Да есть ли в жизни что – нибудь страшней И что нибудь – чудовищнее в мире, Чем средь знакомых книжек и вещей, Застыв душой, без близких и друзей, Бродить ночами по пустой квартире…?
*** Новое прояснение. Видимо, сейчас утро, раз он уже в костюме и при галстуке пьет на кухне кофе. Все таки, Профи отлично справляется. - Доброе утро, - раздался голос. Возможно, приятный, но мужчина не думал об этом. Для него существовал только один Голос. - Доброе, - поздоровался Казанцев, опуская кружку на стол. Его не смутило появление с утра на кухне какого – то нового существа. Если оно здесь, значит, Второй это одобрил. - Вы всегда так рано уходите? - Нет. – коротко ответил он, не подразумевая продолжения, - Вот завтрак для Кати. - Вадим Юрьевич, это входит в мои обязанности, - ответила женщина. - Для меня это важно, - отрезал он, вставая и застегивая пиджак, - Но, если она предпочтет то, что приготовите Вы, я буду только рад, - Вадим давно не говорил столько слов подряд, поэтому подключился Профессионал, - Сегодня вечером мы подробно обговорим все нюансы Вашего пребывания здесь, - он посмотрел на часы и взял с соседнего стула портфель, - Всего доброго. * Казанцев оказался в своей прихожей, посмотрев на часы, он понял, что уже вечер и снял верхнюю одежду. Вновь отказавшись от ужина, Профи пригласил Антонину Анатольевну к себе в кабинет и положил перед ней контракт. Она внимательно его изучила. - У Вас есть вопросы? - Да. На счет выходных… - В пятницу вечером вас будет отвозить водитель, куда скажете, и в воскресенье вечером будет привозить обратно. - Но я могу работать и в выходные… - Нет, - сухо отрезал он, закрыл глаза и устало потер переносицу, - В этом нет надобности. В выходные я сам дома. Что – то еще? - Да, по поводу уборки… - Раз в неделю приезжает клининговая компания. А так весь дом в вашем распоряжении…. Кроме закрытых комнат, - помедлив, добавил мужчина, - Ах да. Самое главное – вот расписание Кати. В дни занятий за 40 минут до начала вас будет забирать водитель и привозить потом обратно. Если вопросов больше нет… - он посмотрел на женщину. Вопросов не было, - то можете идти, спасибо. *** «- Вадим. Вадиим! - Да. Я тут. - Точно? - Точно. - Перестань там пропадать. - Где. - Можешь валять дурака перед кем хочешь, но только не передо мной. Ты знаешь, о чем я. - Знаю. - Это не нормально. - Отстань. Ты что – то важное хотел сказать? - Да, думаю, это важно. С работой я справляюсь, но тут дело требует твоего полного участия. Собрался? - Да. - Хорошо. Ее надо отправить отдохнуть перед первым классом. - Она идет в школу? - Да. Документы мы подали. Там все нормально. - Хорошо… - он помедлил, - А какой сейчас месяц? - Конец июля. - Понятно… - Голос все еще с нами? - Да. - Что – то еще? - Да, - выдавил мужчина, - теперь я чувствую. - Понятно… Это не нормально, - снова повторил Он. - Отстань. - Ты так загубишь все, что мы создали, - предостерег Даймоний.* - Я сказал убирайся! – стакан полетел в стену. - Все наши усилия пойдут прахом. - Все УЖЕ там…» Диалог себя исчерпал. *** Однажды, проводя вечернюю уборку, Антонина Анатольевна обнаружила, что обычно закрытая дверь была отперта. Помедлив, женщина вошла и включила свет. Представшая картина поразила ее. Маленькая комната была обставлена максимально просто – у одной стены стоял платяной шкаф, рядом с ним висел вкрученный в стену турник, на полу лежал матрас, за дверью, покрашенной в цвет стен, была ванна. Больше в комнате ничего не было. Алевтина уже хотела было выйти, но тут ее глаз зацепился за черный прямоугольник на подоконнике. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это фоторамка, перевернутая стеклом вниз. История четы Казанцевых была для женщины просто тайной Мадридского двора - все, от водителей до учителей прекращали разговор, как только она затрагивала эту тему. Сейчас она была уверена, что фото приблизит ее к разгадке, и хотела уже взять рамку в руки, но тут за спиной раздался шорох. - Не надо это трогать, - четыре острые ледышки впились в спину и заставили замереть. – Что Вы здесь делаете? - продолжил угрожающе тихий голос, - впрочем, не отвечайте. Видимо, я забыл закрыть дверь. Больше такого не повторится. Уходите. - Извините, - женщина выскользнула из комнаты, мельком взглянув на мужчину. Он стоял, засунув руки в карманы, и задумчиво смотрел в окно. В глазах застыли гнев, досада и … боль? Алевтина решила, что объяснится с ним позже. Как только дверь щелкнула, Вадим судорожно выдохнул и подошел к подоконнику. Он аккуратно поправил рамку, но смотреть не стал. «- Ты не закрыл дверь. - Уж прости, что, делая всю работу за двоих, я забыл закрыть чертову дверь. - Убирайся, - Вадим очистил голову от назойливого голоса, - кто это был? – спросил он через некоторое время. - Няня твоей дочери. - Хорошая? - Лучшая. Как обычно, - пожал плечами Второй. - Понятно.» Мужчина разделся, упал на матрас и, бросив тоскливый взгляд на чернеющий прямоугольник фоторамки, закрыл глаза. *** Темнота. Он куда – то …летит? Нет. Едет. Картинка озарилась светом. Едет на машине. Слепит солнце. На заднем сидении детский заливистый смех. Рядом … она. Сотканная из знакомых, родных ароматов, из жестов и взглядов, улыбок и Голоса. Вадим почувствовал, как по телу растекается тепло. Подавшись порыву, он оторвался от дороги и потянулся к ней за поцелуем. Женщина засмеялась, коротко чмокнула его в губы, и, положив ладошку ему на грудь, попыталась вернуть водителя на место, но мужчина не мог оторвать от нее глаз, силясь рассмотреть подернутое какой – то дымкой лицо. Вдруг удар, скрежет металла и женский затухающий крик. Свет гаснет. Мужчина резко садится и открывает глаза. Тяжело дыша, он осознает, где находится – на полу возле матраса. На груди все еще ее рука. Стараясь удержать ее, он прижимает свою руку к тому же месту, но под ладонью только мокрая от пота ткань футболки. *** Вадим снова в прихожей «- Где все? - Мы только что их отправили. - Куда? - На отдых. - Понятно…» Налив в бокал коньяк и понемногу отпивая, он бродил по дому. На третьем стакане его начали преследовать призраки. Перевозбужденное и перенапряженное сознание, искусственно расслабляемое алкоголем, начало выдавать белые пятна в восприятии, а мозг заботливо заполнял их воспоминаниями. Вот мужчине послышались легкие шаги, потом до ушей долетел тихий переливчатый смех, а под конец он совсем реально ощутил мягкое касание и резко развернулся… но никого не было. Только алкоголь и его память – его проклятие. Его тюремщик. Его судья. Он осушил еще один бокал и вдруг остановился напротив закрытой двери. Чуть помедлив, мужчина быстро прошел к себе в кабинет и сел в кресло. Блуждающий взгляд остановился на книжных полках. - Может, я сошел с ума? – пробормотал он. Достав издание «Мастера и Маргариты», мужчина вынул плоский ключ и вернулся к закрытой двери. Вадим отпер комнату, зажмурился, задержал дыхание и, шагнув за порог, закрыл дверь. Сперва он начал дышать. В воздухе витали знакомые нотки миндаля. Все его существо требовало бежать отсюда, пока не затянуло, пока еще были силы уйти, но другая часть уже была там. В прошлом. Вадим открыл глаза. Если бы сейчас кто – то увидел его, то не узнал. Подступившие слезы вдребезги разбили лед, нараставший долгое время, и явили миру чистую, абсолютную боль. Смотря в эти глаза, можно было физически ощутить ее. И невозможно понять, как с этим справляется один человек. Если что – то и было сильнее этой боли, то только их любовь и невосполнимое чувство утраты, которое она принесла. В комнате все было так, как в последний раз: кровать заправлена, на столике лежала расческа, а со спинки стула свисал ее пеньюар. Дверца шкафа была приоткрыта. Все говорило о том, что хозяйка ненадолго отошла и вот – вот вернется. И только засохшие розы в вазе насмешливо разбивали эту иллюзию. Казанцев поставил бутылку, рухнул на пол рядом с кроватью и, прижав запястья к глазам глухо зарыдал. *** Открыв глаза, он щурится и понимает, что куда – то мчится. На дороге кроме него никого. Сознание – опять белый лист. На соседнем сидении лежит полупустая бутылка. В который раз он открывает пробку и, совершенно не следя за дорогой, запрокидывает голову, залпом допивая остатки. «Вадик. Пожалуйста. Вернись ко мне.» Он трясет головой, пытаясь прогнать голос, но долго сопротивляться не получается. «Мне одиноко без тебя. Ты нужен мне. Прошу тебя. Вернись.» Он устал. Устал сопротивляться ее зову. Он просто хочет быть счастлив – он просто хочет быть рядом с ней. «Она зовет меня. И я иду» Он выжимает газ и на полной скорости влетает на железнодорожный переезд, как раз под колеса грузового состава.Я пойду за тобой даже в ад, Я и в рай за тобой пойду, Больше нет мне пути назад, Если нужно с тобой пропаду. Может, брежу, а может, нет, Сердце бьется, стучит в груди, Ты мне даришь столь яркий свет, Что нельзя даже тень найти. Я пройду через смерть, через жизнь, Я убью и умру за тебя, Если птицей взлетаешь ввысь, То покорна и мне она.