грейнджер в жёны и спонсировал её кампанию? С чего бы ещё ей принимать заведомо обходные законопроекты? И вот, когда Забини уже отчаялся сколотить собственное состояние, он вошёл в лифт, в котором стояла она. Полумна Лавгуд, решившая отныне перестать быть журналистом и редактором. Ведьма, ради которой Гермиона ввела специальную должность при Министерстве. Спешить больше было некуда. Малфой не пропустил бы его с его начинаниями на давно отвоёванную территорию и уж точно не поделился бы куском пирога. Забини никогда не был особенным борцом за справедливость, но даже реши он вывести супругов Малфой на чистую воду, это потребовало бы колоссальных усилий и вложений средств. Поэтому Блейз решил поступить так, как обычно делал в школе, — переключиться на получение более земного удовольствия. И заодно выяснить, что такого есть у Лавгуд, что под неё прогнулась даже министр Малфой. Где-то с полгода он пытался наладить с Луной отношения. Она казалась чрезмерно закрытой и зажатой. Он не сразу понял, что на самом деле это неплохой знак. Лавгуд злилась на него и обижалась за события почти семилетней давности, а значит, она неравнодушна к нему. Оставалось растопить лёд в этих огромных серых глазах навыкате, и дальше дело за малым…***
Драко никогда не ссорился с Дафной, но после смерти Астории свёл общение с ней к минимуму. Последним хорошим поступком в отношении неё Малфой считал то, что отправил к ней Блейза много лет назад. Однако учитывая, что они с Забини так и не поженились, Драко стал задумываться, туда ли завёл Дафну его благой поступок. Он вообще старался особо не вспоминать о семействе Гринграсс и по возможности не иметь с ними дел, но так вышло, что Дафна сама написала ему. После стольких лет, именно сейчас, когда их с Гермионой положение столь неопределённое, Гринграсс прислала сову с просьбой встретиться с глазу на глаз. Не то чтобы Драко не помнил, как выглядела Дафна (её колдографии часто появлялись на страницах множества изданий в разделе светской хроники), но он с трудом узнал женщину при встрече. К счастью Малфоя, сестры Гринграсс были совершенно не похожи внешне, а потому чувство вины не сильно снедало его, когда он смотрел в зелёные глаза брюнетки. Дафна была элегантной и статной, но взгляд её был уставшим. В знак приветствия он поцеловал холодные костяшки пальцев красивой женщины и присел в предложенное ему кресло. Гринграсс пригласила его в свой особняк, где в бывшем кабинете её отца предложила воспользоваться небольшим баром. Приличия ради Драко налил себе огневиски и приготовился слушать. — Я хотела поговорить о Забини. — Насколько мне известно, у тебя с ним гораздо более тесные отношения, чем у меня, дорогая. — Они не так тесны, как мне хотелось бы, сам знаешь, — заметила она несколько грустно. — Боюсь, у меня нет на него никакого влияния, Даф, если это всё… — И в этом твоя главная проблема, Драко Малфой. — У меня нет проблем. — Правда? Ну, это пока. Кажется, завтра крайний срок для подачи документов о выдвижении кандидатов на пост министра? Внутри у Драко похолодело. — Ты что-то знаешь? — Говорю же, мне нужно поговорить с тобой о Блейзе. — Внимательно слушаю. — Он давно уже стал отдаляться. Знаешь, эта его извечная манера оставаться чужим среди своих. Покуда он возвращался в мою постель и не спорил с тем, что СМИ считали его моим кавалером, я мирилась. — Но? — Но последние полгода он стал просить у меня денег, Драко. — И ты, конечно же, давала их ему? Дафна фыркнула: — А ты знаешь другой действенный способ удержать человека рядом с собой? Разве оба твоих брака построены не на том же самом? Драко проигнорировал её укол. В конце концов, культура речи включала в себя и молчание, а Малфоев с детства учили хорошим манерам. — Я всё ещё не вижу связи. — Блейз — обеспеченный мужчина, Драко. У него отличный доход в этой его фирме. Для чего в преддверии выборов ему понадобилось одалживать у меня колоссальную сумму? — Думаешь, он решил сделать тебя кем-то вроде своего спонсора на предстоящих выборах и оплатить твоими галлеонами свою предвыборную кампанию? — Думала, но мои банкиры считают иначе.***
Драко с Гермионой сидели в полумраке молча. Никому не хотелось зажигать свет в доме или идти ужинать. Гарри сразу же послал патронус с сообщением о том, что Забини пытался получить доступ к материалам семилетней давности. У Драко новости были не лучше. Часть денег Дафны Забини пытался пустить на расследование денежных потоков «Малфой Индастриз» и «Нимфадоры». — Полагаешь, он себя выдвинет завтра? — Я не знаю. Как я понял, он только затеял это своё пресловутое расследование. По факту, у него ничего на нас нет, кроме догадок и предположений. Пока нет. — Ты же говорил, что у тебя всё под контролем, — Гермиона ещё пыталась бороться с беспокойством, в то время как Драко уже сидел с отрешённым видом. — Рикберт, конечно, финансовый гений, Гермиона, но даже гениям нужно время. Все нелегальные финансовые потоки, которые касаются моего бизнеса, будут закрыты через две недели после этих выборов. Через две недели после того, как ты выиграешь или проиграешь, никто не сможет доказать чьей-либо причастности к факту отмывания денег в особенно крупных размерах, как и самого этого факта. — Но если даже я выиграю, а Забини проиграет, у него будет целых две недели, чтобы потопить нас? Драко встал с небольшой софы, на которой они сидели, опёрся спиной о стену и сполз по ней вниз: — Мы в жопе. Гермиона подошла к нему и села на пол рядом: — Я не бесплодна.***
Луна долго не хотела давать Забини второй шанс, но он не зря ел свой хлеб лоббиста. Они всё чаще пересекались по работе, и она раз за разом ловила на себе томный взгляд серьёзных карих глаз. Забавно, но он перестал ей улыбаться. Со временем она заметила, что его улыбка — это что-то вроде защитной реакции. Нечто наподобие псевдодобродушного щита от любого, с кем тот имел дело. Но не от неё. С Луной Забини разговаривал предельно серьёзно, в то время как с остальными привык болтать по пустякам с напускным дружелюбием. Полумна неплохо читала людей и вскоре узнала некоторые вещи и о Блейзе. Он казался харизматичным и открытым, но на самом деле никого не подпускал близко. В те редкие минуты, когда они вдвоём обсуждали дела Гермионы, во взгляде его сквозила такая тоска, что она не могла долго противостоять его напору. Через полгода после его периодических предложений сходить куда-нибудь выпить она сдалась. Луна обещала себе, что на этот раз не прыгнет к нему в постель после пары бокалов, и сдержала обещание. Но та химия, что возникала между ними каждый раз, когда он смотрел на неё, заставила её жалеть об этом и мечтать о новой встрече. Было в нём нечто такое… притягательное, с чем у неё просто не получалось бороться. На втором свидании они даже не дотерпели до десерта и поднялись в номер того же отеля, в ресторане которого отужинали. И это снова было потрясающе. Луне не хотелось расспрашивать Блейза о его отношениях с Гринграсс, про которые не писал разве что ленивый. Ей хотелось снова почувствовать то же, что и семь лет назад. Что она не одинока, что он нежен с ней, что ему интересно услышать всё, что она ему скажет. Они пришли к консенсусу в вопросе о том, что не стоит афишировать их отношения. Забини переживал, что их роман негативно скажется на его карьере, а также опасался реакции Гермионы. Луне тоже нравилась её работа, и она была не против тайных отношений. Поначалу это даже казалось ей забавным. Они всё чаще обсуждали рабочие моменты после секса. Как-то Забини обмолвился, что на самом деле Малфои не столь чисты и влюблены, какими она их видит. Год за годом, крупица за крупицей он формировал её мнение о Гермионе как о министре магии, попутно выясняя её, Полумны, роль в текущем положении вещей. — Он хочет встретиться с тобой? Сейчас? — Прислал филина. — Не ходи, Блейз, ты сам знаешь, что Малфои опасны. Драко ни перед чем не остановится. Они знают. — Ты то же самое говорила, когда Гермиона вызвала нас двоих на ковёр после статьи об Осберте, а на деле она просто экономила время. — Но сейчас всё иначе. — Вот именно, малышка, — Блейз погладил Луну по щеке, и та прикрыла глаза от его нежного прикосновения. — Дракона в мешке не утаить. Завтра и так всем обо всём стало бы известно. Я должен узнать, что именно он знает и чего хочет. — Ради Мерлина, будь осторожен.