И никак иначе

Я бегло, почти не глядя, заполняю какие-то очередные бумажки для Министерства. Бесконечные, бессмысленные писульки. Отчеты о проделанной мною работе, о ее результативности и о ситуации в целом. Хогвартс, как один громадный бурлящий котел, готовый бомбануть в любой момент, ситуация критическая, щенков едва удается контролировать, выручай-комната выручает… но явно не нового директора... я едва не угробила гриффиндорского декана, использовав запрещенное заклятие – обо всем об этом я, конечно же, не пишу. А стоило бы. Хотя настроение немедленно стать узницей Азкабана в последнее время как-то значительно поутихло. Как и жуткое желание поразвлечься с какой-нибудь розовощекой мисс Уизли. Все с той же мисс Уизли. Не поутихло только одно желание, но его вполне удавалось держать в узде, пока я не видела Макгонагалл. А ее я не видела уже пару недель. Может и больше. Вернее, не контактировала с ней, не считая коротких кивков в Большом зале на завтраках-обедах-ужинах, на которых мы и без того редко сталкивались, будто бы являясь по очереди, пропуская то одно, то другое. Минерва никогда не отличалась завидным аппетитом, а мне в этом поганом Хогвартсе кусок перестал лезть в горло. Дамблдор был прав, замок гнал меня отсюда, в нем я давно не чувствовала ничего, кроме дурноты. Дискомфорт… постоянный дискомфорт, словно даже полы, потолки и стены вибрировали подо мной, надо мной и рядом со мной. Все эти радости до кучи приправлялись изничтожающей смертной тоской, но это ничего. Это не суть важно. Вот этот-то мы как раз умеем переживать лучше всего. Определенно. Я наконец заканчиваю возиться с дурацкими отчетами для Фаджа. Отчетами – это немного слабовато. Отчетищами – вот это будет ближе к истине. Я бездумно гляжу на аккуратно сложенную перед собой бумажную кипу, вышиной с магловскую Эйфелеву башню, и рука сама медленно тянется, чтобы с размаха хлопнуть мне по лбу. И снова дед «что в воду глядел!» Корнелиус буквально подыхал от собственных навязчивых идей. О Дамблдоре по-прежнему не было никаких известий, но он продолжал параноить. Ну и что, спрашивается такого, что детвора окрестила свой так называемый отряд справедливости именем бывшего горячо любимого директора. Юношеское протестное движение дефективных гриффиндорцев, бравада, пустой звук, чушь да и только. Зря я отчиталась ему об этом в самые первые дни. Теперь он с живой с меня не слезет, требуя «унять, подавить, сломить и прочее ликвидировать» подобные мятежи в стенах школы. «На кой черт я вас туда поставил, Долорес? Не забывайте, что есть далеко ни одно кресло, с которого можно полететь. Не забывайте. И наведите, в конце концов, порядок! Чем вы там занимаетесь, мне непонятно!» Я полчаса покорно выслушивала орущий на меня и давящийся слюной Фаджа министерский конверт-кричалку. Тебе непонятно. Тебе и не понять. Поразительно, как быстро могут поменяться приоритеты, как быстро может стать наплевать. Мгновенно. Из-за дурацкого каприза. Каприза ли? Прихоти, что длиною в жизнь. В целую вечность длиною. Я начинаю сдавать, Минерва… я устала, профессор. Можно я пойду домой?.. Снова болит голова, бросает то в жар, то в холод, и давит, давит где-то в районе поясницы. Надеюсь, это не оно. Не ранний климакс. Мне до него еще лет двадцать, не меньше. Хотя по возрасту магловских женщин – в самый раз. Слава Тевтахесу, волшебники стареют намного позже маглов. Я проверяю расписание. На сегодня все. Моих уроков нет. Очень хорошо, очень. Несмотря на директорство я все еще продолжаю их вести. Кому еще можно доверить собственную одобренную Министерством программу по защите от темных искусств. Столь долго и усердно разрабатываемую. Никому, кроме себя, конечно. Сейчас и это начало меня утомлять, словно проклятый Хогвартс с его проклятыми детьми и их не менее проклятыми учителями выпивают из меня все соки. Как из перезрелой тыквы. Скоро жмыхом от меня можно будет расписать стены. Эдакая болезненно-оранжевая живопись. Как на Хэллоуин, где на праздничных столах вместо тыквы станут красоваться головы злобного профессора Амбридж, со свечками в глазных проемах. «Какого хрена, Долорес? Какого хрена?!» «Простите меня, Корнелиус, я… я просто зазевалась…» И прошмыгала сопливым носом влюбленного второкурсника и отряд тупых дамблдоровцев, и сраную выручай-комнату, и саму себя. «Браво, Амбридж, браво!» «Браво, Долли-детка. Ты все такая же беспросветная ничтожная дурочка, неуверенная в себе тупица. Бездарная, криворукая…» «Ну хватит, мама, хватит, пожалуйста!» Я уже собираюсь идти к себе, лечить мигрень и отвратительное настроение своим личным «выручай-чайком», как ко мне без стука заходят, нет, заволакиваются два доблестных слизеринца. Заволакиваются, потея и пыхтя под тяжестью двух весьма внушительного размера сосудов, отдаленно напоминающих кувшины с вином. - Что это? – я невольно приподнимаюсь им навстречу. – Если немедленно не объясните… - я не даю мальчишкам и секунды отдышаться. Взгляд свирепеет чисто автоматически. Привычка. Ждать от слизерина взрывчатого зелья, да еще и в таких количествах нелепо. Вот если бы вошел Поттер, а с ним и вся честная компания. - Директор… это от профессора Снейпа. Сыворотка правды, - все еще пыхтя, удостаивает меня пояснениями Винсент Крэбб. - Что? – буквально восклицаю я, не удержавшись. Какая нахрен сыворотка правды? Глумятся, мелкие паршивцы. И главное, перед кем. - Мистер Крэбб, я даю вам последний шанс одуматься, - я стучу отполированным ногтем по своей палочке. Нет, мне все это снится. Минус триста слизерину… триста пятьдесят, будь я неладна. - Профессор Снейп велел передать, что ведра у него не было, - краснея и бледнея поочередно мямлит пухлый парнишка, все так же обливаясь потом, стыдом и ужасом. Ах у тебя не было ведра, старый козел. Я вдруг вспомнила, сколько просила. Просила много… больше и больше, и… больше. Немного развлечения в наши унылые будни, бородавочный ты кабан. Но зелье хорошо, да! Мальчишка сейчас умрет от страха, но продолжает рубить засаженную и политую тобой правду. Прекрасно. Прекрасно, Северус. - Мистер Крэбб, мистер Гойл, с каждого минус пять баллов. Где зелье? Гойл, синеватого оттенка, послушно достает из мантии пузырек грамм на сто, не более. - Профессор… - лепечет он, пятясь к двери и подтягивая за рукав своего приятеля. - А что в этих, с позволения сказать, сосудах? – интересуюсь я, в надежде на правильный ответ. - Моча многокрылки злобной, - сквозь плотно сжатые губешки выдавливают из себя парни. - Еще минус пять баллов с каждого. И пошли вон, - я с улыбкой наблюдаю, как за ними моментально захлопывается дверь. Снейп-Снейп, жесток даже к своим. Я верчу в руках пузырек с сывороткой правды, которой и вправду оказалось слишком много. Что ж, пришло время для хорошей игры. Для важной не для Министерства игры. Долли-Долли-детка. Сегодня ты не пойдешь домой, сегодня ты будешь мало говорить и много слушать. Сегодня самый главный в твоей жизни экзамен. В нашей с вами будущей жизни, профессор Макгонагалл. В нашей не с вами, мистер Поттер. Сегодня мы все узнаем, где долбаная выручай-комната. И другое тоже узнаем.