***
Мне безумно хочется, чтобы все произошедшее с Лексой оказалось бы лишь кошмарным сном. Я не в курсе, что произошло накануне, что она очень хотела меня увидеть. Быстро натянув джинсы, рубашку и кеды, я пулей вылетаю из комнаты, сталкиваясь с Эбигейл нос к носу. — Ты куда-то спешишь? — с прищуром осматривая меня с головы до ног, мать будто пытается найти в моем внешнем виде ответ на свой вопрос. — Да, в больницу к Лексе… — Ты же только недавно была у нее, Кларк. — А с каких это пор возбраняется навещать своих подруг каждый день? — Кларк… Я не знаю, как начать разговор… Но мне показалось, когда я забегала домой во время урагана, Лекса как-то странно на тебя поглядывала, — «боже» — думаю я про себя. «Неужели Эбигейл сейчас припишет меня к лесбиянкам?»— Она смотрела на тебя по-особенному. — Что ты хочешь этим сказать? — мой немного дрожащий голос вот-вот спалит контору, волнение паршивой овцой засело внутри меня, потому что любой разговор о Лексе заставляет меня нервничать, а спазмам внизу живота — скручиваться спиралью. — Я хочу тебе сказать, что если… — Если?.. Ну-у-у, мам? Смелее же! — Тебя связывает с этой девушкой что-то большее, чем дружба? — мне приходится активировать свой глубоко зарытый актерский навык и прыснуть смехом, ибо сохрани я серьезное выражение лица, я бы сдала Эбигейл себя с потрохами. — Ма-а-ам! Ну в самом деле, что за глупости ты навыдумывала? — я поглаживаю Эбби по плечу и спешу уже на выход, как пальцы матери ловят меня за запястье и я встречаюсь с несколько осуждающим и укоряющим взглядом карих глаз. — Кларк… Я искренне надеюсь, что ты не пошла по наклонной, вписавшись в ряды лесбиянок. А Лекса, учитывая ее манеру одеваться, некоторую неформальность в поведении, ее развязную походку, манеру речи… Меня сложно провести на этот счет. — Ты хочешь сказать, что Лекса у нас по девушкам? — наигранно приподняв брови от догадки моей матери, та обегает взглядом мое наигранно-удивленное лицо, будто ища какие-то улики против меня. — Это ведь очевидно. И смотрела она на тебя с каким-то чувством… — Каким чувством, ма-а-а? — я уже постукиваю костяшками пальцем по дверному проему, пытаясь быстрее завершить наш диалог с Эбби. — Чувством, похожим на влюбленность. Когда мы с тобой разговаривали, она будто ловила каждый твой жест, каждую едва заметную перемену в твоем настроении… — и на этих словах Эбигейл мне приходит очень странная мысль насчет догадок матери по поводу Лексы. — Не говори глупостей. Лекса точно по парням, ее не интересуют девушки… — мое же сердце в это время выдает безумные кульбиты, и когда Эбби достает фотографию… —Откуда… это? Что это за девушка, целующая Лексу? Откуда, мам? — Я нашла эту фотографию чисто случайно в ящичке стола моей коллеги. Она просила найти историю болезни ее постоянной пациентки, и лицо одной из девушек я сразу узнала. — Не может быть, — у меня уже плохо получается играть удивление, поскольку понимаю всю тщетность своих попыток выгородить Лексу перед своей матерью. — А эта девушка?.. Что эта фотография делала у твоей коллеги? — Девушка — постоянная пациентка. Ее звали Костия. У нее была необычная форма анорексии, но в целом девочка шла на поправку. Эта история покрыта такой тайной. Не знаю, кому понадобилась 16-летняя девочка, чтобы кто-то мог так жестоко с ней расправиться… — Что ты хочешь сказать? Что эта девушка — девушка Лексы? И что эту Костию жестоко убили? — признаюсь, от этой истории по моей спине забегали колкие мурашки. — Моя коллега просила не распространяться насчет этого, но как поняла, убийство Костии было спланировано людьми, которым перешел дорогу Николас Ньюман. — В смерти этой девушки виноват отец Лексы? — Про его вину не говорила, лишь про то, что это был план холодной мести. Ведь и сама Лекса оказалась на грани смерти от руки Фаррена. Возможно, он же и убил не только мать Лексы, но и избавился от Костии Джеферсон. — Боже, это так грустно и, одновременно, страшно… Ладно, мне надо поспешить к Лексе… — уже вылетаю из парадных дверей, как до меня долетает наставление Эбби: — Только пожалуйста, Кларк, Лексе ни слова о рассказанном мною. Хорошо? — Оке-е-ей! ______________________________________ Всю дорогу до больницы я думаю о том, что только узнала из жизни Лексы. Неужели Фаррен желал избавиться от всех приближенных к семье Ньюман? Ведь Лекса говорила, что безумно была влюблена в Костию и после этой девушки у нее не было ни с кем близких отношений. В моей голове сейчас так много новых вопросов к Лексе, но после ею пережитого, я не хочу погружать ее в печальные воспоминания о первой и настоящей любви и трагической гибели. Фотография целующихся Лексы и Костии будто пропечаталась в моей памяти и почему-то это действует на меня как укол ревности. С чего мне ревновать Лексу? Да к тому же еще и к ее прошлому? Подойдя к стойке регистратуры, я расписываюсь в журнале посещений и через несколько минут, тихонько постучавшись в палату к Лексе, прохожу в койке. Брюнетка, судя по всему, молниеносно переключается в отличное расположение духа, завидев меня. «Как же она красиво улыбается... и это сводит меня с ума» — я определенно выгляжу сейчас как какой-то шибздик, замечтавшийся о своем. — Ты пришла, Кларк. Привет, — Лекса тянет ко мне руки, чтобы обнять, но я сторонюсь и остаюсь неподдающимся эмоциям и чувствам кремнем. — А я соскучилась… Ну да ладно. — Рассказывай, что случилось ночью? — решаюсь быстро перейти от слов к делу. Меньше всего мне хочется на лишние минуты задерживаться наедине с Лексой, потому что наверняка в таком случае я сорвусь и поддамся эмоциям. Лекса шумно вздыхает, с нотой разочарования, что я отказалась обняться с ней. Если бы она только знала, насколько сильно я хочу захватить ее в охапку и никогда от себя не отпускать. — Меня оправдали… — я неожиданно для себя слишком громко выдыхаю, показывая явное облегчение, — но после суда меня снова кто-то пытался убить. — Как такое возможно? Здесь же охрана! Постороннему не пробраться… — Пробрался — в медицинском халате. Оборотень. — Вот это новости. Ты меня пугаешь. Значит, получается настоящий преступник на свободе? — Именно. Но знаешь что? Я не боюсь за себя. Я боюсь, что он может узнать о тебе. То есть о том, насколько ты мне… — Лекса резко притихла и отвела от меня взгляд. — Насколько я тебе?.. — Дорога́… Я боюсь, что тебе могут причинить вред. — Еще недавно ты сама участвовала в нанесении мне вреда, — саркастически напоминаю я Лексе о недавнем прошлом. — Кларк… Ты знаешь, что я могу извиняться до конца жизни за то, что сделала тогда с тобой, но я не в силах изменить то, что уже произошло. Просто прошу тебя — будь осторожна и не ходи вечером одна. — А с кем ты прикажешь мне ходить? Как ты видишь, секьюрити я не обзавелась пока что...— на этот мой сарказм Лекса вообще никак не реагирует и, не отрываясь, только смотрит на меня. — Мне честно, уже плевать что будет со мной дальше, но я не хочу, чтобы ты так и не узнала… — Лекса сглатывает и ее тонкие пальцы комкают простынь. — Думаю, мне нужно это сказать… Костия. У меня к ней были сильные чувства, которые я принимала за любовь, но это скорее лишь влюбленность… А к тебе у меня что-то по-настоящему... — Костию убил Фаррен? — я сама себя готова ударить за такое «перебивание» и этот вопрос, который я обещалась не задавать и держать за зубами во что бы то ни стало. — Кларк… Откуда ты?.. Я говорила, что ее застрелили, но не говорила кто именно. Это держалось в строгой тайне и меня пугает, что ты уже владеешь подобной информацией. — Ты мне угрожаешь, Лекса? — Какое, блять, "угрожаешь"?! Кларк! Ау! Ты не понимаешь, с кем связан бизнес моего отца? Там сплошные воры и убийцы! Пожалуй, тебе надо на занятия. Не хочу, чтобы ты пропускала их из-за меня. — Не переводи тему, а? — я злюсь не на шутку. Мне хочется хоть раз услышать чертову правду от этой девушки. — Может, наконец, станешь со мной хоть немного откровеннее? Расскажи все как есть — начистоту. — Что ты как маленькая, Гриффин? — Гриффин? М-м-м, уже даже не Кларк… — Не придирайся, прошу тебя. Я сейчас не шутки шучу. Ты видишь, где я нахожусь? Это не развлекательный комплекс, это — больница, Кларк! И я здесь именно по той причине, по какой ты пытаешься получить ответ на свой вопрос. — Ладно, тогда мне, пожалуй, здесь больше делать нечего. Как тебя выпишут, может быть нам удастся наладить общение, — я поднимаюсь из кресла и иду уже к дверям палаты. — Постой, Кларк, пожалуйста… Подойди на секунду ко мне, — Лекса не похожа сейчас сама на себя. В ее глазах читаеся страх и что-то еще... нежное?.. Я рискую все же исполнить просьбу брюнетки. Ее пальцы, слегка прохладные, касаются моей руки и я невольно одергиваю руку в сторону, чем явно задеваю Лексу, но она все же захватывает мою ладонь в свою и смотрит снизу вверх, притягивая к себе за талию и завлекая меня в крепкие объятия. Затем, слегка приподнявшись на койке, губы Лексы оказываются напротив моих и я в раз забываю о том, что такое дышать. Едва наши губы успевают соприкоснуться, как в палату заходит лечащий врач Лексы, немного опешив и прокашлявшись, чтобы обратить на себя наше внимание. На мое лицо находит пунцовый оттенок и ладони увлажняются. Меня никогда не заставали за чем-то настолько интимным как поцелуи, да еще к тому же с девушкой. — Мисс Ньюман. Нужно осмотреть ваc и сделать пару привычных процедур. А подруга может пока обождать в коридоре. — Да, Кларк… Сейчас у меня по расписанию процедуры, — с сожалением в голосе от оборвавшегося нашего поцелуя, Лекса корчит недовольную гримасу, кивнув в сторону врача, который сверяется сейчас со списком препаратов. — До встречи. Я тогда побежала на занятия, — капитулируюсь, ретируюсь как можно скорее на свежий воздух, потому что мое лицо дико горит от смущения. Еще не хватает, чтобы по больнице поползли слухи. Когда я выхожу из больницы, на другой стороне улицы замечаю Найлу и пару ребят из компании Лексы. Блондинка заприметила меня и уже летит мне навстречу. Моя попытка пройти незамеченной проваливается мигом. — Слышала, что у вас все же закрутилось с Ньюман? — злорадным голосом обращается ко мне Найла. — И как тебе быть в роли лесбиянки, м? Нравится? — Я не знаю о чем ты, — отталкиваю в сторону блондинку, расчищая себе путь к тротуару. — Я спешу. Если хочется поговорить, после занятий — милости прошу. — Милости ты будешь просить позже. Я не намерена терпеть ваши лобзания друг с дружкой. Ты знаешь, скольких усилий мне стоило, чтобы хотя бы просто заполучить дружбу с Лексой. Об отношениях с ней мне и мечтать не приходится, а ты — оп, из натуралок вдруг переключилась, да сразу — на готовенькое! Давай с тобой договоримся по-хорошему, Гриффин? Ты симпатичная девчонка, но держись подальше от Лексы… — А то что? По-моему мы что-то подобное уже проходили, какое-то дежавю или мне кажется? — скрестив руки на груди, я стискиваю зубы, ведя неприятный для меня диалог с Найлой, а двое парней, стоящих рядом с ней, напрягают меня и ощущение, будто готовы вцепиться в мою глотку по первой же команде Найлы в случае, если наша конфронтация зайдет еще дальше. Блондинка идет уже на меня буром и я чисто инстинктивно пячусь задним ходом, сталкиваясь спиной со стеной автобусной остановки. — А что — узнаешь позже, если попрешь против. — Ты запамятовала или же прикидываешься, что я не боюсь ни тебя, ни вашей шайки, — на последнее слово парни напрягаются и у одного из них задергались желваки, а пальцы приобрели форму кулаков. — Ты слишком дерзкая на язычок, Гриффин. Смотри как бы не пришлось его отрезать, — я конечно понимаю, что до отрезания языка дело не дойдет, но кто знает, что взамен подобному виду расправы может уготовить мне Найла. — Извини, я спешу вообще-то, — отталкиваю в сторону блондинку и спешу в направлении школы. — Я тебя предупредила Гриффин! — кричит мне вслед Найла, а я лишь пытаюсь успокоить ритм своего сердцебиения, который зашкаливает, определенно, раза в два. ____________________________________________ Добравшись наконец до школы, я почти бегом влетаю в аудиторию. Миссис Дюбуа еще не на месте, поэтому я устраиваюсь позади Октавии, место рядом с которой уже, к сожалению, занято и мы лишь перекидываемся печальными взглядами. Просить меняться местами уже некогда, поэтому, приняв судьбу сидеть поодаль от подруги, я обреченно открываю тетрадь и морально настраиваю свои мысли на лекцию, но в голове висит лишь сорвавшийся с Лексой поцелуй и наш с ней разговор. С трудом дождавшись окончания лекции, мы с Октавией отправляемся в кофейню и подруга начинает свои «допросы-пытки» надо мной, пытаясь вытащить из меня информацию о Лексе. Сейчас я меньше всего желаю обсуждать случившееся между мной и Ньюман, потому что просто хочу, чтобы этот робкий поцелуй, который случился не из-за какой-то мести или чувства долга, остался лишь нашим с Лексой мгновением. — Кларк, я же чувствую и вижу, что между вами с Ньюман страсти продолжают накаляться. Что она натворила в этот раз? — допытывается Октавия, толкая меня в бок и почти уткнувшись мне носом в ухо, чтобы свидетелей моего ответа (в случае удачной попытки разболтать меня) не оказалось. Но я замечаю Найлу и ее компанию, внимательно наблюдающих за моими действиями и как-то слишком, и буквально «вбиваюсь» в бок подруги. — Я тебе расскажу всё позже, О, а пока не хочется разглашать… даже тебе… — подруга явно затаила на меня обиду и взяв себе моккачино и круассан, спешит к свободному столику. Когда я забираю свой заказ, мой телефон издает звук оповещения о новом сообщении. Заняв место за столиком напротив обиженной Октавии, медленно потягивающей кофе и исподлобья смотрящей на меня, я раскрываю сообщение и мои глаза близки, чтобы покинуть свои орбиты. Найла: «Или же ты обрываешь свою отношения с Лексой или же весь город узнает о том, что ты — лесбиянка. Поверь, тебе придется не сладко, когда новости о твоей ориентации разлетятся по всему Лос-Анджелесу». Я: «Это угроза, как я поняла? А что сказала бы тебе Лекса, узнай о том, как ты ее "любишь", что готова избавиться всеми правдами-неправдами от человека, который ей небезразличен?» Н.: «Она об этом не узнает, потому что ты ей не скажешь ничего. Поняла?» Я: «Я, конечно, из понятливых, но только не в данной ситуации. Я думаю, что Лекса заслуживает знать, какие рядом с ней двуличные друзья. Мне все равно на мою репутацию, потому что, собственно говоря, у меня ее толком и не сложилось. А вот тот факт, что ты навсегда лишишься даже дружеского общения с Ньюман, вряд ли обрадует тебя. Избавив ее от моего общества, ты не сделаешь лучше ни себе, ни ей. Ты говоришь, что любишь Лексу, но разве это любовь — делать больно тому, кого любишь? Просто подумай над тем, что ты планируешь сделать. Я уверена, ты не такая дура, чтобы настолько рисковать. А пока что меня есть дела поважнее, чем выслушивать твои манипуляции и шантажные трюки». — Алло-о-о, Кла-а-арк?! — щелкает пальцами у меня перед носом Октавия. — Ты вообще со мной или тебе телефон важнее? — Послушай, О… Я правда не хотела задеть тебя и обидеть. У меня назревают новые проблемы и я просто не хочу, чтобы они даже косвенно тебя коснулись. Я тебе все расскажу, но несколько позже, обещаю. Окей? — Хорошо, — допив стаканчик с кофе, Октавия спешит покинуть мое общество как можно скорее, явно давая понять, что она все еще держит на меня обиду. Я догоняю ее и обнимаю со спины. Подруга остановилась, развернувшись лицом ко мне и обняла в ответ. — Обещай только, что не втянешься в большие проблемы. — Обещаю, что все будет в порядке, — крепче обнимаю Октавию, и какое-то странное чувство вселяется в меня… предчувствие чего-то нехорошего, но я надеюсь, что это — лишь паранойя. _______________________________ Снова, как на крыльях ветра, несусь в больницу к Лексе. Мне безумно хочется увидеть ее вновь. Приближаюсь к палате Лексы и мое сердце учащенно бьется, аритмия во всей красе настигает его, когда дверь распахивается и из дверей выходят санитары, ведя под руки Найлу, бьющуюся в истерии, со слезами и криками. — Я ненавижу тебя, Ньюман! — кричит, не сдерживая эмоций, Бергс, но увидев меня, в ее глазах сверкает еще большая ненависть. — Гриффин! Ты — тварь! Вам с Ньюман обеим гореть в аду! Ненавижу вас! Я уворачиваюсь от нападки Найлы, которую с трудом сдерживают двое санитаров и спешу войти в палату. Лекса растирает костяшки пальцев, которые разбиты. С некоторой осторожностью приближаюсь к девушке и присаживаюсь рядом с койкой. Лекса игнорирует мое присутствие и избегает взгляда в мою сторону. — Лекса… — тихо пытаюсь начать диалог с девушкой, едва коснувшись ее плеча своей рукой, но та лишь одергивается от моего прикосновения, что изрядно напрягает меня. — Что здесь произошло? Почему ты не хочешь разговаривать со мной? — Гриффин, много вопросов сразу! — выпаливает брюнетка, все еще избегая встретиться со мной взглядом. — Гриффин уже… — кажется, я произношу эту фразу недовольно и бормоча себе под нос, но уже нутром чувствую, что означает такой тон. — Мне показалось или ты что-то промямлила? — наконец повернувшись в мою сторону, я читаю в глазах Лексы лишь ненависть. — Почему ты разговариваешь со мной на повышенных тонах? — скрестив руки на груди, я в упор смотрю в глаза Лексы, а та отводит взгляд в сторону, избегая прямого зрительного контакта. — А хер ли ты приходишь ко мне, такая типа вся святая?! — меня пугает психическое состояние девушки на данный момент, потому что я не понимаю такой резкой перемены отношения в мою сторону. — Я действительно не понимаю, что с тобой происходит, Лекса… — Не притворяйся, Кларк! Наверное, уже весь город в курсе, что ты буквально скрестилась с Блейками! Да ладно бы с Беллами, ведь ты у нас типа натуралка! А нет же — оказывается Лос-Анджелес — вовсе не город ангелов! Он делает из натуралок чертовых лесбиянок, которые выбирают не тех девушек! — Постой-постой…пожалуйста, — я пытаюсь схватить Лексу за запястье, но та резко выдергивает руку, ударившись локтем о стену и после, смачно проматерившись, поднимается из постели и обходит меня стороной, выглядывая в окно. — Я не знаю, что здесь произошло за время моего отсутствия, но мне не нравится все происходящее. К чему ты вообще сейчас клонишь? — К тому, что между тобой и Блейк Октавией, нечто большее, чем чертова дружба. А обсуждение наших отношений ты избегала именно поэтому. Теперь все, наконец, встало на свои места. — Блять! Я определенно не понимаю, с чего ты вообще такое выдумала?! Чем тебя здесь напичкали, какой такой химозой, что ты сошла с ума? Лекса! Я никогда не думала даже об отношениях… ни с Октавией, ни с тобой… Вообще, с девушкам! Но именно до того момента, пока мы не начали сближаться с тобой, душевно… Та стихия, проникновение в мой дом Фаррена… Все эти события, они перевернули мой взгляд на тебя, как на человека, как на девушку. И я.., — Лекса испытующе смотрит на меня, словно выжидая чего-то особенно важного для нее. — И я просто не знаю, как быть дальше… — и тут я понимаю, что в глазах Лексы рушится сейчас нечто большее, чем какая-то надежда. Я догадываюсь, чего она ждала от меня, каких слов. Но я произнесла не то, что она ожидала услышать. — Ты не знаешь, как быть дальше? — Лекса присаживается с краю кушетки и вцепляется пальцами в простыню, сминая ее в комок, а зубы смещаются в оскал до такой степени, что желваки на скулах пульсируют. — А Найла? Что она здесь забыла? — казалось, Лекса пребывает сейчас в какой-то прострации, что вытащить девушку из нее мне будет не по силам. — Она пришла признаться мне в своих чувствах… — А ты… — А ты как думаешь? Разумеется, я ей сказала, что больше дружбы у меня с ней ничего не склеилось бы никогда. На что она принялась обвинять тебя. И меня — дуру, которая в итоге повелась на бывшую натуралку, которой нет до меня дела и которая влюблена в свою подругу Блейк. — И ты ей так охотно поверила? — А ты разве влюблена? — Вопрос с подвохом? — Не отвечай вопросом на вопрос. Меня это раздражает, Кларк. — А если и влюблена, то что это изменит? — Смотря в кого. Но изменит определенно некоторые моменты и расставит точки над i. — Я не уверена, что стоит это говорить. — Почему? — глаза Лексы снова наполняются какой-то надеждой, но меня сковывает страх. Страх того, что я откроюсь в своих чувствах к этой девушке, а она просто их растопчет. Растопчет меня как личность. — Потому что не уверена, что это нужно. — А если я скажу, что для меня очень важен ответ на этот вопрос? Что сейчас этот ответ равен решению проблемы между жизнью и смертью. — Не утрируй, пожалуйста. — Ответь! — почти приказным тоном обращается ко мне Лекса, а во мне борется чувство, противоречивое до такой степени, что я буквально не ощущаю почвы под ногами и готова плюхнуться в обморок. — Для начала я хочу, чтобы ответила ты… — Окей. Я не буду сейчас принципиальна. Я слушаю тебя, Кларк. — Что ты испытываешь в отношении меня? Когда я рядом, не где-то вдали от тебя, не в социальных сетях… — Ты изменила мою жизнь, Кларк. И это правда. Ты стала моим смыслом. Пускай это прозвучит несколько пафосно, но я нашла в тебе человека, который, во что бы то ни стало, но будет рядом. Не знаю, почему мне закралась такая уверенность… — А ты действительно самоуверенная, Ньюман. С чего ты взяла, что я буду у тебя ручным зверьком и всегда буду под рукой? Я не твоя девушка и не была ею даже ни на минуту. — А ты будешь? — Прости? Не поняла… — Кларк, ты согласна стать моей девушкой? Я внятно ответила на твой вопрос? — и в этот момент мое сердце начинает пропускать бешеные кульбиты, что мне приходится присесть в кресло напротив больничной койки Лексы. Я прикрываю глаза, пытаясь дышать равномерно, не выдавая своего волнения относительно предложения Лексы. Ее ответ на мой вопрос о ее чувствах ко мне выбивает меня из душевного равновесия. — Подожди, дай мне немного понять суть происходящего, — немного успокоившись, я собираюсь с мыслями и устремляю прямой взгляд в глаза Лексы. — Я тебе стала на столько небезразлична, что ты готова встречаться со мной? — Так и есть. После Костии.., — Лекса подавляет комок в горле и опускает глаза в пол. — После нее я реально думала, что с любовью в моей жизни покончено раз и навсегда. Что я больше не захочу отношений с кем-либо. Я так думала, до момента встречи и более близкого знакомства с тобой. Разумеется, я не поняла с первого дня, кто ты и кем ты станешь для меня. Никто не мог знать этого. Между нами было чертовско много дерьма, но я надеюсь все это, если не забудется, то сгладится. —Ты считаешь, что весь причиненный мне от тебя вред можно так легко вычеркнуть, забыть? Послушай, Лекса, ты, конечно, мечта любого парня или, в твоем случае — девушки, но честно говоря, я не та, кто тебе нужен. Точнее, ты — не тот человек, которого я готова принять, как половину себя. Просто ты — не мое. Извини… Но моя память — это не винчестер, встроенный в мой мозг. Я не могу отформатировать все плохое, связанное с тобой. — Окей, я тебя поняла. В таком случае, почему ты еще здесь? Дверь там, Гриффин! — я вижу, как в глазах брюнетки закипает ярость, смешанная с разочарованием и болью. Я не эмпат, но именно эмоции Лексы стали мне открыты на том тонком душевном уровне, который пытаются открыть так усердно «геймеры», желающие обрести расположение и уважение именно этой девушки. — Я вижу, где дверь. Спасибо, что указала. Не смею больше мозолить твои глаза и удаляюсь, — с бухающим сердцем, удары которого, кажется, может ненароком услышать Лекса, я спешу на выход из палаты.***
«Не оборачиваться только. Уходи быстрее. Ну-же!» — стискивая зубы, чувствуя как на глаза начинает накатывать слезная пелена, я почти бегом покидаю здание больницы и оказавшись на улице, сгибаюсь половиной корпуса вперед, выставляю ладони на колени и громко выдыхаю со слезами на глазах. Внутри меня борется сомнение — правильно ли я поступила, отказав Лексе в ее предложении. С одной стороны, я горжусь своей «гранитностью». С другой же, ко мне приходит осознание, что я оборвала дальнейшую возможную связь с Лексой, даже дружескую. Противоречивые чувства бьются раненой птицей в моей грудной клетке. Хочется кричать от чувств, переполнявших меня в отношении Лексы. Я ее ненавижу, и кажется, в то же время, люблю — именной той чистой, искренней любовью, близкой к платонической, такой органически невинной. Хочется вновь вернуться в больницу к Лексе и сказать, что я поторопилась с ответом и передумала относительно своего решения, но понимаю, что Лекса не из тех девушек, которые быстро забывают обиду. Собственно, я и сама из их числа, просто более отходчивая и более милосердная, что ли… Но всё же, мои ноги несут меня подальше от медицинского мемориала, не позволяя мне изменить принятое решение. Дождавшись вечера, мой телефон так и не получает ни одного сообщения от Лексы (хотя в глубине души я надеюсь, что девушка оправится от злости и напишет хоть что-то). Моя рука весь день сжимает проклятое устройство связи, пока оно наконец не начинает вибрировать. Октавия: «Я хочу сегодня напиться в усмерть», — прочитав сообщение подруги, я сразу чую недобрую нотку переживания за О и перезваниваю ей. — Что случилось, О? — с переживанием в голосе, задаю вопрос сразу не в лоб, а в глаз, причем так громко, что в моей гарнитуре даже раздаются помехи. — Линкольн… — Октавия плачет в трубку. — Мы расстались. Все из-за тебя, Гриффин! — впервые шатенка называет меня по фамилии и по моим позвонкам пробегается неприятный холодок. — А при чем здесь моя персона, О? — с обидой в голосе, спрашиваю подругу. — Найла заявилась бухая в клуб Линка и сказала ему, что я — долбаная лесбиянка, как и моя подруга Гриффин, и что мы с тобой встречаемся за его спиной… — мои мысли не успевают выстраиваться в логическую цепочку. Зачем Найле лезть в мою дружбу с Октавией, да ещё и разрушать отношения моей подруги с ее парнем? — И он поверил ей?! В этот полный бред?! — мой голос уже срывается на крик. — Представь себе. Ты можешь сейчас приехать ко мне и захватить хотя бы пива по пути? — Конечно, О, — я не могу отказать своей подруге в такой просьбе, тем более, что это — самое малое, что я могу сделать для нее в той ситуации, когда из меня сделали козлицу отпущения. ________________________________________ Через 15 минут я еду в такси, прихватив с собой пива, ради чего мне пришлось уговорить одного импозантного мужчину, чтобы он расплатился за него, потому что алкоголь мне бы не захотели продавать из-за моего возраста. Позвонив в дверь, я не ожидала, что ее откроет... — Линкольн? — мои глаза, наверное, чересчур округляются и пакет с бутылками пива предательски звенит. — Удивлена, Кларк? Надеялась, что мы расстанемся с Октавией из-за твоих планов на нее? — Что?.. — Не перебивай, будь так добра и выслушай. Чтобы я даже на расстоянии пушечного выстрела не видел тебя рядом со своей девушкой, — признаюсь, никогда мне не доводилось видеть Линкольна, всегда веселого и дружелюбного парня, таким озлобленным и агрессивным. — Но Октавия попросила приехать… — и тут неожиданно меня настигает удар в плечо и я оказываюсь прижатой к бетонной стене и мои глаза встречаются с яростью взгляда Линкольна. — Что-бы Я не ви-дел те-бя ря-дом с О-к-т-а-в-и-е-й. Какое из слов не усвоилось в твоей голове? — темные, почти черные глаза парня наполняются неправедным гневом, и я, почувствовав как хватка пальцев Линкольна на моем плече ослабляется, просто опускаю пакет на веранду, и развернувшись корпусом от разъяренного «тигра», несусь прочь в неизвестном для меня направлении. Я иду настолько быстро, насколько мне позволяют ноги, по щекам скатываются слезы, а пальцы сжимаются в кулаки. «Ты поплатишься за всё Найла!» — сквозь зубы, как мантру, проговариваю вслух, не замечая опешивших взглядов людей. Пробежав изрядное расстояние, я присаживаюсь на городской скамье близ парка и дрожащими руками набираю сообщение Найле в WhatsApp. Я: «Ты — тварь, которую только поискать, Бергс!» Найла: «Что? Неужели так быстро ткань вашей дружбы с Блейк затрещала по швам?» Я: «Зачем вообще ты впутала мою подругу в наши разборки из-за Лексы?» Н.: «Твою бывшую лучшую подругу…» Я:«Да пошла ты нахер. Завтра ещё поговорим в школе». Н.: «Гриффин, послушай — не лезь на рожон. Ты ведь знаешь, что лучше не связываться со мной. Ты — одиночка, у меня же есть друзья. Ах да, сорри! Забыла, что теперь и тема дружбы для тебя болезненна, Гриффин». Я: «Завтра. Поговорим!» Н.: «Лично мне с тобой не о чем разговаривать». Я забрасываю телефон в угол комнаты. Хорошо, что он не разбился. Мои эмоции берут надо мной верх. На глаза накатывают слезы. Телефон молчит. Сообщения ни от Лексы, ни от Октавии мне теперь не стоит ждать. Я снова одинокий воин на большом поле. Прямо возвращение в мой первый учебный день в Лос-Анджелесе.***
Немного опоздав на первую пару, я бросаю на первое попавшееся свободное место рюкзак, ощущая взгляды всех присутствующих. Сегодня я злая и, что еще обиднее, к злости примешивается чувство того, что со мной несправедливо обошлись. Октавия, сидевшая впереди меня, даже ни разу не повернула головы в мою сторону за все занятие. И после лекций она не удосужила меня даже банальным приветствием. Отлично! Теперь и моя подруга находится по другую сторону баррикад. Мне же остается, как и раньше, держаться особняком от других девушек и парней, взгляды которых, словно стрелы, направлены в мою сторону. Похоже, Найла пустила в ход самое мерзкое из оружий социального характера — сплетни. Я сверяюсь с расписанием и поднимаюсь на этаж выше от предстоящей лекции, поджидая появления Найлы. А вот и она, со своей свитой. — Ну, Гриффин? Как тебе нравится? — ехидно усмехнувшись, Найла по-дружески толкает в бок одного из своих друзей. — Ты — сука, Бергс, — без лишних эмоций, сквозь зубы обращаюсь к блондинке, а мои пальцы, признаюсь, готовы сжаться вокруг ее тощей шеи. — Ты это только хотела сказать? Ребята, давайте отойдем на пару минут, чтобы не было слишком много лишних ушей нашего разговора? — Найла подталкивает меня в противоположном от аудитории направлении, а ее дружки тянутся следом. — А может быть по-честному? Только ты и я? — развернувшись лицом к лицу к Найле, мои глаза прожигают хитрые глаза Бергс. — Окей. Ребята, оставьте нас, — парни еще недолго стоят рядом, но потом все же отходят от нас на определенное расстояние. Затем мы с Найлой выходим во внутренний дворик и я не успеваю ничего толком сообразить, как ощущаю толчок в спину и врезаюсь в стену, ударяясь виском о холодный кирпич. Вроде бы крови нет, но кожу очень обжигает. — Что?! Думала так легко отделаешься, отняв у меня любовь моей жизни? Нет уж! — я снова не успеваю ничего сообразить, как удар приходится по моей скуле и я быстро стекаю по стене, становясь на корточки и схватившись за голову двумя руками, потому что мое зрение на время выходит из строя и перед глазами все черно. Найла, видимо, дает мне время на приведения в чувства, чтобы тут же нанести новый удар. Притворившись, что ко мне еще не вернулось нормальное зрение, я вытягиваю ногу вперед и подсекаю Найлу, что та теряет равновесие и падает на траву. — Сука! Не знаю в какой момент наши тела, руки и ноги сплелись в единый клубок, но когда я прихожу в себя, надо мной строгое выражение лица Эбби. — Кларк. Я забрала твои документы из школы. Ты просто отшельник здесь… Так будет лучше. — Повтори?.. Ты забрала документы? Серьезно, мам?! — Милая, пожалуйста, успокойся… — Успокойся? Ты правда считаешь, что сейчас подходящее время для спокойствия? — Кларк. Мы подыщем тебе другую школу в Лос-Анджелесе, где ты станешь «своей». — Мам, как ты не понимаешь? Вся жизнь — это борьба за свое место, а сейчас ты просто-напросто выставила меня слабачкой… — Тебя избили, Кларк… — Ей тоже досталось, между прочим. — И это не в первый раз, Кларк, когда тебя избивают в этой школе. Боюсь, что такими темпами ты не доживешь до выпускного. И в отличие от тебя, у этой девушки всего несколько царапин, потому что друзья вовремя подоспели и принялись расправляться с тобой, защищая ее. По сути, можно было бы снять побои и заявить в полицию, но поскольку директор попросил не делать этого ради рейтинга школы, то мы с ним договорились и сошлись на том, что мне помогут пристроить тебя в другую… — Я не хочу в другую школу, мама! Ты меня совсем не слышишь? То, что мне нужно — это не сбежать из школы, как трусливая шавка, поджав хвост… — Ну мы-то знаем, что ты не поджимала хвост, Кларк. Зачем тебе авторитет в школе, если ты лишишься напрочь здоровья? Не припомню, чтобы у меня была еще одна дочь… Пока что. — Пока что? — Кларк, послушай. Я не знаю, как аккуратно подойти к этой теме. Новый мужчина в моей жизни — это для тебя было всегда… — У тебя появилась замена отцу? — Не говори так, прошу… — А как это назвать, мам? Почему всюду одни предатели? — Я не предавала ни тебя, ни отца, Кларк! Я тоже заслуживаю права на личную жизнь. Я заслуживаю счастья! Достаточно натерпелась я. — Посмотрите-ка, бедная мамочка натерпелась! А я что? Что я? Мне весело, должно быть, живется! Ну да! Посмотри! У меня отбитая голова и сломанная рука. Снова, та-да-дам! Ну смотри! Чего же ты притихла, мам?! — Кларк, пожалуйста, успокойся и не веди себя как эгоцентричная девчонка. Я все эти годы, всю жизнь думала лишь о твоем благополучии и твоей безопасности. Пора и мне наконец заняться своей жизнью. — Своей… ага… — Милая. Ты знаешь, что я люблю тебя больше жизни, но ведь скоро ты выпустишься. Ты уедешь в университет. Даже если не покинешь города, то ты не захочешь жить со мной. А я… я просто не хочу делить этот дом со своим одиночеством. — Я тебя никогда не брошу. — Все дети так говорят, но потом в итоге все реже вспоминают своих родителей. — Мам, прости меня, пожалуйста… — я ощущаю себя сейчас как никогда потерянной, словно мне 5 лет. Я чувствую себя одинокой. И сегодня 23 октября — ровно три года со смерти отца. Эбби, очевидно, тоже вспомнила про это, потому что на ее глаза наворачиваются слезы. — И ты меня прости. Прости, что пришлось забрать твои документы… — Мам… я хочу сегодня во Франкфорт. Ведь сегодня… — Да, я тоже об этом только что вспомнила. Давай собираться и живо на самолет. Так мы успеем и вовремя вернуться. Я забронирую сейчас билеты на самолет. — Мам… Можно я останусь там на несколько дней хотя бы? — вижу страх в глазах Эбби, что я захочу вновь вернуться во Франкфорт. — Но где ты останешься там? — Я могу позвонить Элисии. Мы лишь с ней более-менее всегда ладили и, возможно, мне удастся с ней договориться о паре ночей, — Эбби с трудом удается принять мое желание побыть несколько дней в городе, в котором прошло все мое детство. Город, где осталась наша счастливая жизнь. Город, где осталась моя душа и сердце. Мой отец. Я звоню Элисии и девушка настолько радуется моему звонку, что даже без моего вопроса сама предлагает ночлег. Эбби же, я чувствую, боится оставлять меня одну в городе. Страх прошлого. Страх, что убийца отца на свободе. Но ведь, если бы они хотели добраться до нас, то сделали бы это уже в Лос-Анджелесе.***
Через несколько часов мы приземляемся в местном небольшом аэропорту Франкфорта и на меня накатывает ностальгия, смешанная с неугасающим волнением. Вроде прошло всего полгода с тех пор, как мы покинули этот городок, но мои воспоминания с ним настолько затмились адаптацией к Лос-Анджелесу, новой школе и проблемами со сверстниками, что я даже забыла, каково это вернуться туда, где ты была счастлива. — Я думаю, что мы оказались здесь по самой главной причине. Поедем в Гринхилл, — мама устраивает ладонь на моем плече и смотрит мне в глаза. _________________________________ Пока такси везет нас на кладбище Гринхилл, я без устали смотрю в окно, уткнувшись лбом в прохладное, слегка запотевшее стекло. Франкфорт встретил нас сегодня промозглым октябрьским дождем. Больше всего я не любила осень Франкфорта из-за постоянных холодных дождей. Субтропический океанический климат не радовал меня, а особенно в приближении трагической даты смерти отца. Противные холодные проливные струи небесной воды в этот день особенно давят на мое душевное состояние. В грустных мыслях, полностью погруженная в себя, я покидаю такси, пока Эбигейл расплачивается с водителем и отчитывает меня за нерасторопность. А вот и оно — место моей подавленности в течение последних трех лет. Гринхилл с его многочисленными плитами, бесконечными выгравированными эпитафиями и запахом петрикора (прим. авт.: землистого запаха после дождя). Шестая линия… Семнадцатая надгробная плита. Внутри меня натягиваются до предела нервы, а затем завязывается плотный узел внизу живота. Эбигейл уже не сдерживает слезы, остановившись напротив «Джейка Гриффина». — Здравствуй, Джейк. Если бы ты мог знать, как нам тебя не хватает. Мы очень по тебе тоскуем. Здесь Кларк… Кларк, поздоровайся с папой, — Эбби берет меня за руку, как маленькую девочку, а я, с трудом сдерживая слёзы (чтобы не расстраивать мать ещё больше), опускаюсь на корточки перед могилой отца. Эбби за моей спиной хлюпает носом, не в силах контролировать эмоции и слезы. Я поднимаюсь с корточек и притягиваю маму к себе, обнимая настолько крепко, насколько мне позволяют силы, а крупные слезы уже скатываются вниз по моим щекам. Смахнув слезы, мы оставляем букет свежих красных гладиолусов и направляемся в сторону нашего бывшего дома, где уже зажегся свет и в приоткрытых гардинах я замечаю маленькую девчушку лет восьми, устраивающуюся на колени отца. Мы с Эбигейл останавливаемся на противоположной стороне улицы и наблюдаем за семейной идиллией, царящую в окнах любимого дома. Наблюдая за сценой отца и дочери я невольно погружаюсь в свои детские воспоминания с Джейком, и только сейчас осознаю, что Эбигейл, как никто, заслуживает счастья и новой любви. Она слишком много перетерпела. — Нам тебя действительно дико не хватает, пап, — произношу вслух, совершенно не проконтролировав свой внутренний голос. — Ты что-то сказала, милая? — обращается ко мне Эбби, пытаясь заглянуть мне в глаза, взгляд которых я отвожу в сторону, пытаясь морганием ресниц смахнуть накатывающие новые слезы. — Нет, тебе показалось, — получается ответ несколько резким, о чем мысленно извиняюсь перед мамой. — Тогда я в аэропорт сейчас, но сначала провожу тебя до Элисии, — сбросив капюшон осенней куртки, Эбби неожиданно улыбнулась. — Смотри… Это странно весьма для октября, — мать указывает куда-то рукой, на что-то, позади меня. Обернувшись, я вижу в небе яркую радугу, мостом перекинувшуюся через Франкфорт. — Радуга… Действительно редкое явление среди глубокой осени для этого города. В этом что-то есть, не находишь? — я разворачиваюсь к матери, которая снова плачет. — Я тоже об этом подумала, милая… Радуга — знак надежды, что в нашей жизни все наладится и все будет хорошо. Ведь если хочешь увидеть радугу, для начала нужно пережить и дождь.