[centophobia — боязнь нового]
У Сакуры под кроватью была спрятана всё растущая Коробка Стыда, хотя её родителей вновь не было, а её романы о Цунами и вполовину не были такими постыдными, как серия «Ича ича» Какаши-сенсея. Цунами даже не поцеловала Неко-куна, Хеби-куна или Усаги-куна в тех трёх книгах, что она прочла, но явного напряжения было достаточно, чтобы заставлять её краснеть. И вполне достаточно, чтобы за пределами «Лимона и Лайма» она читала их исключительно в уединении своей комнаты. Этот третий роман стал для неё утешительной наградой самой себе после кошмарной трёхнедельной миссии. Солнечный южный остров, полный растительной и животной жизни — это должно было быть приятно, но, по вине то ли насекомых, то ли бактерий, Сакуре большую часть миссии было очень плохо. Да так, что приходилось днями напролёт бегать в уборную: к тому времени, как она вернулась домой, она похудела почти на три килограмма. Как оказалось, независимо от её прежних мыслей о диете, ей не нужно было терять вес. Единственный спасительный момент во всей этой неразберихе подошёл к концу. В то время как команда, в которую её добавили, выполняла фактическую миссию — их наняли для защиты строительной площадки от преступников, которых островитяне годами ссылали в лес и которые, наконец, преодолели свои разногласия, чтобы совершить набег на запасы для восстановления храма, на сбор денег для финансирования которого у всей деревни ушло почти десятилетие — она получила несколько практических уроков об использовании духовой трубки. Использование отравленных дротиков для охоты на обезьян на деревьях могло быть практичным методом охоты на острове, но она видела его полезность для более широкого применения. Вернувшись домой, Сакура нашла полимерный вариант, который можно было раскрутить на короткие секции, и Хасекура-сан подобрал ей подсумок, который горизонтально располагался на поясе — в отличие от сенбонов, духовую трубку можно было использовать будучи почти неподвижным, но с тем же эффектом. И с тех пор, как Фуу впервые познакомил её с ядом, она обнаружила, что мир был гораздо более враждебным местом, чем даже занятия в Академии заставили её поверить. Что-то столь безобидное на вид, как личинка, можно было бы использовать для убийства, если это было потомство жука-диамфидии — не то чтобы она выбрала именно его, потому что действие его токсина было медленным и заканчивалось лихорадочным бредом. Из местных лягушек выделяли токсины, чтобы убить обезьян, на которых она помогала охотиться; почти половина цветов, которые продавались в магазине матери Ино, содержали какой-то токсичный компонент. Судя по её книгам, каждое второе животное и каждое третье растение в Песке были в некотором роде токсичными. Это было почти уму непостижимо, но на данный момент это было её «лёгкое» учебное чтиво. Её серьёзное чтиво включало вводные тексты курса ниндзя-медика. Было не так уж трудно выяснить, какова учебная программа, и, хотя книги были дорогими, её мать была более чем рада купить ей учебники, прежде чем снова уйти. Она сказала, что это Сакуре на день рождения, и та молча смирилась с тем фактом, что в этот день её матери не будет дома. Она всё ещё не видела своего отца с тех пор, как её повысили, что не означало, что тот не возвращался в Коноху: их миссии не позволяли им пересекаться дома. Он прибегнул к тому, чтобы развешивать для неё заметки по всему дому — на шкафчиках в кухне, на зеркале в ванной, а однажды у её двери появился текст, достойный целого разговора. Это был настоящий труд — быть столь же умной, отвечая на них. Но такая глуповатость была даже приятной, потому что, хоть учебная программа Академии и была достаточно простой, чтобы Сакуре не нужно было по-настоящему выкладываться — она провела больше времени, восхищаясь Саске, чем читая раздаточные материалы, и всё равно получала самые высокие баллы за письменные работы, — медицинское дзюцу было сложным даже на начальных этапах. Хотя это был неплохой вызов. Безопасный, расслабляющий… почти. По сравнению с тем, через что она прошла физически, и тем, что Годзэн-сан сделала с ней эмоционально, отрадно было снова быть хорошим в чём-то от природы. Только время покажет, будет ли она чувствовать то же самое, как только перейдёт от бесконечного запоминания и упражнений с чакрой к фактическим попыткам применить техники.[agraphobia — страх сексуального насилия]
Сакура не совсем понимала, почему у Годзэн-сан было полдюжины футонов, так как у неё никогда не было гостей, но женщина заставляла её регулярно проветривать их и освежать пакетики с засушенными травами, от которых во всех ящиках и шкафах дома был сладковатый запах. Футоны до сих пор не извергали насекомых, не загорались и не имели текстуры, похожей на крапиву при поглаживании, так что Сакуре было не по себе. И, по-видимому, это легко читалось в выражении её лица, потому что Годзэн-сан усмехнулась, когда поравнялась с Сакурой, её руки были полны трав из её сада, тщательно высушенных на крыльце. — Ах, это выражение на твоём лице. Иногда важна не иллюзия, а ожидание иллюзии. Хороший настрой, — сказала она с лукавой улыбкой. — Ты знаешь, что есть два типа гендзюцу. Творческое, которым ты управляешь. И призывающее воспоминания, которые ты черпаешь из разума своей жертвы. Твоя «Демоническая иллюзия: Техника адского видения» относится ко второму типу. Она достаточно мягкая, как обычно бывает. Однажды, когда мы были в поле и у нас под рукой не было Яманака или Учиха, нам пришлось допрашивать юную куноичи. В сжатые сроки. Итак, мы сделали несколько намёков, но без реальных угроз, лишь посредством языка тела, и подождали, пока свет не стал подходящим — и тогда я дала волю воображению куноичи. Мы сделали это слишком хорошо, и я не осталась присматривать за ней, что было ошибкой. Она так жестоко надругалась над собой в гендзюцу, что впала в шок. — И что… что вы сделали? — Ну, она не была достаточно ценной, чтобы держать её в плену, поэтому, как только наше окно возможностей получить информацию закрылось, я убила её, — ответила Годзэн-сан. — Не многие раны залечить так же трудно, как те, что можно нанести с помощью гендзюцу.[euphobia — страх перед хорошими новостями, которые могут быть предвестниками плохих]
Сакура работала по изнурительному графику миссий в течение нескольких месяцев — иногда со своими сверстниками, очень редко возглавляя отряды, но в основном присоединяясь к более опытным отрядам чунинов, — а теперь она получила более длительное задание. Её чувства были запутанными. Негодование, потому что это задание привело к осознанию того факта, что команду Семь разбросало во все стороны и, возможно, она никогда больше не соберётся вместе. Волнение, потому что ей не терпелось вновь найти своё место, окунуться в комфорт групповой самобытности. Саске усмехнулся бы, но причастность была важна. От мучителей в Академии её защищала тень Ино; быть включённой в команду Семь — это то, чем можно было гордиться. Сакура устала от того, что её жалеют, что на неё кричат по очереди, и была готова ассоциировать себя с чем-то другим, даже если это немного похоже на предательство. Её не переводили в другой отряд из четырёх человек, от чего становилось немного лучше. Чунины Скрытого Листа были дезорганизованы после вторжения. А учитывая требования миссии, не было такой роскоши, как тщательное обдумывание того, как собрать все развалившиеся части воедино. Вместо этого использовались объединённые команды, подобные той, которую собрали для миссии в Мияковасуре. Цунаде-сама медленно собирала новые специализированные команды, пока число неаффилированных чунинов не сократилось примерно до того же уровня, что и до вторжения. Но вместо того, чтобы продолжать собирать команды лично или оказывать большее давление на офис раздачи миссий, Цунаде-сама собрала остальных в подразделения из двенадцати человек под руководством опытного чунина, который принимал миссии и собирал команды из их членов по мере необходимости. В эти дни Сакура развивала настоящий исследовательский навык, узнавая, кого, когда, где и о чём спрашивать, чтобы получить ответ, но найти информацию о её новом командире отряда было нетрудно. Марико узнала имя руководителя её команды, но то, что она смогла сказать Сакуре, не обнадёживало. Аихара Чо во время последней войны была лишь генином, но, хотя подробности о том, как это произошло, были скудны, оба её товарища по команде были убиты, а её джонин-сенсей покончил с собой после возвращения юной девушки в деревню. Её так и не включили в другую команду из четырёх человек, вместо этого она построила свою карьеру в качестве специалиста широкого профиля, но так и не стала джонином. Для джонинов были отведены звукоизолированные комнаты для инструктажей и совещаний, но все остальные справлялись и так. Местом команды Семь был мост; местом её новой команды стала солнечная терраса, выходящая на столь же приятный внутренний дворик. Все остальные члены команды уже работали вместе в течение нескольких недель, или так ей сказали — Сакура была последним человеком, которого назначили в команду. На террасу вела наружная лестница, и ботинки Сакуры на мягкой подошве ступали по дереву бесшумно, но её появление никого не удивило. Она увидела восьмерых ниндзя, развалившихся на удобных мягких скамейках, что создавало большую аудиторию, чем та, в которой ей было комфортно. Однако эта аудитория не была враждебной. Большинство из них улыбалось, но не так широко, чтобы это выглядело насмешкой. Все они были старше, что не было неожиданностью, но некоторые из них оказались ближе к её возрасту, чем она ожидала. От шестнадцати до двадцати, если бы ей нужно было угадать, но женщина чуть постарше подошла к ней прежде, чем она смогла сделать что-то большее, чем прикинуть соотношение числа куноичи и шиноби. Для кого-то с таким нежным и эфемерным именем, как Аихара Чо, эта женщина была воплощением иронии. Её чёрные волосы были безжалостно подстрижены до линии подбородка, и, хотя она была миниатюрной, её фигура была крепкой, а руки — грубыми от мозолей. И у неё были самые ледяные голубые глаза, которые Сакура когда-либо встречала — как зимнее небо, которое она видела только в фильмах. Сакура наклонила голову, поприветствовала её и представилась: когда она подняла взгляд, глаза женщины не совсем оттаяли, но некоторые морщинки вокруг них расслабились. — Добро пожаловать в страну развалившихся команд, Харуно, — сказала Аихара-тайчо. За этим последовало молниеносное представление членов команды, имена которых Сакура поспешила запомнить, но не вполне успешно. Очевидно, они собрались только для того, чтобы поздороваться с новым членом команды, что было в некотором роде лестно. — Я полагаю, тебе немного рассказали о том, как будет действовать этот отряд? — Да, тайчо, — быстро ответила Сакура, затем повторила то, что ей сказали. — Хорошая память, — похвалила её Аихара-тайчо. — И они были почти правы. Будь у нас около трех месяцев, в течение которых я могла бы тренировать вас всех вместе, не было бы проблем менять участников по желанию. Как бы то ни было, я объединила всех в двойки, уравновесив безопасность того, кому хорошо знаком твой стиль боя, с гибкостью работы с другими двойками по мере необходимости. У тебя удивительно длинный послужной список для столь недавнего продвижения по службе, с большим количеством миссий высокого ранга, чем я ожидала, — сказала она, и в её заявлении был намёк на вопрос. У Сакуры не было на него хорошего ответа — использующий своё влияние Какаши-сенсей был не совсем тем впечатлением, которое она хотела произвести, — и момент прошёл. — Я знала, что тебя назначат ко мне с тех самых пор, как отряд только собирался, и я прочитала твои файлы, так что у меня есть некоторое представление о твоём стиле. Сила, увеличенная чакрой, хотя и не такая утончённая, как у Цунаде-сама, — прокомментировала Аихара-тайчо, одной рукой касаясь её противоположного плеча, локтя и запястья отголоском чёрных компрессионных повязок, которые стали частью гардероба Сакуры в попытке облегчить дискомфорт в суставах и мышцах, который был ценой, которую она платила за свои тренировки. — Также внушительная ускоренная тренировка на кого-то вроде специалиста по ножам — в твоём досье было указано, что ты тренировалась под руководством Райдо Намиаши. И что Генма Ширануи руководил твоими ускоренными тренировками. Любительница ядов. В твоих файлах ты классифицирована как гендзюцу-тип, но в них не упоминается специальная подготовка. Сакура всё ещё не была уверена, можно ли назвать то, что делала Годзэн-сан, «обучением», потому что за все эти месяцы старая женщина показала ей больше о природе страха и человеческом разуме, чем она когда-либо хотела знать, но она никогда не показывала её ни одной техники. Сакура промолчала, потому что та часть её жизни, которой управляла Годзэн-сан, и её циничный взгляд на людей и историю деревни были каким-то образом даже более личными, чем её книги. — Неплохое резюме для человека твоего возраста. Это звучит — а придёт и время, когда я попрошу о демонстрации, — очень адаптивно. Поэтому я поставила тебя в двойку с кое-кем столь же гибким, — Сакура окинула взглядом оставшихся ниндзя, но Аихара-тайчо покачала головой. — Не здесь. Мы пойдём ему навстречу — твой напарник уже в поле.[ereuthrophilia — любовь к предметам красного цвета]
Когда Сакура впервые встретила его, он был ничем не примечательным, на что способны только настоящие разведчики. Его описали ей, и она к своему стыду признала, что даже не взглянула бы в его сторону второй раз, если бы не искала именно его. Его рука скользнула по ее бедру, когда он осторожно обогнул ее, двигаясь через толпу, его вежливое «Извините, простите меня» сопровождалось краткой, но безразличной улыбкой — если бы она действительно была девушкой двадцати с чем-то лет, той за кого себя выдавала, это выглядело бы совершенно безобидно. Как бы то ни было, у нее в кармане была записка, и ее содержимому придется подождать, пока они не окажутся в безопасном месте. Во второй раз ошибиться было невозможно. Его принадлежность к Хьюга была очевидной, когда речь шла о его глазах или форме лица, но на этом она и заканчивалась. Его кофейно-каштановые волосы были немного волнистыми, и хотя они были традиционно длинными, он собирал их в беспорядочный хвост. Характерные глаза Хьюга были скрыты за очками, такими же гладкими и стильными, как и ее собственные, разве что линзы были красного цвета. И в отличие от большинства Хьюга, которых она встречала, его одежда не соответствовала традициям. У него было щегольство и чувство стиля как у рок-звезды, жилет без рукавов с наполовину расстегнутой молнией и капюшоном с меховой подкладкой, открывающим легкую броню АНБУ, алую, а не белую или серую, ботинки вместо сандалий, заправленные в них свободные брюки. — Хьюга Тацуо. Я много слышал о вас, Харуно-сан. Рад с вами познакомиться, — и хотя его одежда была очень современной, в его манерах была легкая, старомодная правильность. — Рада знакомству, — ответила Сакура, — с нетерпением жду возможности поработать с вами, — и хотя эти слова были сказаны на автомате, они не были ложью.[scotomaphobia — страх слепоты]
— С тобой всё хорошо? — взволнованно спросил Тацуо, когда она присела, прижав ладони к разболевшимся глазам. — Да, — прошипела она, но не убрала руки от глаз, хотя ее виски болели так же. Тацуо был опытным, обученным стилю Мягкого кулака, и ему было семнадцать. И было совершенно нормально, что он быстрее неё, хоть она и пыталась работать усерднее во время тренировок на скорость, чтобы соответствовать партнеру. Даже когда он использовал шуншин, он двигался быстрее, чем она могла себе позволить без использования чакры, чтобы искусственно манипулировать скоростью, с которой ее глаза и мозг могли обрабатывать визуальные стимулы, поэтому она продолжала использовать свои глаза все более усердно. Первые несколько недель это не было проблемой, но потом начались головные боли. Не все время, лишь изредка. А теперь это ощущалось так, словно кто-то тыкал сенбоном в ее глазной нерв. Тацуо положил руки ей на плечи. — Не похоже на то, что всё хорошо, — мягко заметил он. — Я буду в норме, — резко сказала она, потом ее голос смягчился, и она повторила еще раз, словно пыталась заставить себя поверить: — Буду в норме.[cainophilia — желание перемен]
Ногти Ино впились в руку Сакуры и сжались, когда та попробовала отстраниться. — Ладно, Лобастая, — сказала Ино, — ты не только ходишь по магазинам без меня, но и попадаешь в новую команду и не представляешь меня новому товарищу? Сакура вздрогнула от реальной боли, которая скрывалась за злостью Ино. Десятая команда встречала других ее друзей-чунинов — Марико и Ри, Сакую и его команду, — но она не представляла никого из них кому-либо из команды Аихары-тайчо. Не то чтобы она стыдилась команды Десять. И она не стыдилась своей новой команды. Но они не были такой командой, какой должны были бы быть, не такой как команда Десять или хотя бы команда Семь. Аихара-тайчо была ее командиром, а не другом. Другие же были коллегами, что означало, что она ладила со всеми, уважала их труд так же, как и они уважали ее, но никто не старался больше общаться — всё ограничивалось совместными ужинами после успешных миссий. Все негласно понимали, что они не были настоящей командой, а лишь частями команд, в которых они когда-то были, и для некоторых из них потеря все еще была слишком болезненной, чтобы притворяться. Кроме того, у них была усложненная ротация — на поле битвы всегда были боевые двойки, и могли пройти недели, прежде чем они снова сойдутся в пару с тем же человеком, что подавляло любые зарождающиеся отношения. Таким образом, оставался только Тацуо, который был токубецу джонином со специализацией в разведке, пока при нападении ему не повредили глаза и деревня не вернула ему статус чунина. Это было сказано ей конфиденциально, когда у нее особенно сильно разболелась голова после тяжелой тренировки. Она уже заметила, что он никогда не использовал бьякуган на миссиях, но думала, что это просто особенность его стиля. Как оказалось, он мог использовать свой кеккей-генкай в течение очень короткого времени, прежде чем боль становилась невыносимой. Солнцезащитные очки должны были помогать с чрезмерной чувствительностью к ультрафиолету, их оттенок должен был корректировать цветовой спектр, в котором он видел мир. Атака что-то сделала с его каналами чакры, которые работали во время активного бьякугана, и высвободившаяся чакра вызвала такие мутации в тканях глаз, которые большинство целителей сочли бы необратимыми. Она спрашивала, почему он не попросил Цунаде-сама исследовать их. Его ответом было объяснение законов клана, которые предотвращали вмешательства Цунаде-сама в додзюцу их клана — у них были свои медики, хотя медики не из их клана могли лечить любые другие их увечья. Ее взгляд переместился на Тацуо, который, вероятно, не был заинтересован в общении с шиноби младше него на несколько лет. Но он лишь улыбнулся. — Мы собирались перекусить. Не хочешь присоединиться?[hodophobia — страх путешествий]
Скрытый Водопад будет проводить следующий экзамен на чуунина. Они вместе со Скрытым Дождём, Скрытой Травой и их бывшим союзником Песком подписали соглашение с Листом, которое признавало повышения, выданные лидером деревни во время прошлых экзаменов на чунина. Проводить экзамен было честью, но еще это было дорого с точки зрения ресурсов. Мало того, что принимающая деревня должна обеспечивать безопасность и наблюдателей, но так же она теряла доход, который могли бы обеспечить эти ниндзя на миссиях. Так что это тоже было своего рода хвастовством. Лист и Песок проводили экзамен куда чаще, чем небольшие деревни, и когда наступала очередь одной из менее процветающих деревень, другие деревни часто посылали персонал вместе с участниками экзамена для помощи. Это было вдвойне правильно после неудачных последних экзаменов, потому что, хотя и предполагалось, что целью Орочимару был Лист и его Каге, никто не верил, что змея впала в спячку. Так получилось, что именно Сакура отправилась в деревню Водопада вместе с дополнительной группой для поддержания безопасности. Тацуо, конечно, тоже был здесь, и Шино с Шикамару дополняли отряд. Им это было удобно, так как их отряды пересдавали экзамен, для чего в Водопаде не требовалась команда из трех человек. Судя по тому, что ей сказали, когда давали миссию, их отряд будет обеспечивать безопасность команд из Листа в ночное время. Она не заметила этого во время своего экзамена, но Водопад ввел комендантский час для ниндзя из других деревень, чтобы предотвратить неприятности, так что они будут патрулировать дома, которые выделили для шиноби Листа. Они должны будут следить за тем, чтобы никто не ушел и не проскользнул внутрь. Той Сакуре, которой она была много месяцев назад, это могло показаться скучным, но Сакура, которая направлялась в Скрытый Водопад, держала свои ножи отточенными и обрабатывала их местным анестетиком. Скука иногда бывала желанным другом.