Ранение с сюрпризом, или Проект "Живая Гниль"

      Яркая, стремительная Тентейкура ворвалась в кабинет Акона в самом конце дня. Странно, Вестница явно капитанского уровня… кому это я понадобился, подумал ученый, подставляя палец. Короткое сообщение «Хисаги, лейтенантский полигон» заставило его подскочить и сорваться в давно не используемое за ненадобностью шунпо, прихватив стоящую наготове сумку. Надо же, не забыл, отстраненно порадовался офицер, проносясь по коридорам.       На поляне было шумно и людно… Мадараме и Иба держали за руки совершенно сникшего Абараи, Аясегава судорожно сжимал в руках Забимару. Вокруг рухнувшего без движения Хисаги стоял — слава Королю Душ! — кидо-барьер, за которым смутно виднелось капитанское хаори. Рядом заламывала руки рыдающая Кучики. — Акон-сан, наконец-то… там… там такой ужас! — бросилась она к нему, всхлипывая и размазывая слезы по лицу. — Хуже, чем в прошлый раз, Кучики-сан? — сплетая обеззараживающее кидо на них обоих, поинтересовался офицер, со смутным удовлетворением наблюдая, как перед ним расходятся в стороны шинигами всех рангов, не желая оказаться на пути «лабораторника», как полупрезрительно прозвали его сослуживцев в одиннадцатом отряде. — Намного! — девчонка вцепилась в рукав ученого, умоляюще заглянула ему в глаза. — Вы же… вы же поможете Шухею, Акон-сан? — Конечно, помогу, не сомневайся, Кучики, — ободряюще улыбнулся офицер, мягко отцепляя ее пальцы от своего рукава и делая шаг прямо сквозь стенку барьера. — Добрый день, Кучики-тайчо. — Рад вас слышать, Акон-сан, — негромко откликнулся Бьякуя, даже не обернувшись. — Все же к лечению нужен талант, или хотя бы предрасположенность… выматывающее занятие. — Что тут у нас… ух ты.       Зрелище было жуткое. Разрыв, глубокий, засоренный, хотя и частично очищенный, судя по всему, руками капитана шестого отряда, тянулся от плеча, краем заходя на руку, через всю спину, ветвясь и скрываясь под поясом хакама. Акон впервые в нежизни поймал себя на том, что боится прикоснуться к раненому шинигами… — Его нужно срочно ко мне в двенадцатый, — тихо произнес ученый, осторожно дотрагиваясь до неповрежденного плеча. — Где его занпакто, Кучики-тайчо? — Занпакто?.. Понятия не имею. Я пришел, чтобы оказать помощь, и сумел лишь сохранить Хисаги-фукутайчо живым. — Сродни подвигу, капитан… — вздохнул ученый, встряхивая руками, разминая пальцы. Светящаяся сеть кидо окутала исполосованную разрывами спину лейтенанта, останавливая кровотечение. — Для всех, кроме четвертого отряда, сохранение нежизни в угрожающем состоянии является подвигом. Это же совершенно противоположные силы! Мне не понятно, как он вас-то дождался. Или вы присутствовали? — Нет. Меня позвал мой занпакто, пожелавший понаблюдать за тренировкой старшего офицерского звена. — И слава Королю Душ… вот же не везет Шухею. Хорошо хоть он без сознания… — Кто сказал?.. — прохрипел раненый шинигами, заставив двух офицеров подскочить от неожиданности. — Шу… Шухей?.. — неверяще прошептал Акон, настороженно обходя распростертого на земле фукутайчо по кругу и встречаясь с посветлевшими от боли серыми глазами. — Ты… — Я… — чуть заметно шевельнулись искусанные до крови губы. — Уже полторы сотни лет, как я… что хотел-то? — Чтоб мне в Сенкаймоне заблудиться… КАК?! — выдохнул, присаживаясь рядом, Кучики. — С такой раной, и в сознании?! — Это же Шухей… — безнадежно пробормотал ученый. — Шинигами, живущий, чтобы выживать! Шу, где Казешини? Мне придется начинать с него… — Рядом падал… он без сознания. Придется подождать… — С ума сошел?! Загнетесь же оба! — зарычал Акон. — Тогда позовите Рукию… Уверен, Соде-но Сираюки ему поможет, — уголки губ фукутайчо чуть заметно шевельнулись, обозначая улыбку — теплую и мечтательную. — Теперь у нее точно получится…       Офицер и капитан растерянно посмотрели друг на друга. Кучики пожал плечами и, поднявшись на ноги, бросил через плечо. — Я позову ее… только, Акон-сан, прикройте Хисаги чем-нибудь. Зрелище не для девичьих глаз… — Я-то прикрою, только это не поможет, попомните мое слово, тайчо, — тихо откликнулся тот.       Ученый как в воду смотрел. Подскочившая к лежащему на животе лейтенанту Рукия первым делом подняла с его израненной спины тонкую ткань, наброшенную Аконом, и в ужасе зажала рот руками, чтобы не закричать. — Шухей… — Рукия… — чуть слышно отозвался Хисаги, приоткрывая глаза. — Рад тебя видеть. — Как же… как, за что?.. — Кучики-сан… — голос ученого решительно перебил еле слышную беседу. — Вы не могли бы нам помочь? — Конечно, Акон-сан! — девушка решительно вытерла слезы. — Позовите свой занпакто. Без нее нам не достучаться до Казешини.       Соде-но Сираюки, так же как и Рукия, вытирая заплаканные глаза, кивнула и подошла к наблюдающему за ней одним глазом Хисаги. — Можно, Шухей-сан? — тихо спросила ледяная дева. Ее хозяйка вытаращила глаза и непонимающе уставилась на брата. Тот недоуменно поднял бровь. — Конечно, можно, Юки-сан, — на грани слышимости прошептал Хисаги. Залившаяся краской занпакто поманила хозяйку рукой. — Рукия, вложи меня в ножны Казешини…       Акон чуть не выронил свой чемоданчик, разинув рот, Кучики изумленно распахнул глаза. Девушка, не дрогнув, вытянула собственный клинок и, глядя в глаза Шухею, медленно потянулась за пустыми ножнами на его поясе. — Ты осознаешь, что делаешь? — отмер Бьякуя. — Доверить часть собственной души… — Она и так ему принадлежит, нии-сама, — мягко улыбнулась Рукия, не отрывая взгляд от искаженного болью лица фукутайчо. — Причем не частично, а практически полностью. — А если не совпадет? Ты изувечишь свою душу, сестра! — Не может такого быть. Он же… — … готов перекроить свою душу, чтобы твоей было удобно… — шепот Хисаги был похож на догорающую свечу, такой же слабеющий и угасающий.       Кучики недрогнувшей рукой вложила свой клинок в ножны, и за спинами замерших шинигами с тихим металлическим звоном материализовались двое занпакто. — Я умер и попал в рай? — прерывающимся от боли голосом проскрежетал Казешини, лежа на коленях у поглаживающей его по волосам Соде-но Сираюки. — Какой же ты иногда балбес, Шини, — вздохнула ледяная дева. — Иначе почему же я вижу ангела? — счастливо оскалился Ветер Смерти. — Ну что, Акон, приступим? — Еще как приступим, — подсел к ним ученый с чемоданчиком в руках. — Я ж как знал, что придется вас двоих в полевых условиях латать. А как бы удобно было в лаборатории! — Оставь надежду, Акон, — прохрипел Хисаги, отчетливо понимая, что боль, до этого момента запертая в Казешини, возвращается в полном размере. Спасибо, хоть сил прибавилось. — То, что удобно и правильно, меня стабильно обходит стороной… — А ты вообще молчи, приключенец, — огрызнулся офицер, расчехляя скальпель и раскладывая на крохотном столике инструменты. — Как, во имя гарганты, ты умудрился порваться в пределах Сейрейтей?! — Нет бы этому порадоваться… — пробурчал фукутайчо, подмигивая прячущей улыбку Рукии. — Он еще и недоволен! Мне завтра семидесятые районы патрулировать. Было бы лучше, если бы меня накрыло там? — Типун тебе куда-нибудь, — сплюнул ученый. Переязвить Шухея у него получалось крайне редко. И главная тому причина вот лежит, ухмыляется… — А ты чего разлегся? Переворачивайся!       Окончательно пришедший в себя Казешини перетек на живот, не отпуская из рук талию Соде-но Сираюки. Операция не заняла много времени — считав данные, офицер быстро вскрыл воспаленную рану, подошел к напрягшемуся лейтенанту, присел, внимательно рассматроивая линии разрыва, так же снял показания, что-то ввел…покачал головой. И уже вернувшись к настороженно следящему за его передвижениями Ветру Смерти, заговорил… — Я как-нибудь займусь этим исследованием. Я очень хочу тебя досконально изучить, Хисаги! Откуда в тебе столько сил и выносливости, как ты терпишь такие нагрузки и такие боли. Ну не может это быть нормой, не верю!!! — Тебя часом Куроцучи-тайчо не покусал? Откуда бы такие стремления меня расчленить под благовидным предлогом? Потому что иначе вы редко что-то изучаете… — отозвался Шухей, наслаждающийся ощущением тонких пальчиков Рукии в своих вечно растрепанных волосах. Впервые за долгие годы хотелось блаженно зажмуриться и замурлыкать… будь они одни и не будь ему настолько больно, он бы так и поступил. — Вот не надо на капитана гнать! Он, между прочим, помог найти выход для вас обоих! И реактивами поделился… — Даже так? — выкрутил голову до хруста в шее Казешини. — Именно. Конечно, на безболезненность рассчитывать бессмысленно, но эффект гарантирован. — Ну, я просто спину не чую. И кто бы мог подумать, что я буду этому радоваться? — хихикнул занпакто, покрепче обнимая подругу. Та с легкой улыбкой гладила его по волосам. — Как бы я хотел свою не чуять… — прохрипел Хисаги, смаргивая набегающие от боли слезы. — Не подумай, что я тебя подгоняю, Акон, но — ты там долго еще? — Уже иду к тебе, Шухей, — предвкушающе улыбнулся ученый, садясь рядом с мгновенно замершим лейтенантом. — Какой тут у тебя простор для деятельности…       Кучики-тайчо, молчавший в углу кеккая, отчетливо понимал, что о его присутствии все уже благополучно позабыли. Отчасти он был этому рад — как бы он еще увидел фукутайчо девятого отряда настолько живым и открытым? Поди ж ты, с офицером из двенадцатого дружит! Причем давно и крепко… нужно будет узнать о нем побольше, подумал Бьякуя. Только осторожно, очень осторожно! Испортить отношения очень легко. А ведь это, судя по всему, будущий избранник Рукии, будущий родственник…       Но на самом краю души ядовитым цветком росла досада. Они так весело общаются, и Хисаги, и Рукия, и их занпакто, и этот Акон! Каково это, вот так легко и просто общаться, шутить, смеяться… даже когда дышать больно, он все равно смеется вместе сего сестрой. Пожалуй, Акона можно понять, поймал себя на мысли Кучики. Подобный феномен достоин изучения. Еще и веселится над своей раной, во имя небес! Как?!       Офицер тем временем ввел в вену Хисаги какой-то ярко-алый препарат, явно знакомый им обоим — лейтенант при виде шприца скривился и обреченно отвернулся от друга, протянув ему руку со сжатым до хруста кулаком. — Кучики-сан, могу я вас попросить? Оставьте Шухея, отойдите к брату. И по возможности постарайтесь не смотреть сюда, — тихо произнес ученый, развязывая резиновый жгут и внимательно наблюдая за поплывшим взглядом раненого. — Я серьезно. Его лечить в разы сложнее и больнее, чем его занпакто. Здесь… не нужны свидетели. — Но Акон-сан… — Не надо, — тронул девушку за плечо подошедший Казешини. — Поверь знающему, тебе не стоит это видеть. Вам обеим не стоит. Побудьте с Кучики-тайчо, ладно? — занпакто помог Рукии подняться и, не отпуская ее руки, отвел ее к приподнявшему брови Бьякуе. Шагнувший из-за спины хозяина Сенбонзакура чуть заметно кивнул Ветру Смерти и бережно взял ладонь Соде-но Сираюки. Шини скривился, но промолчал. Капитан шестого отряда приобнял за плечи тихо плачущую сестру. — Держи хозяина, клыкастый, — одним уголком губ усмехнулся Акон — Действуй уже, крыса рогатая… — не остался в долгу занпакто, опуская руки на плечи своего напарника.       …Это было страшно. Хисаги, не предпринимая попыток вырваться, лишь глухо выл от боли, явно зажимая что-то в зубах. Его воплощенный меч, безмолвный ассистент вдохновенно ковыряющегося в ранах Акона, смотрел на хозяина, словно заранее прося прощения. Напряженный, хмурый офицер, по мнению многих — лучший хирург в Готее, забрызганный кровью по самые рога, что-то негромко бормотал себе под нос. — Нии-сама… спасибо вам, — прошептала Рукия, пряча заплаканное лицо на груди брата. Бьякуя бережно приобнял сестру за плечи. — Если бы не ваша Тентейкура и не ваша помощь… — Не плачь, — так же тихо отозвался капитан шестого отряда. — Хисаги силен, он справится. Да и Акон-сан явно знает, что делает… они дружат, я правильно понял? — Ага… причем давно, — шмыгнула носом девушка. — Шухей рассказывал, их дружбе много лет, он тогда еще рядовым был. А вот Казешини Акон-сана недолюбливает…       Не заметно, подумал Кучики. По крайней мере ассистент из занпакто получился прекрасный…       До замерших в углу кеккая шинигами донесся полный боли вопль Хисаги, торопливое «держись, Шу!!! Еще раз!!!» Акона и тихое «Шухей, ну же!!!» Казешини. Рукия дернулась из рук брата, но Бьякуя держал крепко. — Не надо, — шепнул он девушке на ухо. — Не думаю, что Хисаги хотел бы, чтобы ты его видела в таком состоянии. — Как бы я хотела ему хоть чем-то помочь, нии-сама, — слезы вновь побежали по лицу девушки. — Я знаю, что Шухей сильный, выносливый, терпеливый и очень гордый… но нести любую ношу проще вдвоем! Почему вы все отказываете мне в праве ему помочь? Почему я не могу разделить с ним его боль, нии-сама?! — Кто он для тебя, сестра? — заглянул Кучики в покрасневшие от слез глаза сестры. — Подумай хорошенько и ответь мне, кто для тебя Хисаги Шухей, лейтенант девятого отряда Готей-13? — Самый близкий и любимый мужчина, нии-сама. Родная душа, рядом с которой так тепло и надежно. Всегда и во всем понимающий и готовый помочь во всем… — заговорила девушка, на глазах заливаясь краской по самые уши. — Мне считать его твоим избранником, Рукия? — совершенно серьезно спросил Бьякуя. — Да, — в один голос ответили его сестра и ее занпакто. — Хорошо. Он знает о твоем… мнении? — вопросительно изогнулась тонкая бровь аристократа. — Нет… но я не думаю… — замялась шинигами. — Ничего, я выясню. Не пугайся так, не покусаю я твоего Шухея, — столь редкая теплая улыбка осветила лицо капитана. — Просто поинтересуюсь. Постоишь с Сенбонзакурой?