Мерлин, Гарри!

Гермиона, словно на автопилоте, шла по одному из многочисленных коридоров Хогвартса, раздумывая над подходящим к завершению днем. Он был таким… странным. Сначала Гарри за завтраком показался ей слишком грустным и озадаченным, затем Флитвик с его дурацкой затеей подружить факультеты… Впрочем, стоило признать, что затея ей все-таки понравилась. В глубине души Гермиона всем сердцем хотела бы, чтобы факультеты жили в мире, забыв о распрях, начало которым положено многие века назад. Но парные чары… Сама мысль о том, чтобы освоить такое сильное и необычное заклинание будоражила сознание, заставляя глаза искриться от радости, но то, как в итоге завершилось сегодняшнее обучение отчего-то тоже не давало девушке покоя. Она вспоминала необычайно бледное лицо Драко, его хватку на ее руке, силу луча, который вырвался из палочки… Что-то здесь было не так. Но что? Наличие между ней и Малфоем такой сильной связи, о которой никто из них не подозревал? Гермиона невольно задумалась, не упустила ли она в одной из многих прочитанных книг строчек о том, что ненависть также может быть катализатором для парных чар. Ей обязательно стоит проверить это. Она была почти уверена, что не могла ошибаться, не смогла бы забыть такой яркий факт, но свой промах ей было бы принять куда легче, чем то, что она и Малфой связаны чем-то светлым. Чем? Перебирая воспоминания, она пыталась найти хоть малейшую схожесть в ней и слизеринце, но провалилась. Вообще, чем больше она думала о нем и случившемся, тем больше портилось ее настроение, а в душе появлялось нечто похожее на чувство вины. «Но разве моя вина, что после заклинаний он не явился ни на одно наше совместное занятие?» — одернула себя мысленно, но внутренний голос тут же добавил: «И на ужин». Это было правдой. Драко Малфой не появился ни на обеде, ни на ужине, и, когда Гермиона решилась бросить взгляд на слизеринский стол, по недоуменному обмену взглядами Крэбба и Гойла было ясно: никто из них не знает, где сейчас находится их друг. «Друг», — Гермиона мысленно попробовала это слово на вкус, взвешивая, смогла бы она называть так Малфоя-младшего. Быть может, именно о возможной дружбе между ними говорили чары? Идея казалась полнейшим бредом. «Я обязательно разберусь со всем этим позже», — решила она, поднимая голову от серого пола, чтобы понять, сколько еще осталось идти до кабинета Макгонагалл. «Черт», — выругалась, оглядевшись и понимая, что ноги привели ее на этаж выше, чем нужно. Туда, где находился тот самый класс заклинаний, который так занимал ее мысли. Развернувшись, она направилась обратно, в сторону лестниц, когда из маленького коридора сбоку от нее, там, где находился «чулан любви», как называли его студенты, раздался глухой звук, похожий на падение, а следом за ним — грохот. «Должно быть, опять кто-то не нашел более подходящего места», — вздохнула она, понимая, что долг старосты обязывал ее заглянуть в коридор, как бы ей этого не хотелось. Пройдя несколько шагов и оказавшись у нужной двери, она прислушалась. Ничего. По крайней мере, ничего похожего на то, что кто-то за этой дверью явно нарушает правила… Едва она собралась уйти, ощущая чувство удовлетворения от того, что не пришлось в очередной раз читать старшекурсникам лекции о нравственности, из-за двери послышался еще один, на этой раз слабый, глухой звук и что-то легонько звякнуло. — Эй, там есть кто-нибудь? — развернулась она на звук, еще больше напрягая слух. Но ответа не последовало. Какое-то иррациональное чувство говорило ей, что здесь все не так просто, что на этот раз она найдет в чулане вовсе не целующуюся парочку и что ей обязательно стоит туда заглянуть… — Что ж, простите, если я ошибалась, — пробормотала она, доставая палочку. Заклинание открытия сработало быстро и четко, а значит, тот, кто был внутри, совсем не позаботился о том, чтобы остаться скрытым максимально долго… — Я открываю, — сказала громко, так, чтобы прятавшимся было слышно, и отворила дверь. В чулане было темно, и не было ни единой живой души. Облегченно вздохнув, Гермиона зажгла палочку, чтобы убедиться наверняка и громко ахнула: на полу без сознания, еще более бледный, чем он был на заклинаниях, лежал Драко Малфой. От шока и неверия Гермиона неосознанно отступила на шаг назад, а затем бросилась к раскинувшемуся на полу телу. — Малфой! — она потрясла его. Он никак не отреагировал. — Малфой, очнись же! Но Драко в сознание не приходил. Отложив палочку на пол, Гермиона потянулась к сумке, разыскивая маленькое зеркальце, и, найдя его, поспешила приложить к губам слизеринца. И пусть она ненавидела Драко Малфоя всей душой, волна облегчения накрыла ее: дышит. Хвала Мерлину, он дышит. — Малфой! — она попробовала встряхнуть его еще раз, но результат был тем же. Схватив палочку, Гермиона направила ее в самое сердце Драко, вспоминая все известные ей заклинания, способные привести человека в чувство. Возможно, лучше было отвести его сразу к мадам Помфри, однако что если причиной его состояния было что-то, о чем в школе не должны узнать? И почему это ее волновало? «Я позову на помощь и отведу его в лазарет, если не выйдет», — пообещала себе она и прошептала одно из заученных заклинаний. Не помогло. «Возможно, это поможет», — пронеслось нерешительно, и она попробовала применить чары снова. Секунда, две, три… Бездыханный Малфой лежал у ее ног, так и не приходя в сознание. «Я не смогу донести его до лазарета», — с горечью подумалось ей, и, когда она уже приняла решение, что попробует левитировать тело, услышала резкий, короткий вдох. — Малфой! — радостно вскрикнула она, опуская взгляд и видя, что грудь слизеринца вздымается от выравнивающегося дыхания. Спустя еще несколько секунд он открыл глаза. — Грейнджер? — презрение в его даже слабом и едва слышном шепоте заставило радость скрыться с лица Гермионы. — Что с тобой стряслось? — сухо и холодно спросила она, вставая и протягивая ему руку, чтобы помочь сесть. Руку, которую он проигнорировал, хватаясь за холодную стену чулана и опрокидывая еще один глиняный горшок, стоящий рядом. Звук, который и привел Гермиону к нему. Карабкаясь по камню и окружающим предметам, некоторые из которых с грохотом падали вниз, с трудом Малфою удалось встать. — Какого черта тебе здесь нужно? — выплюнул он, хватаясь за голову так, словно она адски раскалывалась, и глядя на Грейнджер. — Я услышала, как кто-то упал, а затем звук этого, — Гермиона указала на рассыпанные по полу горшки и швабры, лежащие в чулане. — Я обязана была проверить… — Ах, ну, конечно, — не дав ей договорить, еще более ядовито процедил он. — Со мной все в порядке, убирайся. Губы Гермионы сжались в жесткую прямую линию, словно она хотела что-то сказать, выразить недовольство, но снова, как и утром, не решилась. Несколько показавшихся Драко долгими мгновений она смотрела на него, а затем наконец отстранено, но строго произнесла: — Тебя не было на занятиях и ужине. Ее голос звучал так, будто она требовала объяснений, и от этого тона во взгляде Драко мелькнуло удивление. — Следишь за мной, Грейнджер? — проворковал он с улыбкой. Его голос уже окреп и постепенно возвращал себе привычное, манерное звучание. — Надоели хорошие гриффиндорские мальчики? Что ж, должен тебя огорчить… — Заткнись, — процедила сквозь зубы, и все это слово было пронизано яростью и… обидой? Нет, конечно, она не ждала от него благодарности за его возможное спасение. Она даже была уверена, что никогда ее не услышит, но… Злость на саму себя захлестнула ее. «Будь ты проклят, Малфой. Лучше бы я оставила тебя лежать здесь». — Наша хорошая девочка обиделась? — деланно изумился Драко. Он все еще держался за стену и был чрезвычайно бледен, но теперь совсем не вызвал в душе Гермионы сочувствия. — Слышала? Я сказал, убирайся, Грейнджер. Руки Гермионы сжались в кулаки. Ощущение зажатой в ладони палочки породило мысль использовать ее по назначению, но… — Раздумываешь, не ударить ли меня каким-нибудь из своих заученных заклинаний, грязнокровка? — холодный смех Драко вывел Гермиону из состояния ярости, словно отрезвляющий душ. — Что ж, ты можешь попробовать. Нет, он того не стоит. Глубоко вдохнув и встретив его насмешливый взгляд, Гермиона процедила: — Иди к дементорам, Малфой, — и решительно вышла из чулана. — Знаешь, — донесся язвительный голос ей вслед, — если тебе когда-нибудь захочется пополнить запас твоих изысканных ругательств, обратись к Поттеру: он в этом точно получше. Она ничего не ответила.

***

Драко не знал, сколько он просидел в чулане. Час? Два? Или, может, больше? Острое чувство голода, прорезавшее время от времени живот, говорило, что времени прошло достаточно много, и все же он его не замечал. Странные картинки в голове накрывали его одна за одной, бесперебойно сменяя друг друга. И во всех них он неизменно видел одни и те же лица. В особенности — лицо того самого темноволосого юноши, слуги, при появлении которого все тело слизеринца натягивалось, будто пружина, и, казалось, готово было сорваться на бег, чтобы найти незнакомца… Будто он и впрямь существовал. Несколько раз Драко пытался встать, стремясь избавиться от видений и покинуть наконец чулан. Однако невыносимая головная боль тут же становилась еще сильнее, и ему приходилось вновь оседать на пол, припадая спиной к двери. Сквозь затуманенный разум он понимал, что его, должно быть, потеряли, но вот ищет ли его кто-то? Он не был уверен. Впрочем, это было и к лучшему. Часы тянулись, давно втянув Драко в состояние бреда, из которого он уже не мог выйти. Наконец, когда чувство голода стало невыносимым, а организм настойчиво потребовал обратить внимание на свой долг по отношению к нему, юноша в очередной раз попытался встать. Ему едва удалось схватиться за дверную ручку, как новый удар пульсирующей боли накрыл его с такой силой, что видения наконец померкли. Драко упал в обморок.