Убей своих героев

страх выражать свое мнение.

      Хождение по воде получалось так же инстинктивно для Сакуры, как и хождение по деревьям. Возможно, потому что ее чакра была слабее, чем у Наруто или Саске-куна, но после нескольких погружений в воду она была достаточно осторожна и использовала свои новые навыки, чтобы цепляться за камни, а потом поняла, как использовать чакру, чтобы взаимодействовать с потоком воды и не падать.       К позднему утру она осторожно прогуливалась чуть дальше от берега, там, где не было брызг и не нужно было справляться с волнами. И, хотя она была еще неопытной, это занимало гораздо меньше внимания, чем контроль за платьем. Оно уже промокло до пояса, и полоски влажной ткани липли к ее ногам.       Это был недешевый подарок родителей. И ее любимый предмет одежды. Милое и необычное, сочетающее женственность и практичность. Так она думала.       «Возможно, мне стоит обрезать его?». Она обдумала эту возможность и решила, что это хорошее решение. Ей нравилось то, что юбка скрывала факт отсутствия красивых бедер, поэтому ей нужно купить юбку покороче…       Ее мысли затихли. Обычно мысль о покупках отвлекала ее от беспокойного раздражения, которое появлялось при взгляде на длину платья, но сегодня она осталось тяжелым узлом в груди.       Она обернулась назад и обнаружила, что зашла гораздо дальше, чем думала. Хотя и прогулка по водной глади была более энергозатратной, чем обычная прогулка, но все же чакра не уходила так быстро, как если бы она плыла, преследуемая кем-то опасным, несколько часов подряд. Но было что-то, что было тяжело объяснить даже самой себе: интенсивная потребность двигаться.       Изменив способ, которым ее чакра поддерживала воду в достаточно твердом состоянии для хождения, Сакура получила консистенцию, мало похожую на твердый пол и напоминающую грязь. Подавшись вперед, она сформировала угол, который можно было бы использовать, чтобы побежать вперед со всех сил, игнорируя необходимость дышать и обратив все внимание к ногам, чтобы поддерживать воду и сохранять необходимый угол. Вытолкнув весь свой вес вперед и прыгая по воде, словно по выступающим блокам, Сакура неожиданно осознала, что двигается гораздо быстрее, чем когда-либо по земле. Скалы оказались рядом быстрее, чем она ожидала, их крутой уклон показался неожиданным, словно кто-то просто поставил перед ней стену, но Сакура почувствовала внезапный приступ смелости, который дал понять, что не стоит медлить.       Вместо этого она оттолкнулась от земли, используя скорее импульс, чем чакру, чтобы подпрыгнуть настолько высоко, насколько можно было, и на самой вершине поддалась непреодолимому зову пустоты. Она оттолкнулась, используя все силы, которые у нее были. Все, включая чакру.       Это было инстинктивно, совершенно бездумно. Плохо.       Потому что она летела вслепую по гораздо более высокой дуге, чем планировала, и удивлялась, продолжая испытывать толику страха, которая замедляла реакцию. Она не перевернулась вовремя и поэтому приземлилась на вытянутые руки, а не на ноги. Сакура паниковала, прикладывая много усилий, чтобы сделать воду твердой, что даже не задумывалась, что без укрепления запястьев чакрой воздействие на них будет гораздо хуже, чем если бы она просто погрузилась в воду.       Рука опустилась на водную гладь, вызвав вспышку боли, Сакура упала набок, и вода хлынула на нее, словно пощечина. Удар выбил весь воздух из легких, и, задыхаясь, она вдыхала воду. Слабое чувство самосохранения перебило панику из-за возможного утопления, которое вызывало наибольший страх. Сакура вскарабкалась на водную гладь, сильно кашляя и размышляя о том, что всего несколько минут назад она всего лишь тренировалась в хождении по воде.       Она вылезала из воды, чувствуя боль в запястье. Часть ее тела ощущалась как один большой синяк. Сакура все еще пыталась заставить воду подчиняться чакре, когда узнала о приближении Какаши-сенсея. Конечно, сандалии, появившиеся в поле зрения девушки, явно свидетельствовали, что он пришел.       — Какая впечатляющая демонстрация воздушной акробатики, Сакура-чан, — протянул он. — Ты, возможно, немного переоценила свои силы. Запястье в порядке?       Сакура согнула пальцы и сжала их в кулак. Она понимала, что ей очень повезло, что не было перелома. Вместо него она чувствовала слабую тянущую боль.       — Да, сенсей, — прошептала она. Она медленно поднялась на ноги, все еще держа одной рукой запястье.       Она из-под ресниц бросила взгляд на Какаши-сенсея, думая о предостережении. Но его лицо не выражало гнева. Он скорее выглядел озадаченным. Сакура все еще училась разгадывать эмоции только по видимой части лица, но сейчас она думала, что угадала.       Увидев взгляд куноичи, он усмехнулся и провел рукой по серебряным волосам.       — Это был впечатляющий контроль чакры. Даже в конце маневра, хотя ты, наверное, думаешь иначе. В любом случае тебе нужно в клинику. Возможно, у тебя разошлись швы.       Сакура осторожно потянулась, чтобы проверить повязку — пальцы окрасились в светло-розовый.       — Мне нельзя было мочить их, — глупо сказала она, только сейчас вспоминая предостережение врача.       — А, — протянул Какаши в знак признания. — Хорошо, что среди шиноби существует давняя традиция делать все, игнорируя советы медиков.       Сакура безвольно кивнула и направилась в клинику, предчувствуя напряженную и некомфортную прогулку. Она была удивлена, увидев, что Какаши-сенсей сопровождает ее, хотя клиника была гораздо ближе, чем дом Тазуны, и Гато уже знал, что строитель охраняется не одним генином.       — В конце, — сказал Какаши непринужденно, — ты помнишь, что сделала?       — Использовала чакру, — пробормотала Сакура.       — Правильно, — ответил он, удивляясь. — Но ты помнишь, как ты ее использовала?       Сакура знала, что ее лицо выглядит достаточно болезненно, потому что именно так оно ощущалось. Она помнила импульс, но все подробности были погребены под волной страха. Сакура покачала головой.       — О, хорошо.       Сакура взглянула на него.       — …Я сделала что-то неправильно, Какаши-сенсей? — она была уверена, что ответ будет положительным, также она ожидала услышать критику.       — Скорее неожиданно, чем неправильно. Мы поработаем над этим. Даже с твоим приземлением, думаю, можно сказать, что у тебя есть навыки для хождения на воде. Наруто и Саске обзавидуются, да?       Сакура вздрогнула, вспоминая короткую вспышку враждебности, исходящую от обоих мальчиков, когда Какаши-сенсей использовал её как пример, чтобы подразнить их. Её не волновало, что тогда подумал о ней Наруто. Но ей было отнюдь не всё равно, что подумал о ней Саске. Она не хотела быть его соперником. Она хотела быть его возлюбленной.       По всей видимости, Какаши воспринял её взгляд более чем недружелюбным, ибо он поднял руки в знак примирения.       — Ну-ну, не надо выглядеть такой недружелюбной.       Они оказались в неловком молчании. По крайней мере, Сакура чувствовала себя неловко. Какаши снова принялся читать, что затруднило попытку понять его состояние.       Но не это волновало медсестру, которая была зла. Сакура села на корточки и стала ждать, пока это состояние пройдёт. Не то чтобы она хотела больше рубцов или сложностей, но ехидность, с которой она могла бы обращаться с Наруто и другими своими сверстниками-идиотами, уменьшала её злость на глазах у взрослых. Итак, это была абсолютно жалкая Сакура, выходящая из медпункта и придерживающая пакет со льдом на запястье. Это было всего лишь растяжение связок, причём относительно незначительное, и все же это стало ещё одним дискомфортом в уже растущем списке.       Растяжение и сотрясение были настолько неприятны, что тошнота подступала, как спящая змея, скручивая живот Сакуры. Но ей не было настолько неприятно, чтобы ее на самом деле тошнило. Она лишь чувствовала себя очень жалкой.       Сакура снова была обессилена.       Она изо всех сил старалась не плакать.       В конце концов она хорошенько заплакала, что было, скажем так, дурно. Плакать потому, что чувствуешь себя не совсем хорошо, — это что-то, что делают дети. Поэтому она стиснула зубы и провела остаток дня, складывая печати под мостом, и обвиняла брызги воды во влажности своих щёк. Она попробовала бежать с разгоном, но, так как у неё пока что не было видимых формирующихся синяков, она ударялась о воду так сильно, чтобы ей было больно. Движение не позволяло её мускулам окаменеть и чувствовать долгие моменты полёта в воздухе. Ожидание столкновения с ужасом напоминало о вчерашнем дне: то же самое чувство, будто время тянется слишком долго. Это чувство, словно сердцебиение, звучало в её ушах. Мир вокруг сжался в маленькую сферу под названием «я не хочу умирать». Страх сильнее любого другого звука.       Сакура зацепилась за своё плечо здоровой рукой и зашагала быстрее.       День сгорал, и она могла возвратиться в дом Тазуны.       Сакура желала двух вещей: оказаться подальше от моста и со страхом ждать ночи, когда надо будет засыпать. Единственным, кто делал ночь терпимой, был Саске. Сегодня она была почти в таком же жалком состоянии, как и вчера.       Но Саске там не было, как и Наруто. Они оба не вернулись на ужин, что было достаточной причиной для Какаши пойти к ним только для того, чтобы сказать, что они усвоили технику лазания.       С грустью, которая никогда раньше не посещала Сакуру, она подумала о том, почему техника, которая была намного легче огненного нинздюцу Саске, давалась ему так долго.       Когда Сакура помогла Цунами помыть посуду после вечернего ужина и приняла душ, стараясь не касаться повязки, ей стало нечего делать, кроме как сидеть с Какаши-сенсеем в их общей комнате и начать долгий, утомительный процесс чистки и смазывания маслом оружия.       Настроение Сакуры становилось всё более пасмурным. Но так было до тех пор, пока Какаши-сенсей не сказал укоризненным тоном:       — Если будешь и дальше чистить кунай, сможешь его использовать как зеркало для подачи сигнала.       Она бездумно работала над одним и тем же кунаем почти больше часа.       Сакура аккуратно положила кунай на землю перед собой, смотря на его остроугольную точную форму.       — Какаши-сенсей, вы когда-нибудь задумывались о том… о том… почему вы шиноби?       Какаши сделал задумчивый выдох, сопровождающийся долгим молчанием. Сакура уже начала думать, что он не заговорит, когда он наконец-то ответил:       — Нет. Но я не знаю, как быть кем-то другим, поэтому это не такой уж сложный вопрос.       Сакура размышляла над этим ответом, который был таким же не удовлетворяющим интерес, как и все другие ответы Какаши о себе.       — Он… он уменьшается? Страх?.. — уточнила она.       Он тихо вздохнул и положил книгу в сторону.       — У одних уменьшается, у других — нет. Для этого не существует никакой книги с правилами, Сакура. Способ борьбы со своим страхом — это что-то, что ты выбираешь сама.       Она пододвинула колени к груди и обхватила их руками.       — А что, если… — шепнула она. — Что, если их будет больше в следующий раз? Что, если они будут сильнее меня? Я не могу перестать думать об этом. Не могу сделать так, чтобы это мне не снилось… — сказала она дрожащим голосом.       — Сакура, — сказал Какаши-сенсей, его голос был твёрд, но не суров, — встань.       Смутившись, Сакура сделала, как ей сказали, и покорно последовала наружу. Луна только поднималась над лесом, полная и тяжелая, отбрасывала длинные тени, которые превращали знакомый пейзаж во что-то странное и чуждое. Уведя девушку от дома и остановившись на границе леса, он повернулся лицом к ней. Может, это было запланировано, а может, случайно, но смелая косая тень скрывала видимую часть лица, стирая большую часть его выражения.       В этот момент Какаши-сенсей казался таким же странным и чужим, как и остальной пейзаж.       — Сакура, ты когда-нибудь думала о том, почему тебя выбрали в эту команду? — спросил он, повторяя её предыдущий вопрос.       — Ирука-сенсей сказал, что это связано с нашими оценками, — неуверенно ответила Сакура. Или, точнее сказать, с оценками Саске-куна и Наруто. Девушка не могла вспомнить, была ли она даже при этом обсуждении. Обычно она отлично всё помнила, но в тот день произошло несколько тревожных событий.       — А другие команды, они тоже были отобраны по этому критерию?       Сакура запнулась, потому что она никогда не думала об этом, но так не могло быть. Многие оценки объявляли публично в целях поддержать соперничество, но Саске-кун был единственным шиноби, у которого были высокие баллы почти на любой арене, а Наруто — это Наруто. Все остальные были распределены равномерно, они работали в каких-то сферах хорошо, а в каких-то плохо.       — Нет?       Она сделала это вопросом. Ответ Какаши-сенсея был прямолинейным.       — Нет. Каждая команда, не считая тех, кто провалился и был отправлен обратно в Академию, хорошо оценивалась и собиралась исходя из нужд деревни. Специализация команды Асумы — это логика. Такая комбинация шиноби была определена заранее, учитывая опыт прошлых команд из их кланов. Команда Куренай занимается слежкой. А теперь, — в его словах звучала легкая насмешка, — как думаешь, какое основное назначение команды Семь?       Сакура вздрогнула, но подумала о товарищах не только как о едва выпустившихся учениках Академии, но как о людях, которых она уже какое-то время знала. Ее взгляд скользнул по джонину, который был назначен их сенсеем. Какое-то чужеродное чувство появилось у нее в груди, и она ощутила себя еще более отдаленной от происходящего, чем во время ужасающих событий последних дней. Потому что когда она убирала себя из уравнения, все становилось очевидным.       — Поединок, — сказала она неуверенно. — Команда семь — боевая команда. Но я…       Он резко поднял руку, заставив ее остановить поток слов. В лунном свете он казался чужим, грубым, его улыбка выглядела совсем не дружелюбно.       — Ты, — произнес Какаши, — имеешь способности к гендзюцу. Даже в Академии ты уже знала, что такие люди встречаются реже, чем те, кто расположен к тайдзюцу или ниндзюцу. Тебе никогда не было любопытно, почему тебя не отправили к кому-то вроде Куренай?       Сакура покачала головой. Ее определили в команду с Саске-куном, что было ее целью. Зачем ей было задумываться о причинах?       — Ох, — это был резкий, глубокий выдох. — Ты знала, что в Академии обучали хождению по деревьям? Сейчас эту способность даже не рассматривают в теории, чтобы удержать учеников от опасных попыток, но когда-то это использовалось, чтобы оценить способности ученика контролировать свою чакру. Количество чакры довольно легко измерить, но с контролем все по-другому. Ученик способен контролировать энергию, чтобы иметь возможность изучить множество дзюцу. Понимаешь, почему это было так важно?       Сакура не знала ответов, которые требовал Какаши. Это расстроило ее и заставило нервничать. Но она только покачала головой в ответ.       — Потому что война — это тварь с бесконечным голодом, и каждая деревня пытается накормить ее. Когда-то шиноби с хорошим контролем чакры были распределены в классы быстрого реагирования — их первыми отправляли на поле боя. Подумай об этом, — его голос был резким, — как о бесконечной гонке вооружений. Не весь потенциал мира полезен, если его нельзя использовать, поэтому шиноби, которые могли хорошо контролировать чакру, отправлялись на поле боя, чтобы выиграть время для тех, у кого система чакры стабилизировалась позже. У Саске средний контроль чакры. То, что ты видишь во время его тренировок, очень близко к среднему. Ты же в свою очередь можешь подняться на дерево, всего лишь однажды увидев этот прием. Ты научилась ходить по воде за одно утро. Ты, — слово резануло ее по ушам, — оказалась бы на поле битвы раньше, чем тебе исполнилось одиннадцать, если бы ты родилась во время прошлой войны. Гораздо раньше, чем это случилось бы с Саске или Наруто. Ты была бы не готова, но, если бы ты выжила, тебя бы повысили до чуунина. И тогда рядом не было бы джонина-сенсея, который бы защищал тебя.       Сакура дрожала. Она сжала кулаки и пыталась дышать ртом, но это не помогало. Казалось, ужасная тяжесть слов Какаши-сенсея упала на нее, словно камни, сдавила грудь, и каждое предложение только приближало ее падение.       — Это настоящий страх, Сакура, — сказал он.       И подобно солнцу, выходящему из-за туч, Какаши-сенсей выступил на место, освещённое лунным светом, и всё ужасное давление исчезло. Она рухнула на землю, задыхаясь, и отпрянула от протянутой к ней руки. Но он всего лишь привычно взъерошил её волосы.       — Ты уже знаешь, какой он. Если ты хочешь победить его, то тебе следует больше тренироваться. В этот раз нашими врагами в основном были бандиты, которые по той или иной причине никогда не были ниндзя или нукенинами и не поднимались выше ранга генина. По большому счёту это говорит об их недисциплинированности, что делает их более восприимчивыми к тому, чему я хочу тебя обучить.       — Ч-чему?       — Как обращать страх в оружие. И это та причина, по которой ни одна боевая команда не формируется без ниндзя, использующего гендзюцу. У тебя пока недостаточно ни чакры, ни опыта для использования большого количества техник, но Демоническая иллюзия: Дзюцу адского видения будет тебе по силам. Это то же дзюцу, что я использовал против тебя в день теста с колокольчиками.       Сакура поёжилась при воспоминаниях об окровавленном и сломленном Саске-куне.       — Опытный шиноби может использовать его для усиления естественных реакций на страх до тех пор, пока противник не выйдет из строя. Ты недостаточно сильна, чтобы заставить кого-либо сдаться, но, если ты будешь превосходить противника, это даст время на побег. И тогда, — сказал он более мягко, — сенсей успеет прийти и спасти тебя.       Сакуре хотелось бы верить в это так же сильно, как раньше.       Но то, что он предлагал, было намного лучше, чем ничего. Так что она направила все свои немалые способности к запоминанию и анализу этого дзюцу, старательно повторяя печати, которые ей показывал Какаши-сенсей, до тех пор, пока у неё не получилось связать их в одну плавную цепочку. Только тогда она начала пропускать чакру по каналам, заучивая, как каждый жест помогает управлять и манипулировать ей. Это было сложнее, чем хождение по воде, слегка менее интуитивно, но к тому времени, как луна, увенчавшая небосвод, взирала на них, она была вознаграждена первой вспышкой чего-то.       Это было похоже на дымку, которая на краткий миг дала помятые фигуры перед Какаши-сенсеем, до того, как он развеял её печатью.       — Хорошая работа, Сакура-чан, — поздравил он её. — Ты впервые увидела призрака.       — Призрака? — сказала она критически, позволяя рукам опуститься. Она ощущала удовлетворение, это чувство не дотягивало до ликования, но, кроме этого, она чувствовала, будто ей необходимо будет принять душ, прежде чем она доползёт до футона и рухнет на него. Даже несмотря на то, что она старалась быть максимально осторожной со своей чакрой, у нее было множество неудачных попыток. И это была долгая череда дней.       — Это то, что специалисты по гендзюцу называют изображением, которое они видят при использовании иллюзий. Это отражение того, что видит твой противник, наложенное на реальность. Было бы опасно, если бы ты не могла видеть всех их, нет? — усмехнулся Какаши-сенсей.       Её ответная улыбка могла быть немного робкой, но настоящей. Она не думала, что устала настолько, что ей перестанут сниться сны, не думала она также и о том, что её сны исчезнут, но она считала себя достаточно храброй, чтобы пережить эту ночь. Может, не завтра и не в следующие ночи, но сегодня Какаши-сенсей убережёт её от всего, кроме снов. И это то, с чем она должна смириться.       Она просыпалась всего дважды, прежде чем вновь погрузиться в беспокойный сон. Даже не заметила возвращения Саске, самодовольного и свежего, после триумфа над освоением хождения по дереву.