Агония

Перед глазами ширь равнины, километры истлевшей и истоптанной земли, выжженной огнем войны. В алеющем рассвете, окаймленном дымкой черной гари по горизонту, все искажалось в отражение ужаса, пережитого здесь. Сама магия ушла, уступив место пустыне, изъеденной следами сражения: всюду виднелись искореженные под тяжелой поступью конниц доспехи, сломанные копья торчали из земли безымянными крестами, где-то тлели угли, разнося по полю густой горький запах. Неравные силы схлестнутся в последний раз, положив конец войне и начало – новой эпохи превосходства. Едва ли можно было назвать войском горстку людей, отсиживающихся в укрытиях. До белых костяшек каждый вцепился в оружие, словно оно могло спасти жизнь, вызволить из пасти зверя, затаившегося по другую сторону равнины. Черная кайма сгущалась, за собой ведя восходящее солнце. — Всего лишь люди, братец, — Рааст смотрел на них свысока, как смотрит хищник на насекомых, копошащихся у него под ногами, — разве заслужили они Наш дар? Даркин не жалел яда, презрения, переполнявшего широкую грудь. Будь человек, чьим телом он завладел, сильнее, не пришлось бы словами отговаривать Атрокса выбрать другую сторону. Будь Варус озабоченнее судьбой своего народа, а не разыгравшимся линчевателем, отговорил бы Атрокса. Месть частая причина войны, думал про себя Рааст в поисках хоть какой-то логики более доверительных отношений меж ними. — Они заслужили войну, — стоя спиной, он так же взирал на скудное войско протектората, но в голосе звучала непоколебимая твердость. Атрокс принял решение, и теперь лишь ждал, в руке сжимая меч, дрожащий от голода. Он жаждал крови. — Маги умней, могущественней и сильней, — дрожащее в горле раздражение вырвалось в настойчивый возглас, — помогая людям, ты лишь тешишь свое самолюбие! На сей раз Повелитель Войн обернулся. В прищуре алых глаз читалось отвращение, щедро сдобренное снисходительностью, которую себе позволял в отношении Рааста только он один. Даркин, что не пощадит сородича, не стеснял себя тактом, однако забывал, что Война всегда заканчивается Смертью. Но Рааста забавляла излишняя самоуверенность, рожденная поклонением, трепетом перед божеством, на деле лишь одаренным воителем. Атрокс, делая людей зависимых от воли его решения, сам становился зависим от рабской натуры этих жалких созданий. — Ты слеп, если думаешь, что Маги пощадят тебя после того, как ты вселишь в них жажду битвы. Могущественные… Лишь слабые люди – хорошие войны. Превознося тебя, они идут грудью на копья, славя твое имя. — Тщеславный душегуб, — закидывая косу на плечо, Рааст выплевывает последние слова в лицо собрата. Через несколько часов случится переломный момент в ходе войны, как и всегда, как и всегда… Смотреть на это было тошно, а два Даркина в одном сражении – не поделят жертву. Спутанное сознание заполнилось обрывками чужих воспоминаний. В груди горьким комом ощущалась гарь и кровь, словно он был там, тысячи лет в прошлое преодолев за мгновение ока. Всматриваясь вперед себя, Шида медленно возвращался в реальность. Фантомные чувства не отпускали его. Как паутина, липко, по всему телу, легким покалыванием по руке. Резко дернувшись, адепт подавился вздохом, ощутив, как режет под одеждой метка Зеда, неглубокая рана обжигала болью, за нее хватался Каин, как за проводника к настоящему. Легкие одежды сменили грязный боевой костюм, руки до локоть были бережно оплетены мягкими бинтами, волосы собраны в слабую косу. Комната, в которой он очнулся, слишком смутно всплывала в собственных воспоминаниях. Это не принадлежащие Ордену покои. Спрятан или заключен, усмехаясь положению, думал Шида. Шествовал в Ионию как новый глава, преемник Зеда. А оказался в жалкой милости мастера. Все еще полнолуние. Встав к окну, он осмотрелся бегло, выискивая в скромной обстановке комнаты единственное, что хотел увидеть еще хоть раз. Рааст колющем нетерпением манил его, звал, и Каин с трудом сопротивлялся порыву сломать первое, что попадется под руку. От отчаянья, от страха, что у него отобрали бесценный дар. Пусто. В комнате было совершенно пусто. Минуты судорожного метания обратили все вокруг в хаос: одежда разметалась по полу, футон был скомкан где-то в углу, деревянный столик разлетелся в щепки, заодно снеся сёдзи с крепежей. Под ногами разбилось стекло, видимо графин с водой, заботливо оставленный где-то совсем рядом. Вода смешалась с кровью, защипало, и на короткий миг Шида остановился, с неразумной надеждой осматривая беспорядок. В комках одежды сверкнул металл. Два кунаи и тень, все, что было нужно адепту, чтоб ринуться прочь, на поиски того, что принадлежало ему. Теперь он узнал это место. Этот дом. Десяток лет назад, еще ребенком, он был здесь, жил, пока было позволено. Особняк главы ордена, какая честь. Стоящий в отдалении, меж горами и густым лесом, напичканном ловушками и потайными ходами, он был крепостью Зеда. Только здесь он мог позволить себе отдых и восстановление без риска. Один, в большом безлюдном доме в отдалении от всего живого. Автопортрет, говорящий сам за себя. Одинокий и напуганный. «Жил в тени, в тени и умрешь…» — Ты зря устроил столько шума. Кунаи со стуком врезались в толстое дерево, Шида метнул их не глядя, на голос, вдруг раздавшийся за спиной. Зед был в считанных сантиметрах от одного их кинжалов. Но стоял так спокойно, будто Шида промазал, будто даже и нет в нем опасности. Лишь оскал, рычит и не кусает. — Где он. Смотреть в открытое лицо Зеда было непривычно. Невыразительное, пустое, как вторая маска. Шрамы вжились в образ, как трещины в камень, словно раскололась мраморная статуя, в которую потом вдохнули жизнь. Каин не видел его лица так близко несколько лет, а оно осталось таким же. Словно само время не может его ранить, седой не по годам, с первого взгляда тот был не многим старше своего ученика. — За мной, — даже голос звучал незнакомо, слишком ровный и спокойный. Развернувшись, Зед выдрал из стены кунаи, оставив себе. Каину показалось, что между желанием предотвратить порчу имущества и защитить себя, мастер, скорее, выбрал второе. И все же считается с ним. Это странным образом успокаивало. Они шли молча, чувствуя почти искрящееся статикой напряжение. — Ты должен понимать, что не выберешься отсюда живым, — от внезапного предупреждения, у Каина по спине скользнул неприятный холод, — если ты намереваешься убить меня, как только я отдам косу, — Зед обернулся через плечо, чтоб сказать это в лицо. — Не было и в мыслях, — Шида постарался изобразить максимальную оскорбленность, за которой легко спрятать подступающую нервозность. Угроза была слишком реальной, притом, что Каин в упор не видел, как такое вообще возможно – умереть после смерти мастера. Тактик, позаботился о том, чтоб Орден не позволил ему узурпировать власть. «Но он отдаст мне косу.» С чего такой жест доброй воли? О доверии не может быть и речи. Шида знал мастера много лет, знал куда лучше, чем тот думал. Но именно поэтому он терялся в догадках, немыслимых или слишком банальных. — Хромаешь? Сказать, что порезал ногу разбитым стеклом в припадке паники, было выше его сил. Такой удар по гордости страшнее, чем смерть. Не зная, как отвертеться, он смолчал, скрипя зубами ступая на ногу так, словно та была здорова. Зед засмеялся. Беззлобно и тихо, над глупостью и упрямством ребенка. Рааст был укутан в холщевую мешковину, туго перевязанную веревкой. Зед хранил его в собственных покоях, в каком-то заунском сейфе с гравировкой рун, что не взломать и не уничтожить. Держать в руках косу, стоя перед мастером, было, по меньшей мере, странно. Каин не знал, что ему делать дальше. Сказать «спасибо» и развернуться? Напасть? — Ты начал бредить, — прервав неловкий ступор ученика, начал Зед, видно, что собирался пояснить растерявшемуся послушнику ситуацию, в которую загнал, подобно умелому хищнику. Колкость впивалась в язык. Хотелось бросить ее, метнуть, как кунаи, прямо меж красных глаз. Не его воля сдержала порыв. — Я думал, что это будет быстрее, — мастер осматривал пристально, так, что можно было ощутить кожей след его взгляда, холодный, как если бы Каина щекотала смерть, — а у тебя лишь рука заражена скверной. Испуганный вздох наполнил легкие, руки отшвырнули Рааста, словно ядовитую змею, что уже метила место укуса. Каин приблизил к глазам руки, глядя на них как в первый раз: под слоем бинтов левая ладонь была багряно-темной, до локтя по венам растекся бурый цвет. Зараза под кожей, горячая, пожирающая его. Желтая пара глаз, темная от широкого зрачка, метнулась к Зеду. Шида был напуган, зол и бессилен от одного осознания, что мастер лучше, чем он сам, знает, что, черт возьми, происходит. — Успокойся. Тебя потряхивает. — Что это!? — Скверна. — ЧТО ЭТО!? Вместо ответа Зед закатил глаза, изобразив невыносимые муки страдальца, которому выпала участь успокаивать неразумное создание. Привычным, отточенным до автоматизма движением, которое не уловил бы глаз, не привыкший к молниеносным атакам Зеда, тот метнул кинжал, мета в руку Каина, чуть выше предплечья. Словами нарастающей панике не поможешь, остается провоцировать, отвлекать. Инстинкты Шиды обострены, заточены, как кончик кунаи, что громко лязгнув – отскочил в пол, под ноги мастеру. Глава ордена не до конца был уверен в том, что его доводы верны. Рааст и Каин теперь едины, тело одного – продолжение другого, и Даркин был бережен с сосудом, что собирался занять. Что же до Каина… Одного ошарашенного вида было достаточно, чтоб убедить мастера, что сделал он это несознательно. Четверть секунды чтоб притянуть к себе лежащее в полуметре оружие, Рааст очень хотел защитить его. В мешке под цепями, несколько часов не прикасавшийся к новому покровителю, запертый в вакууме без частички магии, он достаточно крепко вцепился в юного мастера. — Ваша связь. Если позволишь ему управлять тобой – погибнешь. Подчинишь себе, — Зед поравнялся с учеником, поверх его пальцев, до побеления сжавших древко, сомкнул кулак, — обретешь контроль над оружием, которое сделает тебя великим. Каину показалось, что время замедлило ход, растянуло считанные секунды, чтоб он сумел заметить каждую деталь. От проблеска в глазах мастера, метнувшего в него кинжал, до необъяснимого чувства, поднявшего дыбом волосы, мурашками скользнувшего по позвоночнику. Это было необъяснимо, то, что скорее кто-то дернул Шиду, притянул к себе, нежели это он призвал косу невольным приказом. «Ко мне. Защищай. Нападай в ответ.» Если бы не урчащее в голосе Зеда довольство, которое сжало Каину горло стальной хваткой трепета и слабости, он бы напал. Каждая мышца в теле гудела напряжением, если бы искра достигла горячего масла в крови адепта, его мастер уже бы вряд ли дышал. — Какого черта происходит? «Скучал?»