страх мнения чужих людей.
Какаши молчал до тех пор, пока Наруто не заёрзал на стуле, в то время как Саске пытался создать впечатление, что он бодр, а не полностью изнеможён. — Нэ, нэ, Какаши-сенсей, можно я— Он оборвал Наруто: — Нет. — Но я— — Нет, Наруто. Бизнес Теучи не рухнет, если ты не отпразднуешь раменом. Почему бы тебе вместо этого не рассказать мне историю, — подсказал он, сохраняя тон слегка насмешливого, непроницаемого спокойствия, которое хорошо служило ему с тех пор, как его отец впал в немилость. «Неприступный, — говорило оно без слов. — Безразличный». И в основном это была правда — он перестал вкладывать себя в людей в то же время, как перестал верить, что герои непогрешимы. К сожалению, эта команда отличалась. Он был в долгу перед Минато и пообещал Сарутоби, да и нинкены ужасно любили Сакуру. Уже от одной мысли об этом он уставал. — …историю, сенсей? — недоумённо спросил Наруто. Даже Саске бросил на него недоверчивый взгляд. — Да, историю. Если только действительно не шёл кровавый дождь, пока я не видел, и Сакура случайно попала под этот внезапный ливень. В таком случае, не стесняйтесь хранить молчание. И, да, Наруто, это сарказм. Я не хочу дожидаться письменного отчёта — вы двое расскажете мне, что произошло в Лесу. Наруто и Саске обменялись взглядами, и неудивительно, что его белокурый подопечный взял инициативу на себя, Саске вмешивался лишь тогда, когда Наруто увлекался. Или когда он отсутствовал. А отсутствовал он в моменты, из-за которых Какаши было трудно сохранять нейтральное выражение — и когда Наруто вновь продолжил историю, он перестал пытаться. — Наруто, — перебил Какаши блондина, чётко выговаривая его имя по слогам, — почему ты решил, что лезть очертя голову, когда твой враг явно сильнее тебя — хорошая идея? — Да даже если бы Саске дал ему свиток, он всё равно бы нас не отпустил, — возмущённо запротестовал Наруто. — Я не спрашивал о свитке, Наруто. Саске мог бы лично сжечь этот свиток или выкинуть его, мне всё равно — я хочу знать, почему ты вообще решил, что приемлемо было остаться и сражаться. У Наруто был взгляд побитой собаки, который говорил, что он не понимает, за что его ругают, но Какаши был не в настроении щадить его чувства. — Мы не могли… мы не могли просто сбежать! Я не трус, — сказал Наруто, по непонятным причинам выглядя так, словно его предали. — И кто знает, смогли бы мы вообще это сделать. Голос Какаши был жёстким, таким же убийственным, как и его кунаи, когда он снова заговорил: — Наруто, есть тонкая грань между тем, чтобы быть героем и быть дураком, из-за которого всех порешили, потому что он не смог отличить битву, в которой стоит сражаться, от той, которая закончилась ещё до того, как началась. И ты пересёк её. Есть причины сражаться в заведомо проигранных битвах, но у тебя таковых не было. Ты не держал оборону, не приносил какую-то благородную мученическую жертву ради дела, никого не защищал. Честно говоря, я даже не знаю, что ты делал. Это всё из-за гордости? Это была твоя лучшая возможность для какой-то демонстрации превосходства над Саске, и ты попросту не смог удержаться, чтобы не показать, что ты был достаточно храбр для сражения, а он — нет? Объясни мне это, чтобы я мог сказать тебе никогда больше так делать. Те, кто бросает своих товарищей по команде — отбросы, Наруто, но человек, который заставляет своих товарищей по команде выбирать между тем, чтобы бросить его, и тем, чтобы столкнуться с битвой, с которой им не справиться — это что-то похуже отброса. Я хочу, чтобы ты подумал о том, что бы ты чувствовал, если бы Сакура или Саске умерли только потому, что ты посчитал, что можешь встретиться лицом к лицу с кем-то, кого должен был признать главной угрозой. На выразительных чертах лица Наруто отразилась целая гамма эмоций — негодование, гнев, вина, — и его глаза подозрительно блестели, когда он смотрел на свои сжатые в кулаки руки. Какаши не чувствовал никакой вины. Благодаря регенеративным свойствам Девятихвостого было невозможно, чтобы боль научила Наруто осторожности — легко быть бесстрашным, когда даже сломанные кости заживают в течение дня, — но, вполне вероятно, что, если ему не указать прямо сейчас, он предположит, что его товарищи по команде могут выдержать столько же мучений, сколько и он, с такими же незначительными последствиями. И Какаши знал, к чему это приведёт. Мужество имело место, но он точно знал, чего может стоить команде излишняя самоуверенность. Мерой того, насколько серьёзно они отнеслись к этому, стало то, что Саске не ухмылялся над Наруто, а вместо этого очень пристально смотрел на поручни больничной койки Сакуры. Какаши обдумывал, что такого мог бы сказать ему, чего ещё не говорил, но если Саске пока не осознал, что Орочимару — плохая новость, — а это, вероятно, должно быть написано большими сверкающими буквами — потребуется больше, чем просто слова, чтобы изменить его мнение. Но если он не мог затрагивать тему Орочимару, он мог затронуть другую проблему. — Итак, Саске, — ему доставило удовольствие то, как упомянутый генин почти незаметно вздрогнул. — Есть ли причина, по которой ты не позволил Сакуре сдаться? Саске, не глядя ему в глаза, пробубнил что-то в ответ. — Чего-чего? — Потому что думал, что она сможет справиться, — повторил Саске, в его словах прозвучало раздражение, которое, вероятно, было вызвано смущением, если судить по слабому румянцу на кончиках его ушей. — И я не хотел соваться туда с одним только этим отстающим. — Ты не знал, что она ранена? — Я не думал, что она ранена так сильно. Она ничего не сказала. Когда мы были в Академии, всегда можно было услышать, как Сакура и Ино жаловались, если во время практики им доставалось слишком сильно. — И ты не думал, что с тех пор она могла повзрослеть? — сухо спросил Какаши. Саске нахмурился и опустил взгляд. — Не особо, — проворчал он. — Она всегда пыталась привлечь моё внимание. Она должна была что-то сказать. Какаши смутно припоминал, что тот же самый человек, который сказал ему, что есть фаза, когда девочки больше интересуются мальчиками, чем обучением, также сказал ему, что в это же самое время они начинают хранить секреты, и хоть мальчиков они перерастут, секреты они не перерастут никогда. Он начинал ему верить. — Я дам тебе один очень хороший совет о женщинах, Саске — то, что они говорят вслух, составляет только около тридцати процентов их послания. Мне нравится, что ты уверен в навыках Сакуры, но, возможно, ты захочешь немного больше доверять её суждениям. Особенно в том, что касается её собственного тела. Наруто уставился на Саске. — Погоди, так это ты не дал ей выбыть? Тогда, когда страшная-леди-в-сетчатых-чулках призывала немедленно сдаться? — И что? — парировал Саске. Наруто нахмурил брови. — Я тоже считаю, что Сакуре тогда не следовало сдаваться, но как-то странно, что тебя это вообще волнует. — Она мой товарищ по команде, — защищаясь, ответил Саске. — Я твой товарищ по команде. — Ты — идиот. — Кончайте разборки, — упрекнул их Какаши. На их лицах он увидел выражения повиновения и строптивости, но оба они казались усмирёнными. Наруто неловко потёр затылок, а затем спросил: — Эй, Какаши-сенсей? — Да? — А Сакура-чан, ну, то есть, она серьёзно намеревалась, ну, отравить Темари? — Как можно отравить кого-то «случайно»? — язвительно пробормотал Саске. «Пусти в кухню несколько человек, и сможешь это выяснить», — подумал Какаши, но оставил это при себе. Он не хотел нарушать тон этого разговора, не тогда, когда Наруто воспринимал его всерьёз. Какаши подумал было, не преуменьшить ли отравление, но решил, что не нужно. Это было похоже на тот случай с Сакурой и огнём, всё повторилось — если сейчас он не приучит их к мысли, что их сокомандница — равная им, это может навредить им в настоящем бою. Они могли быть сильнее физически, хотя Сакура быстро продвигалась вперёд и всегда будет лучше них, когда дело будет доходить до чистой чакры, но на том мосту она усвоила совсем другой урок, чем двое её товарищей по команде. Это поставило её на совершенно другой уровень, эмоционально и с точки зрения развития. Эта мысль заставила его почувствовать себя слегка виноватым, но это была не свежая, гложущая вина, а лишь возрождение старого сожаления, которое всё отравляло. Просто ещё один человек, которого он не смог защитить. В его сознании существовал личный мемориал, к которому он возвращался духом, когда тело не могло быть возле того, что был высечен в не знающем жалости камне. — Наруто, что ты думаешь о сражении Сакуры? Наруто заколебался, и это сказало Какаши, что он всё-таки обратил внимание на изменения в поведении Сакуры. Что касается его самого, то в тот момент, когда он увидел выражение её лица, он точно знал, что ждёт другую кандидатку в чунины. И учитывая то, что сделал сокомандник этой куноичи, он знал, что не отреагировал бы по-другому. — Э-э, ну, это было более… агрессивно, чем обычно бывает у Сакуры-чан, — наконец сказал Наруто. — То есть наблюдатель такой: «Начали», — и Сакура вся такая — щух! — и достала эти ножи — где она вообще взяла эти ножи? — и она, э-м-м, выглядела немного пугающе. Типа, будто хотела убить Темари, — нерешительно произнёс он. — Нет никакого «типа». Не будь медперсонала на месте, Темари умерла бы, — решительно сказал Какаши, ловко игнорируя вопрос о ножах. Он видел борьбу на лице Наруто, пока тот пытался в голове совместить свою «Сакуру-чан» с кем-то, кто принял бы такое решение. Выражение лица Саске прочесть было труднее. — …может, она не знала, насколько сильным был яд? — с надеждой спросил Наруто. — Она сама говорила, что это всего лишь экзамен. Сакура-чан не стала бы убивать ради этого. — Не ради экзамена, но когда чей-то товарищ по команде убивает кого-то средь бела дня на экзамене, а твой противник и не вздрагивает, это может быть хорошим признаком того, что он не разделяет твою систему ценностей. И Сакура не хотела так же умереть на экзамене. — Она могла бы сдаться, — заметил Саске. — Могла бы. Если бы она мыслила ясно, то могла бы, но, как сказал мне ниндзя-медик, когда она вступила в бой, у неё уже была сильная лихорадка. Когда речь идёт о жизни или смерти, своего рода туннельное зрение, которым видишь лишь один результат, не является чем-то необычным. Сакура не собиралась умирать, поэтому это должна была сделать Темари, — в его голосе послышались жёсткие нотки. — А если бы не вышло, она собиралась убедиться, что не выжил никто из них. — …почему? — спросил Саске после долгого напряжённого момента. — Это совсем не похоже на Сакуру. — Это похоже на Сакуру, только не на ту Сакуру, которую вы помните по Академии. Которой она в последнее время и не была. Вы оба должны признать это.-х-
Обезболивающее было хорошим в том смысле, что без него ушибы, оставленные ниндзя-медиком на потом, пульсировали достаточно сильно, чтобы ей могло быть скверно, и плохим в том смысле, что оно затрудняло мышление, будто её мозг работал лишь в половину обычной скорости. Достаточно быстро, чтобы понять, что у неё проблемы, но недостаточно быстро, чтобы придумать оправдания. Но, раздражённая и защищающаяся, она также не испытывала особого желания оправдываться. Она проснулась, когда в палате был только Какаши-сенсей, хотя он, криво усмехнувшись, заметил, что заставлял Саске и Наруто оставаться до тех пор, пока Наруто чуть не повредил какое-то очень дорогое медицинское оборудование, свалившись со стула. Сакуру это вполне устраивало. Она и так не хотела, чтобы они были здесь. Её пальцы вцепились в тонкое одеяло, пока она пыталась проглотить свой гнев. — Яд — что-то новенькое для тебя, — сказал Какаши-сенсей, выводя её на разговор. — Им удалось спасти её, если тебе интересно. Сакура нахмурилась, наполненная очень странной двойственностью чувств. Какая-то часть её испытывала облегчение, потому что бой закончился и никто не умер. Эта часть чувствовала себя немного виноватой, потому что, если оглянуться назад, было ясно, что Темари не собиралась превращать поединок в дуэль со смертельным исходом. У неё был шанс, и она не воспользовалась им, хотя всё ещё была поймана в гендзюцу Сакуры, когда нанесла тот последний удар. Оставшаяся часть её была напугана. Если бы всё закончилось с окончанием матча, это было бы одно. Но она использовала подарок Фуу, а Темари выжила. Теперь какая-то первобытная часть её мозга настаивала на том, что оставлять врагов в живых — это очень, очень плохо, и её мир не будет вновь безопасным и правильным, пока она не решит эту проблему. Её руки подрагивали на одеяле, а кровяное давление, судя по монитору, резко подскочило. Но ни того, ни другого она не заметила, пока сквозь затягивающуюся спираль её мыслей не прорвался голос Какаши-сенсея. — Сакура. Успокойся. Её глаза встретились с его глазами: её — широко раскрытые и испуганные, его — сузившиеся в напряжении. — Какаши-сенсей, — выдохнула она сквозь стеснение в груди, — что мне делать? — Делать? С чем? — С Темари. Что, если она... Он поднял руку, опережая её: — Прекрати. Думаю, я знаю, к чему ты клонишь. И тебе нужно перестать. Сделай глубокий вдох. Она сделала, как он велел, и её дрожь немного утихла. — Темари — из Песка. А Песок в нашей работе — синоним яда. Им помогает то, что каждое третье животное и второе растение на их территории ядовито: они использовали это в своих интересах в прошлом и будут использовать в будущем. Её товарищ по команде — кукловод, каждая игла, лезвие и странный снаряд которого не попадают на поле боя, не будучи хорошенько покрытыми чем-то неприятным. Это также означает, что она вряд ли будет держать обиду на то, что его используешь ты — судя по всему, её больше расстроило, что она не заметила этого сразу. Сакура нахмурила брови, пытаясь понять эту чуждую точку зрения. — Сколько времени ей потребовалось, чтобы это заметить? — Чуть меньше двадцати минут. Яд не так хорошо работает на открытых порезах: то, что из них вытекает кровь, означает, что он попадает в кровоток в меньшем количестве, чтобы сработать как следует. И поскольку ваш матч после этого сразу закончился, её сердцебиение замедлилось, что дало ей больше времени, прежде чем эффекты стали заметными. Тем не менее, в полевых условиях это могло бы сработать. С ядом чёрной мамбы вряд ли продержишься больше шести часов. И только один из них — в сознании. Теперь, раз зашла речь, яда чёрной мамбы в Скрытом Листе нет, и если тебе продали его в каком-то магазине, у кого-то явно отзовут лицензию. Откуда у тебя яд? — Это подарок, — призналась Сакура. — От человека, которого я повстречала в Лесу. Брови Какаши взлетели вверх. — И ты им воспользовалась? — Он сказал мне, что это, — сказала Сакура, глядя на свои сжатые руки. — Я знала, что это за яд. И… что он делает. Я просто не ожидала, что это займёт так много времени. — Значит, ты решила попытаться убить Темари? — Да, — тихо призналась Сакура. — Потому что думала, что она убьёт меня, если я не убью её первой. — Ясно, — сказал Какаши-сенсей после нервирующей паузы. Она недоверчиво посмотрела на него. — И всё, просто «ясно»? — Сакура, — терпеливо сказал он, — каждый шиноби в той комнате уже подписал отказ от претензий, который допускает возможность того, что матч может закончиться их смертью. Ты видела это в действии, когда тот ниндзя Звука пошёл против Гаары. Ты имела полное право принять это решение. Но ты также должна жить с этим решением. Пока ты это делаешь, я ничего не скажу. Теперь ты генин, а это значит, что у тебя больше свободы в принятии собственных решений. И я рекомендовал тебя в чунины, что означало бы, что ты принимаешь решения за отряд. Я не твой родитель и не один из преподавателей твоей Академии. Я — твой наставник, а ты — работающий профессионал. Если твоё суждение не ставит под угрозу тебя или других и не нарушает кодекс, я не скажу тебе, права ты или нет. Каждый шиноби должен провести свои границы, решить, что он будет и чего не будет делать ради достижения цели. — Кажется… это имеет смысл, — сказала Сакура после долгой паузы. Какаши-сенсей усмехнулся. — Надеюсь, что так. Теперь ты можешь уйти, когда захочешь. Наруто и Саске оба выиграли свои раунды, — она почувствовала по этому поводу меньше эмоций, чем, вероятно, должна была, но в ней не было даже намёка на зависть при этой новости, — так что мы не будем встречаться для регулярных тренировок. Я лично позабочусь о тренировках Саске, так что тобой и Наруто в течение этого времени будет заниматься кто-то другой. Он ухмыльнулся, его глаз превратился в знакомый полумесяц, который не предвещал ничего хорошего для всех. — И, Сакура? Не думай, что несколько синяков избавят тебя от прогулок с нинкенами.