О чем скулит злая собака

      Ледяной, пронизывающий до костей ветер мгновенно остудил разгоряченную голову, а пригоршня дождевых капель, которую налетевший шквал швырнул ей в лицо, привела в чувство. Гнев и страх залегли на дно, оставив на душе чувство легкого недоумения. «Разозлилась на мертвеца — как не солидно…». Сталкерша утерла лицо рукавом и встряхнула фляжку, которую все еще сжимала в руке — пусто. За спиной в бункере что-то ухнуло. Пить расхотелось. Она раздраженно оглянулась на черный провал в земле: что там вытворяет этот зомби? Но желания сходить-проверить не возникло. Слишком много сил отняли попытки его контролировать. Она устала. Сталкерша мысленно махнула на Шики рукой и сунула фляжку в карман брюк.       В такую глухую ноябрьскую ночь, мечтала Ольха, задумчиво глядя на цветные всполохи аномалий, хорошо сидеть после удачной охоты за столом в компании друзей, за крепкими стенами на «Янове» и смотреть на трепещущий огонек огрызка стеариновой свечи, для которого кто-нибудь, за неимением подсвечника, приспособит пустую консервную банку. Потому что после недавнего выброса старенький генератор, взревев напоследок раненым зверем, приказал долго жить, и местные умельцы уже битый час пытаются его реанимировать. Незаметно для всех она уснет и сквозь сон услышит мученический стон Зверобоя, с которым он легко поднимет ее на руки, будто она ничего не весит, и отнесет в угол, где уже расстелены их теплые спальники. Брук побежит рядом, громко цокая по бетонному полу когтями, думая что это — какая-то новая игра, а потом, вздыхая и сопя, ляжет у нее в ногах. Ольха заснет под тихое перезвякивание граненых стаканов и приглушенные мужские голоса, которые с каждой секундой будут отдалятся от нее все дальше и дальше, вплетаясь яркими нитями в полотно дивных сновидений. Спустя час или два она услышит, нет, скорее почувствует, что черноволосый охотник вернулся и примостился рядом на своем лежаке. Она будет спать, не догадываясь, что «яростный» еще долго будет рассматривать в темноте в ее лицо, прежде чем заснуть самому. Ничего из этого уже не сбудется.       Вадим Елагин, Саша Соболев, Сергей Гончаров. Как же ей их не хватает… Ольхе внезапно захотелось отбросить в сторону фальшивые имена, за которыми они прятались, пытаясь обмануть судьбу, и произнести вслух настоящие. Пусть Зона услышит… Она как-то спросила у Чингиза: «Сереж, ну, с Вадимом все понятно: охота у него в крови. И с Рапирой тоже: он — КМС по фехтованию, сам недавно хвалился. А как тебе твое прозвище досталось?». Ей действительно было очень интересно. Голубоглазый охотник, чуть прищурив глаза, смерил ее пронзительным взглядом, как только умел он один, будто никак не мог решить: можно ли доверить ей великую тайну или нет. — Еще в универе прозвище дали — за чрезмерную любовь к истории. — Неужели собирался завоевать весь мир? — Ольха притворно ужаснулась. — Нет, только половину, — ответил он и улыбнулся. Он так редко улыбался… Они все…       Обхватив себя за озябшие плечи, Ольха смотрела вдаль на подрагивающие в холодном воздухе аномалии. Подсвеченные изнутри всеми цветами радуги, они были прекрасны, словно волшебные костры, которые горели в эту ночь специально для нее. Дождь прошел. Северный ветер раскачивал черные стволы деревьев, срывая с обледенелых веток россыпи искрящихся капель, и Ольхе казалось, что они замерзали на лету и с тихим звоном падали на землю. Сквозь тонкое серое покрывало облаков струился прозрачный лунный свет, и теперь девушка могла не только слышать, но и отчетливо видеть копошившихся у корней, словно облитых серебром, снорков, которые сейчас не казались ей безобразными уродцами. «Однажды, — думала Ольха, прислушавшись к хлопанью крыльев над своей головой, — наступит день, когда все ее друзья отправятся на свою последнюю охоту. А ее, похоже, уже началась…» Ворон, сделав над ней плавный круг, приземлился на соседнее дерево в густой, лишенной листвы, кроне и отрывисто каркнул. «Тот же или другой? — Ольха подула на закоченевшие пальцы. — Что же тебе не спится-то?». Большая птица выждала несколько секунд, словно красуясь, и, перепрыгивая с ветки на ветку, спустилась пониже. Тишину ночи снова прорезало хриплое карканье. Ворон как будто звал кого-то: «Сюда, все сюда! Вот она, прямо передо мной». Услышав за спиной легкую поступь, сталкерша обернулась. Тот, чье присутствие она ощутила в лесу еще днем, не таясь, шел к ней через прогалину. То же рванье, те же спутанные длинные волосы, которые в лунном свете казались совершенно седыми. Излом с «Затона». Даже спустя полгода она узнала его. Как и он — ее. Заметив, что девушка не сводит глаз с его клешни, гадая, какому морскому монстру она могла бы принадлежать, мутант горделиво улыбнулся, приподняв верхнюю губу и обнажая острые пожелтевшие зубы. Пружинящим шагом он быстро сократил расстояние между ними, мимоходом глянув на вход в бункер, и, не найдя в зияющем провале ничего интересного, подошел к ней. Ольха молча поправила ремень на плече, но «Чейзер» снимать не стала, только глубже впилась ногтями в отсыревшую кожу. «Никаких резких движений», — напомнила она себе, заприметив две черные смазанные тени, скользящие на некотором отдалении. Девушка все еще надеялась разойтись с миром, зная, что ее новые способности на не действуют на мутантов этого вида, а грубая физическая сила — это не про нее. И все же отступила на шаг, когда излом бесцеремонно вторгся в ее личное пространство. — А я искал тебя, — просто сказал излом, будто они расстались только вчера после дружеской посиделки, и он успел уже очень соскучиться. Чуть подавшись вперед, чтобы их лица оказались на одном уровне, мутант внимательно рассматривал опешившую от неожиданного заявления девушку. И не мудрено: где же это видано, чтобы обитатель Зоны сам разыскивал охотника? Она уже было хотела спросить его: «Зачем?», — как вдруг осеклась, заметив показавшуюся из земли блестящую голову Шики. — Все про тебя знаю: собаки нет, никого рядом нет. Солдатики будут искать тебя, но я нашел первым. Спасибо птичкам, присматривали за тобой, — сиплым голосом продолжил мутант, не видя ничего вокруг, кроме красивой сталкершы, которая смотрела не него во все глаза. — Ты же теперь вроде как мы. Пойдешь с нами. Мало нас осталось, но мы тебя спрячем. Чудище замолчало, а Ольхе стало неприятно до дрожи, от того, что все это время излом следил за ней и не терял из виду. Как это понимать? Она не знала. — Спасибо тебе большое, что беспокоился обо мне, — наконец, тщательно подбирая слова, вежливо произнесла она, продолжая краем глаза наблюдать за Шики. — Но, к сожалению, я не могу пойти с вами. У меня остались еще кое-какие дела. Зомби уже выбрался наружу, когда мутант, наконец, обратил на него внимание. — Значит так ты встречаешь старых знакомых? — внезапно прорычал излом, нахмурив кустистые брови. Ольха не сразу сообразила, что переменой в его настроении послужил маленький пистолет, который зомби сжимал в своей руке. Выстрелы загремели один за другим, слившись в один оглушительный треск. Что происходит? Сталкерша запаниковала. Она же не давала ему команды, или все же позвала наемника на помощь, потому что была до чертиков напугана. А может, он сам принял решение, предпочтя смерть в бою подземному заточению и тлену? «Шики, нет!»       Она было дернулась в сторону, уходя с линии огня, но острая, как бритва, клешня молниеносно сомкнулась вокруг ее горла, пригвоздив к месту. Девушка тут же замерла, опасаясь, что еще чуть-чуть и мутант отстрижет ей голову, словно разъяренный садовник засохший розовый бутон. Излом заскрежетал зубами от боли: пуля пробила ему плечо, но сталкершу из тисков не выпустил. — Со мной пойдешь, — прошипел он, переходя на свой змеиный диалект, от которого стыла кровь в жилах. Словно по команде рядом с зомби материализовались две исполинские безобразные тени. Сердце Ольхи сжалось от недоброго предчувствия. Она даже не успела вскрикнуть: еле уловимо для глаз взмахнули зазубренные клешни, и разрубленное напополам тело бывшего наемника повалилось в грязь. Пустыми глазами, в которых больше не было ни страха ни жалости, она смотрела на обезображенное человеческое тело. За считанные секунды под ним натекло большое кровавое пятно, над которым, устремляясь в равнодушное небо, курились прозрачные нити пара. В свете луны, робко выглянувшей из-за завесы облаков, оно казалось абсолютно черным.       Впав в оцепенение, сталкерша не слышала, как учуяв запах свежей крови, бесновались снорки. Она только ощутила на уровне подсознания их лютую ненависть ко всему живому и неукротимый голод, который ежечасно требовал свежего мяса. Она не чувствовала, как свободной рукой излом содрал с ее плеча карабин и далеко зашвырнул его в бурно разросшийся кустарник. А вот когда, все так же крепко сжимая ее горло, мутант попробовал сдвинуть девушку с места, ее руки неожиданно ожили и задвигались сами собой. Лихорадочно шаря по всем карманам разгрузки, Ольха нащупала гранату, при помощи которой собиралась замуровать вход в бункер, и, не раздумывая, выдернула чеку. Время вдруг стало тягучим, словно мед диких пчел. Будто со стороны она увидела себя, не сводящую злобного взгляда с встревоженного мутанта. Или это уже была не она, а разъяренная фурия, жаждущая мести? Излом попытался выбить гранату из цепких рук, но сталкерша оказалась проворней. Прежде чем он это сделал, она успела протолкнуть взрывное устройство под ремень его поношенных брюк.       Оглушенная, Ольха лежала на спине, не понимая, что только что произошло. Почему она все еще чувствует запахи прошлогодней, выжженной солнцем, травы и может видеть небо, затянутое тяжелыми, наполненные дождем тучами, который вот-вот прольется? И где луна? Наверно, спряталась за облаками, испугавшись ужаса бессмысленной человеческой жестокости. Волшебный свет померк. Жива, все еще жива… Не веря в это, сталкерша, морщась от острой боли, прострелившей все тело от макушки до пяток, попробовала пошевелиться и чуть приподняла руку. Она может двигаться, и пальцы на месте. А ей казалось, что конечность оторвало как минимум по локоть. Девушка глупо хихикнула, и тут же смешок отозвался болезненным спазмом в пробитых легких, от которого перехватило дыхание, а рот до краев наполнился вязкой жидкостью с металлическим привкусом. Боясь захлебнуться, Ольха с трудом перевалилась на бок и сплюнула густую кровь, размазав красное по подбородку и грязному комбинезону.       Опираясь на локти, она приподняла гудевшую, как растревоженный улей, голову и, пошатываясь, встала на четвереньки. Из рассеченного лба тут же потекли горячие ручейки, повисая кровавыми каплями на ресницах. Сталкерша зажала ладонью рану на лице, села и осмотрелась. В метре от нее неподвижно лежала нижняя часть мутанта. Она отчетливо видела протектор его стоптанных ботинок с прилипшим к нему крошевом пожухлой ржавой листвы. Верхняя же часть раскуроченного туловища скребла землю клешней и билась в предсмертных конвульсиях далеко в стороне. А еще чуть дальше, истерично завывая и визжа, к ней все ближе и ближе подбирались осиротевшие изломихи. «Значит, в отключке я пробыла не больше минуты», — рассеянно думала Ольха, рассматривая мутантов, которым уже не терпелось опустить тяжелые клешни на ее голову. И вдруг ее взгляд упал на снорков, которые, хоть и были напуганы выстрелами и взрывом, но все еще как ни в чем не бывало крутились поблизости, не сумев оборвать ментальный поводок, на который их посадила неопытная контроллерша. Решение созрело мгновенно: «Убейте их!», — девушка злорадно ухмыльнулась, увидев как по команде три головы в противогазах разом обернулись в сторону уцелевших изломов.