Убей своих героев

страх острых предметов.

      Волосы Сакуры всё ещё были влажными после душа, когда она шла к арене, радостно покусывая палочку покрытого сиропом анко данго.       До встречи с нинкенами она никогда не знала истинного дефицита калорий, но сейчас она ела больше, чем раньше, просто чтобы поддерживать свой вес. А тот вес, который у неё был, начал распределяться по-другому — мышечная масса изменила форму её рук, ног и живота. Не то чтобы раньше Сакура была совсем не в форме, но ежедневные тренировки изменили не только то, на что было способно её тело, но и то, что она думала о его способностях.       Это, в свою очередь, внушало ей определённую уверенность, когда она проходила во вход для зрителей. Возможно, сегодня она и не будет стоять на этой арене, но она больше не чувствовала себя такой глубоко неравной большинству из них. Но только лишь большинству — она могла бы прожить ещё лет двадцать и всё ещё не чувствовать себя способной на нечто большее, чем бегство от Гаары.       Но у неё было одно существенное преимущество перед соревнующимися — она могла купить что-то у продавцов, которые разошлись в полную силу, когда на нечастые показательные матчи собралась состоятельная и любопытная публика из четырёх стран. А ещё она была чистой, собранной и, вероятно, такой и останется. Днями ранее она, наконец, сходила к специалисту, и у неё больше не было шрама на лице, который глядел на неё из отражения всякий раз, когда она смотрелась в зеркало.       Когда она увидела, что он отсутствует на её коже, когда не почувствовала слабого натяжения, улыбнувшись, у неё появился странный, бледный оттенок сожаления, но он был почти похоронен под облегчением от того, что у неё больше не было этого видимого напоминания о Волне. У неё и без него их было достаточно.       Она следовала указаниям ниндзя, направляющих толпу, и маневрировала между толпящихся на лестницах гражданских, пока не спустилась к передним рядам, которые были зарезервированы для шиноби. Идея заключалась в том, что, хотя от претендентов ожидалось, что у них хватит здравого смысла не использовать атаки, которые могут ранить кого-то на трибунах, все они понимали, что соперничество влияет на здравый смысл, и поэтому формировали ряды живых щитов перед даймё и дипломатами, которые по понятным причинам могли быть побеспокоены случайным кунаем.       Трибуны уже заполнялись, и Сакура без особого успеха пыталась выбрать кого-нибудь знакомого, чтобы сесть рядом. Остальные члены Седьмой команды и Ино участвовали в финальном раунде, у неё оставалось мало вариантов среди людей её возраста — переход от губительной застенчивости прямиком к тому, чтобы стать лучшей подругой самой популярной и способной куноичи в их классе, не принёс ей много друзей. А большинство старших шиноби она не знала — Генма-сенсей был наблюдателем на экзамене, а Райдо-сенсей проводил день в качестве помощника Хокаге-самы.       Сакура уже начала было думать, что ей следовало пригласить с собой нинкенов, чтобы составили ей компанию, когда пришла к странному осознанию. Раньше при мысли о том, чтобы сидеть одной, намёке на то, что ей не с кем сидеть, что она не принадлежит к коллективу, у неё теснило грудь от беспокойства. Для девочки-подростка — а, возможно, и мальчика-подростка, насколько она знала, — не принадлежать к чему-либо было хуже, чем принадлежать к коллективу, который плохо к тебе относится. Теперь же всё это казалось таким незначительным. Какая разница, что она сидит одна? Она убивала одна, сражалась одна, тренировалась одна.       Поэтому она выбрала место с видом, который ей нравился, взяла себе ещё одну шпажку данго и приготовилась смотреть состязания. Если сидящий рядом с ней незнакомец — она выбрала место у прохода — и заставлял её чувствовать себя неловко, то это больше не было чувством социального смущения, а просто нездоровой паранойей, которая всё ещё преследовала её днями и ночами.       Она никогда никому не призналась бы, что, вернувшись из Леса, отодвинула свою кровать достаточно далеко от стены, чтобы поместиться в зазор, и в те первые несколько ночей спала там, чувствуя себя в безопасности, несмотря на то, что её тактический разум знал, что это может ограничить её подвижность, если кто-то действительно нападёт на неё в её собственном доме.       Но её окружало слишком много шума и энергии, чтобы она могла погрузиться в себя: даже шиноби были взволнованы перспективами этого состязания. Этот год был богатым на имена, имевшие определённый вес — последний из Учиха, вундеркинд Хьюга, демон из пустыни. Все остальные со своими матчами, возможно, были декорацией, тем более что им был гарантирован матч между первым и последним, и шансы были в значительной степени таковы, что победитель матча встретится с Хьюга в финале.       Сакура не могла не согласиться, учитывая то, что она видела, но мелочь вроде шансов не помешала бы Наруто биться головой о кирпичную стену, пока стена не истечёт кровью.       Третий раунд начался с Тентен и Рока Ли, которые приняли слово «показательные» близко к сердцу, продемонстрировав аудитории мощное техническое мастерство шиноби, не будучи ведомыми серьёзной агрессией. И они к тому же не бросались друг на друга безрассудно, каждый расхаживал явно в ожидании ещё нескольких раундов.       Нет смысла выигрывать первый раунд, если столкнёшься с истощением чакры в начале второго. Долгое время казалось, что победить может любой, но затем Ли сделал какое-то движение, которое Тентен не смогла отследить, и она упала — у её горла была его рука, вытянутая в отголоске его фирменной открывающей позиции.       Генма-сенсей сказал, что победил Ли, и Сакура смогла разглядеть печальную улыбку на лице Тентен, когда Ли убрал руку от её горла и поднял её на ноги. Её рука дружески хлопнула Ли по плечу, и язык её тела был похож на поощрение.       Сакура решила, что видеть команду, которая могла участвовать даже в таком крупном соревновании, как это, и по-прежнему относиться друг к другу с уважением, было… приятно. Это произвело на неё наибольшее впечатление из всего, что они показали на арене. Седьмая команда не смогла бы повторить это, несмотря на глаза с Шаринганом и невозможные запасы чакры.       Последовавший за этим матч был настолько не похож на первый, насколько было возможно без реального намерения убить: Хьюга Неджи олицетворял собой холодное достоинство, в то время как Наруто кричал, бушевал и кипел. Сакура была рада, что не могла точно разобрать, что он говорил, потому что, хоть время и умерило её негодование, она не забыла, что чувствовала, когда Хината вновь и вновь поднималась и бросалась на врага, будучи недостаточно опытной, чтобы победить. «Скажи ей, что уже достаточно, — хотела крикнуть она. — Скажи ей, что сдаться — нормально. Скажи ей, что она не должна страдать из-за чьей-то ненависти».       Какая-то часть её знала, что Наруто лишь хотел, чтобы Хината постояла за себя, защитила свою гордость и отстояла свои навыки, но каково было полностью вложиться в это и всё равно проиграть?       Но как бы ни повлиял тот матч на Хинату, как бы ни повлияли все эти пылкие крики на Неджи, именно Наруто выиграл матч.       В следующем матче должен был участвовать Саске, но он всё ещё не появился. Беспокойство терзало Сакуру подобно острому осколку, но куда сильнее было осознание, что сокомандник был с Какаши-сенсеем, который, вероятно, опоздал бы и на собственные похороны, подсказывавшее ей, что они попросту опаздывали.       За объявлением о том, что долгожданная битва между Саске и Гаарой отложена, последовал матч Шикамару. Учитывая характер этого матча, Сакура подумала, что он стал бы разочарованием для гражданских, даже если бы те и не ожидали ничего другого. Как и Какаши-сенсей — но без его своеобразия или его способности побуждать других делать то, что он от них хотел — Шикамару тратил ровно столько усилий, сколько было необходимо для достижения своих целей, и не более того. В Академии это в основном были проходные оценки, за исключением тестов с несколькими вариантами ответов, которые требовали меньше усилий, чем эссе. Сакура не могла не думать, что в том, чтобы затащить его на этот матч, не обошлось без какого-то подкупа — Шикамару выглядел явно апатичным.       Но, по-видимому, этого подкупа было недостаточно, чтобы гарантировать тот факт, что он приложит усилия во втором раунде.       Было неприятно наблюдать, как победившая её соперница одерживает верх над кем-то, кого победа попросту не заботила, но по выражению лица Темари было ясно, что её это бесит. И она подумала: «Хорошо». В этой схватке не было того неистовства, которое она чувствовала в матче Наруто против Неджи.       Паранойя переродилась в слабое чувство стыда, потому что она пыталась убить Темари, и та, вероятно, зная об этом, воздержалась от того, чтобы сделать то же самое. Она судила о ком-то по его сокоманднику, что было глупо. Это было одной из причин, по которой ей так не нравилось, что её поместили в команду с Наруто, потому что она знала — то, что люди думают о ней, будет испорчено тем, что они думают о нём.       Она — не Наруто.       А Темари — не Гаара.       Она была рада, когда они вдвоём покинули арену, и её заняли Ино и Шино. Сакура болела за Ино, хотя и понимала, что умения соперника плохо сочетались с её набором навыков, так как та не захотела бы убивать кикайчу Шино — уничтожение колонии было бы для него гораздо более травматичным, нежели уничтожение его любимого куная. Ино проиграла, но сделала это со вкусом, драматично рухнув на колени, когда облако жуков, поедающих чакру, поднялось с её плеч — не окровавленная, не в синяках, не избитая, а, казалось, нетронутая.       Раз уж Ино и пришлось проиграть настолько публично, такое окончание боя подходило ей лучше всего, особенно когда она попыталась встать, а её ноги снова подкосились, и Генма-сенсей и Шино поспешили поймать её.       Ино всегда была героиней своей собственной истории. Она пришла в Академию с предопределённой командой, поколениями приспосабливающейся поддерживать её навыки. Её умения были неоспоримы, от спаррингов до цветочных композиций, в сочетании с если не идеальными социальными навыками, то реальным ощущением собственного места в их маленьком микрокосме. Сакура назвала бы это своего рода светской обходительностью. Возможно, Яманака Ино не все любили, но никто над ней не насмехался.       Сакура отдалённо сожалела о том, что никогда не станет такой девушкой, но негодование ушло, будто её подсознание наконец осознало, что ей больше не место в этой истории. Она чувствовала себя свободнее.       Печальнее, но свободнее.       А потом появился Саске.       Появился в последнюю секунду, с оседающими от шуншина волосами, спиной к спине с печально известным на всём континенте шиноби — всё было настолько идеально рассчитано, чтобы усилить драматизм момента, что Сакура знала: за этим стоит Какаши-сенсей.       Почему Какаши-сенсей стоял за этим — это уже другой вопрос, потому что в его характере было бы просто войти в последнюю минуту, махнуть Саске на прощание и вернуться к чтению своего мерзкого романа.       «Возможно, — её взгляд скользнул на балкон Хокаге, — возможно, он опоздал с целью дать всем остальным шанс сразиться в первом раунде так, чтобы их не затмевал этот матч».       «Или, возможно, — подумала она более мрачно мгновение спустя, — Какаши-сенсей не смог устоять перед желанием поиграть на нервах такого количества людей одновременно с таким небольшим усилием со своей стороны». Это было гораздо менее благородно, но гораздо более вероятно.       — Йо! — поприветствовал её Какаши-сенсей, внезапно прислонившись к разделительному поручню, засунув руки в карманы.       — Вы забыли завести будильник, Какаши-сенсей? — сухо спросила Сакура. — Потому что на мне отлично сработал будильник в виде пускающих слюни нинкенов.       Какаши-сенсей усмехнулся.       — Считай, что это тренировка перед твоим первым парнем. Тот тоже разбудит тебя за несколько часов до того, как ты будешь готова, просто чтобы обслюнявить...       — Саске не стал бы… — машинально возразила Сакура, прежде чем её мозг обработал сказанное сенсеем. — Какаши-сенсей! — прошипела она, её уши от смущения запылали ярко-розовым цветом.       Её упрёк лишь заставил его вновь усмехнуться.       — Полагаю, нам действительно стоит посмотреть, — лаконично сказал он, поворачиваясь обратно к арене. — Учитывая, сколько усилий Саске вложил в свои тренировки.       Сакура была готова отвлечься от этого самого матча, осторожно засунуть его в тёмный угол сознания и накрыть одеялом. Для неё Гаара был скорее монстром из плоти, чем собратом-шиноби. Она видела его песок, как легко и без усилий он манипулировал им, видела, как мало значила для него жизнь. Для него Досу не был противником, он был неудобством, раздавить которое было легче, чем прихлопнуть муху, и так же мало при этом раскаиваться.       Она не хотела представлять, как Саске сражается с ним, потому что, несмотря на все способности сокомандника, она не была уверена, что это будет сражение.       — Если будешь так хмуриться, годам к двадцати у тебя появятся морщины, — пожурил её Какаши-сенсей. — Я глубоко задет твоим неверием. Ты же не думала, что я просто выпущу Саске против Гаары, не дав ему шанса, правда?       — У вас был всего месяц, — скептически пробормотала Сакура.       — А, но есть масса коротких путей, которые можно использовать на тренировках, когда обладаешь Шаринганом. Особенно когда этот месяц был потрачен на две вещи и только на них. Оружие, способное пробить этот песок, и скорость, которая понадобится, чтобы его использовать.       — О? Ты обладаешь большой уверенностью в своём ученике, Какаши.       Сакура вздрогнула, когда ещё один человек — ещё один джонин-сенсей — появился на ступенях над Какаши-сенсеем. Мало того, что она не слышала, как он подошёл, он был большой копией Рока Ли, и это было мучительно для любого, у кого не атрофировалось чувство стиля. Может, она и проводила больше времени в крови и грязи и меньше — занимаясь причёской, но она точно не получила повреждения мозга, достаточно значительного, чтобы считать облегающий зелёный комбинезон менее впечатляюще отвратительным. Даже Саске не смог бы заставить его смотреться хорошо.       Сакура была почти не в состоянии отвести взгляд, но Какаши-сенсей проигнорировал мужчину.       Как только внизу начался бой, Сакура обнаружила, что после месячной разлуки, когда все её синяки и переломы зажили и она снова являлась сторонним наблюдателем, ей было трудно вспоминать о том, что она злилась на Саске, будучи наполовину убеждённой, что он умрёт в любой момент.       Матч Гаары с Досу был безжалостно коротким, но она думала, что понимает, насколько тот опасен.       Она ошибалась. Каким бы пугающим он ни был, когда сокрушил ниндзя Звука, было гораздо хуже наблюдать, насколько неэффективными против него были атаки Саске.       И когда она выяснила, что подразумевал Какаши-сенсей, говоря об «оружии», она была впечатлена на все сорок три секунды или около того, которые потребовались, чтобы понять, что потеря Гаарой хладнокровия вовсе не была преимуществом.       Дела шли плохо, у неё перехватило дыхание, грудь сдавило от беспокойства, пальцы вцепились в край сиденья с такой силой, что оно издало зловещий протестующий стон.       А потом всё стало ещё хуже.