Сквозь звёздный звон, сквозь истины и ложь, Сквозь боль и мрак и сквозь ветра потерь Мне кажется, что ты ещё придёшь И тихо тихо постучишься в дверь…
/ретроспектива/ Отрицание Он заходит на кухню, думая, как расскажет тот забавный случай, как она будет смеяться, запрокинув голову, но тут же понимает, что что – то не так. Свет не горит. Молча берет бумагу. Ее резкая белизна молнией режет темноту. Пробегается глазами… Второй раз читает внимательно, пытаясь понять каждое слово.И вдруг — обрыв! Как ужас, как провал! И ты уже — иная, неземная… Как я сумел? Как выжил? Устоял? Я и теперь никак не понимаю…
На глазах наворачиваются слезы. Хорошо, что темно. Он крепко прижимает ее к себе. Она плачет. Он взахлеб что – то ей шепчет, отчаянно пытаясь проснуться. Не получается. Она все еще дрожит в его руках. Дальше провал. Он снова летит… Гнев Бьется стекло. Стакан летит в стену и рассыпается. Как его жизнь. Как его мир. Как он сам. Он торопливо открывает кран и дрожащей рукой наполняет новый. * Оставляет дочь у сестры. Никто не задает лишних вопросов. Просто не решаются заговорить с ним. И мчится туда, где хотел бы никогда не оказываться. - Что значит, вы не знаете, что делать?! – он в ярости сметает все со стола. - Мы знаем, что происходит, но не можем это остановить. - ЧТО ЗНАЧИТ «НЕ МОЖЕТЕ»?!?! Вы врачи или коновалы?! - Это очень редкая форма заболевания, к тому же случай запущенный. - И что?! Неужели нет никаких вариантов? – он нервно ходит по комнате. - Нет. - Что вы мне предлагаете!? Спокойно сидеть и смотреть, как моя жена умирает? - Он подскочил к врачу, - Делайте что – нибудь!! - Поверьте, мы делаем все, что можем. - ЗНАЧИТ, ДЕЛАЕТЕ НЕДОСТАТОЧНО! - Болезнь возьмет свое. Это только вопрос времени. Он сорвался. Он бил его. Бил так, как будто это могло что – то исправить. Легче не стало. Торг Он заходит в палату. Она спит. Сильно похудела, волосы потускнели. Практически не разговаривает. Но все так же красива. Так же желанна. Он садится на стул и опускает голову на койку. Он давно не спал. Не может без нее. Сейчас получается немного забыться. Просыпается от того, что она гладит его по волосам. Поднимает голову. Видит ее уставшие, но по – прежнему красивые глаза. Слов не надо. Они понимают друг друга с полувзгляда. «Ты давно не брился», она слабо проводит ладошкой по заросшей щеке. Он прижимается сухими губами к холодной руке. «Не оставляй меня», он лихорадочно целует бледную кисть. «Ты же у меня молодец. Ты справишься», уголки губ дрогнули в намеке на улыбку. «Нет, Любовь моя. Я не смогу без тебя» «Вадик, ты же знаешь, что ничего не изменить» «Прости! Прости меня!», он утыкается ей в ладонь. «За что, милый?» «Я не смог тебя уберечь. Я не справился. Я облажался» «Ты не виноват. Не ставь на себе крест. Это надо пережить. У тебя все будет хорошо» «Я всегда любил, люблю и буду любить только тебя». Он поднимает на нее глаза. «Я знаю». Она улыбается. Чуть сдвигается, он садится рядом, прижимает ее к себе и целует в макушку, как делал это когда – то. Когда – то в другой жизни. Когда они были счастливы.Блеснула боль в твоем прощальном взоре, Покрылись сумраком любимые черты. Никто не дал мне столько горя И столько радости, как ты.
«Тебе надо поспать» «Я не устал» «Вадик, не обманывай себя, мы все устали. Спи» «Ты меня дождешься?» «Спи, родной. Я тебя люблю» Он засыпает. А когда просыпается, ее уже нет.Да, я любил… Молил простить, Кричал и звал, мечтал забыть, Жалел, страдал и умирал От боли, что все потерял. Я потерял ее навек… И что теперь? Я человек, Что не достоин ничего, И создан мир не для него. Я проклял все… И как же быть? В кошмаре боли мне забыть Об этом всем нельзя никак… Разум, душа падут во мрак, Она не слышит… Я молчу. Я не могу и не хочу Сказать ни слова… Проклят я. Пусть… Такова судьба моя.
Депрессия В окно пробирается первый луч. Он выхватывает из темноты бледное заросшее лицо со впалыми щеками и воспаленными глазами. Мужчина подходит к окну, цепляясь за этот предрассветный час как за последний оплот. Солнце еще не показалось, но город уже объят красным заревом. Он ждет. Ждет кого угодно – от Дьявола до Господа Бога, готовый на все – спуститься в ад, подняться в рай, заключить любую сделку – продать душу, обречь себя на вечные муки… Что угодно, лишь бы она была с ним.Но Мефистофель в стенке за стеклом Как будто ожил в облике чугунном, И, глянув вниз темно и многодумно, Чуть усмехнулся тонкогубым ртом.
Казанцев никогда не верил в высшие силы. Он верил в человека и в его разум. Сейчас они оказались бессильны. А он никак не хотел принимать то, что все закончилось. С восходом солнца погасли синие глаза, которые впредь будут поражать всех не яркой глубиной, но холодной, темной, колючей бездной. Он последний раз смотрит на свою единственную, которая теперь навеки только его. Последний раз целует ее. И уходит. Уходит из больницы и бежит. Бежит от всех. Бежит от нового дня, бессердечно забравшего сразу две жизни. Бежит от смерти. Бежит от жизни. От звука. От света. Бежит от себя.Мир, в котором нет тебя - Чужой и равнодушный мир. Я брожу, словно тень средь теней, Нет надежд, нет больше сил.
Выжимает газ до упора. А в ушах ее смех. Он любил ее смешить, и умел это делать. Проносится по утреннему городу, не сбавляя на поворотах. Вспоминает, как летел за ней в аэропорт, когда все только начиналось. Он плачет. Первый раз за всю жизнь не может сдержаться. Просто не хочет. Она никогда не видела его слез. Не потому что мужчины не плачут. Потому что мужчины не плачут, пока на них смотрят женщины. Только один из двоих имеет право на такую слабость. Теперь он один. Теперь это его право. А на губах отпечаток ее губ. Последний. Он любил ее целовать. Он любил ее. Он любит ее. Она всегда будет с ним.Мир, в котором нет тебя - Как просто заблудиться в нём, И счастливые дни той любви Кажутся далёким сном.
Хочет прибавить газу, но проклятая железка не добавляет. На спидометре 200, а ему кажется, что топчется на месте. А кожа горит от ее касаний. Вот уже шоссе к дому. Заканчивается бензин. Он, по – прежнему как в тумане, выходит из машины и дальше идет пешком. А на плече тяжесть ее головы. Легкая раньше, и гнущая к земле сейчас. Автомобиль остается стоять открытым посреди трассы. Добравшись до дома, он падает на диван и отключается.Мир, в котором нет тебя, В нём всё смешалось – ночь и день, Осень, лето, зима и весна Жар и холод, свет и тень.
Просыпается. Вспоминает. И снова проваливается обратно. Вязкая темноты засасывает его. Обволакивает снаружи и проникает внутрь к самому сердцу. В самую душу.Падаю-падаю в бесконечное звездное небо. По делам по делам всем воздастся, и я заплачу. Пополам пополам мир сломался и стал черно-белым. Падаю-падаю прямо к звездам, а думал лечу.
/конец ретроспективы/ Принятие «Зачем? Зачем ты покинула меня? Как мне жить дальше? Помоги мне, прошу. Я никто без тебя. Я не знаю, что мне делать. Помоги...»Да, было так, хоть вой, хоть не дыши! Твой образ… Без телесности и речи… И… никого… ни звука, ни души… Лишь ты, да я, да боль нечеловечия
Внезапно что – то мягкое проскальзывает под руку. В нос ударяет ее запах, а руки касаются ее мягкие волосы. - Надя, - шепчет он и крепко прижимает ее к себе. Вдруг раздается писк, и он тут же одергивает руку. - Пап, - тихий детский голос. Он зажмуривается еще сильнее. Он боится посмотреть на дочь. Боится открыть глаза и увидеть ту, которой больше нет. Ее волосы. Ее глаза. Ее губы.А впрочем, что я, право, говорю! Куда, к чертям, исчезнут эти муки?! Твой голос, и лицо твоё, и руки… Стократ горя, я век не отгорю!
- Папа, не плач, - она гладит его по щеке, - Ты давно не брился. Он чувствует, что начинает сходить с ума. - Я столького ей не сказал… - Она все знала. Она хотела, что бы ты был сильным, - шепчет девочка. - Я не могу, - выдыхает он, - я не могу без нее.И снова мрак когтит, как злая птица, А боль — ни шевельнуться, ни вздохнуть! И чем шагами мерить эту жуть, Уж лучше сразу к черту провалиться!
- Ты должен... Хотя бы ради меня, - нерешительно добавляет она. Вадим вдруг чувствует, что начинает просыпаться. Что – то тянет его наверх. Отрывается от дна. Поднимается из пучины отчаяния. Впереди забрезжил свет. «Ты все сделаешь правильно»