боязнь пауков.
Они снова ждали восхода луны, Сакура более менее комфортно улеглась и пыталась заснуть — нинкены будут караулить, чтобы шиноби смогли выспаться, но тихий звук того, как кто-то присел рядом, мгновенно привел ее в боевую готовность. И это был Наруто, судя по запаху. Не то чтобы он не стирал свою одежду, но когда кто-то постоянно ест одну и ту же еду, запах постепенно впитывается в ткань и во все вещи дома. Требования Судая есть свежую рыбу каждое утро, возможно, и улучшили качество волос Сакуры, но она уже прекратила все попытки вывести запах рыбы из кухни. — Эй, — сказал он очень мягко, — можем поговорить? Сакура хотела отказать, потому что она точно не хотела быть уставшей перед сражением с человеком, способным справиться с Гаарой, но другая часть ее, которая продолжала подстригать волосы, понимала, что потом, возможно, не останется времени на разговоры. — Ага, — так же мягко ответила она. Наруто растянулся рядом с ней, закинул руки за голову и решительно уставился на небо. Он так долго молчал, что Сакура начала снова проваливаться в сон и вздрогнула, когда Наруто наконец начал говорить. — Не знаю, что ты знаешь об Орочимару, — сказал он. Это был несколько открытый вопрос, что заставило Сакуру спросить: — А что? — Я имею в виду, что было с ним после того, как он покинул деревню? После этого он какое-то время был членом Акацуки. И я думал… после того, как мы побьем тех, кто похитил Гаару, мы можем допросить их, не знают ли они, где сейчас Орочимару. Потому что, ну знаешь, у нас осталось совсем немного времени до того, как Саске… В последнее время Сакура нечасто вспоминала Саске; если ей на глаза попадалась прикроватная фотография, она больше сожалела, что ей пришлось повзрослеть и что это было жестко и тяжело, а не о чьих-то решениях. Иногда она смотрела в его темные глаза и видела незнакомца, кого-то, кого она по-настоящему никогда не знала, потому что как этот мальчик, которого она изучала долгое время и усерднее, чем любое дзюцу, мог стать предателем? Затем ее взгляд соскальзывал на очки Тацуо и оставшиеся чувства вспыхивали и затмевали остатки сожаления по отношению к Саске. Хотя его предательство причинило ей боль, эта рана зажила достаточно хорошо и напоминала о себе только тогда, когда кто-то намеренно касался этой темы. Люди больше не проклинали его и ее как часть команды на улице, и она больше не была всего лишь сокомандницей Учиха. Это не было похоже на смерть Тацуо, осознание которой все еще иногда заставало ее врасплох — она забывала на мгновение об этом и думала: «Расскажу Тацуо в следующий раз, как увижу его», — и потом ее снова ослепляло горе, потому что она увидит его только когда умрет, и никак не раньше. Предательство Саске было совсем не таким, потому что все, что у них когда-либо было, это подобие команды, в которое еще нужно было вкладывать силы и время. Их дух товарищества существовал только на поле битвы — Саске был добрым, только когда висел на волоске от смерти, и после всего времени, проведенного вместе, Сакура поняла, что тот не был заинтересован в друзьях. Не то чтобы они были друг другу подходящими друзьями, но даже если бы она переродилась как Сенжу Тобирама — это бы все равно не имело никакого значения. Сакура задавалась вопросом, догадывался ли Наруто, который все еще не стыдясь мог кричать на Хокаге, как малыш, впавший в истерику, что эта миссия была обречена на провал еще до того, как началась. — Наруто… Саске, он провел много времени с Орочимару. Он уже не тот человек, каким был, когда уходил из деревни. — Ты не знаешь этого наверняка, — быстро и яростно ответил Наруто. — Я имею в виду, что он пошел к нему тогда, но, возможно, он понял, насколько тупым было это решение, а теперь он не может уйти. Насколько мы знаем, Орочимару держит его взаперти где-то в подземельях. Сакура подумала, что Орочимару не нужны стены или решетки, чтобы удерживать кого-то, но не стала говорить это вслух. Разговаривать с Наруто все еще было странно и немного некомфортно, и она не была уверена, насколько откровенной она может быть. Иногда он казался повзрослевшим и поумневшим, а потом он снова оказывался в кабинете Хокаге и, о Ками, как же он ее раздражал. Ей было все равно, насколько вежливо он разговаривал со взрослыми — ну, не то чтобы все равно, Цунаде-сама все же заняла кресло Хокаге по определенным причинам, и если он действительно хотел стать Хокаге, ему следовало бы хотя бы уважать кабинет, раз он не хотел признавать куноичи, которая занимала пост. В Академии Сакура не понимала, что Наруто чувствовал себя одиноким и брошенным всеми, не говоря о том, что именно эти чувства и лежали в основе его поступков, но иногда ехидный голос в ее голове комментировал его разговоры с Чиё, и она задумывалась, было ли его детство хуже, чем детство Какаши-семпая. Которого, насколько она могла судить, даже не было. Но Какаши-семпай не говорил ни слова, просто объяснил Чиё, что Наруто чувствовал связь с другими джинчурики, и сделал это со своим отстраненным, скромным юмором, и Сакура не была уверена, стоит ли ей вмешаться, так как Какаши-семпай явно предпочитал, чтобы его прошлое оставалось неизвестным для любопытных глаз и ушей посторонних. — Дзюцу, которое запечатало Шукаку в Гаару. Я сделала его, — призналась Чиё. — Я сделала это, чтобы защитить деревню и жителей. Теперь же деревня, которую я всю жизнь пыталась поставить на колени, пришла нас защитить. Наверное, я потратила все время впустую. Какаши-семпай заверил ее, что она все еще достаточно молода, чтобы добиться всего, чего она хотела, но Сакура продолжила задумчиво смотреть на нее, пока Чиё не заметила. — Хочешь что-то сказать? — спросила она. — Они когда-нибудь задумывались о том, чтобы назначить вас Казекаге? — спросила Сакура. — Я имею в виду, когда исчез Третий. Вы не старше нашего Сандайме и долгое время были вовлечены в политику. Вы контролировали Отряд Марионеточников — вы буквально натренировали их всех. Чиё рассмеялась, закинув голову. — И теперь вы двое пытаетесь заставить меня засмущаться. Если бы вы увидели наш Совет, вы бы поняли. Там нет ни одной женщины. Я думаю, только юная Темари сможет изменить это, но сначала они слушали ее только потому, что она была дочерью Казекаге, а потом — потому что она сестра Пятого. Прошло какое-то время, прежде чем они начали относиться к ней как к личности. Я не была так сильно заинтересована в должности, чтобы отстаивать свои интересы. Я была довольна ролью кукловода как и в политике, так и на поле боя. Единственное, что меня радует в том, что я прожила так долго — это то, то я вижу, как все меняется — однажды, возможно, у нас будет так же много куноичи, как и шиноби, — затем она рассмеялась снова. — Или, по крайней мере, мы догоним Коноху в этом процентном соотношении. Осознав, что слишком глубоко задумалась и что выглядит недружелюбной, пускай и потому что бежала несколько дней подряд в состоянии ожидания битвы с ниндзя S-ранга, Сакура переключила внимание на Наруто. — Мы спросим, — пообещала она. Но это было единственное, что она пообещала.-х-
Сакура почувствовала облегчение, увидев команду Гая и Неджи, даже несмотря на то, что Хьюга покраснел и избегал смотреть на нее. Когда игнорирование факта ее читательских предпочтений не помогло, Сакура набралась смелости, чтобы поговорить об этом, но добилась лишь того, что Тен-тен фыркнула, пытаясь не рассмеяться. Теперь хихикал и Генма, и Сакура знала, что если переживет эту миссию, то попробует поговорить об этом еще. Генму и Неджи вытянули с другой миссии, Гай и Шино только вернулись в деревню после оценочной миссии и даже не успели составить отчет, когда им выдали это задание. Но их воссоединение прошло быстро — у них едва хватило времени поприветствовать Наруто, прежде чем все последовали в направлении, указанном Бьякуганом, чтобы обезвредить пятиконечную печать барьера. Тропа привела их к огромному плато, похожему на те, которые повсеместно встречались в стране Рек, словно острова в море деревьев. Их цели оказались в пещере, что не было чем-то необычным, хотя в большинстве своем бандитам не удавалось запечатать самих себя в пещерах так надежно. Судя по тому, что Сакура знала о людях внутри, она могла предположить, что сложная система печатей была работой Сасори Красного Песка и, возможно, кого-то из разведчиков. Как будто бы громадной скалы было недостаточно. Сакура прищурившись смотрела на нее через линзы своих боевых очков. — По отчетам Суны — внутри эксперт по взрывам и марионеточник. Как вы думаете, кто-нибудь из них может так хорошо управлять землей? Неджи не сообщал о других людях внутри. — А это имеет значение? — спросил Наруто, его взгляд был диким, а выражение лица ясно давало понять, что он не намерен быть терпеливым. — Если кто-то в пещере может управлять камнями такой величины, я бы хотела знать об этом до того, как зайду внутрь, — твердо ответила Сакура. — Но ты же можешь использовать Дотон, разве нет? Сакура недоверчиво посмотрела на Наруто, потом на камень, а потом снова на Наруто. — Есть разные техники Дотона, — наконец сказала она. И хотя она могла использовать чакру, чтобы разбить камень такого размера, ее способности манипулировать Дотоном все же ограничивались небольшими камнями. — Скорее всего, это дело рук подрывника, — сказал Какаши-семпай. — Если только у вас есть другие размышления? — спросил он, повернувшись к Чие. — Прошло много лет с тех пор, как Сасори покинул деревню, — ответила Чие. — Я даже не рискну предположить, на что способен этот мальчик сейчас. Какаши-семпай кивнул. — Думаю, я займусь подрывником и оставлю второго вам троим. Остальные укрепят наши позиции, но не думаю, что у нас будет много времени. Хьюга, Ширануи, вы можете помочь команде Сакуры. Гай и Абураме, если вам не составит труда, поможете мне с моей целью, если мне не удастся справится с ней в одиночку. — В одиночку? — резко спросил Наруто. — Вы не хотите разбить нас на пары? Уголки губ Какаши-семпая изогнулись в улыбке. — У сенсея может быть пара трюков, которых ты еще не видел, — сказал он, взъерошив волосы Наруто, от чего тот нахмурился. Рука Какаши-семпая сжалась, и он мягко ударил своего ученика по голове. — Помните, — сказал он, — держите под контролем этот вспыльчивый характер, и цепочка командования гласит, что Сакура остается за главную, пока меня здесь нет. Наруто пораженно взглянул на неё, отчего Сакура неловко выпрямилась. Затем она подумала, что, выбирая между чувством дискомфорта и вторжением в пещеру без плана захвата, выбрала бы первое и решила отбросить в сторону все сложности работы с Наруто. Она открыла рот, чтобы начать говорить, потом остановилась, но затем напомнила себе, что, вероятно, за этим валуном ее ждет смерть. И если она будет сомневаться, она ее настигнет. — Не вступай с ним в контакт напрямую, — сказала Сакура Наруто, лицо которого уже скривилось в протесте. Она оборвала его прежде, чем он успел заговорить. — Нет, сейчас не время проверять, сможет ли Кьюби защитить тебя от сложных ядов. У кукловода есть своя армия — ты же будешь моей. Не позволяй его оружию коснуться тебя. Она видела, как сжались его челюсти, но он кивнул. — Хорошо, — сказал Наруто. — Пусть будет по-твоему. — Отлично, — сказал Какаши-семпай, проворно подпрыгивая, чтобы присесть над печатью. — Похоже, все остальные уже готовы. Постучишь, Сакура? — спросил он, срывая бумажку с камня. — Прижмитесь к земле и будьте осторожны! — проворчала Сакура, бросившись перед и вспомнив, что Неджи предупредил их, что Гаара лежал на полу, а Акацуки стояли ближе к стене — она взмолилась, чтобы ее удар не закончил ее миссию наихудшим образом. Ее кулак ударился о скалу так сильно, что если бы она контролировала свою чакру несколько меньше, то раздробила бы каждую кость в руке. Но камень отреагировал так, как если бы его облюбовала команда подрывников. Он взорвался внутрь, тысячи осколков превратили пещеру в смертельную зону. Или могли бы превратить, если бы контр-взрыв не развернул их все обратно и не послал со свистом в сторону Сакуры словно шрапнель. Сдерживая проклятия, она бросилась вниз, воздвигнув барьер, но куда меньший, чем тот, который использовала для защиты от огненной техники Учиха Итачи. Когда звук падения камней прекратился, ее волосы и спина оказались покрыты тонким слоем дробленной породы, которая грозила засыпаться ей за воротник и неприятно зудеть, но она все равно встала и присоединилась к команде. Внутри пещеры было двое шиноби, как и было обещано, и один из них, молодой блондин, насмехался над ними. — Сасори но Данна, вы видели это? Это могло бы быть захватывающе, если бы только сработало. Но ты, наверное, сделала больно маленькому бедному Казекаге, знаешь. Ну, — сказал он со смешком, — не то чтобы это имело значение. — Я просто рад, что они перестали сплетничать снаружи, — ответил другой ниндзя. — Я начал уставать ждать. Именно этот второй ниндзя оставил странные следы, которые не были похожи на человеческие и которые прокомментировали тогда нинкены. Кукольник? Сакура не была уверена. Любая насколько серьезная деформация позвоночника сделала бы человека неспособным ходить без мучительной боли — это также должно было проявиться в детстве, но об этом Чиё не упоминала, и Сакура предположила, что это могла быть болезнь. Сакура одобрила идею марионетки вместо тела, так как удача не благоволила ей, посылая полуискалеченных противников. — Ну, мне жаль, — протянул Какаши-семпай, но Наруто решительно шагнул вперед. — Где Гаара? — требовательно спросил он, обнажив слишком острые для человека зубы, его волосы колыхались чакрой с такой силой, что это заставляло мозг Сакуры дрожать и умолять ее убежать. Такая грубая чакра обычно не заставляла думать ее о чем-то конкретном, но это было похоже на горячие порывы ветра, бушующие в пустынях Суны, словно дыхание разъяренного зверя. Это слишком напоминало ей проклятие Саске. У Сакуры была своя теория, которая звучала примерно так: Кьюби мог иметь форму лиса, но на самом деле это был не лис. Наруто возвращался не к животному инстинкту, когда становился таким, а к тупой, бездумной ярости. В этом не было никакого сюрприза, ведь если бы у вас была такая сила, нужно ли было бы вам делать из этого сюрприз? Однако он удивил ее, удерживая себя на месте благодаря силе воли, видимой в дрожании его рук, которые были сжаты так сильно, что кровь текла между его пальцами. Она, может, и сжала зубы, но Акацки выглядели забавляющимися. Или, возможно, так выглядел только блондин. — Ах, он, хм-м-м… Прямо здесь, — сказал он, двигаясь в сторону, чтобы они могли увидеть Гаару. Тот не подавал никаких признаков жизни, и только осознание того, что Неджи сказал бы, будь Гаара мертв, не давало ей повода усомниться. Но даже если он все еще жив, это не имело большого значения, пока между ними было двое членов Акацуки. Если бы они не взяли с собой Наруто, возможно, они бы просто оставили Гаару и избежали поединка, но они никогда бы не узнали, могло ли такое вообще случиться. Дикие, обезумевшие глаза Наруто остановились на неподвижном теле Гаары. И потом медленно остановились на блондине, затем на кукловоде. — Вы умрете, — пообещал он. — А сейчас отдайте мне Гаару. — Эй, — рассмеялся блондин, — ты делаешь это неправильно, знаешь? Ты должен пообещать оставить нас в живых, если мы отдадим тебе Гаару. Или, — его голос стал лукавым, — ты можешь обменять себя на него. Так как ты джинчурики, думаю, мы сможем договориться. — Я не лгу, — сказал Наруто. Его глаза метнулись к Какаши-семпаю с немым предупреждением, о том, что если тот не захочет вступать в бой — Наруто сделает это все равно. Какаши-семпай ответил обреченным вздохом, но рванулся вперед едва ли не быстрее, чем могли уловить усиленные чакрой глаза Сакуры. К сожалению, когда он столкнулся с ниндзя S-класса, блондин бросил пригоршню чего-то маленького — ну, оно выглядело как маленькие фигурки, но они летели по своей траектории и взорвались прямо возле лица семпая. Какаши-семпай сумел избежать ранений от взрыва, но огромная белая птица успела схватить тело Гаары как пеликан рыбу, а блондин запрыгнул на ее спину легким движением, означающим его хорошее знакомство с таким понятием как тактика. И когда они поднялись в воздух, Сакура не позволила себе размышлять о том, сколько чакры нужно, чтобы поднять такой вес в воздух и удержать. Она утешала себя мыслью, что семпай был силен даже тогда, когда у него был истощающий его чакру глаз — и когда они разберутся с этими проблемами, Гай-сенпай и Шино позаботятся о том, чтобы вернуть Гаару. Наруто бросился к выходу из пещеры, забыв о приказах, но рука Сакуры сомкнулась на его предплечье. — Нет, — прошипела она ему. — Но Гаара! — зарычал он в ответ, и в это мгновение ее руку неприятно защипало в месте прикосновения, словно муравьи кусали ее кожу. — Приказы семпая остаются в силе, — настояла она. — Ты не доверяешь ему? Он не ответил, а лишь издал разочарованный рык ярости и разочарования, поскольку вся ситуация достигла предела терпимости Наруто; там где был один шиноби, дрожащий от напряжения, внезапно появилась дюжина, и целых восемь из них повернулись назад к Сасори и бросились вперед, их руки двигались одинаково в поисках оружия в набедренных сумках и так же синхронно бросали найденные кунаи в сторону противника. Который не мигая отбил их все своим длинным хвостом, выгибающимся над спиной марионетки, как у скорпиона. То, что он вырастал словно язык — делало всю марионетку немного абсурдной, что, вероятно, было намеренно. — Это называется Хируко, — бросила Чие, — думайте об этом как о доспехах со всеми возможностями любой другой марионетки. За исключением одной — не получится понаблюдать за языком тела. И хотя это я создала Отряд Марионеточников, именно Сасори создал современную боевую марионетку. Видели те, что использует Канкуро? Это дело рук Сасори. До того, как он покинул деревню. Сакура внутренне съежилась, но внешне кивнула Чие, прежде чем броситься вперед, чтобы нагнать Наруто. Она не вытянула свои ножи — дерево и металл могли только затупить их, так как они предназначались для живой плоти, но ее контроль над чакрой ветра был достаточно хорош, чтобы дать своему черному ножу возможность разрезать все, что угодно. Она не могла сделать это и одновременно уклоняться от сенбонов, вылетающих из рта марионетки, не рискуя жизнью. Ее горло сжалось, но правильное дыхание позволяло удерживать сердечный ритм медленным. Она мысленно поблагодарила нинкенов, когда направила чакру в ноги и оттолкнулась в сторону, чтобы избежать очередной порции сенбонов. Сакура научилась не прыгать, если был другой способ уклониться — у нее было недостаточно навыков, чтобы уклоняться в воздухе. Сасори поднял левую руку Хируко, словно защищаясь. Сакура не удивилась, когда вся конструкция от кисти до локтя полетела в ее сторону. Она бросилась в сторону, уклоняясь, но едва не превратилась в ежа, когда рука взорвалась и выпустила еще больше крошечных колючих игл. Только поспешно вырванная часть стены — тонкая и ненадежная — едва спасла ее от верного отравления. Сакура позволила стене упасть, затем восстановила равновесие и снова бросилась вперед. Краем глаза она заметила хвост и стиснула зубы, когда ей пришлось остановиться, но она не тратила время на размышления о том, почему. Вместо этого она совершила прыжок веры, оттолкнувшись от плотно утрамбованной земли, и взлетела в воздух — ее ступня ударилась о резной нос лица, смотревшего на нее со спины Хируко. Это было похоже на раздавливание таракана — резное тело хрустнуло, но, к сожалению, из-под экзоскелета не потекли внутренности. Вместо этого она оказалась лицом к лицу с симпатичным мальчиком, чья безразличная улыбка заставила ее чувствовать себя так, словно она проглотила слиток свинца. Ее мозг был натренирован категоризировать ощущения и впечатления, поэтому она заметила жуткое, почти неестественное совершенство его кожи, странное отражение света в глазах, запах ароматного дерева и масла. Она услышала, как Чиё удивленно воскликнула, но он был очень близко и она не могла отвлечься. — Ты могла бы быть почти интересной, — сказал он ей, слегка сдвинувшись, чтобы большой сюрикен лишь взъерошил волосы, и Сакура использовала это время, чтобы отступить на безопасное расстояние. Точнее, на чуть более безопасное. — Если ты не разочаруешь меня, возможно, я сделаю тебе одолжение и позволю насладиться настоящим искусством. Трудно найти куноичи, которая стоит моего времени. Не хочу заставлять тебя ждать, поэтому думаю, что покажу венец моей коллекции. Хотя бы потому что его было сложно заполучить. Он вытащил свиток из-под плаща и ловким движением раскрыл большую его часть, на которой был изображен единственный персонаж. «Сан. Три… Три марионетки? — подумала Сакура, внимательно наблюдая за кукольником. — Нет, кажется, что всего одна». Сасори не заставил их долго ждать, но когда дым рассеялся, Сакура подумала, что не помешало бы еще немного снисходительных разговоров, чтобы подготовить ее к марионетке, которая висела над ними. Третий Казекаге. Она услышала звук узнавания от Чиё, когда сама издала неясный тревожный звук. Третий был самым сильным из Каге Песка. Почему-то Сакура не могла поверить, что Сасори сделал марионетку просто из уважения. Было в этом что-то странное и зловещее. Чиё поняла это раньше нее. — Она не просто выглядит так же, как Третий, да? Что ты наделал, Сасори? — обвиняюще спросила она. — Что за тон? — ответил Сасори. — Смотри на плод твоих занятий, старая карга. — Какое именно занятие было связано с гибелью трех Казекаге? — возразила она. — Десять лет назад исчез Третий, а теперь и Четвертый и Пятый мертвы от твоих рук или при твоем участии в планах этой змеи. Я бы умерла спокойно, если бы не знала, что ты унизил себя, став преступником. Как бы то ни было, я не могу умереть сейчас, когда мой внук пытается разрушить все, что я строила. Ее слова были полны чувств, хотя Сасори лишь моргнул и поправил ее: — Я не причастен к смерти Четвертого. Я лишь позволил Орочимару использовать одного из моих агентов. Но он бы убил его даже без моей помощи. — Так ты помог Орочимару убить отца Гаары? — вскричал Наруто. — Несмотря на то, что он больше не член Акацуки, мы по-прежнему оказываем друг другу услуги. — Благодаря чему ты знаешь, под каким камнем он прячется? Сасори наклонил голову набок. Сакура подумала, что это было похоже на жест птицы, но что-то в нем вызывало дрожь беспокойства, потому что на мгновение он выглядел словно марионетка, у которой сбились нити. Было что-то нечеловеческое в нем, как было с Орочимару в том лесу. Но Сакура думала, что, в отличие от Орочимару, Сасори здесь не ради забавы. — Я думаю, мы можем закончить эту светскую беседу, — сказал Сасори и в тот же момент направил на них Третьего, словно какого-то мстительного духа. Не на Сакуру, которая была ближе, а на Чие. Из его рукавов появлялись лезвия, пока не превратились в крылья, которые могли колоть и резать. Сакура подавила инстинкт относиться к марионетке как к своему врагу — независимо от того, насколько тщательно это было продумано, это было всего лишь оружие, как меч или как иллюзия, и она сражались с человеком, владеющим оружием, а не с самим оружием. Это был тот бой, который ни один из них, даже Наруто с улучшенным исцелением от биджу, не мог позволить себе выдерживать долго. Уйти от боя с ниндзя S-класса уже было победой. Вероятность выйти из этого боя без единой травмы? Может быть, кто-то с додзюцу вроде Учиха Итачи мог бы это сделать, но Сакура не могла. Она даже не была на уровне Какаши-семпая. Она была недостаточно хороша, чтобы прикрывать чужие ошибки, не в такой битве, как эта, она могла только укрепить свои глаза и тело чакрой и устремиться вперед. Она уловила усмешку Сасори как раз перед тем, как он сделал легкое движение левой рукой, что было ее единственным предупреждением, прежде чем ее внезапно захлестнуло море цепких рук, словно она внезапно нырнула в аквариум с расстроенными кальмарами. Кунаи, вылетевшие из-под длинных веревок, замаскированных под руки, могли быть просто крючками в щупальцах — только потому, что она была занята уклонением от них, она поймала тень веревок, которые могли бы сделать их самодельными гарпунами. Но поскольку она была занята устранением реальной угрозы быть пойманной на крючок, она не заметила канистр, пока их не открыли. Нос, рот, горло — чувствительные ткани, слизистые оболочки, и в список были бы включены и ее глаза, если бы не боевые очки — это было как будто кто-то взорвал динамит в нервах, ужасная пронзительная боль, которая проникла в ее легкие. Ей потребовалось много времени, чтобы осознать, что кричали не только ее нервы, но и она тоже, и требовалась сила воли, чтобы остановиться, успокоить тело, отчаянно нуждающееся в чистом воздухе, чтобы задержать дыхание, в то время, как ей казалось, что что-то горело у нее внутри. «Нервно-паралитический газ, — отметила маленькая мыслящая часть ее мозга. — Локализованный, ограниченный выброс». «Я попрошу семпая подарить мне противогаз на мой день рождения», — она заставила конечности двигаться, используя чакру, чтобы толкнуть себя по дикой дуге, которая чуть не заставила ее кувыркаться. Несколько Наруто тут же оказались рядом с ней, задавая вопросы и требуя ответа, но Сакура несколько раз судорожно вздохнула, почувствовав саднение в горле, в носу, покалывание в конечностях от боли, и затем она упорно ринулась обратно к Сасори. Она знала, что Наруто был настроен серьезно и едва сдерживался, но услышав ее крик, очевидно, сорвался. Огромный расенган, разорвавший массу рук и оставивший тело Третьего искривленным и искалеченным с одной стороны, был далеко за пределами того, на что Наруто был способен, когда уходил. К сожалению, Третий больше не был человеком. И когда его голова повернулась набок и эти безжизненные глаза, казалось, посмотрели на них, у Сакуры возникло жуткое ощущение, что Сасори готовит что-то похуже. — Тц, — прошипела Чиё откуда-то позади нее. — Воруете всю славу. Я не могу сидеть здесь, как бесполезная глыба, не тогда, когда это проблема Суны. Сакура не следила за старой куноичи, не осмеливалась смотреть на то, что она собиралась делать. Но она была уверена, что Наруто и женщина, которая могла быть преемницей Третьего в другом мире, могли сдержать марионетку с лицом и способностями Третьего, но никак не с его духом. Слабая улыбка Сасори сменилась насмешкой, когда Чиё что-то сделала позади нее. — Интересно, что ты собираешься делать с этими игрушками? Хихиканье Чиё не походило на дружелюбный смех, который она позволяла себе на бегу. Сейчас это было похоже на Паука, полного яда. — Мать и Отец? Думаю, ты, как и все глупые дети, удивишься. Сакура напомнила себе о силе своих союзников, когда рот марионетки-Третьего открылся, и из него вырвались клубы темного песка. Она напоминала себе об этом с каждым громким шагом, когда этот песок обретал форму — копья, щиты и некогда сплошную сокрушительную массу — но она была готова справиться с этой задачей. То, чего нельзя было избежать, можно было врезать в землю с помощью грубой силы, которая подпитывала ее уверенность, потому что эти большие, громоздкие геометрические формы не были тем кошмаром, которого она боялась. Сасори позволил ей приблизиться к нему на расстояние двадцати шагов, прежде чем он воплотил кошмар в реальность. — Сатэцу Кайхо, — сказал он ей, прежде чем мир превратился в черные шипы. Сакура прыгала, уклонялась и извивалась и каким-то образом оказалась на высоте пятнадцати футов в воздухе, устроившись между прутьями черного железного дерева. Она почувствовала, как теплая, тяжелая жидкость скатилась по ее щеке, как результат того, что она не смогла повернуть голову быстро и уклониться. Такой маленький порез. Но его было достаточно, чтобы ввести яд в ее кровоток, а с ее сердцем, бьющимся в нынешнем бешеном темпе, он будет перемещаться быстро. Так же быстро, как эта информация просочилась в ее сознание, ее нож нанес еще более глубокий порез перекрыв мелкий порез, а другая рука засветилась медицинской чакрой, заставляя вены и крошечные капилляры сжаться, чтобы не пустить отравленную кровь по кровотоку в тело. А затем, только убедившись в том, что Наруто и Чиё живы, она снова попыталась пробиться к Сасори, проскользнув через полосу препятствий с острыми краями, которую он оставил ей, со скоростью шуншина. На этот раз было пять шагов. Всего пять. У нее не было времени увернуться — его едва хватило, чтобы частичного отклониться и выбрать точку удара для ножа, появившегося из плаща Сасори. Это была ситуация вроде «лучший из худших вариантов», потому что просто не было никаких хороших вариантов для ранения брюшной полости, где все органы плотно прижаты друг к другу. Ей удалось направить нож очень низко, немного в сторону — та часть ее мозга, которая проводила много времени, просматривая медицинские тексты и диаграммы, показала, что ей, вероятно, потребуется немедленная медицинская помощь из-за перфорации желудочно-кишечного тракта, и хотя об этом было трудно судить, но вероятно под этим углом он мог проткнуть один из ее яичников. Этот голос был очень холодным, очень тихим, особенно в противовес реву боли. Горло у нее все еще болело из-за газа, но крик все равно вырвался наружу. Это была боль, ярость и неповиновение, даже против этого, даже когда лезвие с лезвиями скользнуло за спиной Сасори, разрывая его плащ и показывая, как мало от его человечности осталось. Я не умру здесь! С силой этой мысли она направила чакру в гендзюцу, бросив иллюзию в сторону Сасори, который тащил ее, как рыбу на веревке. Она знала, что он не человек, но он все же чувствовал что-то, и это было все, что ей было нужно, лишь этот момент колебания. Это не было одной из ее иллюзий, нет, она не верила, что этого будет достаточно, но она протянула руку и выдернула одну из его иллюзий, вдохновленную его выражением лица, появившимся во время этой битвы. Мать и отец. Ему было скучно, он был нетерпелив, но только это смогло вызвать его настоящие эмоции. Сакура заставила свое уставшее тело двигаться вперед, в результате чего нож со шнуром проник глубже в ее тело, но она прижала свой нож к странному контейнеру, вросшему в его грудь, который выглядел более органично, чем что-либо еще. Его глаза встретились с её, теперь явно нечеловеческие, но все еще странно уверенные, и часть Сакуры кричала «это ловушка!», но остальная часть ее была готова вогнать нож в его тело. — Нечего сказать? — спросил он. Ее мысли вернулись к обещанию, данному Наруто, затем она подумала о мужчине перед ней. Насколько он был опасен, о том, сколько времени у нее есть, прежде чем яд украдет все ее силы, или спазмы в животе станут настолько сильными, что она не сможет функционировать. Наруто хотел найти Саске, и это было нормально, но они могли получить ответы в другом месте. Джирайя был начальником шпионской службы и был в долгу перед ней. Она вогнала нож в тело Сасори.