[storgē — любовь, привязанность]
С тех пор как Саске… ушёл, а Наруто находился в своём обучающем путешествии, Сакура жила в постоянном нервном ожидании всего того, что наговорила тогда Наруто. Миссии оставались несомненным фактом, а вот её отношения с Какаши-сенсеем были куда более сомнительными. В том, что джонин мог выбрать себе ниндзя для индивидуального обучения, не было ничего необычного, но для этого существовал специальный процесс. Сакура не питала никаких иллюзий насчёт того, что она была достаточно одарена, чтобы заслужить полное внимание такого легендарного джонина, как Какаши-сенсей, даже при нормальных обстоятельствах, и она также не была достаточно опытной, чтобы не являться помехой в тех миссиях, которые он был должен взять на себя теперь, когда Коноха нуждалась в доходе, который приносили миссии ранга А. В конце концов, она была чунином. Технически, теперь она была действующим ниндзя, и всё то, чему ей предстоит научиться, она переймёт от своих старших коллег, не от учителя. Скорее всего, её просто определят в более опытную команду, и на этом всё закончится. Команда Семь станет не более чем воспоминанием об очередной неудаче. Она больше никогда не спала в своей постели — мебель в западном стиле была слишком похожа на «алтарь для жертвоприношений», так ей говорило больное воображение — но это всё ещё было её любимым местом для размышлений, особенно когда через окно проникал солнечный свет, тёплый, как объятия. Её колени были плотно прижаты к груди, спина опиралась на стену, а лоб был прижат к одному из колен. Несмотря на то, что время, проведённое в доме Какаши-сенсея, было очень коротким, она ужасно скучала по нему. С восемью собаками в её жизни всегда был кто-то, кто просил внимания, еды или просто проявлял удивительную терпимость к периодическим ласкам. Не так, как здесь, где пустота дома внизу, казалось, отдавалась эхом, её мысли были слишком громкими и непрерывными, чтобы предотвратить медленное наступление жалкой депрессии. Диван Какаши хоть и был тем ещё кошмаром, скорее всего, старше её самой, и с каким-то магнетическим свойством, когда дело касалось собачьей шерсти, но она в одно мгновение сейчас променяла бы на него свою аккуратную кровать со всем солнечным светом. Она не видела никого из них: ни сенсея, ни нинкенов, с тех пор, как они отправились на своё последнее задание. Сакура крепче сжала руки, сильнее прижав голову к коленям. Она понимала, ей нужно было остановить это, но ни первую струйку слёз, ни последовавший за этим поток она была не в силах сдержать. Это было хуже, чем не иметь товарищей по команде вовсе, хуже, чем быть единственной оставленной позади. Один из них был предателем. Она всё ещё старалась бороться с этой мыслью, однако другие таких противоречивых чувств не испытывали. Сегодня одна женщина на улице — совершенно незнакомая, с пылающими от гнева щеками и глазами, полными непролитых слёз, — остановилась прямо перед ней и прошипела: — Надеюсь, твой бывший товарищ по команде сейчас получает по заслугам. Мой брат умер, когда появился змей, а потом этот мальчик… — последнее слово было настолько пропитано злобой, что могло бы сойти за проклятье, — просто отдал Орочимару силу самой могущественной династии, что была у этой деревни. Это было лишь начало грозной тирады, Сакура не могла ничего сделать, кроме как стоять там, бледной и дрожащей, закрыв глаза и мечтая скорей убежать. Однако какая-то часть её мозга понимала, что, так как дезертирство Саске больше не было тайной, это был только первый из таких разговоров. Каким-то образом Гаара, который был не только джинчурики, но и сыном предыдущего Казекаге, оказался втянут во всё это; также генины, которых послали на поиски Саске, принадлежали к большим и выдающимся кланам. Их семьям было крайне любопытно узнать, что же привело в больницу столько юных вундеркиндов, учитывая то, что им не сообщали, что тех собираются отправить на задание. С таким количеством вовлечённых людей и достаточным количеством шиноби, которые заметили, что Учиха Саске больше не появлялся на улицах, распространение новостей было лишь вопросом времени. Цунаде-сама предприняла упреждающие действия и лично объявила об этом с особой серьёзностью. Когда-то она так гордилась тем, что является частью команды Саске. Она злорадствовала по этому поводу перед Ино. Теперь же она почти жалела, что её не назначили в какой-нибудь другой отряд, что она не наблюдала за ним на расстоянии, что её сердце не было разбито тоже на расстоянии. В конце концов, кому-то стало жаль юную ниндзя, и уже кричащую женщину мягко увели прочь. Сакура сбежала, используя Технику Телесного Мерцания. Она была так занята попытками остановить слёзы, что почти не заметила, как прогнулся матрас. Но только «почти», поэтому она резко посмотрела вверх и увидела Какаши-сенсея, сидящего на краю её кровати. Его бровь вопросительно изогнулась, но Сакура только наклонила голову, пытаясь стереть следы слёз. Так что для неё было неожиданным прикосновение тёплой шерсти: вес Булла был весьма значительным, из-за чего она упала вперёд в толпу собак, которые запрыгнули на кровать и боролись за место, чтобы прижаться к ней своими холодными носами. Она не произнесла ни слова, только слегка смущённо шмыгнула носом, однако вскоре они вытянули её из того удручающего состояния, особенно когда Шиба начал «помогать», слизывая слёзы на её щеках. — Спасибо вам, — пробормотала она, её слова встретили единодушным вилянием хвостов. — Нет проблем, Сакура, — успокоил её Паккун. — Это обязанность главных героев — появляться в такие моменты, как этот. Она моргнула, а затем вопросительно посмотрела на Какаши-сенсея, который сказал ей: — В таком случае, твой главный герой это Паккун. Я собирался хотя бы душ сначала принять. Паккун усмехнулся и проворчал что-то насчёт запаха пота, стали и масла для ножей, но она не смогла разобрать. Сакура провела пальцами по мягким, бархатистым ушам Паккуна. — Для меня было честью учиться у вас, Какаши-сенсей. Я… Я хотела бы, чтобы это длилось дольше. Ей не пришло в голову сказать это сразу после того, как её повысили до чунина, она была слишком занята попытками свыкнуться с этой мыслью, но тогда это мнение было бы столь же серьёзным. Какаши-сенсея, возможно, никогда не было рядом, когда она нуждалась в нём больше всего, но он всегда был рядом, чтобы собрать осколки и помочь ей склеить их во что-то более прочное. — За такие слова накидываю тебе ещё двадцать минут сверху на завтрашнем выгуле, — немедленно ответил Какаши-сенсей. Сакура моргнула. — Но без Саске и Наруто — без команды — чунины и джонины почти никогда не работают вместе. — Многие люди дружат, не будучи в одной команде, — сухо заметил Какаши-сенсей. — А джонины работают в парах.[cleithrophobia — страх оказаться в ловушке]
— Если тебе нужно в уборную, иди, в противном случае перестань ходить вокруг да около и спрашивай, — раздражённо сказала Годзэн-сан, пока Сакура тёрла доски крыльца. Коноха не отличалась скверной погодой, однако плесень здесь была постоянной проблемой. Задача состояла в том, чтобы очистить крыльцо от плесени и заново закрыть досками, что было несложно — сложно было никак не реагировать на молчание Годзэн-сан о ситуации с Саске. Сакура прикусила губу и всем своим весом надавила на щётку, глубже загоняя щетину в истёртые доски. — Вы можете использовать гендзюцу, чтобы промыть кому-нибудь мозги? — спросила она. — Или какую-нибудь печать? — «Промыть мозги» говоришь. На это только одной техники не хватило бы, — усмехнулась Годзэн-сан. — А если бы такая техника и существовала, это был бы кеккей генкай, а клан, использующий его, был бы убит при первом же удобном случае. Большинство из нас достаточно хорошо справляется и без чего-то подобного. Если будет время и необходимые ресурсы, гендзюцу, чтобы изменить чьё-то мнение, не понадобится. В мире не было бы шпионов, если бы нельзя было превращать людей в активы. Это искусство, почти как действительно хорошая манипуляция. Как только узнаёшь слабые места, остаётся лишь оказать достаточное давление. Тем не менее, ты не можешь использовать то, чего нет. Для выбора цели требуется большое мастерство; знание того, кто прогнётся, кто сломается, а кто просто возьмёт и разделается с тобой, если ты будешь недостаточно осторожен. Знатоки даже не утруждают себя ложью — тебе нужно лишь показать им другую сторону правды. Полагаю, это связано с твоим отродьем Учиха: ты никогда до этого не проявляла интерес к технике принуждения. — Я действительно думала, что вы скажете что-нибудь по этому поводу, — призналась Сакура. — Я «что-нибудь» сказала. Не тебе, нет, потому что я считаю, что когда говоришь — это должно приносить пользу. В качестве бывшего капитана АНБУ я предоставила Хокаге рекомендацию устранить Учиха до того, как он станет чем-то большим, чем просто помехой. Сакура долго смотрела на Годзэн-сан, чьё выражение лица выглядело так, будто она просто порекомендовала какой-то рецепт или что-то столь же приземлённое, а не призналась, что считает убийство Саске лучшим решением проблемы. Какая-то часть её разума решила: «Это её обыденность». Другая, гораздо более печальная часть, признала: «Однажды это станет и моей обыденностью». «Но не сегодня», — яростно подумала она. Сегодня ей позволено немного ужаснуться удобной окончательности решения Годзэн-сан. Сначала она не заметила жара, исходящего от досок крыльца, потому что её взгляд был прикован к Годзэн-сан. Она сидела в том единственном кресле-качалке, которое было отодвинуто к дальней стороне крыльца, сама она деловито вязала крючком. Но когда она посмотрела вниз, маленькие язычки пламени лизали раскалённое, обугленное дерево. Сакура издала сдавленный звук, небольшой вдох был полон сухого воздуха и дыма, от которого она закашлялась. — Во время Второй Войны был год, когда в Конохе была ужасная засуха. Обычно у нас бывает более чем достаточно дождей, а если и нет, то вокруг предостаточно рек. Но не в тот год. Те реки, что не пересохли, уводили как можно дальше от деревни. Один умный человек из Камня решил, что наш лес может стать нашим погребальным костром — мы потеряли тысячи акров из-за того пожара и были близки к тому, чтобы потерять тысячи человеческих жизней. Кроны деревьев уже полыхали, когда мы прибыли. У них были шиноби с техниками Ветра, которые одновременно усиливали пламя и рассеивали дым, сторожевая башня заметила всё это слишком поздно. Это было всё равно что попасть в ад на земле, — задумчиво произнесла Годзэн-сан. — Люди очарованы огнём, но когда он становится диким зверем, выходящим из-под контроля, в действие приходит примитивная часть мозга, реагирующая исключительно страхом. И на последнем её слове мир Сакуры вспыхнул.[oikophobia — страх возвращаться домой]
Дело было не только в том, что Какаши-сенсей появлялся лишь тогда, когда ему хотелось продолжить её обучение, а после настаивал на том, чтобы его накормили, что обходилось намного дороже, чем подкармливание Наруто, она была почти уверена, что он пользовался своим влиянием, чтобы её ставили в определённые команды. В отличие от её первой миссии, в последних двух она была приставлена к установленным командам, и у неё был только один день отдыха между ними. У неё были свои подозрения по поводу его мотивов. У Сакуры не было небоевой специализации, а это означало, что она была бы «мускулом» в любой специально сформированной команде. Её мышцы ещё не были настолько впечатляющими, хотя она считала, что хорошо справилась с Шино. С подходящей командой это имело бы меньшее значение. В противном случае ей требовались и сила, и полезность, иначе она оказалась бы во власти нужд Конохи. Во время миссии, с которой она только что вернулась, она была частью отряда из пяти человек, которые явно в ней не нуждались, хоть она и была одного возраста с человеком, которого они наняли для сопровождения. Она очень условно была двойником девушки на протяжении нескольких опасных участков дороги. Их полевой медик, временно взявший её под своё крыло, завязал разговор о медицинской специализации, точно так же, как глава подразделения силовой разведки, с которым она выполняла другую миссию, рассказал о сборе и сопоставлении данных, а также их связи с имеющимися ресурсами для более эффективных действий. Сакура была готова признать, что медицинское дзюцу оказалось чрезвычайно удобным. Она была преисполнена решимости добавить что-то на эту тему в свой список необходимой литературы и, возможно, попросить совета у Хонды-сана, если вдруг не сможет справиться с книгами и животными-«добровольцами». Однако когда она пришла к холодному осознанию того, что медицинская программа Цунаде-сама требовала от неё держаться подальше от гущи схватки, даже когда речь не шла о защите клиента, она поняла, что не сможет стать полевым медиком. Мало того, что для этого требовалась особая холодная рациональность, чтобы наблюдать, как твои товарищи по команде принимают на себя основную часть урона, игнорируя при этом все лекции Какаши-сенсея о командной работе, она просто не была настолько храброй. Это было странно и нелогично, но для неё стоять на месте, сражаясь только в обороне, было сродни балансированию на краю пропасти. Один маленький неверный шаг приведёт к отступлению, которое не имело ничего общего с перегруппировкой и было связано только с бегством. Каждая миссия была для неё в первую очередь битвой с самой собой. И сделать шаг вперёд, подвергая себя боли, травмам и, возможно, смерти, — было победой в этой битве. Если бы она просто стояла, просто смотрела, защищённая и изолированная в своей роли, она знала, что однажды наступит момент, когда она вообще не сможет участвовать в полевых миссиях. Страх победит, самодовольство уничтожит страх стыда, гордость и патриотизм, которые позволяли ей двигаться вперёд, несмотря ни на что. Она думала, что, когда смотришь только на спины других, будет очень легко подумать: «Никто не заметит». Это начнётся с малого. Меньше рвёшься в бой, меньше рискуешь. Пока всё это не приведёт к: «Никто не заметит, если я вообще не приду». Она начинала неприятно хорошо понимать себя. Больше не приходилось прикладывать усилия, чтобы воображать, что она рационализирует себя, чтобы играть роль, далёкую от поля боя. И вопреки тому, насколько сильно она иногда не хотела находиться там, она чувствовала себя предателем. Она не могла сказать, кого именно предавала, но это чувство так же прочно укоренилось в её голове и сердце, как и страх. Ей нравилось думать, что это было чем-то большим, чем простой гордостью, что она глубоко усвоила элементы командной работы Конохи, однако и гордость была частью этого чувства, неоспоримое мнение большинства других людей укрепляло его всякий раз, когда оно отступало. Как бы то ни было, если же это были намеки Какаши-сенсея на то, где могут скрываться её возможные таланты, то она была более чем наполовину уверена, что тронулась умом, отдав предпочтение разведотряду. В военное время от них ожидалось не только выполнение ограниченных разведывательных функций в глубоком вражеском тылу, но и проведение операций ограниченного масштаба без поддержки, а затем они должны исчезнуть, словно тени при солнечном свете. В мирное время их специализацией были эвакуация, освобождение заложников и похищение людей. При выполнении таких поручений требовалось импровизировать, двигаться быстро и бесшумно. Это походило на все кошмарные миссии, в которых она когда-либо участвовала, поэтому Сакура надеялась, что время принесёт ей иные задания. И другие возможности. Сакура была настолько сильно поглощена размышлениями о будущем, в котором она добровольно поставила себя в такое положение, что была слишком удивлена присутствием кого-то ещё в доме. Легкой поступью она направилась на кухню, откуда доносились непонятные тихие звуки, которые она не приняла за незаконное проникновение в дом. Скорее всего, это был всего лишь Какаши-сенсей, таскающий закуски, у которых не истек срок годности год назад. Поэтому она не была готова к зрелищу, открывшемуся её глазам. — Мама? — выдохнула она, запоздало вспомнив, что знала о её возвращении. Где-то наверху был календарь, на котором была аккуратно записана дата, а затем обведена несколько раз для верности. Харуно Мебуки повернулась и удивлённо похлопала глазами при виде дочери. Сакура вдруг бесконечно обрадовалась тому, что прием у специалиста прошёл хорошо и на её лице вновь не было шрамов. Она даже не задумывалась, что выглядит весьма плачевно, но, само собой, они давно не виделись. И Сакура сомневалась, что её внимание привлекли те несколько жалких сантиметров, которые она прибавила в росте после выпуска. Она осознала, что одна рука потянулась схватиться за противоположную руку, а другая опустилась, чтобы удобно устроиться на одном из её ножей. Это была защитная поза, и она попыталась заставить себя расслабиться, броситься в объятия матери, но казалось, что её ноги приросли к полу, пока она отводила взгляд. Так что именно её мать сократила дистанцию между ними, заключив Сакуру в объятия. Этот поступок вернул её в детство, дал услышать аромат духов её матери и почувствовать безопасность, которую она всегда находила рядом с ней. Одна из рук матери потянулась, чтобы погладить её по затылку, легко проводя по взмокшим от пота, спутанным волосам. — О, Сакура, — произнесла на выдохе её мать. — Мама, — пробормотала Сакура в плечо матери, почти давясь от всего, что нужно было сказать. Но на данный момент она просто цеплялась за единственную оставшуюся в мире женщину, которая могла бы сделать всё лучше, просто находясь рядом. Её бабуля могла бы делать то же самое, может быть, даже больше, но она уже давно покинула её. Покинула, ушла, оставила — как и мать с отцом большую часть её жизни, как Саске, как Наруто. Все всегда оставляли её. Она не плакала, на самом деле, с тех пор, как услышала об этом. Но внезапно разрыдалась и не смогла заставить себя остановиться.[vestiphilia — любовь к одежде]
Сакура зашипела, прикладывая спиртовую салфетку к широким рваным царапинам, украшавшим её ногу — они были такими глубокими, что из них сочилась кровь. Похоже, всё это время она сильно недооценивала абразивность древесной коры, но теперь была в полной мере научена тому, что не все деревья Конохи были такими же снисходительными, как буки с гладкой корой в Стране Огня. Марико только наблюдала, удобно засунув руки в карманы своей толстовки без рукавов, выглядя как ни в чем ни бывало. — Вот почему нормальные люди носят брюки, — сказала она Сакуре, а её голос казался грубым из-за смеха. — На самом деле я немного удивлена, что твои ноги не выглядят так, будто у тебя дома живет бешеная кошка. Сакура, отвлекаясь на мгновение от своей задачи, хмуро взглянула на старшего чунина, загнавшего её на дерево. Это только заставило ту ухмыльнуться ещё шире, хвост Ри нетерпеливо отбивал ритм по суглинку. — Я просто предлагаю тебе не лишать себя главного достоинства до того, как у тебя появится шанс его использовать. — Главного достоинства? — бездумно повторила Сакура. — Именно. В Академии твоё милое личико вызывает у других интерес, но в один прекрасный момент у тебя ведь наступит половое созревание? Взгляды, как правило, устремляются в другие места. Твои икры уже великолепны. Нет, серьёзно, сколько ты бегаешь? Держу пари, что у тебя будут фантастические ножки, как только ты подрастешь. Я виделась с твоей матерью, помнишь, так что я бы не стала возлагать особых надежд на объем груди. Против генетики, знаешь ли, не попрешь. Если только ты не идешь по пути Цунаде-сама. Они у неё не могут быть натуральными, если только где-нибудь она не припрятала детей. Из-за жира такого быть не может. — Почему мы это обсуждаем? — спросила Сакура. — Девчачья болтовня, — ответила Марико. — Очень важная часть жизни. Не так ли, Сакуя? Сакуя и его товарищ по команде Чиаса, представляющие собой неправильное сочетание фантастически красивого, искренне милого, скрытого под некоторыми речевыми манерами цундере, и действительно способного, всё понимающего Сакуи, притворялись глухими с того момента, как Марико упомянула о половом созревании. Сакура думала, что Киба был грубоватым в школе, но это оказалось откровенной чертой характера всего клана, которая, очень вероятно, имела какое-то отношение к их четвероногим друзьям. Некоторые очень неудобные разговоры с этим прямолинейным и энергичным чунином-подростком пресекались. Один из товарищей Марико по команде подал в отставку, в то время как другой нашел небоевую специальность, оставив Марико возглавлять команду чунинов, чьи команды были аналогичным образом распущены. Это сделало её фантастическим подчиненным, человеком, готовым вести беседу о практичных выборах, а также человеком, который не пошел по пути вундеркинда, строя свою карьеру. Она также была страстным спарринг-партнером, который не стеснялся рассказывать о лучших способах противостояния своим собственным атакам. Лучше всего то, что, в отличие от Какаши-сенсея, у Сакуры также не было ощущения, что она именно позволяла Сакуре одерживать верх всякий раз, когда ей удавалось это сделать. Но, боже, иногда она умела поставить в неловкое положение. В последний раз, когда их маленькая компания, состоящая из Марико, Ри, всей команды Сакуи и других, кто был на трибунах во время вторжения, выбралась на ужин, Сакура подумала, что ей придется изобрести дзюцу, используя которое она сможет слиться со стулом. Составление рейтинга, эм, «пятых точек» парней не было темой разговора, которую, как ей казалось, она сможет пережить больше одного раза. Конечно, Сакура и Ино хихикали вместе над мальчиками, но это скорее было обычной болтовней. Например, этот милый, а тот — нет, может быть, иногда отмечали глаза или волосы, но они не делили тело на части, чтобы установить критерии привлекательности. Всё стало только хуже, когда она попыталась втянуть Сакую и других мальчиков в разговор, доказывая, что она либо достаточно открыта, либо достаточно уверена в своей сексуальности для того, чтобы обращать своё внимание на женщин. Другие чунины были старше её на четыре-пять лет; иногда общение с ними заставляло её чувствовать себя особенной и приближенной к взрослой жизни, но порой она чувствовала себя ужасно неловко и неуместно. — Как бы я ни был польщен тем, что меня включили в эту «девчачью болтовню», — сказал Сакуя после долгой паузы, его брови постепенно поползли вверх, хотя голос был как всегда ровным, — думаю, что выберу вариант «промолчать». Настала очередь Марико поднимать брови: — Это означает, что ты идешь со мной и Сакурой по магазинам? — Эй, — резко запротестовала Сакура, — Я думаю, ты забыла спросить Сакуру, не хочет ли она пройтись по магазинам. — Одно слово. Штаны.[библиофилия — любовь к чтению]
Сакура начала упрямиться, когда увидела магазин, но рука Какаши-сенсея легла ей на плечо. — Спокойно, Сакура-чан, — протянул он. — Что-то не так? Она попыталась пробормотать что-то в ответ, но не успела — она оказалась внутри, а дверь определенно угрожающе закрылась за ними. Сакура издала тихий, жалобный писк, и рука Какаши-сенсея сжалась крепче. Народу было намного больше, чем она себе представляла, но это только подтвердило её догадки. Эти люди были здесь по той же причине, что и Какаши-сенсей, в конце концов, сегодня был пресс-релиз фильма «Приди, приди, рай». По крайней мере, это то, что она узнала из рекламной афиши. Только рука Какаши-сенсея удерживала её от того, чтобы броситься к двери. — Почему бы тебе не осмотреться, — предложил он приказным тоном, — пока ждешь меня. Я собираюсь занять очередь. И, решительно похлопав её по плечу, он отошел. Её взгляд метнулся к двери, но она подчинилась, подкрадываясь ближе к стеллажам, чтобы не выглядеть неуместно. Она намеренно ни на что не смотрела, когда услышала вопрос: — Могу я вам чем-нибудь помочь? У Сакуры чуть душа в пятки не ушла, когда она пробормотала: — Нет-нет, я ничего не ищу! Она повернулась и увидела едва ли не до обидного обычного работника, который смотрел на неё со скрытым весельем. Почти разочаровывающе обыкновенная продавщица, с красивыми русыми волосами и добрыми карими глазами. — Ты же девушка, — ляпнула Сакура, не подумав. Это прозвучало практически как обвинение. Стало веселее. — Как ни странно, женщинам тоже нравится всякая пошлятина, — сказала она. — Хотя нам обычно требуется немного больше в плане сюжета. У нас есть лишь ограниченная видеолинейка, а книги — это почти единственный способ укрыться от мужских взглядов, когда нет нового выпуска «Приди, приди», большинство наших клиентов на самом деле женщины. Ты пришла в первый раз? — Я не пришла, — мгновенно ответила Сакура, указав на Какаши-сенсея. — Я тут вместе с ним. Продавщица, на бейджике которой было написано «Акеми», проследила за движением её руки, пока не увидела Какаши-сенсея, который заметил их и помахал рукой. Нахально. Акеми усмехнулась. — Ах. Хатаке-сан. Если он здесь из-за релиза — ты здесь надолго. Мы не будем раздавать экземпляры ещё три часа. Сакура повесила нос. Она думала, что репрессивные меры Паккуна из-за того, что она не достигла целей обучения, были ужасны. Теперь она всё понимала. — Ты уверена, что я не могу помочь тебе что-нибудь найти? — спросила Акеми. — Можешь что-нибудь полистать, но это немного рискованно, если ты… впечатлительная, — продолжила она после многозначительной паузы. Долгое время Сакура тупо пялилась на неё, прежде чем необузданное любопытство взяло верх над социальной обусловленностью. У неё были определенные ожидания относительно подобных магазинов, книг и того, о чём в них написано, но эта продавщица пренебрегла ими. Так что ей захотелось узнать. — А… есть что-нибудь о сильной куноичи? — Ах, — задумчиво произнесла Акеми. — Вот значит какой у тебя вкус? Думаю, что могу кое-что порекомендовать. Сакура послушно последовала за ней, но её напряжение нарастало. Акеми, достав с полки один из романов, наконец нашла то, что искала. Она ожидала увидеть одну из этих чертовых заурядно раскрашенных обложек, но была удивлена, обнаружив, что книга была очень похожа на романы, которые она брала в библиотеке до того, как задания Какаши-сенсея по чтению ворвались в её жизнь и завладели ею. Сакура по-прежнему чуяла подвох и старалась не слишком пристально смотреть на обложку. Осторожно открыв титульную страницу, она была сразу очарована первой иллюстрацией. Куноичи — высокая, стройная, изящная, но одетая в униформу АНБУ без каких-либо вульгарных изменений — агрессивно поднимала и прижимала шиноби к стене, без труда схватив его за воротник. На её губах играла ухмылка, а шиноби заливался румянцем, повернув голову. Мужчина, с искусно взъерошенными темными волосами и красивыми глазами, был достаточно хорош собой. Хотя это был всего лишь первый рисунок, Сакура внезапно почувствовала прилив уважения к иллюстратору. И этот роман назывался «Цунами на пути к Цундере-куну». — Это первый роман в серии. Он должен был быть единственным, но оказался настолько популярным, что решили написать продолжение, — сказала Акеми. — Женщину переводят в АНБУ, и у нее возникают конфликты с ее сокомандниками, потому что их команда была сформирована без капитана и у них есть очень короткий промежуток времени, чтобы решить, кто станет капитаном. Ты быстро поймешь, что способности Цунами похожи на способности Цунаде-сама, а еще там есть несколько прекрасных сцен, где она использует свою чудовищную силу, чтобы изменить гендерные роли. Где нужно закончить разговор или вроде того. Герой первой книги Неко-кун, но у каждого из членов команды есть как минимум одна книжка, где рассказывается о их развитии. И последняя, где главный герой Оками-кун, который так же и ее главный враг, тоже достаточно хороша. А еще вся серия достаточно ванильная, что подходит для… новичка, — последнее слово было произнесено с намеком на смех, и Сакура покраснела. — Пока ты не увлечена Вишнёвой Косточкой — а к этому относится всё, что похлеще, — все будет в порядке. Светлая любовь достаточно популярна среди куноичи, так что все это отделено от порнушной части магазина. Ну, и еще для удобства наших покупателей все рассортировано по типу отношений — видишь маленькие плакаты на полках? Если у тебя настроение почитать юри и не хочется пробираться через море гетеро, или если ты терпеть не можешь яой, ты найдешь все намного быстрее, и тебя не будут ждать неприятные сюрпризы на последних двадцати страницах. И конечно, они рассортированы по авторам. Она отвела Сакуру к концу полки, оклеенной светло-зеленой клетчатой бумагой, возле которой был антропоморфный улыбающийся лайм. На других полках тоже были принты в клетку и фрукты с глазами, что объясняло, почему магазин назывался «Лимон и Лайм». Огромные полки над прилавками были подписаны «Время доки-доки!». Вишневая Косточка, о которой она говорила, была огороженной секцией, возле которой стоял сотрудник. У него был не один, а два фрукта: раздел Горькой Вишни слева, где были темно-бордовые вишни с томным взглядом, а справа была Сладкая Вишня, где антропоморфная вишня выглядела куда более игриво. Очевидно, там обитала вся серия «Приди Приди». Первым ее желанием было поставить книгу на полку и притвориться, что она никогда не видела ее. Но… — У Хатаке-сана здесь есть счёт, — усмехнувшись сказала Акеми. — Думаю, он тебе и так должен. И у нас есть маленькое кафе для чтения, сразу за кассовым аппаратом. Я рекомендую. Первой мыслью Сакуры было «нет, спасибо», но каким-то образом она все же оказалась владелицей романа. И к тому моменту, когда появился Какаши-сенсей, у нее было желание скупить их все. Именно так и появилась новая поклонница.