О чем скулит злая собака

      Затуманенный взгляд Ольхи скользил по голубому кафелю с едва заметным известковым налетом и замазанным герметиком зазорам между квадратными плитками. Мокрый комбинезон стал невероятно тяжелым и больно давил на плечи. Ей следовало было бы задернуть клеенчатую ширму: вода из душевой уже залила весь пол в маленькой ванной комнате и собиралась перелиться за порог в коридор. Сталкерша попыталась было оторвать руку от стены, но тут же покачнулась на ватных ногах. «Черт с ней, с занавеской», — она снова уперлась в стену ладонями, подставив под ледяные струи голову и плечи. Бойлеры не успевали нагревать воду, и теперь из лейки, закрепленной под низким потолком, на нее обрушивались потоки очищенной воды. Фильтры со своей задачей справлялись отлично — ни микробов, ни грязи, но вот с запахом ничего не могли поделать. Или ей, в ее нынешнем состоянии, просто казалось, что от воды слегка отдает гнилью и ржавчиной? Ольха шумно выдохнула, выгоняя из легких навязчивый запах, и принялась расстегивать комбинезон. Пальцы, словно нехотя, скребли отросшими ногтями по металлическим заклепкам, тянули за «собачки» застежек и стягивали отяжелевшую ткань вниз. Простые движения давались с превеликим трудом. Девушка чувствовала себя странно и непривычно. Ее будто опутали с ног до головы тугой, красной паутиной, на концах которой трепыхались новые жертвы. Их слишком много. Она не справляется. Осознав, что больше не может контролировать обитателей бункера всех разом, сталкерша мысленно нащупала «ниточки» ученых и осторожно ослабила их, позволяя Круглову и Сахарову заняться своими повседневными делами. Главное, удерживать их наверху и не пускать на нижние уровни бункера, и тогда они точно не догадаются, что в их душевой уже битый час плещется контроллерша, успевшая основательно промыть мозги и им, и охране. Кстати, об охране. Ольха «потянула» за очередную нить и оказалась в маленькой темной комнатке с большим письменным столом, уставленным многочисленными мониторами и кружками с остывшим кофе. На экранах мелькали какие-то быстрые тени. Приглядевшись, сталкерша узнала в них стало псевдоплотей, возглавляемое двумя танкоподобными кабанами. Мутанты прорвали проволочное ограждение и теперь бестолково носились вокруг бункера, изредка пронзительно взвизгивая, когда их настигали жалящие крупнокалиберные пули. «Спи. Через два часа будешь как новенький», — мысленно шепнула она, и молодой должник послушно откинулся на спинку кресла, закрывая глаза. Контроллерша оборвала связывающую их нить и облегченно вздохнула: одной морокой меньше.       Мешанина из образов и картинок, беспрестанно мельтешащей у нее перед глазами, потихоньку сводила с ума. Ольха уже не понимала, где она: то ли все ли еще в тесной душевой кабинке или на крыше бункера, сосредоточенно отстреливает мутировавших животных. А может это она в лаборатории смешивает реагенты в пробирке и делает записи в электронном журнале? «Хватит… Не могу больше…» Девушка застонала, ткнувшись лбом в мокрую и скользкую от воды кафельную стену. Надо отпустить хотя бы охрану, иначе она окончательно свихнется. Она повторила ментальный приказ стрелять во все, что движется, и разорвала с квадом связь. Постояв еще несколько секунд с закрытыми глазами, Ольха наконец-то почувствовала долгожданное облегчение. Должники, которых она вынудила подняться на крышу, еще долго не придут в себя. На верху они в безопасности. Ни сегодня, ни завтра выброса не ожидается, — она бы обязательно почувствовала его приближение, — и там их никто не достанет. А к тому моменту, когда в голове у бойцов проясниться, она будет уже далеко.       Ольха напряглась и одну за другой выдернула ноги из перепачканных в глине ботинок. Комбинезон упал на кафельный пол, и девушка осторожно, боясь подскользнуться, переступила через бесформенную кучу грязного тряпья. Ледяные ручейки, стекающие по ее телу, тут же окрасились в ярко-красный цвет и, постепенно бледнея и растворяясь в общем потоке, устремились к сливу в углу душевой. Наконец-то она может отодрать от себя присохшую намертво футболку. Шипя сквозь стиснутые зубы и срывая свежие коросты, Ольха стянула с себя одежду и нижнее белье. Сколько же крови она потеряла? Да хоть бы и всю. Может быть тогда она избавилась от этой пакости, которая теперь струилась по ее венам. И все могло бы закончиться еще возле бункера на Дикой территории. Но, чем бы ни был тот артефакт, он не позволил ей умереть от банальной потери крови. Хватит с нее приключений…       Ольха смутно помнила, как долго, издалека, изучала бункер, погрузившись в невеселые раздумья: действительно ли ей так нужно увидеть людей, которые отправили ее и Брук в Рыжий лес? А потом, в какой-то момент, ноги сами понесли ее к железным дверям. Она мельком взглянула на удаляющегося от «Янтаря» ученого, в сопровождении вооруженной охраны, и лишь поглубже натянула на голову капюшон. За спиной научный сотрудник нес на лямках большой короб, напичканный всевозможными приборами и обшитый снаружи свинцовыми пластинами, а на широком ремне, через грудь, — автомат. «Еще одно пушечное мясо, которое рано или поздно сложит голову в какой-нибудь зловредной аномалии. Или схлопочет пулю от мародеров» Часовые пропустили одиночку без лишних вопросов. Девушка чувствовала на себе их почти осязаемые пристальные взгляды, от которых у нее невольно подгибались ноги в коленях и сутулилась спина. Но она продолжала идти, стараясь не думать о том, что ее окровавленный защитный комбинезон, который сейчас больше напоминал решето, бойцы «Долга» могут принять за наряд зомби. Внезапно дверь бункера со скрипом отворилась, выпуская всклокоченного профессора. Сталкерша остановилась. Он бежал к ней со всех ног, запахивая на груди развевающийся за спиной халат. Видимо, Круглову сообщил о ее приближении следящий за мониторами охранник. — Ольга! Живая! — профессор вцепился ей в плечи с небывалой для него силой. Он поворачивал ее из стороны в сторону, все еще не веря, что это действительно она. Девушка перехватила его взгляд, украдкой брошенный ей за спину, как будто Алексей Юрьевич ждал, не появиться ли еще кто-нибудь в полуденном мареве, и на ее глазах тут же навернулись жгучие слезы. А ей казалось, что она уже смерилась с утратой. — Ну, ну, не плачь, девочка, — Алексей Юрьевич смущенно приобнял сталкершу за подрагивающие плечи и повел к распахнутой двери. — Проклятая Зона, будь она неладна… Ольха вошла внутрь вслед за профессором и почувствовала, как болезненно защемило в груди. В бункере ничего не изменилось: те же белые стены и потолки. Тот же яркий свет, заливающий все вокруг и не оставляющий теней. Даже большие пластиковые коробки — посылки, ждущие своего отправления на Большую землю, все так же лежали аккуратно сложенные друг на друга в углу предбанника. Ничего не изменилось: как будто бункер, да и весь «Янтарь», был огромной закольцованной временной аномалией, где все идет своим чередом и где переменам нет места. Круглов бережно держал ее за руку, будто боялся, что она может оступиться и упасть. Сжав пальцами маленькую сухую ладонь, девушка чувствовала радостное возбуждение, которое охватило профессора, как если бы оно было ее собственным. Но чем дольше они держались за руки, тем сильнее становилось его чувство тревоги. Оно тяготило Круглова, но он упорно гнал его прочь, стараясь не замечать покореженный защитный костюм сталкершы, и продолжал убеждать себя, что с ней все в порядке. — Алексей Юрьевич, можно воды. — Да, да, конечно, — мужчина поспешно высвободил свою ладонь и устремился к темному проему столовой. Ольха нерешительно переступила низкий порожек. Похоже, он собирался отвести ее в лазарет. И хотя девушка выглядела как человек, нуждающийся в медицинской помощи, она чувствовала себя прекрасно. Алексей Юрьевич включил свет. Загрохотал посудой. Он хотел найти ее любимую кружку, но по своей рассеянности ни как не мог вспомнить, какая она: то ли белая в красный горошек, то ли красная — в белый. А потом решив, что не все ли равно, схватил первую попавшуюся и торопливо наполнил ее до краев водой из графина. — Спасибо. Девушка пила жадно, большими глотками, и, наконец, утолила мучающую ее жажду. — Алексей Юрьевич, а Сергей Анатольевич у себя? — тихо спросила она, взглянув на пожилого мужчину поверх керамического края. Вот оно. Профессор вздрогнул и посмотрел на нее как затравленный зверек. Салкерша не ошиблась: он действительно побаивается ее, хотя все, что она пока сделала — это сумела выжить и вернуться на базу. И только сейчас, когда притупилась радость от долгожданной встречи, он понял, что забыл забрать у Ольхи дробовик, который ему по всем правилам следовало запереть в несгораемом шкафу. Словно прочитав его мысли, сталкерша стянула ремень с плеча и аккуратно положила оружие на гладкую столешницу: — Я просто поговорю с ним: отчитаюсь о результатах экспедиции. Вам тоже будет интересно узнать…  — Он отдыхает после ночного дежурства. Я сообщил ему, что ты вернулась… одна. Одна… Что он мог знать об одиночестве? Хотя нет. Круглов месяцами жил вдали от цивилизации, изредка покидая пределы бронированной коробки, которую со временем они все начали считать своим домом, потому что другой, настоящий, где-то там, далеко на Большой земле. И жизнь, настоящая, тоже где-то там, идет своим чередом, без него. Без нее. Ради чего? Он многое бы мог рассказать, только спроси. Поэтому-то и выбежал к ней на встречу, начхав на свою интуицию и все инструкции по безопасности. — Алексей Юрьевич, мне нужно знать… Профессор внезапно шагнул к ней, и Ольха испугалась. Что он хотел сделать: снова обнять ее, чтобы утешить, или же попытаться остановить? Лампы под потолком мигнули и погасли. И тут же где-то глубоко под землей, под бункером, загудел включившийся аварийный генератор.       Стоя в кромешной тьме, Ольха чувствовала ногами твердый пол столовой, но сама она была уже далеко за пределами тесной комнаты. Алиса в стране чудес — вот кто она. Ассоциация возникла сама собой, когда девушка с интересом рассматривала из-под облаков полупрозрачный отливающий серебром купол, накрывший бункер и прилегающую к нему территорию высохшего озера. Это же ее пси-сознание, вернее, она таким его себе представляла, когда пыталась вообразить то, что не возможно ни потрогать руками, ни увидеть. Оно вышло из-под контроля, проявило себя, и теперь, все, кто оказались под «куполом», находились в ее власти. Сфера сверкала и переливалась в лучах полуденного солнца, но Ольха чувствовала, что ей мало этой красоты. Она хотела видеть намного больше, а не только то, что творилось у нее под ногами. Ее жаждущий взгляд, минуя серые унылые холмы, решительно устремился к горизонту, как вдруг мир подернулся рябью, и наваждение исчезло. Девушка провела дрожащей рукой по влажному лбу. Столовая плыла и раскачивалась, как хлипкий бумажный кораблик на волнах. Она снова находилась в бункере, а в нескольких шагах от нее, в тусклом красном свете аварийных ламп, стояли на вытяжку Сахаров и Круглов. Не сводя с них глаз, Ольха медленно подтянула к себе стул и опустилась на пластиковое сидение. Возможно, Круглов не врал, когда говорил о начальнике, и Сахаров действительно отдыхал в своей комнате, забывшись тяжелым сном. Но даже хороший отдых не смог бы вернуть краски его бледным впалым щекам, поросшим седой щетиной. Сталкерша потупила взор и принялась сосредоточенно рассматривать свои сплетенные в «замок» пальцы. Купол ее пси-сознания стремительно сжимался вокруг человеческих тел, налипая на них прозрачной пленкой. Она перестала удивляться и мысленно задавать себе вопросы, как это ей удается. На это просто не осталось сил. Если бы месяц назад кто-нибудь ей сказал, что в Зоне найдется существо, которое играючи подавит защиту бункера, и он сдастся без боя, она бы не поверила. А может бы наоборот, поверила и пришла бы в ужас, осознав, что тогда у людей в Зоне отчуждения больше не осталось безопасных мест, где можно перестать бояться хоть на какое-то время. — Алексей Юрьевич, не могли бы вы заварить свежий чай? Говорить было не обязательно: профессор и так бы исполнил любую ее просьбу, даже не успей она додумать ее до конца. Но Ольхе было неловко приказывать человеку, которого она искренне считала своим другом и наставником. И все же, она спросила его об артефакте. Круглов ничего не знал. Заторможено перемещаясь по кухне, он рассказал ей то, что она знала и так: аномальное образование не изучено и, возможно, очень опасно. Она хотела отослать его прочь, но вместо этого попросила заниматься обычными, повседневными делами, потому что как нашкодившая девочка робела и терялась в присутствии Сахарова. А с Кругловым, который усердно создавал видимость нормальной жизни, ей было не так страшно остаться один на один с суровым стариком. — Присаживайтесь, пожалуйста. Начальник бункера послушно сел на стул напротив нее. Даже находясь под контролем, одетый в пижаму, с наспех наброшенным на плечи белым халатом, босой ученый бесстрашно и надменно смотрел ей в глаза. Ольхе казалось, что он-то должен знать ответы на все ее вопросы. И она приготовилась слушать.