Как приручить Бойца?

Рицка потянулся, широко зевая. Тепло, приятно, спокойно. По комнате разлиты привычные запахи сигарет, красок и вкусной еды. От окна доносится шуршание грифеля о бумагу… Аояги всхлипывает, стараясь быстрее утереть слезы. Приснилось! Вновь жуткий сон! И какое счастье вернуться в нормальный мир. Мир, где Соби не уходил… Позволит ему Рицка теперь, как же! Если надо — в школу ходить перестанет, хвостом привяжется, но Стража не отдаст! — Что за суровая решительность с раннего утра, Рицка? — Агатсума мягко опускается рядом и таким родным, знакомым жестом гладит по голове. — Соби! Рицка вскрикивает, но не с привычным возмущением, а в облегченной радости, и бросается обнимать Бойца. Мужчина откликается охотно, скользит поцелуем вверх по шее, добирается до приоткрытых губ. Тело Рицки охватывает щекочущими волнами, он утопает в руках любимого, целует в ответ. Кажется, эта тягучая патока может продолжаться вечно, но, завалив Стража на постель, устроившийся сверху Аояги вдруг осознаёт, что великоват для четырнадцатилетнего подростка. Нелюбимый ошарашенно замирает, а чуткий Соби мгновенно улавливает перемену настроя и прекращает ласки. — Что случилось, Рицка? — Сколько мне лет? — в ужасе шепчет юноша. Агатсума привстает на локтях, заглядывая в фиалковые глаза. — Сколько бы ни было, Рицка, я никогда не трону тебя без твоего осознанного согласия. Почему ты испугался? Юноша рассержено цокнул языком, сползая набок. — Я обрадовался, что все было сном, а оно… Ты вправду ушел… Агатсума подполз ближе, ласково приник губами к человеческому ушку. — Я верил в тебя, котёнок, — тихо шепнул мужчина. — Знал, что ты справишься. Это только тебе под силу. Аояги недоверчиво нахмурился, но из груди принялось рваться сердце, желающее чуда. — Соби… ты рисовал? — опасливо спрашивает юноша. Страж вполне мог научиться, чтобы порадовать Жертву. — Просто набросок. Краски безнадёжно ссохлись. Тебе нужно было позволить их выбросить. — Но… — Спасибо, Рицка. Я счастлив, что ты не оставил меня. Что сражался за меня. — Соби, ты… Ведь правда ты?.. Когда?.. — Не сразу, — улыбнулся мужчина. — Но твои действия медленно пробуждали меня ото сна, раскалывая слои кокона, в который я себя запечатал. Я горжусь тобой, Рицка. Твои действия… — Соби!!! Рицка бросился вперёд, повис на шее блондина, заливая его рубашку слезами. — Ты… Соби! Соби… Да как ты только додумался сотворить такое?! На губах Стража вновь расцвела улыбка. — Думаю, это было лучшее заклинание в моей жизни. — Нет… — Рицка мотнул головой. — Нет. Лучшее было тогда, в парке, когда ты сказал… — Я люблю тебя, Рицка. — А я — тебя. Люблю тебя, Соби… Аояги приник к блондину, сжимаясь и наслаждаясь ответными объятиями. Настоящими, прочувствованными, нежно-бережными и ярко-страстными одновременно. Только Агатсума умел подобное. — Как же я скучал, Рицка… — блондин выдохнул, прихватывая губами трепещущее угольное ушко. — И я… — Аояги вдруг замер, прислушался к себе, повёл хвостом и фыркнул: — Вот теперь верю, что ты вернулся, Соби. Агатсума слегка отстранился, чтобы заглянуть в фиалковые глаза, и вопросительно вздернул бровь. — Только такой… садомазохист, как ты, мог сдержаться вчера, не лишив меня ушек! Агатсума закусил губу, отводя взгляд. — Соби! Ах ты… подлый Взрослый!!! Усомнился, да?! Испугался, захочу ли я быть с тобой до самого конца?! Не веришь мне, да?! — Тише, — Агатсума крепче перехватил барахтающегося в руках Рицку, — признаю, это было тяжело. Но это не то, что ты подумал. — Не смей лгать мне! — крикнул Рицка, но голос подвел, дав петуха. — Малыш… — Соби нежно прикоснулся губами к щеке Рицки, — я знаю, как ты боялся, что с тобой только Страж, и что я навсегда останусь только им. Столько ночей я утешал твои слезы во сне и слушал, как ты просишь меня вернуться… Тогда я не понимал, но всем сердцем желал найти ответ и исполнить твои мольбы. Вчера я едва остановил себя, но я не мог допустить, чтобы такое событие произошло в бессознательном состоянии. Я хотел, чтобы ты понимал, с кем ты. Хотел, чтобы ты уверенно смотрел в мои глаза, а не украдкой, боясь увидеть подтверждение своим страхам. — Соби… — Больше не будет лжи, Рицка. Блондин отстранился. Ловкие пальцы быстро стянули резинку и обрывистыми движениями распушили пряди. Нелюбимый замер. Не дыша и не мигая он смотрел на мужчину и… чувствовал его. Шелковистость скользящих меж пальцев волос, лёгкую щекотку от забившейся за ворот прядки, терпкий вкус на языке от недавно выкуренной сигареты. Рицка слышал пульс, стремительно учащающийся, потому что художник встретился с любимым взглядом. Агатсума излучал радость. Все его тело являлось бурлящей энергией, поющей от присутствия Рицки рядом. — Соби, ты… ты прекрасен! — восторженно выдохнул юноша, кончиками пальцев скользя по щеке мужчины. — Потому что счастлив. С тобой, Рицка. Аояги любуется светящимся следом, оставленным на коже, и продолжает очерчивать линию подбородка. Соби резко склоняет голову, ловя губами ласкающие пальцы. В груди вспыхивает огонь. Нелюбимый не различает, чей он. И это не важно. Один на двоих. Общий. Пуговицы медленно тают под пальцами. Руки скользят, зацепляя ткань и все больше обнажая тело. Капелька пота стекает по линии позвоночника, и Рицка смеется от того, что Стражу щекотно. Небесные глаза следят внимательно, и юноша тянется к ним, дабы закрыть поцелуями. «Не беспокойся. Просто чувствуй» Пальцы продолжают танец, насыщая клеточки кожи нежностью. Мужчина сцепляет зубы, дыша загнанным зверем. Это физически тяжело — выдерживать такой поток любви. Рицка вновь заваливает мужчину на спину, обнимая бедра ногами. Прижав ладони Агатсумы к своей груди помогает настроиться на ритм дыхания — медленный и глубокий. — Соби, я тоже чувствую эту боль. Отпусти ее. Не бойся, ты не один. Ты больше никогда не будешь один. Тело Бойца сводит судорогой и, запрокинув голову, Рицка кричит за него. — Ри… — Не вздумай останавливаться, — хрипло выдыхает юноша, надавливая на грудь порывающегося встать блондина. — Рицка… Помоги мне, Рицка! Разделить себя с другим, объединившись, слившись в единстве… Этот опыт неизвестен Чистому Стражу. Это то, что должен постичь Соби. — Дыши… мной, — приказывает Жертва, приникая к губам мужчины. Нелюбимый мысленно перетекает в тело Бойца, находит страхи, боль, одиночество и шрамы. Вечно свежие шрамы, сковывающие душу. — Зачем Вы здесь? — вопрошает Жертва. — Мы защищаем. Охраняем трепетную суть от смертельной раны. — Могу я пройти? — Ты — наибольшая опасность. Сердце Рицки сжимается, но он отважно продолжает: — Потому, что Соби любит меня? Потому беззащитен предо мной? — Мы защищаем. Рицка понимает, что они правы. Он тянется к собственному сердцу, дабы отыскать ответ. Сердечная мышца размеренно сокращается, отбивая ритм жизни несмотря ни на что. Серебристые нити овивают ткани, поддерживая энергией. От удивления Рицка вскрикивает, едва не теряя концентрацию. «Loveless»! Имя переливается потоками силы в самом сердце юноши. Жертва тянется за нитью связи и видит в сердце Бойца тоже самое. А на груди Агатсумы не ожёг, просто проекция! Жертва вскидывает голову и заливисто смеётся. Истинные! Связаны самой почитаемой силой Системы — Именем. Больше им никто не посмеет препятствовать. Соби хрипит, вцепившись в терновую вязь пальцами и Силой. Он хочет сорвать ошейник, выдрать любое напоминание о связи с другими, не с любимым. — Нет, нет! Соби! Тише! — Рицке приходится применить власть Жертвы, чтобы удержать Бойца от попыток искалечить себя. — Не так. Не надо, родной… — Рицка, я не хочу… Не хочу чувствовать их… Мне… мерзко от самого себя… — Тише, Соби, мой Соби. Мы всё исправим. Мы до Имени многое могли вместе, теперь же мы истинная Пара. Слышишь меня, Соби? Ты мой Боец. Я — твоя Жертва. Ты не один. Больше никогда не будешь один. Ты сражаешься, я защищаю. Ты — моя сила, я — твоё сердце. Не нужно ненавидеть прошлое, оно же свело нас вместе. Агатсума кивает, пытаясь унять собственную истерику. — Ты доверяешь мне, Соби? — Я доверяю тебе, Рицка. — Тогда… Аояги бережно прикасается к кровоточащим шрамам, нежно оглаживает, и отпускает свою силу. Энергия несётся по телу к кончикам пальцев, покалывает, переливается в дрожащее от напряжения тело мужчины. Мыслью Рицка следует за ней, смотрит, как чистый свет врывается в клубящуюся тьму, как начинают таять нити, как шипы выходят из тела, освобождая дыхание. Рицка ликует. Потому что получается! Потому что Соби наконец-то будет свободен! Успех пьянит, ведь уже почти, совсем скоро!.. Один из витков резко распрямляется и бьёт Нелюбимого в грудь подобно копью, а шипы отлетают, метя в глаза. Крик Соби слышится так далеко, хотя юноша падает ему на грудь, не способный сделать что-либо. — Рицка!