Когда плачут мужчины

Казанцев тихонько зашел в спальню и остановился в дверях, прислонившись к косяку. Его жена стояла перед зеркалом, поправляя прическу. Залюбовавшись супругой, он вдруг вспомнил, как первый раз пригласил ее в театр. * «- А я тебе говорил, Киреев, «не спорь с начальством, не спорь с начальством». Нет, уперся, как баран. Вот теперь лезь под стол и издавай соответствующие звуки своего упрямства. - Прямо сейчас? – промямлил юноша. - Да, - невозмутимо заявил начальник, - А что, мне спешить некуда. Казанцев расстегнул пиджак, присел на стол и, покачивая ногой, начал слушать – как звучит его победа. - Бе-е-е, - раздался из – под стола дрожащий голос. Пауза. - Ну, дальше. - Бе-е-е… - С чувством, Киреев. С чувством! Уж это – то ты должен уметь делать. – Казанцев заглянул под стол. Именно в такой позе застала их вошедшая в кабинет Орлова. - Вадим Юрьевич? - Надежда Ивановна? – он посмотрел на нее, - У Вас что – то срочное? - Ну, если работу можно назвать срочным делом, то да, - возмущенно заявила она. - Яяясно, - протянул мужчина, спрыгнув со стола и застегнув пиджак, - Киреев, благодари Бога, что он послал тебе Надежду Ивановну. Перед женщиной возник раскрасневшийся от смущения парень. - Спасибо. Я пойду. - Иди, но мы еще не закончили, - бросил ему вслед Казанцев. Когда дверь закрылась, он обратил свое внимание на Орлову. - Вадим Юрьевич, что за клоунада? – укоризненно спросила она. - Не любите цирк? – тут же среагировал Казанцев. - Нет, - отрезала женщина, кладя бумаги на стол. - А как на счет театра? – невзначай поинтересовался мужчина. - Театр люблю. Правда, давно не была… А почему Вы спрашиваете? - Даа.. мне один знакомый вручил два билета на новую постановку. - Водите дружбу с билетерами? – не упустила она возможности подколоть главного шутника Федерации. - Нет, - Вадим улыбнулся, - Он сценарист. Собственно, это его постановка. - Мммм… И что, Вы хотите уйти сегодня пораньше? - Ну это само собой. Правда, я рассчитываю не только сам пораньше уйти, но и Вас с собой увести. - Самоуверенное заявление, - она скрестила руки на груди. - А как иначе. - Это как бы приглашение? – изумилась Орлова. - Проницательны, как всегда, - вернул он подкол. - Извините, но вынуждена отказать, - «расстроенно» сказала женщина. - Почему? – удивился Казанцев, которому очень редко отказывали. Особенно прекрасный пол. - Работы много. – она хлопнула ладонью по кипе бумаг и уже собиралась уйти, но Вадим взял ее за руку. - Надежда Ивановна, - просительно заглянул он в ее глаза, - Один вечер. - Вадим Юрьевич, боюсь, это невозможно, - категорически заявила Орлова. - Назовите хоть одну причину. - То есть этих трех причин Вам мало, - она указала на папки документов. - Это не в счет, - мотнул головой Казанцев. - Хорошо, - сдалась женщина, - Тогда лучше Вы мне назовите хоть одну причину, по которой мне стоит идти с Вами, - женщина сделала выразительную паузу, - в театр. - Легко. Во – первых, билеты бесплатно, во – вторых, лучшие места, ну и в – третьих, моя компания. В - четвертых, нам хоть немного нужно отдохнуть и развеяться. - Особенно Вам. Переработали просто. Трудитесь денно и нощно, - она еле сдерживала улыбку, - Не убедили. - Хорошо. Достаю козырь, - заговорщицки понизил он голос, - я избавлю Вас от очереди в гардеробе. Надежда не выдержала и рассмеялась. - Даже так? - спросила она сквозь смех. - Да, - он тоже улыбнулся. - Хорошо, я подумаю. - Я зайду за Вами, - Вадим поцеловал Надежде руку, и она ушла. - Ну, как – то так… - сказал он, когда дверь закрылась. Посмотрев на оставленные документы, мужчина вздохнул и набрал номер подчиненного. - Ну что, Надежда Ивановна, как Вам постановка? – спросил Вадим, подавая ей пальто. - Честно говоря, Вадим Юрьевич, не знаю. Авторские трактовки… весьма не однозначны, - рассуждала женщина, пока Казанцев одевался. - Предпочитаете что – то более классическое? - Да. - Я тоже, - признался мужчина, - Тогда в следующий раз на классику. – небрежно бросил он, придерживая дверь и пропуская ее вперед. - Следующий раз? – удивилась она, - Вадим Юрьевич, Вы слишком самоуверенны, Вам не говорили? - Может, и говорили, да я не слушал, - простодушно признался он. - Впрочем, как и всегда. Это Ваша определяющая черта. - Глухота? - Эгоизм. На улице уже стемнело. Они неспешно шли по набережной. - Каждый пользуется в работе тем, что помогает выполнять ее эффективно. Я эгоизмом, Вы – красотой. - Это комплимент? – недоверчиво спросила женщина. - Ни в коей мере. Это просто факт. Если бы я хотел сделать Вам комплимент, это было бы что – то на подобии, - мужчина пристально посмотрел на нее, - «Ваши глаза пленили мой разум» или «Глядя на Вас, я забываю обо всем». - Удивительно, - улыбнулась Надежда, как будто сделала важное открытие. - Что именно? – не понял Казанцев. - Что Вы, при всей Вашей эпатажности, не лишены банальностей, - довольно заявила женщина. - «Как?! Обвинить меня в подобном недостатке?!»* - возмутился мужчина. - «Где весь Ваш ум? Где Ваше все искусство? Ступайте – ка собрать расстроенные чувства! И красноречия ищите вновь!»* - задумчиво ответила она. Вадим изумленно посмотрел на свою спутницу. - Не перестаете удивлять, Надежда Ивановна! - Взаимно. - Ну вот, а Вы упрекаете меня в банальности. - Ну, знаете, запомнить одну строчку и Локтев сможет, - фыркнула она. - Понял. Момент. – Казанцев нахмурился, что – то припоминая. Надежда смотрела на темную реку, отражающиеся в ней фонари, и вдруг зазвучал голос. - «Послушайте, от вас не утаю! Я не хочу прогнать блаженное мгновенье, В котором для меня такое упоенье; Не видеть ничего, но здесь, наедине, Друг с другом говорить так нежно в тишине! Ужель вам непонятно, Что говорит теперь у нас в сердцах так внятно? Мы оба здесь стоим, от страсти трепеща. Вы видите лишь тень от длинного плаща, Я вижу белизну одежды вашей белой, Я полон нежности неясной и несмелой, Я – только тень для вас, вы для меня – лишь свет! Не позабуду я мгновений этих! Нет! Да, если раньше я бывал красноречивым, То никогда еще от сердца моего Я так не говорил.» Надежда была поражена и сама не поняла, как начала ему подыгрывать. - «Скажите, отчего?» - «Боялся волю дать я всем своим порывам. Но нынче вечером, не видя ваших глаз И не боясь прочесть в них отвращенье, Я больше не дрожу, не знаю я смущенья И с вами говорю как будто в первый раз.» - «Да, правда! Голос ваш как будто изменился!» - «Я изменился сам, я быть другим решился! Теперь меня от вас скрывает мрак ночной, – Я буду хоть на миг теперь самим собой. Простите! Может быть, я говорю туманно? Все это для меня так ново и так странно! Ново! Да! Я с вами искренним боялся быть всегда!» - «Боялись? Но чего?» - «Подать вам повод к шуткам! Да, сердце прикрывать старался я рассудком. Не раз сорвать звезду хотят мои мечты, А вместо этого цветочки я срываю!» - «Но, право, иногда приятны и цветы.» - «Нет, нынче вечером я к звездам улетаю. Я шел на ухищренья, Чтобы заставить вас остаться здесь со мной, Но эти мелкие, пустые изощренья Теперь звучали б пошлостью одной!...» - Достаточно, - остановила она его. Некоторое время они шли молча, приходя в себя. - Признаюсь, была не права. - Хорошо, что Вы остановили, а то я дальше забыл, - улыбнувшись, признался Казанцев. Надежда тихо засмеялась. - Опять Вам повезло, значит. - Да, - неслышно ответил Вадим, - больше, чем я думал.» * - Вадим… Вадиим! Мужчина очнулся. Он по – прежнему стоял в дверном проеме, а вот Надя уже была готова. - Ты чего? – спросила она притихшего мужа. - Ничего, просто задумался, - он подошел к трюмо и встал за ней, смотря в зеркало. На женщине было классическое черное платье из атласа, без бретелей, с открытыми плечами. Словом, она выглядела так, что когда Вадим представил, сколько мужчин увидят его супругу, то усомнился в правильности своего решения на счет театра. - О чем? - О том, какая ты у меня красивая, - он аккуратно провел по вырезу платья и поцеловал ее в плечо, - Кстати! Чуть не забыл. Мужчина убрал руку в карман и в следующее мгновение застегнул на ее шее золотую цепочку с подвеской. - Вадим… - Что? Если это как – то кардинально меняет твой выбор одежды, то я готов подождать. Надя улыбнулась, повернулась к мужу и поцеловала его. - Боюсь, если я сейчас начну переодеваться, мы точно никуда не пойдем, - сказала она, поправляя ему галстук – бабочку. - Вы совершенно правы, Надежда Ивановна, - ухмыльнулся Казанцев.