боязнь чего-то кислого.
Цунаде сидела, удобно подперев подбородок сложенными руками; большие пальцы подпирали линию челюсти, которая оставалась выразительной благодаря использованию иллюзии. Некоторые люди называли это тщеславием, Цунаде же считала это стратегией. Возможно, в моменты слабости, после значительного количества саке, чтобы начать дрейфовать во времени, она позволяла себе притворяться, что она все еще в том мире, где ее команда была известна за то, как они защищали деревню, а не за то, что покинули ее. Судя по выражению глаз Харуно Сакуры, ей не хватало нескольких десятков лет и парочки бутылок чего-то крепкого, чтобы предаваться ностальгии. О, она ничего не сказала — это была одна из вещей, которую Цунаде особенно ценила в младшем напарнике Какаши, то что она не стала ненужно высокомерной и не потеряла свои манеры после назначения джоунином, — но губы её были плотно сжаты. — Что-то еще? — спросила Цунаде, не в силах противиться желанию потрогать рану. — Поскольку Акацки активно пытаются забрать биджу, разумно ли отправлять Наруто с нами? Появится ли, вообще, шпион? Наверняка он или она слышали, что Сасори мертв. Цунаде фыркнула. — И что я должна сделать? Запереть его? Я не такая Каге, даже если бы Наруто был куда более послушным. Он все равно в какой-то момент покинет пределы деревни. Я отправлю Анбу присматривать за ним, хотя советую не говорить Наруто, что этот человек будет с вами, только чтобы присматривать за нашим любимым белобрысым болваном. И есть вероятность, что на рандеву никто не явится, это правда. Но учитывая описание характера Сасори, есть и вероятность, что шпион может заподозрить, что Сасори выжил в той битве. Мы также не знаем, насколько изолирована деревня Орочимару и где именно находится шпион; они могли не успеть доложить ему о смерти Сасори. Выражение лица Сакуры все еще выражало противоречия, но она кивнула и часть ее лица скрылась под куфией. Цунаде не сомневалась, у нее будет то же выражение лица, когда она будет передавать новости об их миссии Какаши — ей чрезвычайно нравился этот аспект их партнёрства, когда она говорила вежливой и проворной половине, что нужно сделать, и позволяла ей спорить с той половиной, которая точно знала, что может сойти ей с рук. В то время, как Старейшины сомневались в партнерстве молодого, неопытного джонина с Шаринганом Какаши, Цунаде же быстро поняла за то время, пока она была Хокаге, что с Какаши проблема была не в сопоставимых способностях — честно говоря, мальчишка обладал целым набором навыков, которые Третий просил не использовать в мирное время, потому что была достаточно большая вероятность нанесения ущерба или травмирования несчастных прохожих — а, скорее, в том, чтобы найти того, с кем бы он захотел работать. Он отказывался от постоянного партнерства с тех пор, как его выгнали из Анбу, но когда повысили Харуно Сакуру, именно он пришел к Цунаде с просьбой о их совместной работе. Уже только ради этого она могла бы предоставить это временное распределение, но к тому моменту, как получила запрос, она уже имела время и возможность узнать больше о единственном члене команды Семь, чьего имени было недостаточно, чтобы построить ожидания о каком-то величии. Ей не терпелось увидеть, какую карьеру построит эта куноичи своими руками; когда та бросила вызов правде, принятой как данность с начала времен — что шаринган нельзя успешно пересадить и поэтому над ним не висела опасность быть украденным подобно бьякугану, — Цунаде потребовалось подавить порыв перевести ее в медицинскую программу и никогда не отпускать. Однако были не самые отчаянные времена, поэтому ее работа заключалась в том, чтобы уважать решения своих шиноби и не попирать их амбиции и мечты только потому, что это упростило бы ей жизнь. Кроме того Сакура компенсировала это другими способами, как минимум тем, что она была хорошим боевым оперативником; несмотря на то, что это звучало, как плохой роман, юная куноичи каким-то образом усмирила худшие из антисоциальных привычек Какаши. Цунаде сомневалась, что это произошло нарочно — и даже в том, что куноичи осознавала это, — но факт оставался фактом, Какаши начал проводить меньше времени со своими мертвыми друзьями и книгами и начал чаще общаться с людьми. Он стал лучше и регулярнее есть, его больше не мучило истощение чакры после использования шарингана, который до этого словно превратился в паразита. Тон его кожи улучшился и он даже набрал немного мышечной массы. Как член команды, которая давно распалась, и за неимением угрозы, которая могла их сплотить, Цунаде действительно завидовала их дружбе. Более того, она желала им преуспеть, обрести в этом партнёрстве источник силы. Что бы ни думали идиоты в других деревнях, Цунаде оставалась верна философии, что шиноби сражается за своих друзей, умирает за свою деревню и выживает несмотря ни на что, если ему есть к кому вернуться. Долгое время Хатаке Какаши не хватало последнего, и Цунаде была рада, что он снова это обрел. Это в других деревнях пусть будут мученики и мертвые герои. Прошлое дало им достаточно таковых; сейчас же Цунаде сделает все, что в ее силах, чтобы ее шиноби имели возможность стать ворчливыми старыми бабушками и дедушками. Но это не означало, что она упустит возможность подразнить слишком мрачного подростка, который все еще был достаточно юн и легко смущался. — Ты упустила в своем отчете лишь одну вещь, — торжественно сказала она Сакуре. — Мэм? — тревожно ответила та. — Разве Итачи Учиха не самый красивый мужчина, которого ты когда-либо видела?-х-
Сакура все еще чувствовала, как горят уши, после того, как ей пришлось приложить все усилия, чтобы не выскочить из кабинета Хокаге подобно закатившему истерику ребенку. Одно дело, когда семпай дразнил ее — в этом не было ничего особенного, — но она не ожидала такого от Хокаге-сама. Какая-то часть ее была польщена: руководители не дразнили тех подчиненных, которые им не нравились. Но все же она была очень, очень смущена, поэтому ее ответ оказался совсем не убедительным или хотя бы немного достойным. Сакура также была сбита с толку тем, что сама возмутилась, что ее спросили об Итачи как о человеке, а не как об информаторе, хотя Хокаге всего лишь пыталась раздразнить её. Это было странно и глупо, и так же глубоко лично, как и ее время с Годзэн-сан. Добравшись до квартиры семпая, Сакура не удивилась, что того не было дома, поэтому она оставила копию задания нинкенам, не дожидаясь его возвращения. После относительно тихой суеты башни Хокаге и тихого района, который Какаши-семпай называл домом, переполненные улицы торгового района стали для нее сенсорным шоком. Не желая ни учиться, ни тренироваться, а скорее остаться наедине со своими мыслями, Сакура также пыталась найти кого-то, кто не был связан с миссией с Учиха. Она не удивилась, что ей потребовалось некоторое время, чтобы найти кого-то: было еще так рано, что большинство ее друзей тренировались дома, если вообще были в деревне. Однако человек, которого она нашла, с лихвой компенсировал ожидание. Учитывая, кто составлял компанию Ино. Судя по отметинам на лице — похожим на отметины Кибы, только тоньше и гораздо длиннее, по две под каждым глазом, — он принадлежал к клану Цукигава. Хотя учитывая огромного серебристо-белого волка, стоявшего по другую сторону от Ино, это точно не было дедукцией. Будучи меньшим и более закрытым кланом, чем Инузука, Цукигава не искали себе пару вне клана. Единственный способ стать партнером одного из них — выйти замуж; что могло случиться, только если один из волков без пары решал, что вы не были тратой их времени. В самом клане волков и детей делали друзьями при рождении — дети вырастали, обращаясь к ним «старший брат» или «старшая сестра». После многих лет, проведенных вместе, их глаза становились одинакового цвета. Этот конкретный экземпляр попадал в красивую часть разнообразия высоких и темноволосых, его волосы торчали словно густые и непослушные шипы. Он, возможно, был на три или четыре года старше Ино и почти на голову выше. Кроме того, с сожалением подумала Сакура, он ощущал, когда люди на него пялились — он взглянул на неё, пока она была занята навешиванием ярлыков на улов Ино, и изогнул брови в немом вопросе. Ино проследила за его взглядом и широко улыбнулась, увидев Сакуру, и приглашающе помахала ей. — Ты вернулась! — радостно сказала она, влетев в Сакуру и удивляя ее быстрым объятием. Отпустив ее, она приняла знакомую позу, сжав руку в кулаке на одном бедре. — Я слышала, что в последнее время ты занимаешься захватывающими вещами. — Что ты понимаешь под захватывающими? — ответила Сакура. — О, ну знаешь, спасение Казекаге, убийство печально известного нукенина S-ранга и тому подобное. — Не знала, что отступники S-класса относятся к какой-либо другой категории, кроме как печально известные. — Хм, — язвительно хмыкнула Ино, — похоже, ты избегаешь темы. — Может, такое и было, — признала Сакура. — А что насчет тебя? — спросила она, позволяя озорству проникнуть в голос. — Похоже, ты была занята чем-то… захватывающим. Ино, будучи Ино, не покраснела от поддразнивания, не покраснел и ее компаньон. Вместо этого Ино ухмыльнулась. — Азуми-сенсей был моим телохранителем, помнишь? Поэтому он решил, что мои навыки отслеживания оставляют желать лучшего и обратился за помощью к своему другу, который приказал своему отряду вывести нас на полевые тренировки один на один. Этот великолепный джентльмен, — она погладила волка по голове, — был моим напарником. Мы так хорошо ладили, что решили попробовать встречаться. Ино шумно вздохнула. — А потом он сказал мне, что если я хочу встречаться, то мне придется таскаться и с ним тоже, — она сказала, хлопнув своего более высокого спутника по груди, что лишь заставило его улыбнуться ей сверху вниз. — В любом случае, это Цукигава Гин, — уши волка дернулись, — а это Каору. Гин, Каору, это Сакура Харуно. — Приятно познакомиться, Харуно-чан, — сказал он, — вы проделали хорошую работу. — Вовсе нет, — с тревогой возразила Сакура. Единственное, о чем она хотела говорить еще меньше, чем о битве с Сасори, так это о встрече с Итачи. Она боялась того дня, когда кто-то окажется достаточно бесчувственным, чтобы спросить о деталях. — Я тоже рада познакомиться. — Тебе не стоит преуменьшать, — пророкотал Каору хриплым, добрым голосом. — Есть такая вещь, как излишняя скромность. Сакура почувствовала, как кончики ушей покраснели. — Что ж, излишняя скромность — это не то, о чем придется беспокоиться, пока рядом Ино. Я надеюсь, что ваше свидание пройдет хорошо, — весело сказала она, прощаясь с ними и отходя достаточно далеко, чтобы позволить настоящим эмоциям появиться на лице. «Другие люди вырастают и живут своей жизнью, — подумала она, бесцельно бродя по многолюдным улицам, внезапно потеряв настроение к компании, которую могли предложить ее друзья. — Саске, кто же сдерживает нас сейчас?» Она не хотела делиться своей горечью с людьми, которые были ей дороги, но в ее жизни были и другие люди. Люди, которые не вписывались в упрощенные категории «нравится» и «не нравится». Годзэн-сан, ну, она не будет переживать, но… Было так странно скучать по кому-то вроде Годзэн-сан, которая была бескомпромиссным садистом и без сомнения самым циничным человеком, которого она когда-либо встречала. Но то, что могла предложить Годзэн-сан — помимо практических советов, которые Сакура не всегда была эмоционально готова услышать, — было перспективно. Шуншин перенес ее к дому Годзэн-сан, и как только ее нога коснулась ступенек крыльца, Сакура поняла, что она так и не переодела одежду, в которой была на миссии, о которой отчитывалась перед Цунаде-сама. «Боже, если я не соберусь, она съест меня заживо», — уныло осознала Сакура. Но было уже слишком поздно возвращаться домой и переодеваться, поскольку Годзэн-сан, хоть и постарела, но определенно почувствовала прибытие Сакуры. Поэтому она смело шагнула вперед, небрежно постучала в дверной косяк и вошла внутрь. Она сняла сапоги в генкаге, аккуратно поставив их носками к двери, и надела пару домашних тапочек, ставших ее за время визитов. Она не удивилась, обнаружив Годзэн-сан на кухне. — На что ты уставилась, девочка? — просила ее та. — Если ждешь, что я поприветствую тебя, то тебе лучше снять жилет и заняться делом. Сакура послушно подчинилась и вскоре начала применять свои с трудом заработанные навыки работы с ножом в более обыденных целях, нарезая и рубя кубики, и вообще, делая все, что ей велели, с иронией размышляя, что Годзэн-сан не только отточила свое гендзюцу, но и довела до совершенства большинство навыков ведения домашнего хозяйства, что полностью соответствовало её амплуа не приемлющей ошибок женщины. Сегодняшняя задача заключалась в мариновании овощей, что было более трудоемкой задачей, чем просто сбор их с прилавков на рынке. К тому времени, когда они закончили, солнце уже опустилось достаточно низко. Если некоторые из овощей будут отдавать кислинкой, когда они будут наслаждаться ими зимой, Сакура знала, что это будет из-за просочившихся в них ее смятения и горечи, так как часть их исчезла в процессе. — Я слышала, что ты пошла играть в самую большую песочницу в мире, — заметила Годзэн-сан. — Полагаю, я должна оценить факт, что ты выползла оттуда со всеми конечностями. У меня есть кое-что для тебя. — Для меня? — осторожно повторила Сакура. Годзэн-сан закатила глаза и зашаркала в другую комнату, что ненадолго заставило Сакуру задуматься о том, чтобы броситься к двери. Скрепя нервы и стиснув зубы, она села за стол и начала ждать, когда появится Годзэн-сан. Прошло немного времени, когда старуха бесцеремонно бросила перед ней блокнот. Антисанитария была первым, о чем подумала Сакура. Мало того, что он весь был изодран, старая бумага была мягкой, как ткань, но не пожелтевшей, хотя была запачкана тем, что на первый, второй и третий взгляд показалось кровью. «Кто на нем умер?» — вот что она хотела спросить, неуверенно протягивая руку к блокноту. — Араки Кента, — сказала Годзэн-сан, словно прочитав ее мысли. — Во время своего ухода он немного напачкал. — Врагу? — спросила Сакура, задаваясь вопросом, был ли это своего рода трофей. — В итоге самому себе. До этого он был членом моего отряда Анбу. Я рассказывала, как мы использовали гендзюцу на поле боя. Тебе когда-нибудь было любопытно, как мы могли проделывать такие вещи, или ты просто делала глупые предположения об объеме чакры в моем юном теле? — Делала глупые предположения? — рискнула Сакура. Годзэн-сан фыркнула. — Можно подумать, что после количества времени, проведенного со мной, ты переросла эту привычку. Подумай вот о чём. Ниндзя с уровнем чакры Каге — это исключение, а не правило. У нас определенно никогда не было достаточно чакры, чтобы мы могли играть любые роли в разных тактиках. Поэтому нам пришлось разработать способ использовать дзюцу ранга S, не страдая от чакроистощения. В настоящее время существует множество методов, какие-то более опасны для использования командой совместно, но мы жили в эпоху, когда все еще существовало сопротивление работать в командах не то что людей с разным полом, но и разных кланов. Поэтому мы прощупывали свой путь во тьме, и Араки был нашим проводником, так сказать. Сакура нахмурилась, ее пальцы легли на испачканную обложку журнала. — Если бы это было с ним, когда умер на поле боя, он бы запечатал это, разве нет? Громоздкая вещица, чтобы носить её с собой в подсумке. — О нет, не всем нам суждено умереть на поле боя. Мир не так милосерден. Во время одной из наших операций Араки и еще один член нашего отряда подверглись воздействию экспериментального химического оружия. Второй умер во время миссии, но Араки выжил. Или так это выглядело со стороны. Внутри же он гнил — все это время в его мозгу появлялись язвы. Он хорошо это скрывал: каждый ниндзя, который проводит хоть немного времени в Анбу, начинает параноить. Но его окружали люди, которые полагались на навыки наблюдательности. Мы знали, что что-то не так, и ниндзя-медик начал лечение, но даже сейчас, с развитой медициной, я не уверена, что это помогло бы. Мы думали, что лечение помогает, до тех пор, пока он не зарезал свою любовницу. А потом выяснилось, что он страдал не только сильным параноидальным бредом, но и слуховыми галлюцинациями и приступами иррациональной ярости. Ярость прошла, а на руках была ее кровь. Я слышала, что он вошел в полицейский участок, умоляя его усыпить, как собаку. Но он тоже был жертвой. В конце концов он провел остаток жизни в одиночной камере в тюрьме. Пополняя записями это, — сказала Годзэн-сан, многозначительно ткнув пальцем в журнал. — Его методы и приемы, щедро перемешанные с безумием. И когда он закончил, он сделал с собой то, что полицейские не захотели для него сделать. — И вы даете его мне? — Ну, тут запутанная неразбериха беспокойного разума, так что тебе придется еще поработать над ним, — хмыкнула Годзэн-сан. — Но почему сейчас? — спросила Сакура, отчего выражение лица старухи стало мрачным. — Старые фермеры учатся предсказывать погоду, старые шиноби учатся предсказывать бури другого рода. Всякий раз, когда кто-то начинает собирать биджу и добивается успеха, означает, что уже слишком поздно начинать беспокоиться. Подумай об этом, как о контрмере. В эту деревню пришла беда. Тебе следует подготовиться так, как если бы ты считала, что приближается война. — Война? — с тревогой спросила Сакура. — Ну, в учебниках истории это могут назвать по-другому, но когда ты стоишь на поле боля, не имеет значения, как они хотят это называть.-х-
Сакура активно избегала Наруто; судя по нинкенам, которые прибыли в ее дом за пять минут до того, как она была готова проснуться, Какаши-семпай тоже избегал контактов, судя по тому, что прислал птицу с деталями их миссии светловолосому члену их команды. Он избегал контактов не только с Наруто, но и с Сакурой, и даже с нинкенами. Ей показалось, что она слушает домохозяйку, которая жалуется на сына, когда Паккун проворчал: — Он не спит до глубокой ночи. Такого не было уже очень давно. Даже когда он уходит к женщинам, он возвращается… — Стоп, — потребовала Сакура, поднимая руку. — Мне не нужно это знать, и я не хочу это знать. Мы уходим сегодня утром, так что это прекратится. Кстати об этом, я сейчас ухожу. Оставлю дверь открытой, если захотите остаться, но не забудьте закрыть дом, когда будете уходить. — Куда ты идешь, Сак-чан? — с любопытством спросил Шиба. — Мне нужно кое-кого проведать, прежде чем мы уйдем, — тихо ответила Сакура. Собаки обменялись понимающими взглядами, и только Паккун сказал: — Береги себя. — Угу, — уклончиво промычала Сакура, прежде чем выскользнуть за дверь. У нее вошло в привычку использовать шуншин для перемещений, что облегчало избегание Наруто и оттачивало ее навыки в ожидании Саске, который и так уже провел три года с Саннином, чтобы увеличить и улучшить свои навыки. Ее руки скользнули по рукояткам ножей. Не имеет значения, насколько наточены мои лезвия, что действительно имеет значение, так это достаточно ли я сильна, чтобы поймать добычу? Не то чтобы это был приказ об убийстве: им был разрешен только допрос. Миссия сопровождалась настоятельной рекомендацией остановиться в случае, если они столкнутся с Орочимару — план в его нынешнем виде заключался в том, чтобы семпай допросил того, кого они встретят в точке встречи, и надеяться, что у Сасори был талант по поиску шпионов не только в Суне, но и в Звуке. Нинкены принесли ей сообщение от Хокаге. Количество людей в миссии увеличилось, поэтому у ворот их будет ждать два незнакомца, а не один. Сакура зашла в комплекс Хьюга и пошла уже знакомой тропой к их мемориальному саду. — Доброе утро, бабуля-сан, — тихо поздоровалась она с пожилой женщиной, которую всегда можно было обнаружить здесь рано утром. — Доброе утро, — последовал теплый ответ от женщины, которая пришла позавтракать с мужем, который умер почти так же давно, сколько жила Сакура. Люди делали странные вещи во имя любви. И хотя она была здесь ради Тацуо, она почувствовала душевную близость с семпаем в этот момент, зная, что он где-то там тоже проведывал своих умерших.-х-
— Семпай, — сладко начала Сакура, — вы в ответе за этот бродячий цирк. Пожалуйста, утихомирьте их, — прошипела она. Какаши-семпай оторвался от своей книги и снова посмотрел на источник проблем, которые угрожали вызвать головную боль. Семпай поднял бровь, услышав суматоху, затем пожал плечами и вернулся к страницам романа. — М-м-а, нельзя слишком сильно вмешиваться в такие дела. Дети должны учиться взаимодействовать с другими. Слыша это от вас, мне хочется вам врезать. Судя по раздраженному вздоху, который донесся с другой стороны от Какаши, их товарищ из Анбу, назвавшийся Ямато, тоже страдал от истеричного темперамента их друга. — Сакура-чан! — потребовал Наруто. — Вернись и объясни этому идиоту!.. — О, так тебе уже нужен кто-то, чтобы заканчивать не только битвы, но и споры? — судя по его тону это нельзя было характеризовать как насмешку, но этих слов было достаточно, чтобы взбесить Наруто еще раз. — Наруто! — резко сказала Сакура, — если тебе не нравится то, что он говорит, тогда игнорируй его и перестань начинать с ним разговоры. Вам не обязательно быть друзьями, но обязательно работать вместе. — Почему ты на него не кричишь? — возмутился Наруто. Взгляд Сакуры остановился на парне, в которого Наруто тыкал пальцем, и встретился с его безмятежными, черными глазами. Увидев, что внимание было привлечено к нему, он жутко и неестественно улыбнулся. Сакура отступила назад, пока не оказалась так близко к нему, что смогла наклониться и прошептать ему на ухо: — Ты слишком долго улыбаешься. Люди не могут так долго показывать радость, — она отстранилась и повысила голос до привычного уровня: — Извини моего сокомандника, просто потерпите его. — Настала ее очередь улыбнуться, слегка фальшиво: — В конце концов, было бы неприятно, если бы это семпай, которому следовало бы лучше знать свое дело, создавал проблемы, не так ли? Он лишь моргнул в ответ на ее слова, слегка наклонив голову набок и сказал: — Я подумаю над твоим советом, мымра.-х-
Подвоха не должно было быть. С семпаем и его шаринганом это была просто миссия по захвату и допросу. Однако это не означало, что они не будут предпринимать меры предосторожности. Они разделились на две группы, и Наруто неохотно согласился остаться с Ямато, и они держались позади за пределами нормального сенсорного диапазона джонина. Какаши-семпай оставил с ними Паккуна; если ему придется призвать пса, это бы означало, что они должны прийти на подмогу. Если по какой-то причине ему не удастся вызвать Паккуна, Сакура согласилась быть разрисованной Саем. Несколько чернильных животных прятались под ее одеждой, они были заряжены его чакрой и требовали лишь легкого прикосновения ее чакры, чтобы активироваться. С кем-то другим это возможно было бы интимным, но Сай был настолько безразличным к процессу, что куноичи даже не покраснела. Сакура удобно опиралась спиной о ствол дерева, наблюдая в бинокль за мостом Тенчи. «Это тот человек, которого я посчитала проктором на экзамене на чунина, — подумала Сакура с неприятным чувством узнавания. — Якуши Кабуто. Но он был зарегистрирован как ниндзя Конохи, так почему?.. — Затем она вспомнила те точные информационные карточки о ниндзя. — Он был шпионом, — она оцепенела. — Но чьим изначально? Сасори? Нет, если бы он служил Сасори, у него не было бы причин следовать за Орочимару. С техниками Сасори ему бы не пришлось рисковать и отправлять кого-то к Орочимару и тратить свое время и усилия, которые в конечном счете оказались бы бесполезными. Он бы мог взять кого-то, кто и так принадлежал ему и сделал из него марионетку… но если бы Орочимару доверял ему достаточно, чтобы отправить Якуши в Коноху под прикрытием или нанять его как секретного агента, был ли он достаточно неосторожен, чтобы упустить технику Сасори? Но Суна так и сделала…» — Он был на экзамене на чунина, — тихо сказала она семпаю. — Ага, — подтвердил Какаши-семпай. — Я помню. Единственный, кто отказался от участия перед последним раундом. Он бы меньше выделился, если бы просто проиграл свой бой. — У нас нет возможности подтвердить, что он на самом деле работал на Сасори. Думаете, это ловушка? — Возможно, — вяло ответил Какаши-семпай. — Мы собираемся спрыгнуть, да? — Сакура вздохнула, смирившись с этой идеей. Она спрятала бинокль и надела тактические очки, натянув куфию до переносицы. — Вы собираетесь взять на себя Орочимару, если он бродит где-то неподалеку? — Я уверен, что он занят. А если нет, он не из тех, кто довольствуется просто убийством. Сначала он захочет поговорить. У Сакуры были достаточно яркие воспоминания об этом аспекте его личности, и она не стремилась повторять опыт Леса Смерти. Но она знала, на что намекал Какаши-семпай. Если Орочимару захочет развлечься за их счет, это будет их единственной возможностью сбежать. После этого… — Если меня убьют, вы будете должны мне обед, — проворчала она вслух, хотя какая-то ее часть протестующе завопила. — Помни о своих манерах, когда мы пойдем здороваться, — бросил Какаши-семпай ей прежде чем исчезнуть со своей ветки. Сакура глубоко вздохнула и последовала его примеру, ее ножи легко коснулись спины Кабуто, а рука Какаши-семпая не слишком мягко легла на его плечо. — Не хочешь поболтать? — предложил Какаши-семпай, и по тому, как Кабуто напрягся, Сакура догадалась, что семпай открыл свой шаринган. Кем бы он ни был для Сасори или Орочимару — этот человек передавал информацию про деревню тем людям, которые собирались причинить вред людям и местам, которые были дороги куноичи. Сакура не чувствовала ни малейшей вины или сожаления ни за то, что Какаши-семпай показывал Кабуто, ни за то, что они собирались сделать.