страх прыжков с большой высоты.
Когда они вернулись в дом Тазуны, то обнаружили, что Наруто ждет их. Сакуре показалось, что он похож на нетерпеливого щенка. Его глаза сияли, выражение лица менялось со скоростью света, и он танцевал до потолка. — Тазуна сказал, что вы угнали яхту Гато! — заявил он, как только они вошли в дверь, а Сакура все еще пыталась аккуратно снять сандалии. Если бы она не знала Наруто так хорошо, то, вероятно, уже разозлилась бы, но она была уставшей и привыкла к его выходкам, поэтому только смотрела на него довольно долгое время, но потом наконец сняла сандалии, поставив их аккуратно на генкан. — Я имею в виду, что мы с Саске сражались с Хаку, — и здесь послышался заметный спад энтузиазма, что показалось куноичи странным, — поэтому я не видел этого, но Тазуна сказал, что, когда ты увидела толпу наемников, ты использовала какое-то прикольное дзюцу на них и заставила их замереть, и потом, ууух, ты просто побежала, перебросила его через плечо и спрыгнула с моста. Он перекатывался с носка на пятку, пока Сакура пыталась не вспоминать о моментах, когда ей приходилось уже в прыжке думать, насколько болезненным будет приземление. Он взмахнул рукой резким движением, словно выделял в своей истории еще один важный момент. — И потом вы прыгнули на канат, а с него на яхту, где ты и Тазуна обезвредили тех трех головорезов и отправились дальше! Это звучало очень по-геройски, когда Наруто говорил про это. Неявная похвала оставляла горький вкус у нее во рту, но она все еще чувствовала вину за то, что хотела ударить его ранее этим днем. Поэтому она вздохнула, сжимая одну руку другой и пытаясь контролировать тонкую дрожь пальцев. — Если бы это был ты или Саске-кун, то не было бы никаких проблем. И потом она осознала со странным чужеродным чувством, что это было очень близко к правде. Возможно, прыжок с моста и приземление на яхту не закончились бы для них ничем хорошим — это были манипуляции с чакрой и математика, — но они могли бы угнать яхту не так, как она. В ее голове она все еще видела Саске-куна, убивающего водяных клонов Забузы, и он был быстрым и захватывающим, словно молния. Наруто же, менее искусный, но более настойчивый, с множеством клонов под его командованием мог бы убить их, даже не получив ни одного шрама. Так же, как и в тот момент, когда Какаши-сенсей рассказал ей о специализации их команды, ее поразило ощущение, что она не подходит им. Она сражалась с людьми, с бандитами, головорезами, которые не были даже нукенинами, и у нее были флешбеки, ночные кошмары и шрамы. Саске-кун и Наруто встретились лицом к лицу с реальным нукенином и справились с ним без малейшего неуклюжего отчаяния, которое было присуще ей. Они хотели победить в битве. Сакура хотела всего лишь не умереть. Внезапное тревожное предчувствие ее будущего, слова Какаши-сенсея с той ночи все еще обжигали ее мысли. Выживание приносит с собой битвы. Больше битв, и гораздо более сложных. Потому что они не будут генинами всегда. Однажды их отправят на миссию, похожую на эту, как что-то само собой разумеющееся, а не из-за решения более-менее правдивой комиссии. — Сакура-чан? — спросил Наруто с долей беспокойства, и она осознала, что все это время продолжала стоять, замерев. Саске-кун тоже смотрел на нее. Привычка — это сильная вещь, даже когда происходит что-то шокирующее. Мгновенная, фальшивая улыбка появилась вместо ее заторможенного выражения лица. — Извини, я немного устала. С извиняющимся выражением лица Наруто посторонился и позволил ей войти в дом. Но в тот момент даже перспектива провести время в одном доме с Саске-куном не могла поднять ей настроение, потому что она начинала осознавать, что это не было какой-то ужасной тренировкой, в которой она могла только закрыть глаза и ждать, чтобы это все закончилось. Это была ее жизнь. И, нравилось ей это или нет, ей необходимо было прожить ее. Это и означало выживать.-х-
Но этой ночью не только ее мучили кошмары. Она задалась вопросом, что ее разбудило, потому что у нее не было никаких остатков ночного кошмара, которые обычно цеплялись к ней изо всех сил. Она услышала мягкие звуки, которые превратились во что-то похожее на разговор, но он оставался слишком тихим, чтобы было возможно разобрать отдельные слова. Но это определенно точно были Наруто и Какаши-сенсей снаружи. И когда она повернулась, чтобы устроиться комфортнее, то словила взгляд Саске-куна, прежде чем он перевернулся и притворился, что спит.-х-
Какаши-сенсей предпочёл остаться в стране Волн, пока строительство моста не будет завершено. Наряду с этим большой помощью было то, что страна Волн забрала активы Гато. Несмотря на все его усилия, направленные на то, чтобы мост никогда не был закончен, его нечестно заработанные деньги пойдут на строительство моста. Единственным разочарованием было то, что они не смогли бы сохранить всю часть доходов: со временем они должны были бы возвратить хотя бы часть капиталов, которые принадлежали его законной кооперации, но они злобно растягивали бюрократический процесс. Несмотря на то, что сам Гато умер на мосту от рук Забузы, он привлек много наёмников, привыкших к лёгкой наживе и выросших, не участвуя в сражениях. Они медленно передвигались на материк, но команда номер Семь все так же выполняла обязанности охраны в сменяющем друг друга порядке. Какаши-сенсей взял полуденную смену, в которой к нему присоединилась Сакура, когда он объявил, что она достаточно здорова для легкой дневной смены после двух дней ужасной лихорадки, которая оставляла её полностью бессильной, и она не смогла насладиться временем с Саске-куном. На самом деле этот полдень для Сакуры был самым спокойным периодом этим днем, потому что Какаши-сенсей отправил Саске и Наруто в путь с наставлениями для спарринга, результаты которых он собирался оценить, когда они возвратят Тазуну домой в конце дня, и утром она удостаивалась всецелого внимания Какаши-сенсея. Для человека, который не ожидал внимания, его оказалось очень много. — Саске нужна тренировка и практика, Наруто же учится лучше всего повторениями, — сказал он ей, когда они столкнулись друг с другом на лугу недалеко от дома Тазуны. Это случилось незадолго до заката, и мир был окрашен в серый цвет, который был менее зловещим, чем когда они так разговаривали в последний раз, хотя помогло то, что Какаши-сенсей и на этот раз был намного менее напряженным, чем она. — Их совместная работа пойдет на пользу их стилю обучения. Ты, с одной стороны, хорошо работаешь с гендзюцу, что идет рука об руку с высокой сообразительностью. И сейчас невозможно пройти и двадцати шагов в Академии как потенциальный джонин-сенсей и не услышать от инструкторов жалобы о том, как мало способных к гендзюцу студентов. Твой стиль обучения просто другой. Студенты со способностями к ниндзюцу и тайдзюцу обучаются взаимодействию со своими телами, но твой внимательный мозг заставляет тебя задаваться вопросом, тем ли он занят. Если тебе дать диаграмму или показать что-либо, ты изучишь это легко, поэтому во время основных упражнений ты обращаешь больше внимания на симпатичного шиноби во втором ряду, а не на свою форму. И, что хуже всего, ты достаточно умна, чтобы вложить минимальное количество усилий, которое стоит вложить, и при этом получить похвалу. Сакура покраснела от точности оценки. Когда они изучали новые техники или что-либо особо трудное, Сакура всегда делала что-то с минимальными усилиями и концентрацией. И она тратила кучу времени, рассматривая Саске в течение упражнений. Но Какаши-сенсей продолжил говорить, и сейчас, в отличие от занятий в Академии, она уделяла ему все внимание. — Я не хочу, чтобы ты подумала, что упражнения не важны. Потому что это не так. Развитые мышцы могут спасти тебе жизнь в поединке. Но такой подход не очень тебе подходит, поэтому мы попробуем кое-что другое в твоем обучении. И теперь, когда у нас есть немного только нашего времени, мы можем продолжить с того момента, на котором закончили. Движение. — Просто движение? — переспросила Сакура, колеблясь. — Твое тайдзюцу буквально скопировано из методички Академии, — решительно ответил Какаши-сенсей. — Честно говоря, это больше похоже на стандартный курс. Потому что он создавался таким, чтобы каждый мог его использовать, и, хотя не всем он идеально подходит, это все же было бы неплохо, если бы ты была одиночным шиноби. И, если бы ты была мужчиной, это тоже могло бы пригодиться, если бы мы прикладывали достаточно усилий. Но ты никогда не будешь преуспевать в высоте или весе. Твоим преимуществом могут стать манипуляции чакрой, так что было бы глупо учить тебя чему-то новому, не узнав твои возможности полностью, — и затем он усмехнулся, взглянув на нее. — Также я думаю, что немного рано думать об обучении тайдзюцу, когда ты восстанавливаешься. Сакура позволила себе осторожно вздохнуть с облегчением, но потом ей пришла в голову другая мысль. — И гендзюцу? Какаши сенсей задумчиво вздохнул. — Давай договоримся, Сакура. Если у тебя останется столько энергии, что тебе будет сложно спать по ночам, то я начну учить тебя гендзюцу. Но, — сказал он, поднимая палец, — только раз в неделю. Все остальное время ты можешь провести, думая о том, как эти техники могут быть применены в поле. Знание одного дзюцу, способов его применения намного ценнее, чем знание десяти дзюцу, пользы которых не знаешь. Она кивнула и устремила взгляд на огромный мешок возле Какаши сенсея. — Что это, сенсей? — Инструменты для тренировок. Но, пока мы дойдём до них, давай посмотрим, смогу ли я научить тебя прыгать с высоких мест так, чтобы ты не нанесла непоправимый вред своим суставам. Немного жаль, что мы не в деревне. Я думаю, ты одна из немногих, кто сможет извлечь фактическую выгоду из справочных текстов. Но в этом я не помогу. Я просто объясню по ходу. В отличие от учителей в академии, Какаши-сенсей не спешил хвалить её. Хотя ругать и исправлять он тоже не спешил. Он просто быстро и коротко объяснил ей, что надо сделать, продемонстрировал один раз и оставил её разбираться во всем самой, а сам дремал рядом. Это было наименее контролируемое выполнение упражнений, в котором она когда-либо участвовала. Сначала она обижалась на этот подход, но потом поняла, что полностью детализированные лекции её первых учителей были опорой, в которой она не нуждалась. Отчасти она понимала, что, учитывая тот факт, что Какаши-сенсей сильно пострадал в недавней стычке и что ему приходилось посреди ночи бодрствовать и разговаривать с учениками, следовательно, ночами он плохо спал, поэтому идея о его дополнительном сне была неплохой. Сакура быстро поняла, что самостоятельная работа с чакрой гораздо более ценная и полезная, чем разжевывание информации в Академии, что постоянно приносило разочарование ей и Наруто. Она всегда овладевала приемами быстро и поэтому часто раздражалась, когда ей приходилось ждать, пока учителя научат слабых учеников. Её терпение вскоре иссякало, и мысли переключались на что-то более интересное: например, на любование лицом Саске. Но здесь такого не было. Как только она осваивала что-то одно, Какаши-сенсей показывал другую технику. Быстро научившись прыгать с одной ветки на другую, она продолжила прыгать с высоты с куда большей осторожностью. Её недавний опыт предостерегал ее, и осторожный подход к изучению таких техник заставлял её осваивать их постепенно. Но по мере увеличения высоты она становилась все более беспокойной, совершала простые ошибки, что делало её приземление сложным и неуклюжим. С каждым прыжком она теряла уверенность и неприятное чувство росло в её желудке. После особенно неудачного приземления она присела, обвила руками колени и уперлась в них подбородком. «Это не работает», — подумала она. Скоро она все испортит, навредит себе, и что будет дальше? Но она уже применила все меры предосторожности, которые только знала, и тренировалась в самых надежных и контролируемых условиях. И все равно она боялась. Некоторая часть её сознания, пусть совсем малая, отделенная от того страха, знала, что было причиной её нерешительности. Закрыв глаза, она попыталась представить, что бы мог сделать Какаши-сенсей, чтобы помочь ей. А потом она вздохнула, потому что «помощь» и «Какаши-сенсей» всё еще звучали как антонимы, особенно когда дело доходило до её собственных страхов. Поэтому она переключилась на своих сокомандников, растерявшись на мгновение, когда мысли дошли до Саске-куна. Если он и испытывал страх, она сомневалась, что он когда-нибудь признал бы это. Он наверняка нашёл бы, как скрыть это, и выполнил бы всё идеально, несмотря ни на что. Оставался Наруто. Но пока она думала о том, как поступил бы Наруто, она не знала, смогла ли бы она собраться с духом и сделать это сама. Или было ли это вообще хорошей идеей, она не знала. Потому что Наруто мог найти самое высокое дерево в округе, спрыгнуть с его верхушки, и все страхи и проклятия стали бы чертовой реальностью. Но, если она сможет сделать это, причем сделать это, не навредив себе, все остальное на этом острове закончится гораздо более коротким прыжком. И, если сравнивать деревья и дома в Конохе, здесь не росло ничего невероятно высокого. И где-то в глубине памяти она смутно помнила лекции о том, что нужно преодолеть страх, столкнувшись с ним лицом к лицу, хотя она и не знала, стоило ли применять этот принцип, чтобы спрыгнуть с большой высоты. И, хотя часть ее знала, что это было глупо, очень глупо, она заставила себя встать на ноги и двигаться вперед. Тревога росла все сильнее с каждым шагом, но гордость сражалась в схватке со страхом, и почти до того, как она осознала, что она делает, она оценила высоту дерева и начала балансировать на самой верхушке, вспомнив, как направить чакру к поверхности, которые не могут нормально поддерживать человеческий вес. И, прежде чем чувства и ощущения нахлынули на нее, она прыгнула. Сакура задохнулась от крика, сжимающего горло, ветки били по ее обнаженным рукам, но она была обеспокоена тем, как земля быстро двигалась ей навстречу. «Плохая идея», — это был самый громкий крик в ее голове, но он закончился быстрее, чем ветки перестали бить ее. Вместо этого в голову хлынули знания о чакре. Как в эти длинные болезненные секунды, она никогда так остро не осознавала это. Не та легкость, с которой чакра могла течь, двигаться, меняться, не сама возможность наследовать способности к этому. Это могло показаться невозможным, но эта вещь внутри нее могла свернуть горы, управлять огнем, формировать воздух, если бы Сакура не умела ей пользоваться, она почти смогла бы получить практическое объяснение термина внутренний перелом, и это также было частью мысли, которая появилась у нее в голове. Ее сердце, казалось, падало как-то по-другому, не так, как остальные части ее тела, так как оно словно застряло в ее горле, а завтрак изо всех сил пытался пробиться наружу. Но после быстрого падения ее дрожащие пальцы мягко коснулись колючего одеяла сосновых игл, покрывавшего землю в лесу. Она немного пригнулась, рассеивая силу удара по телу так, как показал Какаши-сенсей, но все же упала вперед, делая глубокие хриплые вдохи и задыхаясь. Какаши-сенсей приземлился рядом, даже не всколыхнув ковер из иголок. — Мм. Сакура-сан? Ей удалось издать сдержанный звук в ответ. Последовала долгая пауза до тех пор, пока Какаши-сенсей не решил сказать ей: — …Это был хороший прыжок? — Это было ужасно, Какаши-сенсей, — прохрипела она. — Мда, мда, — сказал он. — Ты хорошо приземлилась. Но что ты пыталась сделать? Сакура сбивчиво объяснила, что заставило Какаши-сенсея скептически взглянуть на нее сверху вниз. — …И это сработало? — Нет, — твердо ответила она и добавила: — …Возможно. И за это ее погладили по голове, что вызвало ощущение любимого питомца, а не ученика. Она не могла не согласиться с тем, что Какаши-сенсей делал это уже по привычке. — …Хочешь попробовать еще раз?-х-
Когда она наконец научилась исполнять технику быстро, без промедлений, хотя и обучение заняло большую часть недели и все же оставило долю беспокойства, Сакура поняла, что смогла выучить дзюцу Демонической иллюзии, которую Какаши-сенсей представил ей как самую слабую технику из гендзюцу, и они наконец занялись чем-то другим. Бегом. Но это не было похоже на её прошлые пробежки. Это утро застало их на веранде. Слабый солнечный свет был достаточен для того, чтобы она могла прочитать топографическую карту, которую он придавил камнями. — Итак, — сказал Какаши-сенсей, постукивая одним из гладких камней о карту, — правила. Никаких подъёмов на деревья, никакого оружия, тебе придётся ходить по воде, так что это разрешается. Никакие посторонние предметы не разрешаются. Твоя задача — добраться отсюда, — сказал он, показывая путь от дома Тадзуны до точки, находившейся почти в конце скопления островков, — досюда. — Это всё? — спросила Сакура насмешливо, стараясь запомнить карту. — У меня есть ограничение по времени? — Не совсем ограничение по времени, но… — голос Какаши-сенсея замер. — Ну, я думаю, ты могла бы назвать это стимулом, чтобы выложиться на полную, — он не смотрел на неё, но тон его голоса пугающе изменился, и Сакуре пришлось бороться с мурашками. — Вот, иди постой на той стороне двора. Жди, пока я не подам тебе сигнал. Ее сердце начало стучать быстрее, испуганнее, и Сакура сделала то, что ей велели. Мирная атмосфера растворилась, на ее место пришла зловещая тишина, словно перед бурей. Не было никакой особой причины, почему она чувствовала приближение чего-то ужасного, но ее ладони уже были влажными, а дыхание — прерывистым. Какаши-сенсей прикусил палец, его руки так быстро двигались, что она даже не улавливала движения, но потом он ударил ладонью о землю, и Сакура не могла не заметить трех собак, когда рассеялся дым. — Через пять минут, — спокойно сказал он, словно не было громадного бульдога, который смотрел на нее из-за плеча, — я отправлю вслед за тобой Шибу, Уруши и Булла. И да, Сакура? Они кусаются. А теперь беги. Она побежала.