***
Несколько дней во Франкфорте приводит меня, в какой-то мере, в чувства, но когда настает день моего возвращения в Лос-Анджелес, на меня снова накатывает волна отчаяния. Ведь что меня ожидает дома? Поиск новой школы, очередная адаптация к новому коллективу (и я уже уверена, что мне не удастся найти с ним какие-то точки соприкосновения). Я потеряла Октавию, разрушила всевозможные контакты с Лексой. Я не любила никогда жалеть себя, но посмотрев на себя в зеркало, я понимаю, насколько мое лицо посерело и осунулось, да еще эти царапины на щеке и синяк на виске напоминают о недавней стычке с Найлой Бергс. Разумеется, Элисия отговаривает меня от Лос-Анджелеса, но поскольку наставления моей матери о моем безусловном возвращении домой звучали в приказном тоне, Элисия не перечит правилам Эбигейл, даже если бы они и никогда больше не увидятся. ____________________________________________ По дороге в аэропорт я снова утыкаюсь лбом в прохладное запотевшее стекло такси. Снова идет дождь. Водитель меня о чем-то спросил, но я молчу, потерявшись в своих мыслях. Когда же такси, наконец, тормозит напротив аэропорта, я амёбно сую бумажную купюру водителю и заставляю свое бренное тело вывалиться из автомобиля. Неохотно плетясь к терминалу на регистрацию, оживленная толпа, не жалея моего плеча, то и дело толкает меня то в одну сторону, то в другую. Апатия — сейчас мое второе имя. Когда завибрировал телефон, я несколько оживляюсь, надеясь, что меня потерял кто-то из двух людей, звонка или sms от которых я жду больше всего на свете. Но, к моему величайшему огорчению, звонит Эбби, узнать на какой стадии возвращения домой я нахожусь. Голос ее весьма бодр и мне даже кажется, что мать пребывает в приподнятом настроении. Когда я собираюсь сбросить звонок, я слышу мужской голос и внутри меня натягиваются моментально все струны, меня так и порывает спросить, кому принадлежит голос, но я уже предугадываю ответ на свой вопрос, поскольку я услышала и звон бокалов. Эбби, определенно, проводит сейчас время со своим мужчиной. Новым. Чужим. Он ни за что не займет места отца. Только через мой труп.***
Вернувшись домой, я вставляю ключ в замок, но дверь почему-то мне не поддается. Я бросаю сумку под ноги и упираюсь плечом в дверь, подталкивая ее. Создается ощущение, что изнутри что-то препятствует открытию, но дело не в замке, потому что ключ совершил необходимые 4 оборота. Я набираю номер матери — тишина что на линии, что в доме. Мне ничего больше не остается, кроме как сидеть у двери дома и ждать появления Эбигейл. Уже по прошествии нескольких часов я пытаюсь снова связаться с Эбигейл, но на линии лишь молчание. Меня настораживает происходящее. Еще в аэропорту Франкфорта мать звонила мне, беспокоилась, а стоило мне оказаться дома, так Эбби испарилась. Увидев меня сидящей возле дома с дорожной сумкой, соседка с другой стороны улицы подходит ко мне и интересуется все ли у меня в порядке. Разумеется, я не скажу никому, насколько сейчас в моей жизни все паршиво, но я все же решаю поинтересоваться, когда крайний раз видели мою мать. Если верить словам мисс Вандер, то утром Эбигейл уехала с каким-то мужчиной, на что я бесконтрольно сжимаю пальцы в кулаки и зубы сжимаются до скрипа эмали. Я уже ненавижу заочно того, кто стал для матери кем-то большим, чем просто знакомый. Мой телефон уже показывает заряд в 4 %, а значит скоро я останусь без связи, сидя на пороге собственного дома, войти в который я даже не могу. На часах близится к десяти вечера, а Эбби так и нет. Начинаю дремать и заваливаюсь на веранде, опираясь о стену, но меня будит чье-то прикосновение к плечу. Проморгавшись, сначала вижу перед собой лишь расплывчатый темный силуэт. Состояние у меня отвратительное, будто я сутки напролет выпивала. Меня так утомило ожидание Эбби и незнание, где ее вообще носит. Когда мое зрение восстанавливается после дрема, передо мной стоит Лекса. Я не верю своим глазам и признаюсь, готова взорваться не то от радости, не то от боли, которая сразу накатывает на меня в связи с событиями последней недели. — Я не могла до тебя дозвониться. Ты пропала отовсюду… Пришлось даже вырваться проверить, жива ли ты вообще. — Тебе повезло, что застала меня. Я вернулась в Лос-Анджелес только несколько часов назад, — как бы между дел говорю я, стараясь держаться как можно более безразлично, но Лекса присаживается на веранде рядом со мной и пытается загулянуть мне в глаза, мой план оставать похерестичной проваливается разом. — Ты куда-то уезжала? И вообще, почему ты сидишь у порога? — брюнетка конечно же чувствует, что со мной что-то происходит, но я не горю желанием посвящать ее в курс своих проблем. — Я была во Франкфорте. Мы с мамой летали, чтобы навестить отца… — Но твой отец же… Кажется, я поняла. Извини… Мне очень жаль, что тебе досталось от Бергс… Ты как себя чувствуешь? Не сильно они тебя покалечили? — Послушай, Лекса. Я очень благодарна тебе за твое беспокойство, но ты не можешь оставить меня в покое? — Я никогда ни за кем не бегала. И не собираюсь бегать. Но пожалуйста, дай мне шанс, одну единственную возможность доказать тебе, что я изменилась. — Я вижу и так, что ты изменилась. Лекса, дело не в тебе… Я просто боюсь. — Чего ты боишься? — Что это может оказаться твоей очередной игрой. — И ты говоришь, что видишь, как я изменилась? Черта-с-два! Нихера ты не видишь. И с чего я решила вдруг, что ты, возможно, передумаешь?! Извини, что побеспокоила! Больше ты меня не увидишь и не услышишь, даю тебе слово, — Лекса встает с лестницы, как ошпаренная, и стремится прочь от меня, но я, словно управляемая кем-то, подобно марионетке, хватаю Лексу за ускользавшее запястье. Та немного теряет равновесие и едва ли не плюхается мне на колени, но удерживается на ногах и с непониманием смотрит на меня. — Может объяснишь мне, как это понимать? — Лекса выдергивает запястье из моих пальцев и скрещивает руки на груди, прожигая меня взглядом в упор. — Я не хотела даже самой себе признаться в том, что происходит, но жизнь коротка и не знаю, что будет завтра со мной, с тобой… Что вообще будет дальше. Я хочу сказать, что ты мне стала по-особенному дорога. Может быть, я пожалею о том, что скажу тебе сейчас, но я тогда, в больнице, хотела вернуться к тебе и сказать, что изменила свой ответ, но… — Ты испугалась, что я снова тебя предам… Я тоже подумала бы также и в этом нет ничего странного. Я на самом деле очень скупа на чувства и мне сложно кому-то открыться, кого-то полюбить. Может, я даже однолюб. Это так глупо, особенно в наше время. Потому что верность и откровенность никто не ценит. Все эти ценности обесценились, но для меня они всегда были на первом месте. Кларк, я серьезно все еще держу в силе свое предложение. Все зависит лишь от твоего ответа… — Да. — В смысле «да»? «Да» это — да, согласна? Или что все… — Ты много говоришь, заткнись же уже! — и я поддаюсь своим эмоциям и мои губы затыкают поцелуем рот Лексы. Шатенка без промедления обхватывает меня за талию и втягивается в игру кротких, нежных поцелуев. — Так почему ты не дома, а сидишь здесь? — слегка дрожавшим голосом, поправив выпавшую прядку волос за ушко, Лекса смотрит на меня, держа за руку. — Я прилетела из Франкфорта, а мамы нет. Ключ проворачивается, но изнутри будто что-то подпирает дверь. — Постой… Ты же… Неважно. Ты осматривала со всех сторон дом? А звонила матери? — Нет же конечно, я не сообразила позвонить! Ты серьезно думаешь, что я не сделала все самое банальное сразу же? И еще у меня телефон разрядился. — Я это уже поняла. Нужно еще раз обойти со всех сторон дом. — Да зачем его обходить? Это ведь очевидно, что дома никого нет. — На всякий случай. Если ты не смогла дозвониться и считаешь, что дверь что-то изнутри подпирает, то нужно как-то проникнуть вовнутрь другим способом. — Ты хочешь влезть через окно? У нас нет черного выхода потому что. — Поэтому нужно выяснить причину изнутри. И да — придется лезть через окно. — Из меня спортсменка та еще… — Главное найти окно, которое поддастся… У вас установлена сигнализация? — Да, но она была отключена, когда я пыталась открыть дверь, — вместе с Лексой обходим дом, останавливаясь на заднем дворике, чтобы найти окно, через которое можно проникнуть вовнутрь. Мы нашли лишь единственное, едва приоткрытое. Лекса надавливает на раму, а затем и на само стекло со всей мощи, пытаясь открыть окно, но оно не поддается ни в какую. — Окна на доводчиках. Они тугие… — Я уже заметила, — брюнетка упирается ладонями в стекло настолько сильно, что оно просто-напросто разбивается. — Бля-я-ять! — Лекса размахивает правой рукой, смачно матерясь. Осколки рассекли кожу и вязкая алая кровь капает на зеленый газон. — Постой! Не тряси ты рукой, так только кровообращение усиливаешь и кровь теряется с еще большей скоростью. Обожди… — я немного растеряна, но все нахожу в сумке платок и перекись (когда твоя мать — врач, в сумке можно обнаружить что угодно). С трудом охватив платком периметр ладони, чтобы перевязать ее, мне удается обработать порезы и Лекса тут же принимается скалывать стекло вокруг оконной рамы палкой, которую она хватает с соседского участка. Через несколько минут девушка уже влезает в окно. — Здесь нет никого! И дверь ничего не подпирает, Кларк! — кричит Лекса. Слышу возню в замке и через несколько минут дверь наконец оказывается открытой. — Я думаю, что вам нужен новый замок… и новое стекло. В скважину напихали какую-то ерунду, видимо дети пошутили… — Бо-о-оже… Я так испугалась, что с мамой что-то случилось. Спасибо, Лекса! Ты меня спасла, — глубокий выдох освобождает мою грудную клетку и в глазах слегка темнеет, что мне приходится быстро присесть на диван, чтобы Лекса не заметила ухудшения моего самочувствия. Но меня выдает, судя по всему, цвет лица. — Кларк… Ты бледна как мел. Ты как? — Лекса присаживается передо мной на корточки, устроив свои ладони мне на колени. — Давай я принесу тебе водички… Ты того и гляди сейчас в обморок плюхнешься. И да! Ты когда последний раз что-то ела? Ты изрядно всхуднула. — Я ела перед полетом. Все в порядке. — Оно и видно. Не знаю есть ли что в холодильнике твоем, но я пожалуй закажу что-нибудь. Как ты смотришь на это? Роллы или пиццу? — улыбаясь, Лекса присаживается рядом со мной и ее пальцы касаются моей спины. — От пиццы я не отказалась бы… Но… — Никаких «но». Какую предпочитаешь? — Лекса копается в мобильном приложении, открывая меню службы доставки еды. — Мясную? Овощную? Сырную от и до? — Мясную… — Оке-е-ей, — высунув кончик языка, слегка приоткрыв пухлые губки, Лекса выглядит сейчас по-детски наивно-милой, что у меня возникает желание обнять ее, но я держу себя в руках. Несмотря на мое согласие встречаться с Лексой, я все еще не решаюсь делать первые шаги ей навстречу. — Я поставлю телефон на зарядку. — Давай. Все! Дело сделано! Я заказала мясное ассорти. Как смотришь на то, чтобы выпить чего-нибудь? — Слушай, в любой момент может появиться Эбби и мне тогда… — И что? Скажешь, что на сегодня я — твоя спасительница и ты решила отблагодарить меня ужином. — Который оплатила ты, — впервые за долгое время я нахожу в себе силы улыбнуться и снова оказываюсь близка к тому, чтобы обнять Лексу, но внутри меня стоит блок и я сижу у себя же дома как смущенная гостья. Брюнетка же быстро ориентируется и ведет себя уже так, будто она и впрямь хозяйка. — Вот чего действительно не нужно делать, так это беспокоиться о том, куда и как я трачу деньги. Я хочу угостить тебя и это не обсуждается даже. Тем более, мы же теперь официально встречаемся. — Мама прислала смс.., — перебиваю Лексу, немного опешив от содержимого сообщения Эбби. — Что она написала? Если не тайна, конечно… — Я думаю, что нет смысла скрывать от тебя. Скоро, мне кажется, весь район будет в курсе нашей жизни, — я вижу готовность Лексы выслушать меня, потому что она смотрит мне прямо в глаза. Когда я начинаю излагать суть происходящего, ее рука самопроизвольно движется в направлении моих коленей. Одна из ладоней накрывает правую коленку, что по моей спине пробегается стадо приятных мурашек. Прикосновения Лексы всегда отзываются во мне какими-то будоражащими эмоциями. — Кларк? Ты что это затихла? — Лекса улыбается и словно нарочно проходится своими длинными пальцами по моим коленкам. Меня будто ударяет легкий разряд тока. — Так ты расскажешь, что написала твоя мама? — А-а-а… да-да… Она не придет сегодня. — В смысле? У нее дежурство? — Ага, "дежурство"... C ее хахалем… — Твоя мама теперь не одинока, это ведь хорошо. — Что значит теперь? Она не была одинока! Никогда. У нее есть я, у нее была я, буду я. — Кларк… Ведь ты не маленькая девочка и должна понимать, что молодой женщине нужен мужчина… Ну… конечно не всем женщинам нужны мужчины, если ты понимаешь, о чем я. Просто ты должна порадоваться за нее. Пойми, она заслуживает счастья. — Да что вы все заладили о счастье? Она точно также мне сказала. А еще то, что она заслуживает права на личную жизнь. А то, что я тоже должна иметь хоть какие-то права… — Я не думаю, что твоя мама — деспот в отношении тебя. — Не думаешь, но в свете последних событий я поняла, что я ни черта не имею права на собственный выбор, свое мнение. — Тише, милая. Успокойся. Давай ты сделаешь глубокий вдох-выдох и расскажешь, что случилось у тебя такого. — Когда мы с Бергс сцепились, я очнулась под вечер. Меня мать повергла в новый нокаут, заявив, что забрала мои документы… — Так, так, так… постой. Я правильно поняла, что ты теперь?.. — Ты правильно поняла. Документы из школы. Вон там на столе лежит мое личное дело. Можешь посмотреть, если не веришь… — Я верю. Просто не могу поверить в то, что больше не увижу тебя в школе, — и снова я замечаю, как Лексу прошибает на эмоции. Она временно потеряна, оглушена, как и я, этой новостью. — Неужели нельзя восстановиться? Как-то реабилитироваться? — Ты думаешь я не просила об этом? — У директора? — У матери, но она упрашивала директора изменить свое решение. Он лишь обещался помочь пристроить меня в другую школу — не более. — Черт! Просто не верится! — И мне. Тоже… _______________________________________________ Какое-то время мы просто сидим в полной тишине и в один из моментов Лекса берет меня за руку, слегка оттягивая на себя, таким образом, чтобы я посмотрела на нее. Как же красивы эти изумрудные глаза. Я просто теряюсь от этого взгляда, в котором обычно читалась лишь железобетонная уверенность в превосходности этой девушки над всеми, но сейчас я вижу незнакомый, иной взгляд. Глаза Лексы слегка переливаются разными оттенками от света, падающего с улицы. Мы сидим до сих пор в темноте гостиной, не включая света и нам обеим это определенно ничуть не мешает. Нас немного отвлекает шум с улицы, но мои губы попадают в капкан мятно-карамельного прикосновения пухлых губ Лексы и я больше не в силах себя сдерживать. Этот поцелуй — самым продолжительный, страстный, обжигающий, распаляющий душу с сердцем и высвобождающий всех моих внутренних дьяволов. Как жаль, что это прекрасное мгновение прерывает звонок в дверь. Лекса по-акробатически вскакивает с дивана, не забыв поцеловать меня в щечку перед тем, как пойти открыть дверь. — Та-да-да-да-а-ам! А вот и пицца! — в гостиную возвращается Лекса с двумя коробками пиццы. Еще она откуда-то взяла две бутылки крафтового грушевого сидра. — Не удивляйся, Кларк, откуда у меня эти бутылочки. — А правда — откуда? — улыбаюсь я, хлопая по свободному месту на диване, приглашая брюнетку плюхнуться рядышком, что она без промедления и исполняет. — А откуда — секрет фирмы, — поцеловав меня в висок, Лекса профессионально и весьма оперативно откупоривает стеклянные бутылки и раскрывает одну из картонных коробок, откуда моментально потянулся вызывающий слюнки аромат пиццы. — Вот мы снова одни, Кларк, только в этот раз в приятной атмосфере и в другом, отличном от прошлого, статусе наших взаимоотношений. И позволь мне произнести тост, — Лекса очаровательно улыбается, а затем смеется, когда чуть не опрокидывает сидр мне на колени, но несколько капелек все же кожа успевает почувствовать. — Поверить не могу, что я решила толкнуть тост. Ведь я совсем не умею их произносить, да и не особо люблю, но сейчас возникло вот такое странное желание. Так вот… Не знаю на каком моменте мой мозг напрочь переклинило и я стала мечтать, чтобы Кларк Гриффин стала моей девушкой, потому что, признаюсь, она не сразу захватила в плен мое сердце. Но я сразу же поняла, в первый день, какой человек пришел в нашу школу. Ты, Кларк, самая сильная из девушек, которых я когда-либо встречала и ты по натуре лидер. Видимо, мне захотелось острых эмоций, потому что, сдается мне, с тобой будет ох как не просто совладать. Ты — будто шторм, торнадо, ураган, но я надеюсь, что наши стихии переплетутся… — Вот это ты загну-у-ула, — с этой девушкой я вновь вспомнила, что такое смеяться, а когда нежные сладкие губы целуют мои, когда уголки этих прекрасных губ приподнимаются в самой изумительной улыбке, мне напрочь сносит крышу. — Та-а-ак, прекрасная моя леди, — подняв бутылку повыше, Лекса как бы напоминает мне, что она еще продолжает произносить тост. — Я безумно счастлива, что в моей жизни повстречалась ты, такой с виду ангелок, но в котором бушуют мелкие проказники-дьяволята. Этот тост за тебя, милая. После нескольких глотков вкусного напитка и кусочка пиццы я по-настоящему ощущаю внутреннюю эйфорию. Несмотря на то, что Эбби даже не соизволила быть дома в день моего возвращения из Франкфорта, а предпочла остаться со своим ухажером, меня нисколько не печалило, что именно сейчас ее нет дома, потому что здесь Лекса — девушка, которая тревожит мне душу на протяжении этих шести месяцев в Лос-Анджелесе. Мы очень много пережили: и ненависти, и страсти, и переживаний, и проблем, но несмотря на все несчастья, свалившиеся на наши юные головы, сейчас, и я и Лекса счастливы. На улице поднимается ветер и я боюмь возникновения похожей ситуации, дежавю, когда Лекса оказалась у меня впервые дома. Воспоминания накатывают волной и я делаю пару крупных глотков сидра, чтобы не позволить своей памяти испортить этот изумительный вечер. — Кларк, ты только не пей так быстро… Окей? — приобняв меня за талию и немного придвинув к себе, Лекса утыкается носиком в мою шею, касаясь своим горячим дыханием моей чувствительной кожи, отчего по ней пробегают табуны мурашек. Горячие губы касаются моей шеи, вызвав приток крови в мозг и я больше не могу держать себя в руках. Развернув Лексу на себя и встретившись взглядами, мои губы накрывают поцелуем ее губы, а пальцы моих рук переплетаются в замок с ее длинными пальцами. Я надвигаюсь на брюнетку всем корпусом и заваливаю ее на диван, оказавшись сверху. Лекса прикусывает нижнюю губу и затем быстро проводит по ней языком, что окончательно будоражит мои поджилки, которые и без того натянуты до предела. Заведя руки девушки за голову, я удерживаю ее от желания наброситься на меня. Похоже, что действительно сидр оказывает на меня воздействие и я быстро выпила бутылку, что напиток уже вдарил мне по мозгам, а я теряю самоконтроль над своими эмоциями. Я осыпаю шею и плечи Лексы бесконечными страстными поцелуями, а ее тело дает мне импульсы-сигналы на продолжение. Внизу живота спирают спазмы и словно я сижу на действующем вулкане, извергающего лаву. Я знаю, что стоило бы притормозить, но мне не хочется откладывать столь долгожданный момент. Я давно хотела эту девушку, и наверное, это бы прозвучало оскорбительно для Лексы, но я хочу овладеть ею, физически. Я ей не скажу, что мое доверие еще не скоро восстановится, поэтому пока что я хочу брать по максимуму от близости с этой девушкой. Снова тянусь уже за новой бутылкой сидра, сделав пару глотков, пока Лекса немного приходит в чувства от накативших на нас эмоций. Когда я возвращаю бутылку на столик, не знаю, какую долю секунды я упустила, но снизу оказываюсь уже я, вдавленная в поверхность дивана оседлавшей меня Лексой. То, куда именно она села, не буду говорить. Уже и без того понятно, что во мне завибрировали все тонкие струнки, поджилки, которые натянуты до предела и вот-вот начнут лопаться, а мой корпус прогибается дугой, приподнимая Лексу, словно конь, вставший на дыбы. Надо заметить, брюнетка даже ничего как такового для моего возбуждения не сделала — просто елозила, сидя поверх моего клитора. Жар и влага, которые скрыты под моими джинсами, желают выбраться на волю и Лекса, словно прочитав мои мысли, стягивает с меня мешающие процессу треклятые брюки. Затем она заводит мои руки за голову, стягивая с меня майку, под которой спортивный облегающий топ, подчеркивающий мою грудь. Лекса хитро улыбается и указательным пальцем, едва касаясь, словно щекоча, проводит по моим ключицам и затем награждает их едва уловимым поцелуем, опускаясь ближе к топу, а точнее к тому, что скрыто под ним. В долю секунды бра уже валяется в стороне и слегка прохладные пальцы Лексы касаются моих затвердевших сосков. Брюшные мышцы втягиваются от спазма, проскользнувшего сквозь мои нервные окончания, отвечающие за возбуждение. — А ты не замечаешь непорядок? — прикусив нижнюю губу, я улыбаюсь Лексе, которая водит своими пальчиками по моей коже от шеи, спускаясь к низу живота. — В чем именно? — прищурившись вопросительно, Лекса затем приподнимает удивленно брови, когда я, без слов, демонстрирую ей, в чем состоит непорядок, стягивая с нее рубашку, расстегивая пуговицу за пуговицей, замедленными движениями, против которых брюнетка ничего не имеет. К черту лифчик! (хотя он изумительно сексуален). К черту рваные черные джинсы! К черту всю одежду! Хочу видеть Лексу во всей ее природной красе. И я вижу ее — загорелая кожа, изящная тонкая талия, кубики пресса, рельефные бицепсы и стройные ноги. Эта девушка невероятно красива не только личиком, но и фигурой. Идеальные пропорции тела так и призывают мое внутреннее «Я» начать проделывать разного рода неприличности с Лексой, но я понимаю — передо мной особенная девушка, с которой нас связывает не слишком светлое прошлое, но прекрасное новое «настоящее» и, надеюсь, будущее. Даже не верится, что мы теперь встречаемся с Лексой. Кто бы мог подумать, что мне вообще когда-либо взбредет в голову встречаться с девушкой? Но Лекса, как я уже успела отметить, не обыкновенная девушка. Она — особенная. Лекса отмечала смелость в моем поведении и отчаянную храбрость, но те же качества я увидела и в ней, в тот день, когда Лос-Анджелес накрыла стихия и Фаррен едва не убил нас. Именно тогда я поняла, что стала для Лексы не просто подругой (и даже факт дружбы я отказывалась принимать до этого дня). Хотя мы и ругались неоднократно после, и, наверняка, ссоры будут в будущем, но я не хочу отпустить из своей жизни этого человека, и когда в больнице я сказала Лексе, что она — не мое, это оказалось для меня самой болезненной, тяжело выдаваемой ложью (не только Лексе, но и самой себе). Своего человека ты не сразу можешь признать, не сразу способен разглядеть в ком-то «того самого». Так и случилось со мной и Лексой. Мы такие разные, но оказывается, что мы настолько же и близкие. В этот вечер секса между нами так и не случилось, наверное по причине, что ни мне, ни Лексе не хочется торопить события, хотя внутри нас бушуют и извиваются в тантрических танцах вокруг костра демоны искушения. Расправившись с пиццей и сидром, я чувствую, как на меня накатывает сонная волна, и лишь одно желание хочет быть исполненным в данный момент... — Ну-у-у, мне, пожалуй, пора домой… Ты после перелета и тебе нужно отдохнуть… — Лекса целует меня, едва коснувшись губ, и поднимается с дивана, а мне становится уже неуютно, что мое тело покинуло теплые объятия девушки. Хватаюсь пальцами за запястье Лексы и смотрю в ее зеленые глаза снизу вверх. — Останься со мной, — настолько тихо произношу эту просьбу, словно это лишь мысли вслух. Я не хочу, чтобы в моем предложении остаться на ночь Лекса увидела какую-то иную подоплеку. Но я просто желаю уснуть в объятиях этой девушки и проснуться также — в обнимку. Не знаю, может это лишь влияние сидра, но все же я озвучиваю уже более уверенно свою просьбу еще раз, погромче. — Ты действительно хочешь, чтобы я осталась? — с прищуром, улыбаясь, переспрашивает Лекса, словно я могу моментально изменить свое предложение. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной. — Хорошо. Тогда... я пристроюсь здесь… — Лекса поглаживает обивку дивана, а я, поджимая губу, невольно закатываю глаза, удерживая себя от излишнего проявления наглости. — Не поняла… — На диванчике… — Какой диванчик, Лекса? — начинаю понемногу закипать, потому что Лекса не понимает, почему именно я хочу остаться этой ночью с ней. — Ну-у-у, вот этот самый, — похлопав по спинке мебели, брюнетка определенно выводит меня на откровенность. — Не нарывайся. — Я? Нарываюсь? — Лекса поддразнивает меня и я понимаю, что угодила в ее сети. — Еще как, — заваливаю девушку на диван, покрывая ее нежную шею поцелуями. Резко останавливаюсь, вскакиваю как ошпаренная с дивана, немного позволив открыться второму предсонному дыханию, хватаю за руку Лексу и тащу ее за собой в спальню, толкая на кровать. Слышу глухой стук (судя по всему, брюнетка ударилась головой о металлическое изголовье кровати). — Прости, — поцеловав в макушку Лексу, я провожу пальцами по ее слегка волнистым волосам и затем утыкаюсь носом в ее шею. Как же она вкусно пахнет. Нельзя просто передать словами эмоции, которые сейчас плещутся во мне. Чувствую, насколько я становлюсь влажной, я перенасыщена чувствами к этой девушке. Рядом с ней мне хочется просто кричать об этих эмоциях. Само собой разумеется, оказавшись в моей кровати мы не сразу погружаемся в мир грез, подпитавшись сексуальной энергией и получив, в итоге, приятные покалывания мышц. Только начав падать в царство Морфея, затрезвонил телефон. Не мой. Лексы. Та тянется за ним, с оскалом, матерясь под нос. — Черт, Кларк… Найла угодила в больницу. — И что с ней стряслось? Ты хочешь уйти посреди ночи от меня к ней? — Что за бред ты сейчас несешь? Что за тупая ревность? — Не льсти себе, Лекса. Я не ревную тебя… — Ну да. А что же это за недовольная гримаса, сопровождающая твое несколько саркастически прозвучавшее высказывание? — Все-все… я молчу. Делай как знаешь. — Окей,— Лекса выпрыгивает из постели, находит джинсы и натягивает их с нервозностью. — Я не собиралась уходить как минимум до утра, но раз ты все за меня решила — оке-е-ей! — Вот заладила же со своим «окей»! Ну что ты как маленькая? Куда ты пойдешь среди ночи?! — К Найле, представь себе, в клинику, должно быть, — пожав плечами, Лекса набрасывает рубашку и со спокойным невозмутимым видом начинает застегивать ее. — Сука же ты, — откинувшись на кровати и впустив пальцы в волосы, я готова завыть от отчаяния и бесящей меня сейчас своим спокойствием Лексы. — Ах, сука значит? — рыком выдает Лекса, перестав возиться с рубашкой и запрыгнув (в прямом смысле слова) на меня, грубо заводит мне руки за голову. — Может повторишь сейчас свои слова? — И не собираюсь… — По-вто-ри-ла, я сказала, — медленно, проговаривая по слогам, с оскалом обращается ко мне Лекса, все крепче вбивая мом запястья в кровать. Ее глаза горят недобрым огнем и признаюсь, сейчас ее настроение не походит на сексуально-игривое. Создается ощущение, что она реально меня может прикончить. — Не собираюсь я ничего повторять и отпусти меня, будь так добра. Мне больно. — А мне не больно, блять? Я только что начала доверять тебе, открываться и ты меня подозреваешь черти-в-чем! — Прости, я не хотела никаким образом задеть тебя. — Задеть? Да это не просто задеть! Черт возьми, Гриффин! Я готова хоть до конца своей жизни провести с тобой все часы и минуты прямо в этой постели. И если уж мы стали встречаться, нужно принимать во внимание тот факт, что мы чисто физически не сможем находиться друг с другом все 24/7. Как бы того нам не хотелось. Всегда были и будут форс-мажоры. И то, что друзья есть и у тебя, и у меня… Со временем они станут общими, но пока что я не могу полностью отказать в своей поддержке человеку, который готов был ради меня на многое. Найла попала в больницу и я не могу, зная ее уже на протяжении многих лет, хладнокровно избежать даже визита к ней. Ты должна уже понять, что меня ничего с Бергс не связывает, кроме дружеских отношений, потому что люблю я… — Лекса резко осекается и замолкает, отдавая предпочтение поиску своего рюкзака, а не продолжению хода своей фразы. — Любишь? — теперь я не могу остановиться от продолжения диалога. — Кого? — Неважно… — Если сказала «А», говори и «Б», Лекса. Я не собираюсь тянуть из тебя щипцами информацию, но могу это устроить. Но лучше бы… — А не лучше прекратить вообще наш диалог на данном этапе? — Лекса перекидывает рюкзак через плечо и собирается уже уйти, тогда как на меня накатывает паническая истерика и я преграждаю собою путь брюнетке, растопырившись в дверном проеме. — Лучше пропусти меня, Кларк…по-хорошему. — А то что? Ты сможешь со мной по-плохому? — Кларк, пожалуйста. Я сейчас не в том настроении… — Ты мне угрожаешь? — Единственный человек, которому меньше всего я бы хотела сейчас угрожать — это ты. — Ну-ну… — Что такое, блять? — Ничего. Просто я вижу, что ты боишься. Ты боишься показаться сентиментальной. Боишься быть слабой! Черт возьми! Ведь ты даже слово «люблю» не можешь произнести, не передернувшись нервным тиком. Так ты выглядишь еще слабее! Потому что только слабаки и тряпки боятся любви! — по щеке приходится обжигающий удар, а на глаза, от обиды, у меня моментально наворачиваются слезы. — Пропусти, — отодвинув меня в сторону, я вижу смятение в глазах Лексы, что она не хотела ударить меня. Она быстро отводит взгляд, включив всю свою хладнокровность, которую только можно было собрать из недр ее души и сердца. Я уже не сопротивляюсь и пропускаю Лексу, которая в долю секунды испаряется и я уже наблюдаю за ней в окно, на то, как она уносится прочь, снова оставив меня одну, да еще и унизив перед тем, как уйти. Я присаживаюсь с краю кровати и уже не могу сдерживать эмоции. Слезы безудержным потоком катятся из моих глаз и я срываюсь на крик, доходящий до хрипа. Спустившись в гостиную, я разбиваю о стену бутылки из-под сидра, как избавление от напоминания того, что здесь сегодня мы сидели и мило проводили время с Лексой. Бутылки разлетаются на осколки и мне плевать на то, что утром может заявиться Эбби и застать весь этот хаос, устроенный мной в нервном порыве. — Ненавижу тебя, Ньюман! — кричу на весь дом, будто надеясь, что слова долетят до Лексы. Я с разбегу падаю на кровать, не надеясь, что сон вообще застигнет меня сегодня ночью. Все мысли вертятся лишь вокруг этого вечера, вокруг Лексы, вокруг того, что между нами произошло. Не уверена, что меня вырубило моментально (ибо я не поняла как вообще удалось уснуть), но проснувшись от звука захлопнувшейся двери, я чувствую резь в висках. Одна лишь мысль приходит на ум — нужно срочно выпить обезболивающее, иначе я коньки двину. Спустившись вниз выпить таблетку, я заста врасплох Эбигейл. На часах всего 6.17 и, судя по всему, мать надеялась, что я крепко сплю и не замечу того, что она вообще была дома. — О-о-о, дорогая… Ты не спишь? Как ты? — И тебе привет. Я не очень. Спасибо, что поинтересовалась, — саркастично отвечаю на вопрос Эбби, выпивая залпом стакан воды. — Что случилось? — Это ты мне объясни! То ты мне названивала, пока я была во Франкфорте, чуть ли не каждый час, интересовалась, когда я прилечу домой, а тут выясняется, что ты даже не придешь домой, а останешься с этим… с этим! — С кем? Я не понимаю, Кларк… — Не прикидывайся дурочкой! У тебя ведь есть мужчина, ты и сама признала это в день нашего полета во Франкфорт! И не удивлюсь, если через месяц ты заявишь, что ждешь от него ребенка, потому что готова дать первому встречному мужику от своего одиночества! — горящий удар по щеке снова возвращает меня к мыслям о Лексе и полученной от нее пощечины. Сейчас у меня не хватает слез, потому что я их все выплакала. Я просто резко разворачиваюсь на носках, поднимаюсь в комнату и заряжаю в рюкзак первые попавшиеся вещи. Перебросив его через плечо, я почти бегом спускаюсь с лестницы, направляясь уже на выход, как Эбби перегораживает мне путь. — Кларк… Прости пожалуйста за то, что ударила, но я не просто так сорвалась. Я просто не понимаю, что с тобой происходит. Почему ты на все так остро реагируешь? — Ты прекрасно знаешь, что у меня и без того полная жопа во всем! И еще нашла себе какого-то мужика! — Не разговаривай со мной в таком тоне! Дэвид — хороший человек и мы любим друг друга.., — на этой фразе Эбби мое сердце предательски сжимается, словно я пятилетняя девочка, родители которой ругаются и подают на развод. Во мне кипит обида за нас, нашу семью… Точнее, за отца, хотя его больше нет с нами. Ну, а как же любовь до гробовой доски? Почему, в итоге, все находят замену самому дорогому, когда-то любимому человеку? — Дай я пройду… Мне нужно остудиться… — я пытаюсь прорвать оборону Эбби возле двери, но безуспешно. — Пропусти или я за себя не отвечаю! — тут мать хватает меня за руку, как в детстве, ругая за мои капризы, и толкает на диван. — А теперь послушай меня, будь так добра. В скором времени мне нужно будет оформить кое-какие документы, чтобы переписать этот дом на тебя. — Что? Ты уезжаешь? — Мы с Дэвидом.., — и мне не нужно слушать уже продолжения. Я уже знаю, что мне скажет Эбби. — Кла-а-арк? — мать щелкает пальцами у меня перед носом. — Через две недели мы с Дэвидом поженимся и будем жить вместе. Если ты не захочешь жить одна, то мы будем рады, если ты… — Только через мой труп я буду жить с... этим.., — я оскаливаю зубы и смотрю в противоположном направлении от Эбби, избегая встречаться с ней взглядом. — Не с «этим», Кларк, а с Дэвидом! — мать начинает злиться и от отчаяния со всей силы бьет ладонью по дивану. — Вам нужно познакомиться, поэтому сегодня мы устроим совместный ужин. У него есть дочь от первого брака, она всего на полгода младше тебя. И учится, кстати, в той же школе… — Где я учиЛАСЬ, — напоминаю Эбби об ее ошибке с оскалом, а сердце пропускает удары. — В общем, сегодня у нас будет ужин и я не хотела бы, чтобы ты устроила истерику или вообще не явилась домой. Поэтому, будь добра, если уважаешь и любишь, поддержи меня сегодня. — Окей, я буду на этом чертовом ужине, а сейчас мне пора прогуляться. Соблаговолите, Ваша честь, выпустить меня из этой камеры строгого режима? — Не поясничай, Кларк, ради бога! — Эбби снова злится, а я не желаю ни в какую менять линии своего поведения, поэтому уже без лишних слов просто направляюсь на выход, не забыв громко хлопнуть дверью, чтобы Эбби могла услышать мое немое «меня здесь уже нет». _____________________________________________ В такое раннее утро я без мысли куда можно податься, поэтому решаюсь пройтись к моей теперь уже бывшей школе. К моменту, когда я дохожу до забора, к зданию уже подъезжают на автомобилях самые ответственные преподаватели и ученики. Я издалека наблюдаю за бурным людским потоком, образовавшимся на территории школы. Издалека я уже заприметила Октавию с Беллами, а несколько позже я вижу ее… Как всегда прекрасную, дерзко-сексуальную Лексу. От нее я так и не дождалась ни sms, ни звонка. Я на автомате включаю экран сенсора и снова выключаю, с каким-то прискорбием, не то вздохом, не то хрипом. Когда занятия начинаются, я пристраиваюсь на качелях, расположенных во дворике школы и начинаю медленно раскачиваться, задумавшись обо всем происходящем. Звук sms-оповещения возвращает меня в реальность. Лекса: «Кларк, эти качельки вообще-то для попок, что помладше тебя. Но я счастлива, что у меня девушка с аккуратной попой», — мои губы вытягиваются в безумной улыбке, осматривая все окна, выходящие на школьный двор и, наконец, я замечаю Лексу, также улыбающуюся, и очевидно, отвлекающуюся от занятий моими неспешными раскачиваниями. Я: «У тебя всё в порядке?» Лекса: «Да. А почему ты спрашиваешь?» Я: «Ну мы вроде как не очень хорошо разошлись сегодня…» Л.: «Мы не расходились. Просто у кого-то циклы пересеклись)" — вот именно за умение Лексы все перевести в шутку я и полюбила ее. Она умеет выручать неловкость момента своим легким чувством юмора. Л: "Ты чего это вообще в такую рань, да и еще пришла к школе? Скучаешь по ней?» Я:«Мы с Эбби поругались… Она выходит замуж». Л.: «Нихрена себе! Прости, но вот это новость! И ты разве не рада за маму?»> Я: «Ты прекрасно знаешь, что я не могу порадоваться за нее. Я ей не нужна» Л.: «Не говори ерунды. Твоя мама всегда будет любить тебя, даже если она родит еще с десяток детишек. А сейчас я бы советовала тебе вернуться домой и поддержать, порадоваться за нее». Я: «Она сегодня пригласила ЕГО и его дочь к нам домой на ужин, а я просто не знаю, как смогу держаться и играть в «счастье», когда на самом деле внутри меня бесятся дьяволы». Л.: «Ты обождешь меня до окончания занятия? Мне хочется поговорить с тобой кое о чем?» Я: «Не пугай меня. Что случилось? Подожду конечно, если это так важно». Л.: «Не бойся, малышка. Все хорошо. Это будет разговором, касающийся лишь нас двоих. Обещаю не бурчать на тебя за твое неуважение к личной жизни матери». Я: «Отлично же ты ткнула меня в мою ошибку» Л.: «Заметь — не единственную». Я: «Не начинай. Я устала без конца ссориться со всеми. И меньше всего мне хочется ругаться с тобой». Л.: "Мы не ругаемся. В общем, ожидай меня на качелях совсем скоро. P.S. А то меня сейчас вызовут отвечать, а я не готова. И не будь букой, милая:*». Я: «Так точно, «Командующая»! Л.: «А мне нравится это твое обращение. И кстати, почему это Командующая взята в кавычки? ;)» Я.: «Это был сарказм. Не льсти себе) Для того и кавычки! Ладно. Не отвлекайся. Так и быть, подожду тебя :*». ______________________________________________ Мне остается всего-навсего скоротать почти час, чтобы узнать, о чем хочет поговорить со мной Лекса. Почему-то внутри меня бурлит мандраж, от чего становится слегка не по себе. С трудом дождавшись часа Х, наконец ко мне подходит Лекса, со спины захватывая меня в самые цепко-крепкие объятия и награждает поцелуем в щеку. — Ты, наверное, гадаешь уже, о чем же я хочу с тобой поговорить? — улыбается во все тридцать два Лекса, что глядя на нее невольно тянет улыбаться. — Ну ты чего как неживая, Кларк? Ладно. Не буду больше тебя томить! Завтра ты приходишь в школу и не опаздывай.— я не верю в услышанное и мой мозг просто не воспринял всерьез эту информацию. — Но… Что?.. Как? — с моего языка срываются невнятных два вопроса, как от человека, по-настоящему сбитого с толку. — Неважно. Не благодари, — скромно улыбается брюнетка и, раскачиваясь на пятках, заводит свои руки за спину, совмещая пальцы в замок. — Хотя, знаешь, я была бы не против благодар.., — не знаю, что нашло на меня, но мои губы накрывают губы Лексы и мне неважно, что за нами, без сомнений, наблюдают из окон школы, и не один, не два человека, возможно, даже весь преподавательский состав. Но сейчас я на седьмом небе от счастья и готова благодарить Лексу бесконечно долго и по полному разряду. — Кстати, не забудь личное дело прихватить из дома, — довольная Лекса слегка отдышалась от поцелуя, который оказался очень страстным. И у меня и у нее, очевидно, сильно молотит сердце. Именно сердце, а не сердца, потому что в этот момент произошло особое единение наших сердечных ритмов и пульсаций. Лекса хватает меня за руку и уводит как можно быстрее со школьного дворика в сторону проезжей части. Тормознув такси, брюнетка называет свой адрес и через полчаса я уже оглядываю «замок» своей девушки (черт, я это сказала? Самой до сих пор не верится, что мы с Лексой встречаемся). Только сейчас я понимаю, насколько я ждала этого момента — оказаться дома у Лексы. — Я сегодня и в школу на такси ездила. Мой водитель-телохранитель приболел. Самой мне пока противопоказано ездить на мотоцикле... Он хотел выйти на работу, но я попросила его отлежаться хоть день, подлечиться, — Лекса подходит к воротам и встает на уровне какого-то мелкого окошечка. Оно загорается ярко-зеленым и пищит. Отображается проекционный 3D-график какого-то сканирования. — Это наша проходная система. В данном случае — моя сетчатка глаза подтверждает право открыть ворота и получить доступ к парадным дверям. Но и твою сетчатку система должна просканировать, потому что она загружает в свою память людей, которые посещают мой дом. — Как все... многосложно.., — у меня буквально глаза на лоб лезут от удивления, насколько продумана система защиты дома семейста Ньюман от взлома. Сканер уже «запоминает» мою сетчатку глаза и через минуту я уже нахожусь во святая-святых — на огромной, мощенной бело-серым камнем территории, посреди которой стоит каменный особняк-«красавец", оформленный в стиле, близком к романскому. Широкий пруд, с бьющими из него широкими струйками-фонтанчиками, является самым примечательной декорацией территории, достаточно озелененной. Лекса проводит меня в глубь импровизированных «садов» и присаживается на садовые качели, приглашая и меня присоединиться к ней. По удобству они могли бы с легкостью конкурировать с кушеткой. Медленно раскачиваясь, мой нос улавливает легкие сладкие цветочные ароматы. Розы? Не похоже… — Эти плюмерии заказывала еще мама из Мексики, — Лекса поймала траекторию моего взгляда и, видимо, заметила, что я прислушиваюсь к аромату. Она указывает ладонью в сторону кустарников с желто-розово-белыми красивыми цветками. — Аромат у них великолепный, но только срывать их не стоит… — Почему? — удивленно спрашиваю я у девушки, которая положила свою нежную ладонь на тыльную сторону моей. — Листья безвредны вполне, но сами цветки ядовиты для кожи человека. — Ничего себе. Правда говорят, что красота опасна… — произношу я, восхищаясь цветами и затем, желая посмотреть на Лексу, я встречаюсь с ней взглядом, и тут плавно я провожу параллель красоты этой брюнетки и плюмерий. Сколько раз я обжигалась ядом этой девушки? Повторится ли еще подобное? — Кларк? Ты в порядке? — заметив мою задумчивость, Лекса осторожно касается моей щеки подушечками пальцев. — Что ты там говорила про опасность красоты? Между прочим… К тебе применима эта метафора. Ты меня убиваешь. Медленно. — Почему убиваю? — я немного туплю, заглядевшись плюмериями и сравнивая Лексу с этими восхитительными цветами. Понимаю, что выгляжу глупо, но ничего с этим поделать не могу. — В хорошем смысле этого слова. Ты убила во мне прежнюю меня. Не думала, что кто-то настолько сможет изменить мою жизнь… мою линию поведения. Кларк, я понимаю, что мы ещё не совершеннолетние, но все же, — Лекса берет меня за руку и прикладывает ее ладонью к своему сердцу, удары которого проходят тамтамами через меня, затрагивая своими вибрациями мое сердце. Этот невинный жест девушки, ее нежность в данный момент позволяют сейчас мне, в полной мере, убедиться, что Лекса и правда изменилась (по крайней мере, в отношении меня). — Несмотря на то, что мы еще учимся в старшей школе, я хотела бы видеть тебя рядом с собой оставшуюся жизнь… Я боюсь услышать продолжение и прикрываю глаза, шумно выдыхая через нос и тут же забывая, как сделать вдох. Мне тяжело дышать, когда Лекса так смотрит на меня, когда я чувствую аромат ее кожи и смотрю на ее манящие губы. — У меня вблизи тебя аритмия, Кларк, — немного напряженные уголки улыбающихся губ Лексы говорят мне, что девушка определенно нервничает сейчас не меньше моего и хочет что-то сказать, но боится. — Меня полностью зашкаливает на тебе… Я как металл, а ты — магнит. Я была Титаном до встречи с тобой, но ты сковала меня… мою гордость, мои принципы. И я не против этих цепей, потому что они сотворены тобой. — Вот это ты мастер красивых слов.., — я действительно удивляюсь красоте каждой фразы, срывающейся с этих пухлых губ, которые так и притягивают к себе. — Это не просто красивые слова, — Лекса придвигается на качелях немного поближе ко мне, приобнимая за талию и устроив свою голову на моем плече. Несколько позже мое ухо ощущает горячее дыхание. — Я действительно люблю тебя, Кларк… Эхо этой фразы пробегается током по моим венам, моя кровь превращается в лаву, и я, неожиданно и для Лексы и для себя, слегка отталкиваюсь корпусом от девушки. Та молчит и с недоумением смотрит на меня. — Прости, я не… Не хотела отодвигаться. Просто я… Немного не в себе… — я знаю, что после подобного признания нужно что-то ответить иное, но мой рот будто набрал воды, а легкие испытывают нехватку кислорода. В воздухе повисает неловкое молчание. Лекса уже сама немного отодвигается от меня и ее пальцы отпускают мою талию. Сделав первую попытку спрыгнуть с качелей, они раскачивают меня моментально и я уже готова к прыжку, но мое тело сходит с качелей раньше, чем в мой мозг поступает сигнал прыгать, поэтому… Нет — я не упала, но моя левая лодыжка подворачивается и я едва не заваливаюсь на землю, но Лекса, хотя и стоявшая ко мне спиной, словно почуяв угрозу мне, успевает развернуться и подхватить меня, спасая от падения и от сильнее раскачавшихся качелей, которые норовят врезаться в меня. — Тебе нужно в травмпункт, Кларк, — каким-то строгим, приказным тоном произносит Лекса, поддерживая меня под локоть и усаживая на садовую скамью. — Нет, все в порядке. Это всего лишь неудачно поставленная нога при прыжке. Даже не вывих, — немного растерянным голосом отвечаю Лексе, чувствуя на себе ее пристальный обжигающий взгляд. — Прости, пожалуйста… — Да за что ты все время просишь у меня прощения? — с непониманием обращается ко мне Лекса. — Ты не можешь ничего ответить на мое признание? В этом причина? Ты не можешь сказать, что испытываешь взаимность? — и тут мое сердце начинает не на шутку колотиться, пропуская глухие удары, и через раз будто вообще останавливаясь. — Снова ты решила ответить за меня? Прекрати так делать, немедленно. — Теперь Командующей стала ты? — наконец в выражении лица Лексы появляется намек или легкая тень, похожая на улыбку. — Просто ты застала меня с признанием в совсем неожиданный момент… — А разве признание бывает ожидаемым? На то оно и признание, что должно прозвучать в самый неожиданный момент. — Я тебя не… — не успеваю даже закончить фразу, как Лекса резко вскакивает со скамейки и оставляет меня наедине с собой. Тут я снова осознаю, что она снова все решила за меня и, не дав мне закончить фразу, приняла ее начало за наш «конец». «Я тебя не просто люблю, Лекса… Я обожаю тебя…» — говорю вслух, но попутно ругая себя за нерасторопность и нерешительность, а Лексу — за ее поспешность в выводах.