Мерлин, Гарри!

Метель хлестала Драко по лицу, но он не обращал на нее внимания. Он любил снег: его холод был ему гораздо ближе теплоты весеннего солнца или прохлады осенних дождей. Когда-то в детстве, он даже шутил, что метель также чистокровна, как и он, именно поэтому он относится к ней с такой симпатией. Однако со временем, заметив, как на это реагирует отец, Драко перестал проявлять сентиментальность по отношению к погоде. Сейчас же, одиноко бредя вдоль озера в свое любимое уединенное место, в душе он радовался тому, что зима, наконец, взяла свое. Вот уже несколько дней с тех пор, как он вышел из лазарета, шел снег, укрывая белым одеялом газоны и леса Хогвартса. Однако эта незначительная радость не могла совладать с темными мыслями, которые витали в голове слизеринца, грузом опускаясь на его плечи. Стояло начало декабря, а значит, совсем скоро он должен будет отправиться домой на Рождество, где отец снова будет расспрашивать его о том, как идет дело с Гарри Поттером, и говорить, что Драко не оправдал его ожиданий, а затем… А затем ему предстоит эта чертова поездка в Шармбатон вместе с грязнокровкой, Поттером и этим Уизли. Он до сих пор жутко злился на отца и Дамблдора за то, что они подобрали ему такую компанию. Что ему делать среди этих идиотов? Впрочем, к Грейнджер это не относилось, нехотя пришлось признать ему. Но и это не спасало ее в его глазах. Все эти месяцы с момента, как старый дурак объявил, что они отправятся в Бретань, Драко старался не думать об этом. Стоило ему вспомнить про лагерь, как его настроение сразу же омрачалось. Со временем он научился избегать этого… До тех пор, пока в его голове не поселился Артур Пендрагон. Едва уловив случайно скользнувшее в сознании Драко воспоминание о поездке, король воодушевился так, что теперь каждый день задавал ему вопрос, как скоро они отправятся. Драко ненавидел его за это. Драко в принципе ненавидел его за то, что тот так бесцеремонно влез в его жизнь и голову, еще больше осложнив все. Особенно ненавидел он Пендрагона за регулярные нравоучения и пояснения, что такое хорошо, а что такое плохо. Практически каждые полчаса Драко жалел, что не может никак заблокировать, не может никак избавиться от надоедливого призрака короля в его голове. Он изучил почти все книги в библиотеке, которые касались реинкарнации, но так и не нашел ничего полезного. Ни одного подобного случая не было описано. Ни одного подобного случая не было в принципе. Никогда. Он все чаще думал о книге, которую забрала Грейнджер и за чтением которой он застал ее вот здесь, под этим деревом несколько недель назад. Грязнокровка так и не вернула ее в секцию, и это бесило Драко: она что, учит ее наизусть? Впрочем, на лице Малфоя заиграла ухмылка, зная заучку Грейнджер, он мог предположить, что, наверное, так и было. Но что же она все-таки нашла в этой истории? Что для нее такого важного в легендах о магловском короле, о котором она, скорей всего, и так слышала с самого детства? Впрочем, теперь Драко знал, почему в видениях после парных чар ему мерещился Камелот. Однако ощущение того, что он найдет на страницах с мифами об Артуре больше полезного, чем смог добиться от него самого, его не покидало. «Возможно, ты еще не понял, но я могу читать все твои мысли», — снова поучительно и слегка недовольно напомнил о себе Артур, и Драко едва не взвыл, хватая из сугроба часть снега, которую превратил в снежок, и со всей дури запуская его в то самое дерево, укрывшее в своей тени Грейнджер. «ТЫ МОЖЕШЬ ПОМОЛЧАТЬ ХОТЯ БЫ ДЕНЬ?! ХОТЯ БЫ ЧАС!» — Драко вложил в этот мысленный крик все свое раздражение и отчаяние. Артур вздохнул: «Напоминаю: ты не можешь со мной так говорить. Я король». «О, неужели? — съязвил Драко. — Небольшая ремарка: если я твоя реинкарнация, то я тоже король. И тело это мое. И жизнь моя тоже. Поэтому заткнись». «За что боги покарали меня, возродив в тебе?» Драко не знал хорошо Артура и видел его всего лишь единожды — в зеркале, но был уверен, что сейчас король надулся. «Тебе полторы тысячи лет, а ведешь себя иногда, как ребенок», — бросил Драко, и тут же в ужасе прервал мысль: похоже, нравоучения Артура заразны. Каким-то образом он знал, что король готовит ему новый колкий ответ, поэтому поспешил добавить: «О, заткнись». И ответом ему стал лишь тяжелый вздох. *** Гермиона выбралась из замка ранним утром, желая насладиться метелью и свежим морозным воздухом в одиночку, пока Гарри и Рон спят. Романтика, которую всегда приносили с собой снежинки, кружащие в бешеном танце, никогда не оставляла гриффиндорку равнодушной. Неважно, что ветер бьет по лицу, оставляя ощущение покалывания, а руки в намокших перчатках сводит от холода — Гермиона брела к своему убежищу у озера, где иногда любила сидеть, читая книги. Едва ступив на тропу, ведущую в нужном направлении, она заметила следы. Кто-то прошел здесь практически за несколько минут до нее, поскольку отпечатки подошв еще не замело… «Ну, вот, — подумала она, вздохнув. — Похоже, теперь кто-то еще в Хогвартсе полюбил вставать ранним утром и сбегать из замка». Впрочем, конечно, в том, что кто-то гулял у озера удивительного не было ничего, но чтобы сейчас… Она снова взглянула на одинокую цепочку следов, пробегая по ней взглядом вперед. В паре десятков метров от нее виднелась мужская фигура в черной мантии, с наброшенным на голову капюшоном. В мантии, которая имела серебристо-зеленую окантовку. «С каких пор слизеринцы стали романтиками?» — Гермиона улыбнулась, представив себе Драко Малфоя, размеренно прохаживающегося под сводами заснеженных деревьев, раздумывая о жизни. И затем ее осенило. Она пристально вгляделась в фигуру впереди, пытаясь распознать в ней до ненависти знакомые черты, но мантия не позволяла с точностью сказать, были ли верны ее догадки… Она вспомнила, как пару недель назад на этом самом месте встретила Малфоя, как он, по обыкновению, издевался над ней… Настроение Гермионы слегка испортилось. Если это он, ей не стоит идти дальше. Портить такое замечательное утро перепалками с Малфоем ей совсем не хотелось. Снова вздохнув, она развернулась, решив обойти озеро с другой стороны. *** «Совсем скоро мы отправимся в Бретань!» — снег напомнил Мерлину о приближении Рождества, заставив его почувствовать прилив радости. Еще немного, и они отправятся в Бретань, где он сделает все возможное, чтобы заставить Драко… Артура вспомнить. Несколько дней с тех пор, как слизеринец вышел из лазарета, Мерлин тщательно наблюдал за ним, пытаясь уловить малейшие изменения в настроении, мимику, жесты… Иногда ему казалось, что в поступках Малфоя мелькает что-то «артуровское», но стоило ему приглядеться более пристально, как Рон начинал усиленно допытываться, почему это он так пялится на Малфоя. И Мерлину приходилось сдаться. «Ничего, лагерь все расставит на свои места», — кивнул он своим мыслям, смотря в окно на то, как снежинки танцуют свой беспечный вальс. Улыбка заиграла на его лице, однако быстро сошла, когда он услышал голос Поттера: «А если нет?» Мерлин знал, что Гарри не со зла, что его тревожит собственная судьба, но не смог совладать с ощущением резко накатившей грусти. «Уверен, что встанет, — ответил он, хотя стопроцентной уверенности уже давно не чувствовал. —Боги послали меня сюда за Артуром, значит, его возрождение должно свершиться. Он вспомнит, и мы…» Мерлин подумал о Тьме, которая накрыла Альбион и которую боги завещали ему побороть. Став чаще общаться с Гарри, он понял, что Тьмой был злейший волшебник, который убил или стал причиной смерти тысяч других людей… В том числе родителей Гарри. Мерлин, узнав это, пообещал во что бы то ни стало помочь Поттеру избавиться от этой Тьмы. Теперь ее имя он запомнил столь же хорошо, как имена всех врагов Альбиона, с которыми когда-то встречался. Волдеморт. Мерлин должен возродить Артура и убить Волдеморта. Именно этого хотели боги. Но как? Он вновь и вновь искал пути, даже заглядывал в волшебные кристаллы, которые прихватил с собой из прошлой жизни, но они тоже молчали. Лишь сероватый туман растекался по граненой поверхности. Пока его единственной зацепкой была старая шляпа, данная Дамблдором, которая скрывала одну из самых больших реликвий артуровского времени — Экскалибур. Или, как называли его в Хогвартсе и новом волшебном мире, — меч Гриффиндора. Легенда о том, что Экскалибур был выкован гоблином, казалась Мерлину забавной. Впервые услышав ее от Гарри, который помогал ему все больше погрузиться в волшебный мир и войти в роль, он с улыбкой подумал, что отец Гвен был совсем не так уж и плох, а уж Килгарра бы и вовсе разъярился от такого сравнения. Когда он рассказал Гарри реальную историю меча, тот, конечно, не сразу поверил. Однако затем начал строить предположения и догадки, которые показались Мерлину занимательными. «Получается, что Экскалибуром может быть убит любой, даже самый сильный маг, не дав ему ни малейшего шанса на возрождение?» — спрашивал Гарри Мерлина, и тот отвечал, что так и есть. Он с грустью вспомнил Моргану. Когда-то она была совсем-совсем другой, она тоже была его другом… «То есть, если мы проткнем Волдеморта мечом, он погибнет и мы спасем Альбион? Как думаешь, профессор Дамблдор мог знать это?» Мерлин молчал. Он чувствовал, что старый директор хранил много ответов на самые важные вопросы, но не озвучивал их. Ему еще предстояло выяснить почему. «Думаю, что мог. Но я не воин, Гарри, — я смогу победить Тьму только при помощи магии». «И Артура», — добавил Поттер. «И Артура, — с грустью подтвердил Мерлин. — Без него нам никогда не справиться». Мерлин вынырнул из воспоминаний, прерванный голосом Поттера уже в настоящем моменте. «Мерлин? — теперь Гарри часто называл его по имени, и во время их общения Мерлину, каким бы странным это ни было, казалось, что он обрел нового настоящего друга. —Мы обязательно возродим Артура и спасем мир от Волдеморта, слышишь? Ты великий маг, у тебя получится! И да… потом ты вернешь мне мое тело и научишь нескольким своим трюкам». Мерлин улыбнулся. «Тебе придется освоить заклинания без палочки, ты в курсе?» «Думаю, Гермиона будет очень удивлена моими успехами», — в ответе Поттера также слышался намек на улыбку.