Убей своих героев

боязнь глаз.

      Бывали такие дни, когда Сакура задавалась вопросом, насколько алчным и жестоким военачальником она была в прошлой жизни, чтобы заслужить такую решающую роль в настоящем.       Несмотря на то, что Наруто вернулся домой, первые дни после его возвращения были настолько близки к определению «нормальные», насколько это только могло быть в жизни шиноби. Она терпеливо слушала, как он ныл о том, что ему подобрали товарищей по команде на время экзамена, частично из чувства вины. Не из-за того, что ему придётся сдавать экзамен самому, она стала чунином ещё до того, как он ушёл с Жабьим Мудрецом, а из-за того, что, когда она раздумывала о том, продолжать ли ей своё продвижение по службе и становиться джонином, она ни на секунду не задумалась о том, что тем самым оставит Наруто позади.       Он ничего не говорил по этому поводу, Сакура лишь задавалась вопросом, действительно ли он не понял или же просто притворялся, что не знает, что даже если его повысят до чунина, то назначат в отряд таких же чунинов, и миссии будут соответствовать его званию. Даже учитывая его… обстоятельства. А возможно, именно из-за этих самых обстоятельств.       Однако, прежде чем дело дошло до того, что Сакура начала обсуждать возможные планы на карьеру или вмешался Какаши-семпай, так как решил, что пришло время выполнить ещё одну миссию, а заодно и затронуть эту тему со словами «кстати об этом» — с ним не угадаешь, — удача покинула их.       Она была с Наруто, когда пришёл вызов, и если бы у неё было время, Сакура поговорила бы с чунином, который принёс сообщение о том, что их — Какаши-сенпая и её — ищет Цунаде-сама. Её явное беспокойство привлекло внимание Наруто, он последовал за ними, протиснувшись в кабинет Цунаде-сама, несмотря на нерешительный протест Сакуры. В деревне больше не было такого человека, который осмелился бы обращаться к Хокаге так, как это делал он, не говоря уже о том, чтобы требовать, чтобы ему рассказали, что происходит.       И всё же каким-то образом он тоже оказался причастен к этой миссии.       Джирайя обменялся с Наруто несколькими словами, произнесёнными слишком тихо, чтобы она смогла расслышать, после чего она почувствовала намеренное давление его руки, когда та сомкнулась на её плече.       — Помни, камелия, — пробормотал он, прежде чем они отправились в Суну, к ожидавшему их хаосу.       Меньше по счастливой случайности и больше благодаря вмешательству нинкенов они смогли нагнать Темари, что оказалось полезным, поскольку руководство Суны они обнаружили в смятении. Деревня значительно пострадала от махинаций Орочимару, не только из-за потери шиноби, хотя несколько их лучших джонинов погибло на улицах Конохи, но и из-за смены высшего руководства, когда люди, потерявшие своих близких, обнаружили, что их старейшины и высшие советники позволили манипулировать собой кому-то, маскирующемуся под Казекаге.       Вторжение являлось чем-то, что было достаточно в духе предыдущего Казекаге, никто не подумал усомниться в приказах. Многие из старших членов совета были вынуждены уйти на пенсию, оставив управление Суной гораздо более молодой и менее опытной группе людей во главе с похищенным Казекаге.       У неё было мало времени, чтобы восхититься способностью Темари заставлять мужчин и женщин, которые были намного её старше, выполнять её приказы, вместо этого ей преподнесли головоломку, под стать одной из самых хитрых из арсенала Фуу. Она поддерживала связь как с Фуу, так и с Дзеном со времён экзамена в Водопаде; поскольку все они были молодыми шиноби, всё ещё делавшими себе имена, они поддерживали связь чаще по письмам, чем лично.       Фуу, который всё ещё предпочитал токсин каменной рыбы и жестокие зазубренные ножи, был тем, кто придумал эту игру. Каждый месяц он присылал ей новую смесь. Задача состояла в том, чтобы правильно определить её компоненты в рамках того предела, который он устанавливал в письме; если он выиграет, она должна будет его навестить, если выиграет она, он пришлёт ей что-нибудь смертоносное, собранное из собственного небольшого зверинца. Её домашней лаборатории было недостаточно для выполнения этой задачи, поэтому она решила пользоваться общественными — подобно тому, как у гражданских лиц были такие вещи, как аренда музыкальных студий, шиноби также иногда требовался доступ к техническому оборудованию своей профессии, — что привлекло внимание Цунаде-сама.       Она восприняла всё это в позитивном ключе, заметив, что никогда не думала, что доживёт до того дня, когда шиноби будут обмениваться ядом в качестве головоломки, а не оружия; и однажды утром Сакура обнаружила стопку ожидавших её личных дневников Цунаде-сама. Хокаге никогда не говорила об этом, и когда она покончила с их изучением, то оставила там же, где и нашла.       После этого она чаще выигрывала, чем проигрывала — однако всё же навещала его, когда могла и потому что могла, — и это не было недостатком мастерства или изобретательности со стороны Фуу. Когда Канкуро задумался в попытках вспомнить разговор, она сказала ему, что он должен ниндзя из Водопада благодарственное письмо и, возможно, нового паука или что-то в этом роде, что вызвало её слабый смешок.       Она была удивлена глубиной доверия Темари.       — Поскольку его здесь нет, чтобы сделать это самому, мне придётся охранять деревню для него, — мрачно сказала она. — Верни мне брата. Но не только для меня — он нужен этой деревне.       Сакура торжественно кивнула, мышцы её челюсти напряглись, когда она увидела, как Какаши-семпай пытается унять порыв Наруто «сделаем это!».       — Мы найдём его, — пообещала она. — Мы вернём его.       Между ними не было сказано ни слова о том, что, возможно, вернут они только тело.       — Я знаю, — сказала Темари. — Мы пошлём с вами одного из наших джонинов — даже с навыками отслеживания Копирующего ниндзя будет полезно иметь рядом кого-то, кто знаком с местностью.       — Кого?       Над ними раздался голос:       — Я буду представлять деревню Песка, — провозгласил ставший сухим и скрипучим от возраста голос.       Сакура вскинула голову, ей пришлось всматриваться в безжалостное солнце, чтобы разглядеть очертания женщины, о которой до сегодняшнего дня она слышала только в историях. Даже Саннинам нужны были убедительные злодеи, чтобы придать своей карьере героический размах. В Суне это была Чиё, Паучиха, которая привнесла яд и марионеток и считалась более опасной, чем четыре среднестатистических джонина вместе взятые. У неё было Имя, которого одновременно боялись и уважали.       Глаза Сакуры сузились ещё больше, когда она подумала о реальности, а не о легендах. Время не было милосердно к этой женщине. Её кожа обвисла, глубокие морщины обрисовали лоб и рот, а тёмные возрастные отметины обесцвечивали даже тот небольшой участок кожи, что был виден из-под одежды. Но её глаза были всё ещё ясными и острыми, как ножи Сакуры, и та не до конца ей доверяла.       Однако она ничего не сказала, так же как ничего не сказала о мудрости размещения джинчурики в пределах досягаемости Акацуки. Какаши-семпай командовал миссией, и он, как и Цунаде-сама, заслужили право отдавать ей приказы.       — Прелестно, — с презрением произнёс Судай, когда Сакура призвала его. По его беглому взгляду она не смогла понять, имел ли он в виду пейзаж или же компанию. Какаши-семпай был окружён нетерпеливыми нинкенами; в то время как они были лучшими следопытами и ищейками, Судай был превосходным сенсором чакры.       Показателем сосредоточенности Наруто послужило то, что он ничего не сказал о коте, когда они вышли, Чиё повела их в район, где они обнаружили Канкуро и взяли след. Судай решил не бежать рядом, вместо этого он расположился на плечах Сакуры, удерживая равновесие при помощи чакры.       — Конечно, они достаточно умны, чтобы рассеять след, — пробормотал Какаши-сенсей, когда они прибыли, и нинкены заявили, что пахло так, будто что-то прошло по всем тропам, ведущим во все стороны.       Судай проворно спрыгнул со своего насеста, расхаживая по окрестности и изучая тропинки, прежде чем объявить:       — Мы с Сакурой пойдём здесь, а вы как хотите.       Бровь Какаши-семпая слегка дёрнулась в раздражении.       — На тот случай, если Его Высочество ошибся, не могли бы вы пойти по другим тропам? — обратился он к нинкенам.       Ответом было сказанное вразнобой: «Так точно, босс!» — и собаки, разделившись на пары, побежали по другим следам. Судай вернулся на своё место на плечах Сакуры, она подняла руку, чтобы лениво погладить его по голове, когда он устроился поудобнее, без нужды впиваясь когтями в уплотнённые плечи её жилета.       Остаток дня они провели в напряжённом молчании, сделав лишь небольшой привал в ожидании восхода луны, это продолжилось и на следующий день. Сакура вошла в ритм тяжёлого путешествия, но сохраняла бдительность и следила за окружением, хотя они никого не встретили, когда переходили из песчаной пустыни в зелень страны Рек. Только там, когда звук её шагов был поглощён пышной травой, она почувствовала, как Судай напрягся.       — Кто-то впереди, — прошептал он ей на ухо, и через несколько шагов она тоже почувствовала чьё-то присутствие. Её глаза уловили мерцание красных облаков, изображённых на темном плаще — Акацуки.       — Стоять! — приказал Какаши-семпай, выставляя руку перед Наруто, чья голова дёрнулась назад, будто его только что ударили.       — Учиха… Итачи! — прорычал он сквозь стиснутые зубы.       Партнёрство с Какаши-семпаем научило её многому, чего она никогда бы не узнала о Шарингане, хотя Годзен-сан научила её большему. Старуха, не колеблясь, говорила ей что-либо, в то время как Какаши-сенпай неохотно экспериментировал с новой фазой Мангекё перед ней, хоть он и позволял ей регулярно сражаться против него с активированным Шаринганом. Теперь он мог деактивировать додзюцу по своему желанию, но всё ещё носил защитную повязку на лбу надвинутой на этот глаз, в шутку сказав ей, что наличие двух функционирующих глаз снижает его восприятие глубины. Она понимала, что он делал это отчасти для того, чтобы защитить её, так как подобное вмешательство в секреты клана было опасно, даже если клан состоял в основном из памяти и надгробий.       Так что она знала достаточно, чтобы не встречаться взглядом с мужчиной, вырисовывающимся перед ними внушительным силуэтом, но ей бы хотелось, чтобы её руки не были такими холодными от страха; короткие волоски на затылке встали дыбом, по спине прошёлся холодок. Плащ полностью скрывал его тело: невозможно было определить телосложение и наличие доспехов, которые он мог бы носить, не видно было даже рук, что заставляло её чувствовать себя ещё более нервозно.       Она едва слышала, как Чиё шёпотом давала Наруто советы относительно глазного дзюцу, её внимание было обращено на Судая, переместившегося так, что теперь он сидел на одном её плече.       — Что-то не так, — пробормотал Судай так тихо, что она почти не могла разобрать его слов.       «И что теперь?» — тревожно подумала она, её глаза бегали по окрестностям, когда она пыталась определить наличие каких-либо ловушек или же дальнейшей засады.       Итачи молчал, позволяя им говорить, но Сакура замерла, как кролик перед ястребом, когда он наконец решил заговорить.       — Давно не виделись, Какаши, Наруто, — сказал он приятным, культурным, образованным голосом. Сакура не могла избавиться от укола беспокойства, охватившего её.       Они с Какаши-семпаем до этого выполняли только одну важную миссию — в стране Снега был человек, который говорил так же. И когда она показала тому его мать в гендзюцу, он наносил ей удары снова и снова, его бёдра двигались вперёд с последним ударом, а голос был тёплым и искренним, когда он похвалил её иллюзию, сказав, что это было почти так же хорошо, как в первый раз.       Сакура положила руки на ножи, чтобы унять дрожь. Он манипулировал их битвой с самого начала, используя её страх и гнев, чтобы отвлечь её от окружения. Она использовала увеличенную чакрой силу и обнаружила, что соскальзывает в ледяную воду замёрзшего озера; она могла только представить, что Учиха Итачи будет намного, намного хуже.       — Ты же знаешь, как это бывает, — протянул Какаши-семпай со слишком большим напряжением в голосе и слишком малым количеством своего обычного сухого юмора. — Ты вечно занят и забываешь навестить меня. К счастью, последний раз, когда ты приходил, был довольно запоминающимся. Как известно, обычные уловки против тебя и этих глаз не работают. Но для тебя это тоже не особо просто, не так ли? За эти глаза приходится платить, — сказал он, отодвигая налобный протектор, чтобы был виден его собственный Шаринган, хоть и не его собственный Мангеке. — И дело не только в чакре. Как сильно ухудшилось твоё зрение?       Сакура резко взглянула на своего партнёра, который никогда не упоминал о каких-либо проблемах со зрением, что было глупо и безответственно, но она не могла позволить себе думать об этом прямо сейчас.       — Какаши, — глубина голоса заставила её немедленно вернуть всё своё внимание к противнику, который, её захлестнуло тревожное чувство, теперь знал о Мангекё Какаши-семпая. — Ты…       Какаши-семпай на мгновение замолчал, а затем сменил тему разговора.       — Как бы то ни было, на этот раз ты не застанешь меня врасплох, — сказал он.       — Да! — добавил Наруто. — И если ты думаешь, что я тот же, что и раньше, что ж, ты совершаешь большую ошибку.       — Я позабочусь о нём, Наруто, — резко сказал Какаши-семпай.       — О?.. Тебе следует быть осторожнее, делая такие заявления, — раздался ровный голос Итачи. — В конце концов, если ты умрёшь, а я заберу джинчурики, кто останется сажать камелии на твоей могиле?       Камелии? Не ликорис? Зачем кому-то сажать… нет. Нет. Пожалуйста, нет.       Когда она подняла взгляд, чтобы встретиться с такими же красными и такими же пропитанными смертью как ликорис глазами, она подумала, что если выживет, сделает с Джирайей нечто ужасное.       И вот так, когда его глаза встретились с её, она обнаружила, что попала в гендзюцу. Это было неуловимо — очень неуловимо, — однако неизбежно. Этот факт заставил её лишь немного расслабиться, но она всё равно вытащила ножи из ножен.       — Время ограничено, поэтому, если у тебя есть вопросы, задавай их быстро, — сказал Учиха Итачи без предисловий. — Джирайя предупредил меня, что ты не будешь знать о том, что просьба была моей, так что я готов к некоторому сопротивлению.       Годзен-сан была права, мрачно подумала Сакура, когда намекнула, что Учиха Итачи сделал то, что сделал, не из-за психического расстройства или просто удовольствия от убийства. Мир нравился ей всё меньше и меньше, когда одно из язвительных высказываний старухи оказывалось правдивым, потому что мир Годзен-сан, когда не был жесток, был безжалостно безразличен, ей не нравилось думать, что она жила в этом мире.       Но Джирайя, при всех его недостатках, в противном случае не послал бы её помогать ему.       Она хотела думать, что это была какая-то ловушка, что Итачи каким-то образом перехватил сообщение Жабьего Мудреца, что он пытал её связного, пока тот не признался, но разумный голос в её голове усмехнулся этому и спросил, какое Учиха Итачи было бы до этого дело. Если бы он не был её связным, он бы убил его или её, и на этом бы всё закончилось.       Она одновременно и хотела, и не хотела задавать вопросы, поток беспокойства угрожал вот-вот переполнить её, но вместо этого она изо всех сил старалась притвориться, что верит, что Джирайя не отправил её на смерть.       «По крайней мере, не специально», — раздался циничный голос.       — Что тебе нужно, чтобы я сделала? — просто спросила она, тем самым удивив его. Или ей это показалось, его было трудно прочитать. Все эмоции находились в глазах, и она боялась этих глаз.       И поскольку она всё равно была поймана в ловушку, в любом случае не жилец, она воспользовалась моментом, чтобы изучить лицо человека, который разрушил жизнь Саске, сделав «лучшее, что он когда-либо делал для этой деревни». Она видела фотографии, но на всех них был более юный Итачи. Тех времён, когда деревня наёмников ещё не называла его маньяком. Он был похож на Дзена тем, что был скорее красив, чем привлекателен, смертоносные глаза были изысканны и густо опушены ресницами.       — Это случайность, — сказал Итачи после минутного молчания, — что мы встретились здесь и сейчас. Если бы мы этого не сделали, шансы на то, что ты могла бы лично наблюдать это дзюцу, невелики. У меня были другие планы, но, думаю, так даже лучше. Возможно, ты ещё не заметила этого, но на самом деле меня здесь нет — именно поэтому я не могу использовать Шаринган, чтобы исказить время и поговорить подольше. Техника принадлежит Сасори Красного Песка — он превратил кого-то в живую марионетку, сосуд для моей чакры, который носит мою внешность. Думаю, этого будет достаточно для той цели, которую я преследую, поэтому предлагаю тебе присмотреть за ним и заявить права на тело, когда эта битва закончится. Нам потребуется три дня, чтобы закончить извлечение Однохвостого; джинчурики не переживёт процесс, если вы не прервёте нас. Процесс извлечения биджу… требует как ума, так и тела, — невозмутимо продолжил он, будто и не вынес только что Гааре смертный приговор. — Мы будем предоставлены сами себе в течение нескольких дней после окончания процесса, независимо от результата. На четвёртый день ты встретишься со мной в одном из домов, которыми владеет Ядо-сан на севере страны Огня — в Доме Цубаки.       Сакура попыталась отогнать мысль о том, что она останется наедине с человеком, который за одну ночь убил больше людей, чем большинство шиноби за всю свою карьеру, вместо этого запоминая указания, которые он давал ей ужасно бесстрастным голосом.       Так как Сакура боялась того, что будет после того, как он закончит говорить, то именно она развеяла гендзюцу, её глаза сузились, когда она пыталась найти хоть какую-то деталь, которая сказала бы «Это тело не то, чем кажется», но если это действительно было дзюцу, то его качество повергало в ужас. Она не могла сказать, действительно ли ощущалось гендзюцу, или же она просто так усердно искала его, что разум начал обманывать сам себя.       Времени на наблюдение больше не было, потому что Какаши-семпай разорвал Итачи, словно тот был бумагой — бумагой с неплохим содержанием, потому что, когда дым рассеялся, двойники Итачи окружили их со всех сторон. Рука Наруто нырнула в сумку с кунаями, а Сакура последовала за Судаем, который спрыгнул с её плеча.       Она проигнорировала теневых клонов, которых Наруто «убил» своим кунаем, проигнорировала то, как он застыл, потому что, если ты смог пережить встречу с Орочимару в одиннадцать лет, то сможешь и встречу с Итачи; Судай был безошибочной стрелкой компаса. Какаши-семпай поравнялся с ними, а затем рванулся вперёд, потому что, хоть ему и не нравился её кот, его навыки он уважал.       Итачи, к которому они направлялись, не пытался устроить ещё одну гендзюцу-ловушку. Он просто двигался, как искры огня или вспышки молнии, переходя от спокойной неподвижности в одном мгновении к заключительной печати огненного дзюцу в следующем.       — Сакура! — резко выкрикнул Какаши-семпай.       — Поняла! — отозвалась она, убирая ножи в ножны, когда Какаши-семпай и Судай резко остановились, оставив её лицом к лицу с ревущей, огромной огненной сферой, жар которой ощущался даже на расстоянии.       Сакура согнула пальцы в знаках и с резким, первобытным криком вонзила кулак в землю, которая содрогнулась и застонала, земляной вал поднялся, как нос корабля. Огонь вспыхнул над ним, безвредно распространяясь в стороны. Она почувствовала, как Какаши-сенсей похлопал её по плечу, применяя свою технику земли и погрузившись под землю, когда он исчез, она позволила рухнуть земляному валу, обломки которого скрыли уход её партнёра, его теневой клон всё ещё был у плеча Сакуры.       Она могла бы позволить своим глазам вспыхнуть, использовать на Итачи Канашибари, технику, ради которой она пожертвовала душевным спокойствием на всю жизнь, но даже если он не был тем, кем его считали в деревне, он всё ещё был достаточно опасен. Снова взяв ножи в руки, она бросилась вперёд вместе с клоном семпая. Глаза Итачи скользнули к клону, который резко остановился.       Этого было достаточно, чтобы настоящий Какаши-семпай вырвался из-под земли со стороны спины Итачи, его Райкири вонзился глубоко в плоть с такой силой, что рука вырвалась из груди, всё ещё окутанная дугообразной молнией. Он наклонил тело Итачи вперёд, и только Сакура была достаточно близко, чтобы увидеть слабую, удовлетворённую ухмылку, которая искривила его губы, прежде чем он упал и стал кем-то другим.       Чиё удивлённо вздохнула, когда приблизилась, и Какаши-семпай аккуратно перевернул тело на спину.       — Это… это Юура, — сказала она. — Джонин из Суны.       — Подождите, — потребовал Наруто, — хотите сказать, это был не Итачи?       — Нет, — мрачно заметил Какаши-семпай. — Это был даже близко не он.       — Не понимаю. Это была не просто техника трансформации, ну уж нет, — сказал Наруто.       — В этом ты прав, — согласилась Чиё. — Я не понимаю, как они это сделали, но ясно то, что целью было выиграть время. Они, вероятно, уже начали извлечение.       — Тогда мы должны поторопиться, — ответил Наруто, крепко сжимая кулаки, полосы на его щеках стали более глубокими, когда он вспыхнул от гнева.       Он посмотрел на Какаши-семпая, который кивнул и сказал:       — Будем двигаться вперёд без остановок.       Сакура знала, что ей нужно тело; она также знала, что будет неразумно забирать его на глазах у Чиё. Так что она отправила с ними свою гендзюцу-версию — Какаши-семпай, вероятно, будет задавать вопросы, но лучше отвечать ему, чем на допросе в Суне.       Сакура потянулась за свитком, который ей наконец-то удалось взять с собой, и развернула его рядом с телом. Действуя быстро, исходя из предположения, что она недостаточно хороша, чтобы долго дурачить Паучиху, она запечатала тело ниндзя Песка внутри свитка, а затем побежала за остальными, пока не оказалась внутри своего призрака. Тогда она отозвала свою иллюзию, что заставило Какаши-семпая пристально взглянуть на неё, а Чиё, даже если и обратила внимание, ничего не сказала.       Сакуре хотелось бы верить этой тишине.