Спотыкаясь и не прерывая поцелуев, они едва добрались до спальни наверху. Уилл никак не мог оторваться от Ганнибала, а Ганнибал то делал попытки всё же продвинуться по лестнице, то поддавался своему голоду и резко впивался зубами, так что Уилл чуть не вскрикивал от боли. В спальне Уилл прижал Ганнибала к стене и лапал его, забравшись руками под броню пиджака. Ганнибал легко скинул пиджак с плеч и протянул Уиллу.
— Повесь его, — выдал инструкцию, прежде чем Уилл приступил к пуговицам на рубашке.
— Господи, серьёзно? — недовольно хмыкнул Уилл, не прекращая исследовать тело под рубашкой.
В ответ Ганнибал оттолкнул его, сжав рукой шею, и вручил пиджак. Задыхаясь, Уилл взглянул в его лицо. Распухшие губы, румянец на скулах — завладевшая Ганнибалом жажда была более чем очевидна, но при этом он оставался полностью собранным. На его фоне Уилл просто-таки изнемогал от страсти. Он медленно отстранился и направился в сторону гардеробной. Волосы на затылке встали дыбом от страха повернуться спиной к Ганнибалу. Уилл пробежался взглядом по безукоризненному ряду костюмов — идеально выглаженных, отсортированных по цвету и фасону. Он прошёлся пальцами по выстроенным в ряд плечикам, ощупывая дорогую ткань. Устроенная внутри гардеробной композиция была настолько идеальной, что Уилл без труда нашёл ожидающую пиджак вешалку.
Обернувшись, он увидел, как Ганнибал расстёгивает пуговицы на манжетах и ослабляет галстук. Уилл подошёл к нему, помог избавиться от жилетки и тоже повесил её на место. Руки дрожали, пока он выбирал соответствующую полку. Ганнибал пристально наблюдал за ним, и взгляд Уилла постоянно метался между его лицом и полоской обнажённой кожи под расстёгнутой рубашкой. Вернувшись, Уилл снова вжался в него, погружаясь пальцами в мягкие, почти седые волосы на груди.
— Боже, — выдохнул Уилл и прильнул к шее Ганнибала, вдыхая его запах и пробуя на вкус его кожу. Он прижал ногтём мышцы на груди и легонько прошёлся по рёбрам.
— Никаких богов, — прошептал Ганнибал. — Нам не нужны в постели третьи лица.
С новым поцелуем Уилл освободил его плечи от рубашки. Было невозможно оторваться от таких податливых губ, но всё же пришлось отстраниться. Кислород с шумом врывался в лёгкие, но этого не было достаточно. Уилл тяжело дышал, пока искал вешалку, вешал рубашку, расправлял воротничок и застёгивал первые три пуговицы. Он разгладил тонкую ткань, хотя желал сжимать её кулаками и рвать в мелкие клочья. Уилл буквально чувствовал, как волокна трещат под его ладонями, рвутся, расползаются, застревают под ногтями. Нити находились повсюду, они сплетались в единую конструкцию и становились острыми, как лезвия.
Ганнибал подошёл сзади и заключил в объятия его напряжённое и подрагивающее тело. Уилл наконец убрал руки с рубашки и впился ногтями в собственные ключицы, затем с силой провёл вниз, к груди, оставляя багровые полосы на коже. Он дрожал и выгибался в руках Ганнибала. Вот они здесь, замысловатые красные линии, как он мог не видеть их прежде? На царапинах от ногтей выступили алые капельки крови. Нити тянулись от сердца Ганнибала к его собственному, и стоило затронуть их — как из Уилла будто бы извлекали внутренности. Его пальцы запутались в нитях. Уилл дёрнул — и вытянул из собственного живота крысиное гнездо из металлических проводов, соединённых с собственными гладкими кишками. Он ведь мог бы сделать из кишок нити для марионеток. На периферии сознания он смутно ощущал, как Ганнибал целует его плечи, берёт его руки в свои, чтобы удержать от дальнейших травм. Уилл заскулил и провис в сжимавших его руках.
— Блять, блять, — застонал он слабым голосом.
Ганнибал впился зубами в плечо, не с той дикостью, как прежде, но с достаточной силой, чтобы вернуть Уилла в реальность. Тот застонал от удовольствия и провернулся в руках Ганнибала, схватившись пальцами прямо за ремень. Когда он вытянул кожаную ленту из застёжки, то почувствовал, словно освобождает себя из запутанной паутины. На каждом вдохе Уилл немного прикрывал глаза, а его плечи поднимались и опускались в такт дыханию. Ганнибал мягко поглаживал его плечи, пока Уилл расстёгивал молнию и снимал с него брюки. В белье его эрекция проступала ещё более выразительно. Уилл снова обвис на руках, вжавшись лицом в грудь Ганнибала.
— Я распадаюсь на части, — выдохнул он, чувствуя, как нити разрезают его изнутри.
— Прекрати.
Слова прозвучали холодно, словно были высечены изо льда. Уилл чувствовал в груди нарастающее желание расплакаться и сжимал ткань брюк настолько сильно, что раны на руках заново разболелись. Он сполз на колени, неистово подрагивая, пока Ганнибал высвобождал ноги из брюк. Уилл видел крепкие мышцы его бёдер и думал о толстых металлических кабелях, сжимающих эти бёдра так сильно, что кожа трескается под давлением. На минуту Уилл осел, пытаясь возобновить контроль над собственными конечностями. Он неуверенно поднялся на ноги и попытался достать ремень из шлёвок, чуть ли не похныкивая при этом от затянувшегося ожидания. Затем бросил ремень на пол и направился в сторону шкафа. Уилл отыскал вешалку с пиджаком соответствующего цвета, аккуратно сложил брюки, устроив их на перекладине, и повесил рядом с другими костюмами.
Когда он обернулся, Ганнибал с неодобрением изучал лежащий на полу ремень. Уилл крепко стиснул кулаки, ещё раз и ещё раз. Всё пространство комнаты было заполнено нитями. Уилл поднял ремень и передал его Ганнибалу. Тот опробовал его, покрутил в руках и затем взглянул на Уилла: его непрерывно подрагивающие плечи, сбитый ритм дыхания, напряжение, натянутой струной пронзающее тело. Уилл выглядел так, будто бы может кончить, даже не раздеваясь, от одного правильно подобранного прикосновения. Или же, подобно загнанному зверю, броситься в ответ с кулаками, если Ганнибал допустит малейшую оплошность. Одним кивком он повелел Уиллу подойти ближе, и тот приблизился, не прекращая дрожать. С нескрываемым любопытством Ганнибал провёл по свежим царапинам на груди Уилла. А потом сделал небольшой шаг назад и ударил Уилла ремнём по животу.
Уилл согнулся, сжимая живот и издавая приглушённое шипение. След от удара горел под пальцами. Боль была оглушающе острой и одновременно с этим — возвращала в реальность. Ганнибал взял его за руку и подвёл к кровати. Уилл улёгся на спину, его зрачки всё ещё были расширены.
— Боже, до чего же больно, — произнёс он, заикаясь и глотая слова. — Болит так сильно, будто никогда не пройдёт.
Ганнибал ласково прикоснулся к его лицу, разглаживая морщинку между бровями.
— Я знаю, — ответил Ганнибал. — И ты едва ли представляешь, что последует за этим.
Ещё один удар.
Всем телом Уилл прогнулся на кровати, закрывая ладонями лицо и измученно постанывая. Звук перекрещивающихся проводов.
— Пожалуйста, — взмолился Уилл.
Ремень с треском опустился на кожу.
— Ещё.
Ганнибал ударил снова, и Уилл чуть не подпрыгнул на кровати. Он выдал невероятно изящный крик и обхватил себя руками. На бледной коже краснели следы от ударов. Уилл сжался, и с каждым вздохом мучительно заглатывал воздух. Ганнибал сложил ремень и оставил его на прикроватном столике. Он переполз через Уилла и снова перевернул его на спину. Конечности Уилла подрагивали, а глаза оцепенели, полуприкрытые веками.
— Прекрасно, — вымолвил Ганнибал, следуя пальцем вдоль каждой бордовой отметины.
— Я хочу тебя, — с придыханием прошептал Уилл, слабо поглаживая Ганнибала по коленке. — Не заставляй меня… ждать. Я не знаю, как… как долго я ещё смогу выдержать.
Ганнибал поцеловал его в щеку.
— Мой дражайший Уилл. Ты способен вынести гораздо дольше.
Они слились в болезненном, влажном и жаждущем поцелуе. Уилл дрожал от того, как трепетно властный язык Ганнибала надавливал поверх его собственного, в то время как сильное тело вминало его в постель. Ганнибал стянул с него брюки, и Уилл ногами помог себе избавиться от одежды. Руками он водил по спине Ганнибала, вверх и вниз, наслаждаясь тем, как сокращаются и расслабляются крепкие мышцы, пока Ганнибал двигался между его раздвинутых ног, вжимаясь бёдрами, будто притираясь на каждом движении. Они тёрлись друг о друга всей поверхностью тел, и Уилл стонал, когда искры возбуждения толчками проходили сквозь него. Он пытался притянуть Ганнибала поближе, обхватив его ноги лодыжками.
— Такой отзывчивый, — со скрытым восторгом произнёс Ганнибал, покусывая его губы. — Словно ты был создан для того, чтобы я прикасался к тебе.
Уилл застонал снова, впиваясь ногтями в мышцы на плечах Ганнибала.
— Так и есть, — выдохнул он ему в губы.
Ганнибал перевернул их тела так, чтобы Уилл оказался сидящим сверху. Сам Уилл вдавливался в него что есть мочи. С такого ракурса Ганнибал мог свободно любоваться следами, оставшимися на груди: старыми желтеющими отметинами от укусов, царапинами, оставленными самим Уиллом, и багровыми полосами от ремня. Ганнибал думал о том, чтобы вскрыть его в такой позе. Он представлял мягкие, округлившиеся в удивлении губы, импульсивную хватку, с которой тот будет сжимать Ганнибала, горячую, липкую кровь на руках, медленное движение ножа, разрезающего все преграды между ними. Ганнибал фантазировал, как будет вскрывать грудную клетку, как выломает рёбра, чтобы проникнуть рукой внутрь, проскальзывая под лёгкими и сжимая сердце, будет чувствовать, как оно сокращается под его ладонью; продолжать массаж сердца, пока Уилл окончательно не истечёт кровью, наполнять его лёгкие кислородом при помощи искусственного дыхания рот-в-рот. Он сжал ягодицы Уилла и усадил его поудобнее поверх собственных бёдер.
«Ты можешь трахать меня всю ночь, но так и не проникнуть по-настоящему внутрь», прозвучал в голове голос Уилла, ритмичный, возбуждающий, приводящий в ярость. Прежде чем залить Ганнибала кровью, как долго Уилл будет умолять себя выпотрошить? И получится ли у Ганнибала порезать его так, чтобы сохранить все желаемые ощущения, но не причинить существенного вреда? Обнажённая кожа соблазняла, и Ганнибал едва удержался, чтобы не лизнуть её, не засосать глубоко и жёстко, при этом поигрывая с ней языком. Тогда бы они подошли слишком близко к реальной опасности.
Ганнибал зарычал и прижал Уилла к себе, чтобы поцеловать его. Никак нельзя было насытиться его великолепнейшим вкусом. Затем он с силой укусил, и кожа на губе треснула. Ганнибал слизывал с неё кровь, засасывая и исследуя рану своим языком. В его руках Уилл распадался на части, дрожал и покрывался горячим потом.
— Мой бог, — выдохнул Уилл на полувдохе, и Ганнибал подумал:
«Да, именно так».
Он запустил руки под ткань трусов и с силой сжал задницу Уилла, массируя упругие мышцы. Уилл приглашающе потёрся об Ганнибала, зажатый между его рукой и корпусом. Ганнибал развёл ягодицы и указательным пальцем скользнул в ложбинку между ними. Уилл выдохнул и сделал попытку насадиться на палец.
— Ганнибал…
Его имя звучало подобно молитве.
— Твоя кожа всего лишь ещё одна преграда между нами, — прошептал Ганнибал, оглаживая его вход. — Хотел бы я снять её и погрузить в тебя свои руки.
Уилл едва держался, опираясь на локти. Он целовал Ганнибала, пока тот говорил, вбирая, поглощая его слова ртом.
— Хочу проникнуть в тёмную чащу разума, где обитают твои фантазии, — продолжил Ганнибал, убирая руку, чтобы затем положить два пальца Уиллу в рот. Тот с благодарностью вобрал их в себя. — Ощупывать форму узлов, острых осколков стекла, крюков и лезвий. Я готов даже порезаться об тебя, чтобы ощутить разницу. И я точно не буду заботиться о том, что разорву твои органы, пока буду извлекать расположившиеся внутри смертоносные инструменты, пока буду выбрасывать те части, которые не являются тобой.
Ганнибал убрал пальцы, и Уилл захныкал, содрогаясь на каждом слове, извлекающем тугие струны из его тела. Смазанным слюной пальцем Ганнибал прижался к анусу, надавливая мягко и деликатно, чтобы ощущать каждое сокращение мышц, чувствовать, как Уилл открывается ему.
— Твоё тело — обитель, — прошептал Ганнибал. — Ты не сможешь сдержать свой разум, спрятать его от меня. Я позволю тебе истечь кровью на моём обеденном столе, чтобы увидеть, исследовать каждый дюйм твоего тела.
Уилл извивался в его руках, и в каждом его вдохе скользило мученическое удовольствие.
— Да, — умолял он. — Пожалуйста.
Палец с силой проскользнул внутрь, и Уилл сжался вокруг него. Ганнибал массировал его снаружи, чередуя с лёгкими погружениями до первой фаланги, разрабатывал бережно и аккуратно. Уилл сжимался, постанывал и мягко целовал Ганнибала. Тот успокаивающе, круговыми движениями разминал его поясницу, при этом зная, насколько сильно желание Уилла сопротивляться. Тем временем Уилл уже насаживался на пальцы, требуя большего, но Ганнибал был несокрушимо терпелив. Он раскрывал Уилла постепенно, медленно, наслаждаясь тем, какой он внутри горячий и бархатистый. Проникал глубже, проталкивая фалангу за фалангой. Он вышел, чтобы войти снова и ощутить полное удовольствие от скольжения, но тут Уилл просто рухнул ему на грудь.
— Я… о господи.
Он потирался болезненной эрекцией о живот Ганнибала, одновременно с этим насаживаясь на его палец.
— Любопытно, сможешь ли так кончить? — поинтересовался Ганнибал.
— Вполне вероятно, — поморщился Уилл в ответ. — Мне… мне так хорошо.
Ганнибал снова вынул палец полностью, а затем прокрутил его внутри, и Уилл закричал.
— Не… не останавливайся, — судорожно простонал он.
— Ты так нетерпелив, — сказал Ганнибал и потянулся к прикроватной тумбе, чтобы достать из выдвижного ящика баночку со смазкой. Уилл не прекращал потираться членом об живот Ганнибала и даже в некоторой степени расслабился, когда понял, что именно тот ищет.
Ганнибал оттянул резинку на трусах Уилла, а затем резко отпустил так, что она шлёпнула по животу.
— Снимай.
Не желая отстраняться от Ганнибала, Уилл быстро слез с кровати, практически выпрыгнул из трусов, а когда вернулся обратно, вопросительно взглянул на оставшееся на нем бельё.
— Можно? — спросил он, нежно поглаживая бедро Ганнибала.
Уилл так сильно дрожал и так жизненно нуждался в Ганнибале, что тот едва ли был способен ему отказать. Он кивнул, и стало заметно, как напряжение Уилла спадает. Уилл стянул с Ганнибала бельё, задыхаясь от жажды, когда напряжённый и сочащийся смазкой член аккуратно лёг поверх его живота. Кружилось в голове, и Уилл подсознательно хватался за простыни, чтобы не упасть от головокружения. Он склонил голову и поцеловал низ живота, втянул возбуждающий аромат, позволил запаху наполнить себя изнутри.
— Уилл, — предостерёг его Ганнибал, когда он спустился ртом ещё ниже.
— Почему бы и нет? — Уилл слегка прикусил кожу, засасывая выступающую бедренную косточку. — Я хочу смаковать. Хочу ощущать тебя.
Ганнибал с силой отдёрнул его за волосы. Было так сложно отказаться от прикосновения измазанных слюной и кровью губ. Румянец на бледных щеках, блестящая от пота кожа — Ганнибал смотрел на него и не мог насмотреться. Но настоящий кайф был в том, чтобы отказать Уиллу и отыметь его именно так, как возжелает сам Ганнибал. Как иначе Уилл научится терпеливости?
— Нет, — выдохнул Ганнибал едва ли не шёпотом. Уилл ещё сильнее покрылся румянцем и застыл от полученного отказа. Тем временем Ганнибал вернул его в предыдущую позицию, вылил смазки на пальцы и приставил к его входу уже два.
— Ты извращенец, — прошептал Уилл. — Любопытно, что увижу я, если сниму с тебя шкуру.
Пальцы резко проникли внутрь, и Уилл прильнул к нему снова, чертыхаясь и крупно подрагивая. Даже со смазкой внутри Уилла было тесно — он сопротивлялся и зажимался, несмотря на то, что его тело двигалось навстречу проникающим пальцам. Ганнибал толкнулся сильнее и застыл от звонкого крика боли, который сорвался с губ Уилла. Он вжался в Ганнибала со всей силы, впиваясь зубами в его мышцы на груди. Член сочился смазкой поверх кожи Ганнибала, и ему пришлось приподнять бёдра, чтобы Уилл мог теснее прижаться к его животу. Ганнибал и сам слегка приподнялся, чтобы проникнуть пальцами глубже, а затем и вовсе сел, так что они оказались грудь к груди. Пальцы властно скользили и скручивались внутри Уилла.
Тот был способен только покусывать плечо Ганнибала, заливая его влажной слюной. Его дыхание было чем-то вроде непрекращающейся молитвы «Ганн… ахх… ганн…», Уилл пытался выговорить его имя и не мог, задыхался на каждом остром вдохе. Уилл возвышался над ним, все мышцы его дрожали, а бледная кожа обтягивала выступавшие кости. Ганнибал согнул пальцы и водил кругами, пытаясь обнаружить характерное уплотнение; точку, нажав на которую, он сможет распутать, раскрыть Уилла.
— Чёрт! — Уилл подпрыгнул и чуть не упал с него, когда Ганнибал нащупал простату. — О боже… Это…
Свободной рукой Ганнибал прижал его бедра вниз, углубляя проникновение, и последние слова утонули в сладостном стоне. Уилл внутри был таким горячим и влажным, а Ганнибал всё надавливал и надавливал на чувствительное место внутри его тела. Зубы Уилла впивались в плечо Ганнибала — это был единственный доступный способ подавить непрекращающиеся постанывания.
— Уже близко, — усилием воли вернувшись в реальность, промолвил Уилл. — Ты… ты ведь не собираешься меня трахать сегодня вечером.
Ганнибал поцеловал его в лоб.
— Исключительно пальцами.
Жалобное похныкивание в ответ, и Ганнибал снова сменил позицию их тел. Уилла он поставил на четвереньки, а сам присел позади него. Раздвинул пошире ноги, а рукой властно нажал между лопатками так, чтобы Уилл выгнул спину и зарылся лицом в сложенные руки. Ганнибал окунул в смазку уже три пальца и прижал их поверх блестящей, сжавшейся кожи. Уилл издал болезненный умоляющий стон и ещё глубже зарылся носом в постель, пока Ганнибал наполнял его, круговыми движениями растягивая мягкие ткани. Ганнибал нашёл подходящий ритм, не особо отличающийся от того, с которым он бы трахал Уилла собственным членом, с каждым движением пальцы почти покидали его тело, а затем грубо проникали вновь. И всё же движения не были поспешными, чтобы и он, и Уилл могли прочувствовать каждый сжимающийся и расслабляющийся сантиметр мышц. Второй рукой он орудовал членом Уилла в такт скольжению собственных пальцев: вниз на каждом проникновении, вверх на обратном движении. Уилл подрагивал так яростно, неистово, и оргазм, казалось, был не за горами. Ганнибал нарочно замедлился, их игра была подобна хождению по острию ножа.
Уилл мог чувствовать, как, словно нити, сплетаются, вьются, тянутся в его животе удовольствие и боль, стыд и опьяняющее возбуждение. Даже с закрытыми глазами он видел, как вспыхивают лезвия на свету. Они словно рассекали его веки на множество кровавых кусков, заставляли видеть всё гораздо ярче. Каждый новый удар сердца расплёскивал узор нейронных сетей, импульсы которых извивались червями, а сам узор сплетался в одно полотно из золота и крови — Уилла уносило волной белого шума, разрывало вибрацией порванных струн, выворачивало от всей этой какофонии вокруг. Он слышал себя будто бы со стороны, свои собственные крики, чувствовал, как спина ощущалась липкой от стекающей по ней горячей крови, бордовая жидкость становилась практически чёрной, загустевала и превращалась во внешний скелет, затем сползала, как черепица, обламывалась кусками, слетала, обращаясь пеплом на ветру. Уилл мог концентрироваться только на привкусе крови на своём языке.
Когда Уилл всё же открыл глаза, он обнаружил себя лежащим на боку с подогнутыми ногами, на его коже не было ни пепла, ни смолы, но теперь казалось, что смола внутри, и Уилл никак не мог отделаться от ощущения, что ещё немного — и сам он рассыплется подобно трескающейся пудре. Он обернулся и через полуприкрытые веки начал рассматривать Ганнибала — тот стоял позади него на коленях, а его рука лежала на бёдрах Уилла.
— Ох, — мягко выдохнул Уилл, когда начало затухать эхо постогразменных импульсов, и к нему снова вернулось ощущение собственного тела. Одновременно с этим он почувствовал, как Ганнибал прижимается к нему сзади. — О боже…
Он был уже опустошён, тем не менее возбуждение начало нарастать вязкой тяжестью в паху. Член Ганнибала плавно двигался между его бёдер, головка выныривала и пропадала, а с каждым движением он приятно потирался об ягодицы Уилла.
— Да, да, да… — то и дело повторял Уилл слегка сдавленным голосом.
Он стиснул бёдра покрепче, перекрещивая лодыжки. Ганнибал вздрогнул, в его лице, нависающем над Уиллом, было нечто первобытное, животное. Уилл мог рассмотреть его вблизи: пот на линии роста волос, шелушащаяся кожа на губах и выглядывающие острые зубы. Брови Ганнибала напряжённо нахмурены, а в полуприкрытых глазах плещется тьма — безумная, пленяющая, притягивающая взгляд Уилла с той силой, с которой планеты притягиваются друг к другу.
«Хочу, чтобы ты увидел меня», — подумал Уилл, а может быть, эта мысль была вовсе не его, он одолжил её у Ганнибала и присвоил себе? Глаза напротив, бесконечно зацикленные друг на друге подобно зеркалам. Осколок разбитого чёрного зеркала, с лёгкостью входящий в его шею.
Ганнибал кончил, но они так и не смогли разорвать зрительный контакт. Уилл прочувствовал оргазм Ганнибала словно свой собственный, он задыхался и шептал его имя — снова и снова. Горячая сперма растекалась по коже подобно тому, как в фантазиях Уилла его тело покрывала ещё тёплая кровь. Сам же Ганнибал обессиленно вытянулся сбоку от Уилла.
Уилл мог наблюдать, как румянец потихоньку сходил с его лица, а затруднённое дыхание выравнивалось. Глаза по-прежнему были закрыты, белесые волоски мягко легли поверх покрытой аккуратными морщинами кожи, а сам Ганнибал, казалось, настолько углубился в себя, что сейчас преспокойно разгуливал просторными аллеями собственного разума. Уилл уже не впервые замечал за ним эту способность — в определённые моменты погружаться в состояние, чем-то отдалённо напоминающее медитацию. Внезапно Уилл ощутил себя до невозможности одиноким: он только что раскрывался Ганнибалу, а через минуту тот отправился в дали, куда Уилл не способен был последовать за ним.
Он положил голову Ганнибалу на грудь и прижался к нему, надавив своим весом. Уилл думал о чёрных зеркалах, подобных глади океана в безлунную ночь, и о том, что однажды его домашнее зеркало в ванной комнате не покажет ничего. Когда в очередной раз Уилл склонится над раковиной, чтобы плеснуть в лицо холодной водой и смыть пот, оставшийся на коже после ночных кошмаров, а затем поднимет глаза, чтобы увидеть свое отражение, его встретит слепая непроглядная тьма. Уилл лениво поглаживал руку Ганнибала, с болью осознавая, что тот не очнётся от прикосновения. Когда же Ганнибал вернулся и обнял его за талию, Уилл уже знал, что его глаза открыты.
— Где ты гулял? — максимально нейтрально поинтересовался Уилл, хотя полностью скрыть обиженные нотки от накрывшего его одиночества так и не получилось.
— Прогуливался комнатами моего дворца разума, — спокойно ответил Ганнибал. — Тебе отведено целое крыло, и одна из комнат теперь хранит воспоминания о сегодняшней ночи.
Его ответ отразился улыбкой на лице Уилла, и одновременно с этим стало так больно — словно он уже умер, и всё, что осталось у Ганнибала — это воспоминания в его дворце памяти.
«Почему ты оставил меня?» — вертелось на языке, но Уилл осознавал всю абсурдность вопроса. Ганнибал никуда не пропадал, и его временная отлучка была только для того, чтобы сохранить память о счастливом времени, проведённом вместе.
— Ты знал, что я обладаю эйдетической памятью? — спросил Уилл вместо этого.
Ганнибал кивнул в ответ.
— Я сам обладаю довольно вместительной памятью и прикладываю усилия для того, чтобы её развивать.
— Моя больше напоминает нестриженный газон, — с горечью признался Уилл.
Должно быть, его расстройство было сильно заметным, потому что Ганнибал взял его голову в свои руки и повернул к себе. Уилл же вместо этого смущённо уставился в стену.
— Мне нужно привести тебя в порядок и подготовить ко сну, — сообщил Ганнибал мягким деловым тоном.
— Отлично.
— Тебя что-то беспокоит?
Уилл тяжело выдохнул и поднял взгляд на уровень его подбородка.
— Ты желаешь, чтобы я увидел тебя? — спросил он.
Ганнибал выдержал паузу. Чтобы решить, подумал Уилл про себя, или же чтобы правильно подобрать слова. Когда он начал говорить, в его голосе звучало благоговение, не допускающее и тени сомнений.
— Безусловно, — ответил Ганнибал, и Уилл понял, что тот отвергает любые условия и препятствия на пути к полному познанию. Безусловность: слово вспышкой промелькнуло в голове Уилла.
— Но ты не показываешь мне ничего, постоянно сохраняя свой безусловный контроль.
Ганнибал медленно массировал его спину.
— Думаешь, для меня это так просто? — произнёс он спокойным тоном.
Уилл встрепенулся. Да, сложно было даже подумать, что Ганнибал может с чем-то не справиться. Пока что сам Уилл не был в состоянии создать те благоприятные обстоятельства, при которых Ганнибал мог бы полностью расслабиться рядом с ним и отпустить привычный контроль. На нынешнем этапе только при постоянном контроле со стороны Ганнибала Уилл мог отпустить себя — сопротивляться, отбиваться, царапаться и при этом знать, что его поведение не вызовет никаких негативных последствий. Ганнибал всё ещё продолжал смотреть на него пустым взглядом.
— Прости, — сказал Уилл. — Ты уже открывался мне, но только я желал ступить внутрь, нырнуть, погрузиться в тебя полностью, как ты отступал.
Последнее слово застряло в его горле. На удивление, лицо Ганнибала смягчилось, и он поцеловал Уилла в лоб.
— Шаг за шагом, — ответил он. — Единственный способ, которым я способен открыться тебе, это приближаться дюйм за дюймом — медленными, заранее запланированными шажками.
— Ты не должен осторожничать, — возразил Уилл.
Ганнибал улыбнулся.
— Я помню о твоём желании — чтобы я получал, брал от тебя то, что захочу. Именно так я и поступаю. Я хочу от тебя слишком многого и ежедневно страдаю от этого желания. Так что нам требуется осторожность. Если мы оба отпустим свои желания, ты сгоришь, и я останусь с горсткой пепла в своих ладонях. Мы оба подобны ножам, направленным друг на друга, и если ты позволяешь мне ранить себя, порезы не должны угрожать твоей жизни. Неразумно с твоей стороны просить меня обо всем и сразу.
Уилл терпеливо сглотнул и приподнялся на локте, чтобы поцеловать Ганнибала.
— Мне казалось, что я демонстрирую тебе максимум доступного, — признался он. — Я не знал, насколько эти чувства взаимны.
— Я желаю, чтобы ты увидел меня, — произнес Ганнибал, и его слова прозвучали максимально искренними. Уилл ответил на них поцелуем.
Ганнибал протёр его ноги влажным полотенцем, а затем принёс им чаю и воды. Он дал Уиллу тёмно-синюю шёлковую пижаму, которая идеально сочеталась с его собственной, бордового цвета. Пижама села на Уилла как влитая, и тот даже слегка покраснел, когда стало ясно, что она куплена специально для него. Они готовились ко сну, но Уилл начал выключаться прежде, чем закончил чаепитие. Заснул он, обнимая Ганнибала.
Прошло несколько счастливых часов сна, прежде чем Уилла начали мучать кошмары. Он стонал, ворочался в разные стороны и путался в простынях. На его лице Ганнибал наблюдал напряженную борьбу. Уилл, мечущийся в западне ночных кошмаров, со стороны являл собой прекраснейшее зрелище.
Ганнибал взял простыню и замотал ещё сильнее, окружив Уилла тесным коконом. Он погладил пропитанные потом кудри, убирая их с глаз, и наслаждался тем, как беспокойно двигаются прикрытые веками глазные яблоки.
— Попался, — выдохнул Ганнибал ему в ухо. — Попался в ловушку, которую сделал для себя сам. Она сжимается вокруг тебя, всё плотнее и плотнее.
Уилл застонал и снова встрепенулся в своём коконе.
— Чувствуешь, как проволока врезается в твою кожу, — продолжил Ганнибал, неподвижно удерживая его голову, чтобы Уилл хорошо его слышал. — Крюки впиваются в твоё тело, ты висишь на них, запутавшийся в гигантской паутине.
Он прошёлся рукой по содрогающемуся телу и сквозь простыни нащупал начинающий возбуждаться член. Затем грубо обхватил его рукой и начал поглаживать, сжимать, не прекращая низким и монотонным голосом повторять одну и ту же фразу.
— Ты попался, попался в ловушку, провода сжимают тебя плотнее и плотнее.
***
Уилл проснулся с головной болью, которая затем преследовала его целый день. Несмотря на пробуждение рядом с Ганнибалом и питательный завтрак, весь день не задался, словно он встал не с той ноги. Уилл заехал домой, чтобы принять душ и провести время с собаками, прежде чем отправиться в офис ФБР.
В связи с новыми ориентировками агенты прорабатывали каталог секс-работников. Уилл не сомневался, что прочие жертвы пользовались услугами проституток, вот только отследить это было практически невозможно. Друзья и коллеги Маркуса Райза поначалу были очень скрытными, но когда поняли, что ФБР не собирается рушить их скромный бизнес, пошли навстречу, указали актуальные вебсайты и группы в социальных сетях. Уиллу посчастливилось иметь интервью с трансженщиной, которая помогала Маркусу обустроиться в этой профессии.
Эден была одета в красную фланелевую рубашку, футболку с персонажами комиксов и обтягивающие джинсы, а макияж её выглядел практически профессиональным. Висящее на спинке стула пальто было на пару размеров больше, но зато достаточно тёплым. Бедняга, подумал Уилл. Не особо будешь перебирать в одежде, когда нужно пережить холодную зиму. Вещи с чужого плеча — секонд хенд или красный крест. Деньги уходят на гормоны и макияж, да ещё и питаться не помешает хотя бы иногда. Старается вовремя платить за жильё, но не особо отчаивается, если не получается. Привыкла довольствоваться малым.
— Он начинал работать на камеру, — рассказывала Эден с едва скрываемым раздражением. — Затем захотел заработать побольше, встретившись с кем-то из постоянных зрителей. Я помогла ему влиться в этот бизнес.
— Как давно вы знакомы? — поинтересовался Уилл.
— Пару лет онлайн, вживую встретились прошлой весной.
— Маркус был молод, — отметил он. Сама же Эден была приблизительно одного возраста с Уиллом, быть может, на пару лет младше.
В ответ она приподняла свои идеальнейшей формы брови.
— Он был новеньким, вы ведь этим интересуетесь? Если это сделал один из клиентов, то круг поиска будет не так уж широк.
— Не исключаем такой вариант, — ответил Уилл, несмотря на то что сам он не собирался искать убийцу в клиентской базе. — Как близко вы общались? Не делился ли Маркус какими-то странными событиями или встречами, которые происходили бы в последнее время?
Эден задумчиво постучала пальцем по подбородку.
— Мы не были чересчур близки, но он считал меня своей наставницей, поэтому время от времени вываливал всякое дерьмо. Этому ребёнку не так-то просто пришлось — депрессии и всё такое. Честно говоря, временами, когда он начинал жаловаться, казалось, что Маркус вот-вот убьёт себя.
Уилл незаметно подался вперёд.
— Маркус имел суицидальные склонности?
Она пожала плечами.
— Я знавала массу людей, которые были суицидальны. Ты смотришь на человека и уже это подмечаешь — по его выражению, тому, как он смотрит, как ведёт себя. Думаешь — ему не суждено пережить эту зиму.
Эден была спокойна, когда говорила о суициде. Она кого-то уже утратила — это читалось в её неловких движениях плечами, в плотно сжатой линии губ.
— Не думаю, что у него всё было так плохо, — тем временем продолжила она. — Выкарабкивались люди из передряг и похуже.
Уилл кивнул. Собеседница была проницательна и смотрела на него прямо, не стесняясь, в то время как он сам избегал зрительного контакта.
— Нас интересуют также другие работники сферы секс-услуг, — сказал Уилл.
Эден передёрнуло.
— Как подозреваемые? Разве серийные убийцы это не ёбнутые клиенты, которые вырезают проституток?
Уилл уставился на её подбородок и заметил горькую усмешку на лице.
— Но не этот убийца, — признался он. — Если вы расскажете побольше о том, как организована ваша работа, это может серьёзно помочь следствию.
Она барабанила пальцами по столу.
— Мы все знаем друг друга, так или иначе. Замкнутый круг. Вы все пересекаетесь, время от времени, подкидываете друг другу работенку, пользуетесь «Проводи Меня Домой».
— «Проводи Меня Домой»? — переспросил Уилл.
— Мобильное приложение, — пояснила Эден. — Когда встречаешься с клиентом, уведомляешь другого, чтобы он проследил, что ты успешно доберёшься домой после встречи. Что-то типа того.
— Маркус пользовался этим приложением? — продолжил Уилл.
— Безусловно.
***
Они отследили перемещения Маркуса до 10:48 того вечера, в который он был убит. Последняя отметка — в отеле, находящемся в шести милях от товарного склада, на котором было найдено его тело. Соседка по комнате следила за Маркусом по приложению, а затем тот сказал, что увидится с другом, а не клиентом. Что за друг? Она не знала.
— Если бы это был клиент, — размышлял Уилл вслух. — Маркус использовал бы приложение, пока не вернулся домой. Потому что всегда делал так ранее.
— Он доверял тому другу, с которым планировал встретиться, — задумчиво продолжила Бев. — Но не настолько, чтобы не использовать приложение по пути туда?
— Или же он не чувствовал себя в безопасности в этом районе, — предположил Уилл.
— С каким таким «другом» ты будешь встречаться в мотеле в другом конце города? — подал голос Джек.
— Очень соблазнительным другом, — сказал Прайс.
— Женатым соблазнительным другом, — поддакнул Зеллер.
Джек приподнял брови.
— Это должен быть тот человек, с которым тебя не должны засечь, — пояснила Бев. — Или кто-то, обладающий тем, что тебе жизненно нужно.
Они прочесали отель, но никто похожий на Маркуса не снимал комнату той ночью. Просмотр записей с видеокамер на входе и на баре тоже не дал никаких результатов. Убийца встретил Маркуса здесь, где-то неподалеку от здания. Они встречались не впервые. Иначе Маркус не чувствовал бы себя в безопасности настолько, чтобы выключить приложение. Ну или убийца знал его код, и поставил отметку «в порядке» после того, как вырубил жертву. Но не было ни малейших признаков того, что Маркуса задушили, а также никаких следов использования хлороформа или чего-то подобного. Уилл вышел из отеля и начал рассматривать окрестности, раздумывая и анализируя.
Убийце нужна машина, крытый пикап, в котором поместится оборудование для инсталляции. Уилл попытался представить Маркуса рядом — молодого, неопытного. Он садится в грузовик с кем-то, кого вроде бы знает, едет в промышленную часть города, пьёт коктейль с цианидом, небрежно опираясь на капот машины.
— Он не считает меня угрозой, — подумал Уилл. —
Или он желает произвести на меня впечатление. Но я не заинтересован в том, чтобы соблазнить его. Говорю, что буду проездом в городе несколько дней, и нам нужно встретиться рядом с отелем, в котором я предположительно остановлюсь. Предложение прокатиться — сюрприз, но Маркус не вбивает в приложение новые координаты, он просто отмечает, что всё в порядке и выключает его. Я помогаю ему уйти от этой суеты. Маркусу требуется немного отдыха. Мы бесцельно колесим по городу, и в то же время я выруливаю к товарному складу, который является моей сценой, моими театральными подмостками. Мы долго болтаем, ведь Маркусу нужно просто кому-то выговориться. Излить душу. Мы пьём, и я вижу, как он с улыбкой принимает свой яд.
Между нами — никакого влечения. Как Маркус может быть уверен, что я не буду к нему приставать? Я натурал? Но нет, это вряд ли гарантия, Маркус видел мужчин, которые до поры до времени утверждали то же самое. Старик? Маркус не видит угрозы во мне, в то время как вторая жертва уже ожидает нас на складе.
— Они общались в сети, — произнес Уилл вслух, хотя никого не было рядом. Джек говорил с менеджером отеля, но, отреагировав на произнесенные слова, подошёл к Уиллу.
— Что ты сказал? — переспросил он.
— Они общались онлайн, — повторил Уилл. — Убийца и Маркус. Встретились как виртуальные знакомые, решив прошвырнуться по городу.
— Уверен? — Джек был предельно сосредоточен.
Уилл вздохнул.
— Убийце было известно какое-то травмирующее событие из жизни Маркуса, поступок, очистить который могла только смерть. Им было так комфортно болтать друг с другом. Маркус счёл себя в безопасности в ту минуту, когда подтвердил, что встретился с нужным человеком.
Джек кивнул.
— Мы просмотрим историю браузера.
Уилл снял очки и потер переносицу. Головная боль снова атаковала его.
— Джек? — позвал он прежде, чем тот отошёл. Уилл сжал пальцами глаза, да так, что аж зарябило под веками. Он слышал, как Джек обернулся. Уилл сделал глубокий вдох. — Джек, наша убийца — женщина.
