О чем скулит злая собака

«Брук! Живо назад!».       Ольха уже недолюбливала тех, кто сначала испугал ее собаку, а потом заинтересовал настолько, что она посмела ослушаться хозяйку и не прийти по первому зову. Сталкерша втихаря злилась: на себя — за свою нерасторопность — надо было внимательнее следить за Брук — ведь она же тоже почувствовала, что что-то не так. Злилась на любопытного щенка-подростка за то, что совсем отбилась от рук: знала же, что влетит от «мамы», и все равно сбежала. Брук была жива и невредима, а это было сейчас самым главным: Ольха ощущала ее незримое присутствие где-то неподалеку.       Девушка всегда с легкостью считывала все эмоции и мысли своей любимицы. Круглов, не скрывая восхищения, называл их ментальную связь не иначе как феноменальной и необъяснимой. Первое время он заставлял обеих днем и ночью носить датчики, фиксирующие всплески пси-активности. Но в один прекрасный момент Брук это надоело. Когда она в очередной раз успешно расправилась с дорогостоящим оборудованием, сорвав с ошейника и зарыв где-то передающее устройство, Ольха уговорила профессора больше не спускать деньги на ветер и одевать аппаратуру на собаку только непосредственно перед сдачей отчетов. — Как же так… — тяжко вздыхая, сокрушался Круглов.       Печально глядя на разжеванный мощными челюстями, пострадавший от сырости и грязи прибор, который девушка с виноватым видом положила перед ним на лабораторный стол, Алексей Юрьевич был вынужден согласиться со своей подчиненной.       Ольха была уверенна, что Брук прекрасно ее «слышит», но не отзывается, потому что занята: пси-собака с кем-то общалась, и этот кто-то охотно отвечал на все ее вопросы Девушка сосредоточилась, но не смогла разобрать ни слова, будто животное внезапно «заговорило» на иностранном языке, который Ольха не понимала. Ей стало не по себе. Она быстро взглянула на Зверобоя. Перехватив его взгляд, сталкерша отрицательно покачала головой. Охотник понял ее без слов: невозмутимо перезарядил «Чейзер» и замер в ожидании ночных визитеров.       Шелест и стрекот, которые время от времени перекрывали визгливые завывания, не стихали. Они раздражали и пугали до дрожи, заставляя кожу покрываться мурашками, но не на столько, чтобы сталкеры обезумели от страха и, потеряв голову, начали в панике палить во все стороны, рискуя перебить друг друга. Девушка уже догадалась, что этой ночью им придется иметь дело с «разумными» мутантами, которые от чего-то не спешили нападать. Ольха быстро шнуровала ботинки. Пальцы подрагивали от волнения, но постепенно спокойствие и уверенность Зверобоя передались и ей. Она не могла видеть, как он, что творится в темноте вне мерцающего круга их маленького костра, но если лидер группы говорит, что диалог с неизвестными возможен, значит так оно и есть. Ольха выпрямилась, стиснула пальцами дробовик и несколько раз глубоко вздохнула, мысленно готовясь к встрече с неизбежным. В пространстве что-то неуловимо изменилось. Ночной воздух наэлектризовался, стал «сухим», запахло озоном. Увидев в темноте яркую точку, которая рваными скачками приближалась к ним, девушка с места подалась вперед. Она на долю секунды опередила выстрел Гонты, успев крикнуть: «Не стреляй, это Брук!», как тут же огромный фантомный пес с искрящейся черной шерстью стрелой вылетел из темноты. Не добежав пару метров до вооруженного сталкера, сверкающая голограмма рассыпалась на песке и исчезла без следа. А следом за ней, виновато поджав хвост, появилась и сама Брук. Девушка живо схватила пристыженную собаку за ошейник и, не обращая внимания на многозначительные взгляды сердитого мужчины, который все никак не мог привыкнуть к охоте на мутантов с ручным чудовищем на поводке, рывком усадила огромного зверя рядом с собой. И вот только тогда Ольха обратила внимание на гнетущую звенящую тишину, которую, казалось, при желании можно было потрогать руками. Она застыла на месте: действительно — ни звука. Ощущение было таким, как будто в комнате выключили работающий в холостую телевизор. Сталкерша слышала только свое собственное дыхание и тяжелое дыхание запыхавшейся от быстрого бега собаки. «Кто это был? Они ушли?» — допытывалась Ольха.       Но Брук не отвечала: она была явно не в себе, словно попала под удар контроллера. И хотя сталкерша знала, что это просто не возможно — собака не восприимчива к пси-атакам мутантов этого вида, — в подушечках пальцев неприятно закололо. Скорее всего ее питомица, посчитав, что все «сказанное» будет использовано против нее, замкнулась в себе и просто игнорировала вопросы, но при этом не переставала преданно и влюбленно смотреть в глаза своей обеспокоенной хозяйки. «Да что с тобой?!» — девушка от досады легонько щелкнула ее кончиками пальцев по рваному уху.       Крышка забытого всеми чайника задребезжала, заставив людей вздрогнуть от неожиданности, и пару раз подпрыгнула, звонко ударяясь о металлический край. Зверобой нехотя поднялся с места, ухватил брызжущий кипятком сосуд за ручку, снял его с огня и поставил чайник прямо на песок рядом с выложенным камнями костровищем. После чего охотник, усевшись на корточки перед костром, принялся задумчиво ворошить сухой веткой угасающие угли. — Доброй ночи, честные люди. Пустите погреться старика?       От раздавшегося совсем рядом в темноте вкрадчивого шелестящего голоса, будто кто-то просыпал зерно на деревянный пол, душа Ольхи ушла в пятки, а сердце в груди сделало сумасшедший кульбит. Но Зверобой, казалось, только его и ждал. Широким жестом, преисполненным поистине королевского величия, он пригласил незваного гостя к очагу. А потом, как ни в чем не бывало, подбросил в костер большую охапку сухой травы и положил на нее увесистые, выбеленные водой и ветром, ветки, которые сталкеры заготовили накануне. Свет разгоревшегося костра внезапно выхватил из темноты черную двухметровую фигуру, затаившуюся в паре метров от их стоянки. С тихим: «Млять!» Рапира и Гонта отшатнулись в сторону. Ольхе же деваться было не куда: Брук улеглась на ее ноги, крепко припечатав девушку к месту. Когда же она пыталась выбраться и заерзала на месте, собака только недоуменно вскинула большую голову, как будто спрашивая: «В чем дело? Все же в порядке». Почувствовав обращенные на него взгляды, мутант на глазах съежился и, сильно ссутулясь, осторожно вошел в оранжевый круг света, внимательно оглядывая охотников из-под косматых сросшихся бровей. Взгляд мутных бесцветных глаз остановился на сталкерше и Брук: — Хорошая собака, — наконец вымолвил он. Девушка поспешно кивнула, соглашаясь с опасным визитером. «Мамочки мои… Да это же излом!». Ольха настороженно, с опаской рассматривала порождение Зоны. Мутант, приволакивая ногу, подсел к костру и протянул к жаркому пламени правую руку. Потом вроде как застеснявшись отродясь не мытой конечности и плоских грязных ногтей, спрятал ее в полах ветхого плаща. — Ошейник вовремя заметил, а то бы зашиб ненароком, — продолжил он, с любопытством поглядывая на Брук. — Жена моя собак очень боится.  — А что ж она к нам не идет? То же бы погрелась: дождь вот-вот начнется. Чаем бы угостили. Налетевший пронизывающий до костей ветер взметнул в темное небо столп ярких искр и, как по заказу, принес первые тяжелые капли, которые, упав на раскаленные камни, тут же испарились. Излом через марево дрожащего воздуха уставился на Зверобоя. По-стариковски пошамкав нижнюю губу, будто обдумывая ответ, мутант категорично изрек: — Нельзя ей: болеет она. А Ольха содрогнулась от ужаса, заметив какие, однако, у «дедушки» длинные и острые зубы. — Мы же с ней к Дохтуру шли, а тут слышим — кричит кто-то. Думаем, дай-ка глянем… Может, обидел тебя кто? Ольха упустила мутанта из вида, когда излом, забыв, что он играет роль немощного старца-поселенца, невообразимо быстро для человека, одним плавным, скользящим шагом сократил расстояние между ними и оказался с ней лицом к лицу. — Нет, никто, — тихо пролепетала она, не зная куда деть бегающие от страха глаза, — просто сон плохой приснился… — Сон, — скрипуче повторило за ней чудище, медленно шевеля бескровными губами, словно пробуя на вкус и смакую новое слово. — Сон… «Неужели этот противный писклявый голос принадлежит мне? — девушке очень хотелось сбросить с колен ничего не подозревающую собаку и броситься наутек. Но вместо этого она, вцепившись пальцами в жесткую шерсть на загривке Брук, усилием воли заставила себя сидеть не шелохнувшись. «Зверобой, ты что, не видишь?! Он близко! Он подобрался ко мне слишком близко!..». — Тот, кто ее обидел, давно в земле червей кормит. Распознав в словах матерого сталкера неприкрытую угрозу и поняв, что его давно раскусили, излом с каким-то сожалением еще раз обежал глазами лицо побледневшей шатенки: — Так твоя, что ль, дивчина? — Моя. «Моя…». Всего лишь одно слово, произнесенное ровным спокойным голосом, и сердце девушки забилось с удвоенное силой. Ольха очень хотела взглянуть на охотника. Чувствовала же, что он смотрит на нее, но она боялась отвести взгляд от мутанта хоть на секунду. Он все еще сидел перед ней, огромный, мрачный, заросший длинными спутанными космами, и, поводя носом из стороны в сторону, совсем как Брук, когда она брала след поверху, запоминал ее запах. «Он же не нападет? Изломы не нападают на людей без причины. И… Зверобой ему не позволит». Мутант с шумом выдохнул, обдав девушку горячим дыханием, и так же молниеносно вернулся на свое прежнее место у костра. Теперь перед сталкерами снова был горбатый оборванный мужичок, невесть как оказавшийся в пекле Зоны. — Вы в наших краях какими судьбами? — как ни в чем не бывало поинтересовался «старик» у Зверобоя, дуя на кипяток. Обжигаясь, он отхлебывал горячий сладкий чай из термокружки, которую ему подал взявший себя в руки Рапира. — Стадо выслеживаем. — За кабанами что ли пришли? — излом заметно оживился, когда охотник утвердительно кивнул, и прикрыл широкой ладонью напиток от припустившегося дождя. — Эта скверна нам весь огород вытоптала, — мутант сделал многозначительную паузу. — И сожрала все, что только было можно. — Гонта… Молодой охотник открыл было рот, но, перехватив строгий взгляд друга, недовольно поджал губы и полез в свой рюкзак за съестными припасами. Вскоре перед мутантом на земле были рядком разложенные консервы, буханки ржаного хлеба и уже начатая докторская колбаса, которую Ольха заботливо обернула в кусок пергаментной бумаги. — «Чем богаты…», как говорится. Бери — не обеднеем. — Спасибо за угощение. «Угощение? Да этого добра нам пятерым на сутки хватило бы. И как это у него все там уместилось?», — девушка даже приоткрыла рот от удивления, следя взглядом за исчезающими одной за другой в полах широкого дождевика консервными банками. И тут она вспомнила про страшную гипертрофированную левую руку излома, его секретное оружие, которую тот старательно скрывал от людей. «В нее, наверное, все и складывает, как в ковш или авоську». Излом живо сгреб еду и поднялся, собираясь уходить: — Гроза будет, — задумчиво произнес он, задрав нечесаную голову к дождливому небу. — Так насчет стада: а кабаны-то ушли еще позавчера. — Шутишь? Куда? — Да пес их знает. Как солдатики стали местность прочесывать, так вся живность и ринулась врассыпную. Ищи-свищи их теперь. Но если очень надо, можем показать, в какой стороне схоронились… Ольха заметила, как Зверобой, чуть улыбнувшись, переглянулся с Гонтой: — Что думаешь? — А что? Давай. Время сэкономим. Все равно еды почти не осталось, этому все отдали, — ответил ему тихим шепотом подошедший парень. Девушка не могла поверить в происходящее: охотники только что заключили «сделку» с изломом. Нет, она, конечно, слышала байки про то, как антропоморфные мутанты в обмен на продукты, прям как сейчас, могут оказать сталкерам мелкие услуги. Но это только в теории. Ольха же никогда не думала, что такое возможно на самом деле, и она станет тому свидетелем. Видимо, похожие мысли вихрем пронеслись не только у нее в голове. — Охренеть… А они нас не «кинут»? — раздалось откуда-то сверху, когда излом, медленно и все также демонстративно приволакивая ногу, скрылся в ночи. Чингиз зашевелился на своей лежке. Рапира глянул на снайпера, который, свесив ноги вниз, сидел в маскировочной накидке на валуне в обнимку со своей винтовкой и прислушивался к разговору. — Ты бы лучше о себе побеспокоился: как бы его бабы тебя за своего не приняли. — Ха-ха. Очень смешно. Охотник бесшумно спрыгнул вниз. «Неужели…».       Парни шушукались и быстро сворачивали лагерь: засыпали песком костер, складывали вещи в рюкзаки, проверяли оружие. Излом ушел. Как он сказал: предупредить своих, что придется сделать небольшой крюк по пути к «Дохтуру». Брук в предвкушении вертелась вокруг, отвлекала и лезла ко всем под руку. Скручивая спальник в рулон, девушка на мгновение прервалась и нашла взглядом темный силуэт Зверобоя. «Неужели он все подстроил, и встреча с мутантами — это тоже часть нашей «муштры»?» Нет, вряд ли: изломы вышли на них случайно. А все из-за ее диких ночных кошмаров (с этим действительно нужно что-то делать), которые привлекли любопытных «местных». Их группа и до этого нет-нет совершала ночные вылазки: зачищая в качестве тренировок территорию после рейдов «Долга». Потому что едва завидев черно-красные комбинезоны, «живность», та, что поумнее, если успевала, действительно спасалась бегством. Но позже уцелевшие мутанты всегда возвращались обратно к своим норам. И вот тут-то охотникам не было равных: они выслеживали и безжалостно добивали оставшихся, не оставляя ни единого шанса на спасение. Зверобой учил их ориентироваться в Зоне так, что проводники им в подметки не годились. «И не важно, что на дворе: день-ночь, утро-вечер, зима-лето, выброс. Нет, выброс — ищем укрытие, — шутил он. — Ваша самая главная задача — выжить и вернуться с добычей на базу». Ребята слушали его и без страха шли за опытным ветераном. Они ощущали его явное превосходство, но не завидовали. Видели огромную пропасть между ними и «яростным», но воспринимали это как должное. А что она? Она просто им восхищалась. «Как они с его «программой обучения» еще «Черного сталкера» не встретили? Хорошо, что он хотя бы мысли читать не умеет, а то бы очень удивился, узнав, какого она о нем мнения», — Ольха быстро опустила глаза, когда Зверобой почувствовал ее взгляд и, как ей показалось, посмотрел в ее сторону. — Давай поменяемся. Девушка непонимающе уставилась на протянутый ей тугой сверток. — Зачем? — Похоже, излом не особо-то мне поверил: приглянулась ты ему со своей собакой. Путь на всякий случай у тебя будет что-то из вещей с моим запахом. Ольха молча взяла спальник Зверобоя и отдала ему свой. — Как скажешь. Но не думаю, что он подойдет ко мне снова. Излом же понял, кто ты? — Да. И все же: наш гость — «мужчина» в самом расцвете сил, — охотник хмыкнул. — Вон какой гарем сколотил. Сталкерша даже не пыталась рассмотреть в темноте «изломовских жен». Охотнику с его уникальным зрением девушка верила на слово. Она старательно не обращала внимание на огромные черные тени, которые то бесшумно приближались и замирали в некотором отдалении от нее, то снова срывались с места и сливались со мраком. — Хотела спросить: у них действительно есть огород? — Нет, конечно, откуда? Просто он знает или слышал где, что у людей он бывает. — А почему «эти» к нам не подходят? — Чтобы не пугать лишний раз: они давно утратили человеческий облик. Думаю, барышни даже говорить не умеют. Слышала же: вместо слов — один рык да шипение. — Жуткова-то, если честно, — Ольха забросила легкий рюкзак себе на плечи, прилаживая ношу к спине. — Все, я готова. — Тогда пошли, а то излом извелся уже. Наверно, сто раз пожалел, что связался с людьми. Зверобой зашел за валуны, возле которых они устроили лагерь. Группа осторожно двинулась за ним. Брук оглянулась и, убедившись, что хозяйка идет следом, потрусила за охотниками.       Девушка внимательно смотрела по сторонам, но в какой-то момент все же оступилась в темноте. Мокрая коряга больно ударила ее по ногам. Ольха споткнулась и взмахнула руками, удерживая равновесие. Ей показалось, что она только на мгновение сбилась с шага, однако, когда она снова посмотрела перед собой, то никого не увидела. Сталкерша в растерянности остановилась. Растирая ушибленную ногу, она медленно потянулась к карману за фонариком, но передумала: яркий свет мог привлечь уж совсем жуткую жуть. Тут же вспомнился излом, сидящий перед ней на корточках, и ее передернуло от омерзения. «Брук…» — Ольха мысленно позвала собаку и прислушалась. Вдалеке плеснула вода: будто-то кто-то с разбега влетел в глубокую лужу. Видимо, ее девочка поняла, что хозяйка куда-то запропастилась, и возвращалась за ней. Яркая молния прочертила небо от края до края, и сталкерша наметанным взглядом в плотной пелене дождя разглядела высокую размытую фигуру, которая целенаправленно двигалась в ее сторону. Девушка вскинула дробовик и тут же опустила оружие, когда услышала знакомый голос: — Ольха? Ты почему отстала? — Не знаю, — она с облегчением выдохнула и, сделав шаг на встречу сталкеру, уткнулась лбом ему в грудь. — Сегодня явно не мой день. Брук тенью явилась за охотником. Ольха чувствовала ее нетерпение: собака топталась на месте, меся мощными лапами грязь и песок, и поторапливала людей: «Ну, и что мы стоим? Все самое интересное пропустим же!». Девушка отослала ее, чтобы не путалась под ногами, и Брук радостно умчалась догонять Рапиру.       Влажная ткань комбинезона приятно холодила разгоряченную кожу. Ольха блаженно прикрыла глаза. Она так бы и стояла, вжимаясь в сильное тело: слушала бы дождь и мелко вздрагивала от гневных раскатов грома, который гремел над их головами. — Слушай, ты случайно не заболела? — Зверобой, придерживая за плечи, отстранил недовольную шатенку от себя и стянул с ее головы капюшон. Она морщилась, пытаясь увернуться от дождевых капель, которые ослепляли, попадая в глаза, и снова хотела спрятать свое лицо на груди у охотника. Но прикосновение горячих губ к ее лбу парализовало. Ольха замерла, боясь пошевелиться, лишь сильнее зажмурилась, целиком сосредоточившись на приятных ощущениях. Она знала, что участившийся пульс и прерывистое дыхание выдают ее с головой, но ничего не могла с собой поделать. «Плевать…» Она мысленно следовала за губами, которые уже невесомо целовали ее закрытые глаза и влажные от дождя скулы. Ее руки сами собой обхватили шею охотника, и она непроизвольно выгнулась ему навстречу, когда Зверобой, запустив пятерню ей в волосы и расстегнув глухой ворот комбинезона, прикоснулся к ее шее, слегка прикусывая зубами и лаская языком чувствительную кожу.       Теперь у излома, который ревниво наблюдал за ними со стороны, точно не останется никаких сомнений: женщина принадлежит мутанту и в жены ему не годится…       …Случайно ловя на себе долгие взгляды во время привалов или холодных ночевок, Ольха замечала золотые всполохи, мерцающие в глубине черных глаз. Зверобой ждал. И девушка чувствовала, что страсть, которую охотник нечаянно пробудил в ней, никуда не исчезла. Да она и не гнала ее. Наоборот, бережно и трепетно носила в своем сердце и оберегала от посторонних глаз, как мать, вынашивающая свое еще не рожденное дитя. Она знала, что достаточно одного ее слова, одного вздоха, чтобы искры разгорелись и превратились в неукротимое яростное пламя. И дождалась… — Он ушел, — шепнул Зверобой, все еще сжимая Ольху в своих объятьях. — Думаю, когда вернемся на «Янов», нам нужно серьезно поговорить. Она же в ответ лишь едва заметно кивнула.

***

      Сталкерша вышла из своего укрытия. Она знала, что за ней внимательно наблюдают. Ей надо взять себя в руки и пройти эти чертовы пятьсот метров, пока она еще в состоянии связно думать и контролировать свое сознание. Второго шанса у нее не будет. Даже если охрана что-то заподозрит, и она сумеет уйти от квада, пустившегося за ней в погоню, «Долг» рано или поздно натравит на нее Зверобоя, — кого же еще, — лучшего охотника на мутантов. Но к тому времени она вряд ли его узнает, как и любого из прежних друзей. А ведь они так и не поговорили после той памятной ночной охоты на кабанов. Осознав, что не в состоянии выбрать кого-то одного, она испугалась и, поручив на время заботу о Брук Круглову, «сбежала» на Большую землю, прекрасно зная, что «яростный» не сможет разорвать «связь» с Зоной и последовать за ней. Ее внезапный отъезд мужчина расценил как отказ и больше не пытался с ней сблизиться. Она же поняла, что Зверобою, при всех его невероятных способностях, телепатия была неподвластна. Иначе, встретившись снова, он сразу же раскусил бы ее: ведь каждый раз, занимаясь любовью с Андреем, она закрывала глаза и представляла на месте грубоватого ученого черноволосого охотника с янтарными глазами.       Она слишком сильно его любила, чтобы позволить ему умереть.       Ольха не спеша шла к бункеру и обдумывала содержание письма, которое собиралась отправить сестре, прежде чем все закончится. Настя имела право знать правду: о ней, об Андрее и о Брук. Она не позволит, чтобы ей скормили и заставили покорно проглотить официальное «погибла при исполнении служебных обязанностей». Хотя, зная характер девушки, сталкерша была уверена, что та, с которой она прожила почти всю жизнь под одной крышей, не поверит ни единому слову, и, чего доброго, сама отправиться в Зону искать правду. «А вот это совсем ни к чему. Лишь бы Круглов был на месте. Он поможет, — думала Ольха, разглядывая бункер ученых. — Что-то сегодня там слишком многолюдно. Наверное, пересменка».       Интересно, как бы отреагировала Настасья, узнай, что последние часы своей жизни Ольха пыталась спасти человека, благодаря которому судьба загнала ее в угол? Не трудно догадаться: выдала бы на одном дыхании три печатных и с десяток непечатных слов. Девушка криво усмехнулась, с трудом растянув бледные обветренные губы. Но иначе она не могла. В ней все еще оставалось слишком много от человека.