О чем скулит злая собака

«Янтарь».       Нужно сделать всего лишь шаг и выйти из тени. Что может быть проще? Всего один шаг к свету, чтобы перейти открытое пространство в пятьсот метров, разделяющее бункер ученых и полосу редких деревьев, растущих от него неподалеку. Главное при этом не раскачиваться из стороны в сторону и не спотыкаться на каждом шагу, иначе дозорные примут ее за зомби и попросту пристрелят. Она отчетливо видела их силуэты в черно-красных комбинезонах, маячившие на фоне серого неба. На мгновение показалось, что все камеры наружного наблюдения повернулись в ее сторону. «Нет, это уже мое воображение: они не могут знать, что я здесь». Но Ольха на всякий случай укрылась за деревом и задумчиво прижалась лбом к шершавому стволу карагача. Четверо «должников» снаружи и еще один — внутри укрепления. Девушка ощущала присутствие каждого, кто находился в бункере, как будто люди были на расстоянии вытянутой руки и в то же время очень далеко.       Она же шла сюда почти два дня. Сталкерша забыла, когда в последний раз ела: желудок сжался до размеров грецкого ореха. Питьевая вода в ее фляге давно закончилась. Всю дорогу она остерегалась мутантов, проскакивала аномалии, словно пустое место, а редких сталкеров обходила за «три километра», потому что чувствовала — ничем хорошим для них встреча с ней не закончится. А вот теперь ей не хватает решительности сделать решающий рывок, чтобы нажать на кнопку дверного звонка. Тряпка. Flashback.       После ликвидации супер-контроллера Сахаров договорился с генералом Ворониным об усилении охраны лагеря ученых. И хотя вероятность того, что в Зоне объявится еще один мутант, способный собрать орду, была ничтожно мала, военный пошел профессору на встречу. Заспиртованная голова монстра пополнила уникальную коллекцию кунсткамеры бункера. Ученые не пожалели места и установил для нее отдельный витраж, и теперь она скалила страшные пожелтевшие зубы в компании копыта кабана, хвоста псевдособаки, мумифицированного тушкана и прочих сталкерских «боевых» трофеев. Ольха, пересилив себя, специально ходила на нее посмотреть. Потому что понимала: страх, крепко засевший в ее голове, мешает ей двигаться вперед. Ей никогда не стать одной из команды Зверобоя, если она не победит первобытный животный ужас, который, прорываясь наружу, пружиной подбрасывал ее на кровати посреди ночи, и она просыпалась от собственного крика, пугая до икоты всех, кто был рядом. Круглов прописал ей успокоительное: младший научный сотрудник послушно пила таблетки, но они не очень-то ей помогали.       Обычно кошмар повторялся — каждый следующий сон был точной копией предыдущего: она одна, без оружия, очень тихо и медленно шла через пологую долину, густо усеянную огромными черными скалами. Некоторые были столь высоки, что даже задрав голову, сталкерша не могла разглядеть их вершины, скрытые в свинцовых облаках. Девушка знала, что впереди, где-то в тени между камнями, притаился опасный монстр. Он ждет, когда она ошибется, свернет не туда, и тогда ей конец. На другой стороне стояли сталкеры, лиц которых она не видела, и Андрес. Он жестами и знаками подбадривал ее и призывал поторопиться. Ольха делала еще один шаг, и ее нога по щиколотку проваливалась под землю. Она пыталась вытащить застрявший в грунте ботинок, с ужасом понимая, что не может: кто-то удерживал ее на месте, не давая пошевелиться. Контроллер упрямо тянул ее в свою нору, а она отчаянно вырывалась и звала на помощь. Сталкеры молча наблюдали за неравной борьбой и, потеряв к девушке всякий интерес, один за другим поворачивались к ней спиной и уходили прочь. Когти мутанта разрывали ее на части, чернота смыкалась над головой, и в этот момент Ольха с криком просыпалась.       Но этой ночью что-то пошло не так. Ольха оказалась заживо погребенной в пещере контроллера. Влажная земля, пахнущая перегноем и прошлогодними травами, плотно забила ей горло, нос и уши, залепила глаза. Она изо всех сил старалась проснуться и не могла. Вдруг девушка, болезненно умирающая во сне от удушья, услышала чьи-то голоса, которые настойчиво ее звали. — Ольха, проснись! — кто-то с силой тряс ее за плечо. — Она нас не слышит. — Зверобой, да сделай же что-нибудь! Сейчас на ее вопли все мутанты сбегутся!       Легкое похлопывание по щекам, яркая вспышка, и девушка пришла в себя. Какое-то время, заслонив глаза рукой от слепящего света налобных фонариков, она рассматривала склонившихся над ней мужчин, а потом, смутившись, села на своем лежаке. — Простите, — только и сказала она, стирая ладонью влагу с длинных ресниц и распутывая волосы, которые обмотались вокруг ее шеи. «Отрежу к чертовой бабушке», — думала сталкерша, отделяя пряди одну от другой. Пока она металась во сне коса расплелась и удавкой сдавила горло, подкинув ее подсознанию новую идею для хоррора.       Брук беспокойно крутилась рядом и на свой собачий лад пыталась ее утешить: жалобно поскуливая, лезла под руку, наровила лизнуть в губы, тревожно заглядывая в глаза. Ольха ласково потрепала собаку по голове и чуть придержала за ошейник, когда Зверобой уселся рядом с ней на край ее спального мешка. — Все еще мучают кошмары? — спросил он, пытливо поглядывая на взъерошенную девушку и машинально убирая выбившуюся каштановую прядь ей за ухо. У шатенки перехватило дыхание от скользящего прикосновения шероховатых пальцев по ее коже. Секунда, и мужчина отнял руку, а она, потупив взгляд, сделала вид, что ничего не произошло. Лишь молча кивнула, меланхолично почесывая собаку между лопаток. Брук, угомонившись, лежала на траве и жмурила от удовольствия венозно-алые глаза. — Это проблема… Почему ничего не сказала? — Думала, что больше не повторится. Не хотела, чтобы вы узнали. — Предупреждать надо, — проворчал Гонта, наблюдая за ними со стороны. Охотник подбросил сушняк в костровище и раздул подернутые пеплом угли: — Сходил до ветру… Я чуть от страха не сдох — думал, вас тут уже живьем жрут… Давайте хоть чай поставим, раз все равно уже никто не спит. — Я — за, — подал голос Рапира, потягиваясь на своем лежаке. — Я тоже, — откликнулся Чингиз, проворно забираясь обратно на огромный валун, на котором он с вечера устроил себе лежку.  — Гонта, слыш, я тебя сменю. Потом, — рыжий охотник широко зевнул, прикрывая рот кулаком. — Блин, сна теперь— ни в одном глазу.       Брук, услышав его голос, навострила уши, а, увидев, что человек зашевелился, заметно повеселела. «Играть!».       Ольха разжала пальцы, и собака в два прыжка оказалась около ничего не подозревающего охотника. Почувствовав на щеке теплое дыхание, парень чуть повернул голову, и мягкий влажный язык тут же прошелся от его подбородка до носа. — Фуу, пакость-то какая! — Рапира, утирая рукавом губы и отплевываясь, мгновенно перевернулся на живот. — Уйди, чудовище!       Но Брук было уже не остановить: видя, что товарищ по играм не торопится вставать, а наоборот вознамерился поглубже зарыться в тонкое одеяло, она принялась активно бодать его лобастой головой, одновременно пытаясь что-нибудь ему отжевать и выскрести лапами из «кокона», в который он завернулся. — Спасите! — Детский сад… — подавив смешок, Гонта осторожно, не проронив ни капли, перелил воду из фляги в маленький алюминиевый чайник и установил его над огнем на камнях. — Рапира, ты ей нравишься.       Наблюдая за их возней, Ольха не переставала улыбаться. «Забавно: как будто не за кабанами на «Затон» собрались, а отправились на пикник». В мерцающем свете костра ее ночной кошмар, который переполошил их небольшой лагерь, растаял без следа. Она высвободила ноги из спального мешка и хотела уже было попросить Зверобоя подать ей ботинки, но, глянув на него, девушка почувствовала, как ее тает ее улыбка, и уголки губ скорбно ползут вниз. Не обращая ни на кого внимания, старший охотник к чему-то прислушивался и сосредоточенно всматривался в темноту. — Позови собаку, — тихо сказал он. «Зачем? Она же и так здесь», — только успела подумать Ольха, как Брук, высвободившись из захвата Рапиры, утробно зарычала: «Опасность!», и одним огромным прыжком перемахнула линию света, скрывшись в темноте. «Брук, ко мне!».       Собака не возвращалась, а тишину ночи внезапно наполнили шипение и скрежет, как будто к лагерю сталкеров разом сползлись все змеи Зоны. Охотники в мгновение ока оказались на ногах, ощетинившись во все стороны дробовиками. — Не стрелять. Их слишком много. Попробуем поговорить…       Не прекращая мысленно звать Брук, Ольха испуганно смотрела на Зверобоя. Он единственный, кто остался сидеть на своем месте и казался абсолютно спокойным.