Когда плачут мужчины

- Помнишь, как я тебя первый раз в театр пригласил? Спектакль уже закончился, и они решили пройтись. Прогуливаясь под-руку по набережной, пара тихо беседовала. - Дааа… Только приглашением это было сложно назвать, - улыбнулась женщина. – Я тебя тогда еще эгоистом назвала. - Не просто эгоистом, а посредственным эгоистом. Но Бержерак меня выручил. Говорю, и понимаю, что слова забыл. Но тут ты сама меня остановила. - Да, тебе как всегда повезло, - констатировала она. - Но я готов исправиться. Надежда непонимающе посмотрела на него. Вадим лукаво улыбнулся. - Что я тебе скажу?, - тихо начал он, - Все то… все то… все то, Чем озарен мой ум, чем сердце залито! Слова любви моей тебе все сразу брошу! Да, наконец, тебе отдам я сердца ношу! Я нес ее один, она мне тяжела: Мне надо, чтоб и ты ее себе взяла! Я полон весь тобой, я трепещу, дрожу я; Твой взгляд, твои слова мне слаще поцелуя. О, смейся надо мной, безумцем назови, Но задыхаюсь я от страсти, от любви. Я все в тебе люблю! Я счастлив, вспоминая Твой каждый жест пустой и каждую из фраз! Я помню, год назад, двенадцатого мая Переменила ты прическу первый раз! Я волосы твои, с их золотистым цветом, Давно привык считать, мой ангел, солнца светом. Ты знаешь, если мы на солнце поглядим, То алые кружки нам кажутся повсюду; Так, с взором пламенным расставшись вдруг твоим, Всe пятна светлые я долго видеть буду. Они останавливаются около перил. Она смотрит на воду, он обнимает ее сзади, защищая от свежего вечернего ветерка, и продолжает тихо декламировать своим проникновенным голосом. Да, я люблю тебя! Да, вот она – любовь. И счастлив я, любя, И растворяюсь весь я в этом чувстве чистом, И я перестаю быть мелким эгоистом; Он почувствовал ее улыбку и продолжил. Я отказался бы от всех заветных грез О счастье собственном, с безумным наслажденьем Я в жертву б счастие свое тебе принес, Когда бы только знал, что мне вознагражденьем Луч счастья твоего блеснет издалека! И эта жертва мне казалась бы легка. В тебе я черпаю восторг и вдохновенье, Я на тебя гляжу – летит все горе прочь! О, понимаешь ли, какое упоенье, Какое счастие дарит мне эта ночь? Мужчина, не разжимая объятий, мягко разворачивает ее лицом к себе и заглядывает в горящие глаза. Женщина кладет ладони ему на грудь и продолжает внимать. О, чувствуешь ли ты, – скажи мне, дорогая, – Как вся душа моя, томясь, изнемогая От силы чувств своих, летит к тебе в тени? Слова любви моей – сжигают вас они? Да, да, вы из-за них дрожите в лихорадке. Минуты эти мне мучительны и сладки! Теперь я умер бы!… Да, ты меня зовешь; Я чувствую, тебя охватывает дрожь, И дрожь твоей руки цветам передается, Жасмина нежного белеющим цветам, А от цветов она идет к моим устам!…* Он берет ее ладонь и начинает нежно целовать. - Да, да, я вся дрожу, я плачу, сердце бьется, - начинает она сбивчиво шептать, - Ты опьянил меня, и я твоя, твоя! Вадим отпускает ее руку и, переходя почти на шепот, медленно склоняется к встревоженному лицу. - Ты это говоришь? И это сделал я? Пускай же смерть придет, пускай теперь умру я! Теперь я одного лишь жажду… Горячие губы мужчины накрывают прохладные женские. Он трепетно целует ее, еще крепче прижимая к себе. Она обвивает руками его шею. - Пойдем, - нехотя оторвался он. Неподалеку стояло такси. Вадим открыл жене дверь и сел рядом. - Куда едем? – спросила она, устраиваясь у него на плече. - Куда хочешь? – спросил он, обнимая ее и целуя в макушку. Надя посмотрела на мужа. - Домой? – прочитал мужчина в ее глазах. Она кивнула. Казанцев назвал адрес, и они поехали. * Зайдя домой, Вадим помог Наде снять плащ. - Подожди меня здесь. – Он оставил ее в гостиной и скрылся на кухне. Женщина подошла к каминной полке и взяла рамку с фотографией. На ней было запечатлено их семейство – на диване сидела счастливая пара, мужчина одной рукой держал маленькую девочку, а второй обнимал за плечи жену, целуя ее в висок, пока женщина с умилением склонилась над их малышкой. Надежда улыбнулась и почувствовала, что он стоит рядом. - Красивая, - тихо сказал он. - Фотография? - Ты, - он невесомо провел носом по ее шее, с жадностью вдыхая дурманящий аромат - и дочка у нас красивая. Пойдем, - он обнял ее одной рукой за плечи и потянул в сторону заднего двора. Они вышли на крытую террасу. Женщина присела на плетеный диван. Мужчина разлил по бокалам вино, поставил бутылку на столик и сел рядом с женой, развернувшись к ней в пол – оборота. - За нас, - тихо сказал он, передавая ей бокал. - За нас, - тихо повторила она. Спустя некоторое время, когда бутылка была полупуста, женщина в накинутом на плечи пиджаке полулежала на груди мужчины. В темноте резко выделялась его белая рубашка. Продолжая обнимать ее одной рукой, Вадим достал из-под стола декоративный фонарь и зажег в нем свечку. Язычок пламени заплясал, отражаясь в бокалах. - Вадик, это чудесно, - выдохнула она. - Вино, театр или то, чем мы занимались большую половину дня? – лукаво спросил он - Наша жизнь. Мужчина ничего не ответил. Только прижал ее к себе еще крепче и поцеловал в макушку. - Знаете ли Вы, Надежда Ивановна, - чуть помолчав, заговорил он, - что значите для меня? Она приподнялась, повернулась и посмотрела ему в глаза. - Примерно то же, что и Вы для меня, Вадим Юрьевич. Он отставил бокалы на стол, обнял ее за талию, она положила руки ему на плечи. Когда во время поцелуя по его скулам невесомо пробежались нежные пальчики, мужчина окончательно сдался хмелю и, подняв жену на руки, понес в дом. * В этот раз они не торопились. Он медленно расстегнул ее платье, она развязала его бабочку и расстегнула две верхние пуговицы рубашки. Позволив платью соскользнуть на пол, он дал ей расстегнуть запонки и мягко уложил на кровать. Пристроившись рядом мужчина вновь прильнул к ее губам. Проведя полоску над кружевной резинкой черного чулка, он зацепил ее пальцем и, скользнув рукой по ноге, снял его. Переместив свои губы на шею и заставив женщину откинуть голову и закусить губу, он неспешно проделал ту же операцию со вторым чулком. Она прижалась к крепкой груди и хотела перевернуть его и снять рубашку, но Вадим с легкостью просчитал ее действия. Шалость не удалась, и через мгновение он навис над ней. Надя заглянула в его глаза и подумала, что никогда еще не видела их такими темными. Ощущая жар любимого тела, мужчина наклонился к ее уху и хрипло прошептал: - Не торопитесь, Надежда Ивановна. Сегодня я буду любить Вас медленно. Женщина вздрогнула, когда он снова обжег шею горячим поцелуем, и отдалась в его власть, когда горячие умелые губы прошлись по ключице до ямочки на шее и начали спускаться ниже.