***
Драко вышел из чулана, одной рукой держась за голову у левого виска. Боль так и не прошла, хотя стала значительно меньше после того, как он… Черт. Как он мог грохнуться в обморок? Он всей душой ненавидел себя за такую слабость. Но хуже всего было то, что его нашла грязнокровка. Что если она кому-нибудь разболтает? «Нет, — подумал Драко, вспоминая яростный взгляд Грейнджер и отметая эту мысль. — Грязнокровка у нас слишком хорошая девочка, чтобы распускать слухи». Отчего-то он не сомневался, что Грейнджер не скажет о том, что случилось, даже своим друзьям. Этому полудурку Уизли и всеми любимому Поттеру. Едва он подумал о них, как голова снова дала о себе знать пульсирующей болью. «Какого черта со мной происходит?!» — снова задался вопросом Драко. Если боль не пройдет в ближайшее время, он вынужден будет обратиться за помощью, чтобы еще раз не упасть в обморок, но уже у всех на глазах… Мысль о помощи претила Драко. Он не привык раскрывать кому-то свои секреты и признаваться в слабостях, хорошо памятуя о том, как за каждую из них в детстве бывал сурово наказан отцом… Однако вероятность навлечь на себя позор была еще менее привлекательной, поэтому Малфой-младший лихорадочно перебирал в голове лиц, к которым он мог бы пойти, не выглядя глупо и не презирая себя за это… Вариант был только один. Снейп. Только декану Драко мог доверять настолько, чтобы признаться в том, в чем никогда не мог остальным.***
Мерлин угрюмо смотрел на метлу, зажатую в руке, мысленно кляня себя: «Все тщетно! Я полный ноль в этом вашем квиддиче!» Минуту назад он снова сделал неудачный поворот, опрокинувшись и повиснув на древке. Хорошо, что поле в этот вечер было пустым: общие тренировки гриффиндорцев и слизеринцев были назначены на завтра, а другие факультеты уже провели свои сегодня. «Если ты продолжишь так думать и не сумеешь полюбить игру, то так и будешь болтаться на метле, как чучело», — раздраженно бросил Поттер в его голове, и Мерлин едва не задохнулся от возмущения. «Чучело? Не забывай, что говоришь с древнейшим магом на земле!» — говоря это, Мерлин даже нарочито приосанился, будто пытаясь убедить и себя самого в том, с чем вот уже несколько сотен лет не мог свыкнуться. Поттер фыркнул. «Тем более странно, что за всю свою древность ты так и не научился обращаться с метлой». «Ну, когда-то я умел…» — начал было Мерлин, но тут же осекся, понимая, что рассказывать юнцу, в теле которого он был заперт, что раньше он отлично мел в королевской опочивальне, не лучшая идея. «Умел что?» — заинтересовался Поттер, но от неловкой ситуации Мерлина спас голос Гермионы: — Гарри! Мерлин обернулся на зов. Гермиона бежала к нему через поле, запыхавшись. Достигнув его, она уперла руки в колени, переводя дыхание, а затем улыбнулась: — И снова привет. Мерлин улыбнулся ей в ответ: — Привет. Что-то случилось? Лицо Гермионы помрачнело. — Гарри, прости, но… — Что такое? — в унисон воскликнули Поттер в голове и сам Мерлин. — Я была у профессора Макгонагалл, она вызвала меня… — Гермиона замялась. — Гарри, она спрашивала про тебя и квиддич, и я не смогла соврать. Девушка опустила голову. Поттер в сознании Мерлина тяжело вздохнул. «Это серьезно?» — обратился древний маг к хозяину тела. «Хотелось бы надеяться, что не так, как я думаю», — ответил тот. — Ну… — протянул Мерлин вслух. — Ничего. Я знал, что это заметили не только вы с Роном… Гермиона сочувственно посмотрела на него. — Она хочет тебя видеть, Гарри. «А вот теперь это серьезно» — сокрушенно возвестил Поттер в голове Мерлина. Мерлин вздохнул: — Когда? — После тренировки, — взгляд Гермионы по-прежнему был виноватым и слегка грустным, и Мерлин ободряюще похлопал ее по плечу: — Ничего страшного. Я уже закончил, так что… «Закончил он, как же. Ты еще ничего и не начинал». — … так что я пойду в раздевалку, а потом зайду к профессору, — закончил Мерлин и мысленно добавил: «Ты всегда был таким сварливым или это я так на тебя влияю?» «Мои друзья никогда на это не жаловались». «А вот мои — часто», — хмыкнул Мерлин, вспоминая историю про оленя и двое брюк, которые нужно постирать. — Что случилось? — спросила Гермиона. Мерлин встрепенулся, выходя из мысленного диалога и воспоминаний: — В каком смысле? — Ну, у тебя очень странное выражение лица, и ты только что хмыкнул каким-то своим мыслям, — внимательно глядя на него, пояснила девушка. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? — Да, конечно, — поспешил уверить подругу Мерлин со всей горячностью. — Я пойду переоденусь, и в замок. Подождешь меня? Поттер одобрительно хмыкнул, подтверждая, что истинный Гарри поступил бы так же. — Да, конечно, — улыбнулась Гермиона.***
Спустя полчаса Мерлин стоял у двери профессора Макгонагалл, собираясь с силами, чтобы войти. «Что я должен сказать ей?» — в сотый раз спрашивал он Поттера. Тот устало отвечал: «Скажи, что все хорошо. Что к матчу со Слизерином ты будешь готов и сыграешь отлично». «Ты так думаешь?» — почти радостно подумал Мерлин. «Нет. Но ты должен так сказать». Радость Мерлина померкла. «Но она будет спрашивать о причинах!» «Если ты будешь игнорировать этот вопрос и говорить то, что сказал я, она сама найдет причину». «Что ж, это мудро», — изрек Мерлин, вспоминая свой многовековой опыт общения с женщинами, и постучал. — Войдите, — раздался строгий голос Макгонагалл, и у Мерлина засосало под ложечкой. Ему было несколько сотен лет, но, попав в Хогвартс, он так и не сумел побороть стеснение и детский страх перед Минервой Макгонагалл. Декан Гриффиндора неуловимо напоминала ему характером Гаюса — добрая душа, скрытая за маской родительской суровости. — Добрый вечер, профессор, — негромко произнес Мерлин, входя. — Вы меня вызывали? — Да, мистер Поттер, входите, — Макгонагалл подняла голову от стола, встречая Мерлина ровно так, как встретила Гермиону часом ранее. — Я хотела поговорить с вами. «Опереди ее», — шепнул голос в голове. — Мне кажется, я знаю, о чем пойдет речь, профессор, — поспешно выдохнул Мерлин. — Знаете? — Макгонагалл удивленно вскинула брови. Мерлин сглотнул. — Вы… вы хотели поговорить со мной о квиддиче, не так ли? Уголок губ Макгонагалл дернулся в полуулыбке. — Верно, мистер Поттер. — Профессор, у вас нет причин для беспокойства. К матчу со Слизерином я буду полностью готов. Макгонагалл подошла к нему вплотную, пристально вглядываясь в лицо. — Мистер Поттер, — начала она, — могу я узнать причину, по которой… По которой это случилось? Быть может, вас что-то беспокоит? — Нет, профессор, — Мерлин, как и обсуждалось с Поттером, старался сделать непроницаемое, вежливое выражение лица, на котором нельзя было бы прочесть ничего. Лицо гордеца, который не хочет говорить о своих чувствах. — Благодарю вас за беспокойство, но со мной все в порядке. Это просто недоразумение. Несколько минут Макгонагалл молча вглядывалась в него. — Гарри, я понимаю, что вы многое перенесли, — осторожно сказала. — Безусловно, это очень тяжело, но… Мне бы искренне не хотелось, чтобы вы потеряли вкус к жизни, — мягко закончила она, глядя на него почти с материнской нежностью. Мерлин снова сглотнул. На этот раз от чувств, захлестнувших его сознание и сердце… Чувств, которые испытывал настоящий Гарри. Ему тоже приходилось терять дорогих людей… Он знал, каково это… «Прекрати меня жалеть», — огрызнулся Поттер в его голове. «Прости». — Профессор, я… — Мерлин не знал, что ответить на этот жест доброты и беспокойства. — Спасибо. Но я уверяю вас, что со мной действительно все в порядке. Макгонагалл вновь пристально взглянула на него, а затем, вздохнув, сказала: — Что ж, мистер Поттер, вы можете идти. Но помните… если вам что-то нужно, вы всегда можете зайти в этот кабинет. Еще одна волна нахлынувших чувств внутри. — Благодарю, профессор.