---
— Проснись, Леголас, я знаю, что ты можешь очнуться. Несмотря на боль, Леголасу хотелось смеяться — пусть далеко не счастливым смехом. Этот голос был слишком долгожданным, чтобы он мог поверить в его реальность. Всего лишь тяжёлый сон, навеянный ядовитыми укусами дурман, и какая злая ирония таилась в том, что призрак сна уговаривал его проснуться. — Арагорн, — язык казался невероятно распухшим во рту, ещё немного — и он не поместится внутри. На его скулу опустилась ладонь, холодная, почти ледяная, но совсем не похожая на ладонь прислужника смерти. — Леголас, ты всегда умел удивлять, — продолжил тот, кто выдавал себя за Арагорна. — Я думал, что должен буду вылечить тебя от странной болезни, а нахожу тебя на пороге смерти… от паучьих укусов? — Прости, — голос не слушался, был надтреснутым и хриплым. — Тебе не за что просить прощения, — ласково отозвался Арагорн и отнял ладонь. Рядом раздались шорохи, и в воздухе повеяло пряными травами, но даже этот приятный запах вызывал тошноту. Леголас понадеялся, что Арагорн отвернулся, занятый своими делами. Даже во сне он не хотел, чтобы тот смотрел ему в лицо. — Нет, есть за что. — Шорохи прекратились. Теперь Арагорн, должно быть, смотрел на него в упор. С каким выражением он смотрел? Этого не почувствовать с закрытыми глазами. Но и с открытыми тоже не вышло: только смутные тени маячили впереди, одна тень была ближе и больше всех остальных, эта тень была Арагорном, но у неё не было глаз и черт лица, только мельтешение пятен. — За что же? — в вопросе не было ещё и тени подозрения, Арагорн наверняка был уверен, что Леголас попросту бредил, он и подумать не мог, какие мысли давно роились в голове его друга. Леголас хотел разомкнуть губы, чтобы ответить, но те не размыкались, пересохшие и слепленные друг с другом, или же это он не хотел открывать рта, чтобы не пришлось во всём признаться. У него опять недоставало смелости, он всю её истратил, пока преследовал гигантских пауков. Огонь стыда зажёгся на его щеках, потом перекинулся на всё лицо, на шею и ниже, как будто его тело было сделано из сухой соломы. Пламя откусывало куски от его груди, подбираясь к животу. Пятна вокруг замелькали и исчезли, когда он закрыл глаза. — Всё, я не разрешаю тебе отвечать, — снова раздался голос Арагорна. — Я даже не буду слушать, так что можешь и не пытаться. Почему Арагорн так говорил с ним? Он ещё не знал правды, у него не было причин ненавидеть Леголаса. От отчаяния у Леголаса вырвался короткий стон. Ладонь незамедлительно вернулась, а вместе с ней — что-то мягкое, мокрое и холодное, приносящее смутное облегчение. — Я запрещаю тебе тратить силы, — мягко сказал Арагорн и наклонился ниже, его губы оказались так близко от уха Леголаса, что почти коснулись его, или же в самом деле коснулись — а может быть, это был след дыхания? — Нет ничего такого, что я не смог бы тебе простить. — Ты говоришь так, пока ничего не знаешь, — Леголас всё-таки заговорил, почти уверенный, что вот-вот у него пойдёт горлом кровь — так ужасно скребло внутри. Арагорн цокнул языком, очевидно, поражаясь его упрямству. — По-твоему, я вру? — Нет! — вскинулся Леголас, неспособный распознать шутливость тона. — Ты просто не знаешь… не знаешь… Что-то хлестнуло не из его горла, а внутрь него. Леголас сглотнул — это была вода. Арагорн отнял от его губ горло фляги. — Сейчас будет больно, — предупредил он. Арагорн и впрямь никогда не врал. Боль в верхней части груди вспыхнула так остро, что, казалось, она поразила лёгкие, навсегда отсекая следующий вдох. Любопытство обречённого заставило Леголаса снова открыть глаза, он скосил взгляд вниз и разглядел, как пальцы Арагорна сновали, отрывая повязку от раны. Что-то чёрное потекло из-под белой полосы ткани, но ему, должно быть, продолжало чудиться странное: ведь кровь не может быть чёрной. Арагорн смочил чистую полосу ткани странной желтоватой жидкостью с резким запахом и одним быстрым движением прижал к ране. Если бы он пустил по венам Леголаса расплавленное железо, боль наверняка была бы не такой сильной. Слёзы брызнули из его глаз, смешались с каплями холодного пота и омыли его лицо, ещё недавно заботливо обтёртое Арагорном. — Дыши! — прикрикнул тот. — Дыши, Леголас, сделай вдох! — Он не сразу понял, почему Арагорн так кричал; на какую-то минуту он и правда перестал дышать. — Думай о том, что кое-чего я тебе не прощу точно: если ты навсегда перестанешь дышать у меня на руках. Леголас подчинился так быстро, что Арагорн успокаивающим жестом попросил его не переусердствовать. В его пальцах возникла игла и засновала между краями распахнутой плоти. Короткие уколы были почти незаметны за жжением. — Я закончил, — сообщил Арагорн ещё через несколько мгновений, но почему-то его тон вовсе не казался ободряющим. — С первым укусом. К сожалению, ты умудрился заработать целых пять.---
В следующий раз Леголас очнулся оттого, что одеяло душило его — как небо недавно, но на этот раз почти по-настоящему. Руки едва слушались, пока он пытался сбросить с себя эту пыщащую жаром тяжесть. Ему удалось только откинуть один угол, прежде чем силы окончательно оставили его. Но ему не стало легче — что-то горело внутри него. Леголасу казалось, что ещё немного — и он почувствует запах палёной плоти, разглядит струйки дыма, поднимающиеся из прорех зашитых Арагорном ран. — Леголас. — Из его ушей тоже вот-вот готовился повалить дым, но он до сих пор слышал звуки, слышал голос Арагорна. Упорное видение никак не желало оставлять его. Леголас не знал, было ли оно скорее приятным или мучительным. Его глаза казались ему сваренными белками, они не могли говорить ему правду, они показывали то, что он хотел видеть. Если всё это было миражом, можно ли управлять им и немного насладиться перед концом? Леголас вслепую протянул руку, и Арагорн схватил её так быстро и так осторожно, как едва ли можно было ожидать от него настоящего. Раз так — стоило рискнуть, и Леголас переплёл их пальцы, и Арагорн не поторопился вырваться из его слабеющей хватки. Он сделал это так аккуратно, что Леголас даже не заметил, когда его рука снова стала свободна. Потом что-то ледяное коснулось его предплечья, поползло выше, обхватило шею и улеглось на груди. Леголас попытался отбиться, но холодные щупальца продолжали обвивать его. Послышался плеск. — Смените воду, — сказал Арагорн кому-то, а потом наклонился к Леголасу, зубы которого уже начали стучать. — Прости. Так нужно. — Он помолчал ещё немного. — Признаться честно, я никогда не лечил никого с пятью укусами одновременно. — Но, — в его голос снова вернулась уверенность, — мы почти не потеряли времени. Двое эльфов отправились с тобой в замок сразу после того, как всё случилось. Не весь яд успел попасть в твою кровь. Легенда была складной, но не до конца; она умалчивала о том, что самого Арагорна не могло быть в замке Трандуила. Наконец-то Леголас ухватил то звено, которое рушило тщательно выстроенную сказку, даже помрачённое болезнью сознание раскусило обман. Стоило ли разбить его окончательно или, наоборот, позволить ему продолжаться? — Леголас, ты меня слышишь? — допытывался тем временем лже-Арагорн. — Да, — он выбрал второе. В конце концов, нет ничего плохого в сказках, если они так ласково, так заботливо провожают его в последний путь. — Я слышу тебя. Только не уходи. — Разве ты думаешь, что я могу уйти сейчас? — Леголас даже сквозь опущенные веки видел, как Арагорн печально улыбался. — Разве хороший целитель может уйти от того, о ком заботится? Арагорн так ничего и не понял. Разумеется — ведь он и подумать не мог… у него в голове не уложилась бы подобная мысль. Но это был ненастоящий Арагорн, и потому Леголас мог делиться с ним всем, чем только хотел. — Я не об этом, — говорить становилось всё легче, словно открылось второе дыхание. — Я умру, если ты уйдёшь. — Иногда так случается с ранеными, если их надолго оставить. Кажется, Арагорн просто не хотел понимать. Леголас не мог упрекнуть его за это. Даже в горячечном сне Арагорн был своеволен и жил своей жизнью; должно быть, это подсознание эльфа настойчиво подсказывало, что есть мечты, слишком несбыточные для того, чтобы думать о них всерьёз. Что ж, он не был этому удивлён. Ничто больше не могло ни удивить его, ни увлечь, ни дать надежду. Капли воды на его коже стали тёмными водами, которые сошлись над его головой. Чья-то рука сжалась на плече и потянула наверх, обратно к поверхности, и Леголас не сопротивлялся — просто не помогал. — Я не позволю тебе уйти, — сказал Арагорн, и Леголасу понравилось, как решительно это звучало, но было уже слишком поздно.---
Однако он всё-таки вернулся — снова. Когда он очнулся, в его сознании царил штиль, сменивший недавнее лихорадочное смятение. За окном было светло — царил день, или уже следующий, или день через множество дней, которые он проспал. Ему снились странные сны. Ему снилось, что… Рядом с его кроватью замерла чья-то фигура, и не просто чья-то — Леголас узнал её, едва взглянул краем глаза. Арагорн крепко спал, уронив голову на грудь. Теперь, когда помутнение отступило, Леголас знал, что это не было сном, что настоящий Арагорн во плоти действительно был в его краях, вынужденный всё время быть рядом, вынужденный слушать двусмысленный бред, который щедро лился изо рта эльфа. Что Леголас успел наговорить ему? К сожалению, он не забыл. Я умру, если ты уйдёшь, вот что он сказал — и не только это. Я не позволю тебе уйти — это он тоже помнил. Леголас пошевелил пальцами, и они наткнулись на что-то мокрое, не похожее на воду, которой Арагорн обливал его, чтобы уменьшить жар. Рука казалась неживой, но Леголас сумел поднять её к лицу. Кончики пальцев были красными. Он пошевелился, и что-то хлюпнуло под его спиной. Если это его кровь натекла в постель, то дела были плохи. Почему-то он до сих пор почти не чувствовал боли. Это казалось почти приятным способом уйти. Арагорн не мог серьёзно отнестись к его словам, не мог их одобрить; он оставался рядом, потому что того требовало чувство долга и обещание вечной дружбы. Больше ничего не удерживало его. Леголас снова был обречён спускаться по лестнице, ведущей во тьму, снова пройти все ступеньки, с первой и до последней. Можно было воспользоваться вторым шансом уйти, этот шанс был лучше первого, он обещал лёгкое угасание, и Леголасу ничего не нужно было делать, всё, что от него требовалось — это ничего не делать и сдаться. Он снова посмотрел на Арагорна. Тот продолжал крепко спать. Сколько дней и ночей он не смыкал глаз? Я не позволю тебе уйти. На этот раз он никак не мог помешать. Можно ли считать это обманом со стороны Леголаса? Ему не хотелось бы умирать во лжи. Арагорн будет винить себя до конца своей короткой, но такой ценной человеческой жизни. Испортить её — значит предать. Если расценить это как месть за незнание и слепоту, то это будет самой большой подлостью, когда-либо совершённой эльфом. — Арагорн, — позвал он шёпотом, прочистил горло и повторил громче: — Арагорн!.. Тот не торопился просыпаться. Леголас перевернулся на бок — у него потемнело в глазах, но тьма рассеялась, он заставил её рассеяться — на время. Он протянул руку, чтобы схватить Арагорна за рукав, но Арагорн сидел у него в ногах, бесконечно далеко, почти так же далеко, как если бы он был в Гондоре. Леголас придвинулся ещё ближе. Даже такое простое усилие не давалось ему. Страх смерти окутал его внезапно, он был больнее и быстрее жвал паука. Умереть, когда Арагорна всё ещё можно было слышать и видеть? Когда его отец был одинок, а границу атаковали враги? Просто — умереть, когда тебе отведены сотни лет? — Арагорн! — Тот наконец пошевелился. — Помоги мне!.. Леголас замер и закрыл глаза, чтобы мир вокруг перестал вращаться, и только почувствовал, как чужие руки перевернули его обратно на спину. Они же принялись снимать все его повязки одну за другой. Леголас снова приоткрыл один глаз и увидел омрачённое лицо Арагорна. — Не теряй сознание, Леголас, — строго попросил он. Исполнить это было ещё тяжелее, чем минуту назад, тяжелее, чем в одиночку сразиться с десятью пауками. Запоздалая боль мало-помалу заслоняла все прочие мысли. Руки Арагорна всё быстрее сновали над его телом. Леголас закусил губу, чтобы не помешать ему случайным стоном. Серая пелена смыкалась над ним. Он снова уходил, хоть на этот раз не без борьбы. — Расскажи мне о том, что случилось, — продолжал просить Арагорн, очевидно, надеясь разговорами удержать его на плаву. — Нет… — замялся он на мгновение, — лучше объясни, что ты пытался сказать мне недавно. Леголас… ты говорил очень странные слова. Ты… повторял что-то про меня… и про то, как… — Да, — неожиданно ясным голосом сказал Леголас. Не только его голос был ясен, но и его зрение, и сознание — как последний проблеск перед забвением. — Всё так, Арагорн. Это всё… — Проблеск подходил к концу. — Это всё из-за тебя. Последние слова прозвучали совсем не так, как он хотел бы. Леголас имел в виду лишь то, что Арагорн был связан со случившимся, он вовсе не желал обвинить его, не желал обрушить на его сердце ещё одну тяжесть. Или всё-таки желал — но только самую малость. Месть, совсем крошечная по сравнению с той, от которой он отказался.