Одно убийство

Утро встречало город в тот день медленно, лениво. Неохотно пробивалось слабыми, не греющими лучиками солнца сквозь тонкие занавески у окон домов, едва заглядывая за стёкла и тут же прячась в какой-нибудь тени. Не спешили по улицам ранние пташки, разносящие газеты, не звенели звоночки их велосипедов. Не открывались пекарни и кофейни, молчали небольшие круглосуточные киоски. Всё замерло, точно, как перед прыжком, боясь пошевелиться или сдвинуться, нарушая эту атмосферу странного забытья. Медленно задрожали ресницы. Девушка выдохнула — как-то судорожно и дёргано, открывая глаза и бездумно, сонно разглядывая потолок. В комнате было немного прохладно. А левому боку — жарко и даже немного потно от тепла, разливавшегося по тому месту. Спустя секунды пришло осознание тяжести, привалившегося к её телу, и Алекса, наконец, смогла повернуть голову немного в бок. Едва ощутимо дёрнулась, глядя на девушку, лежащую рядом с ней. Нора умиротворённо спала, обхватив обоими руками её за талию. Её бледные оголённые плечи чуть приподнимались, а затем вновь опускались; рыжие пушащиеся волосы неровной копной лежали и на груди, и на несколько смятой простыне. Кажется, она была без одежды, но было ли на ней нижнее бельё, Уэллид пока точно утверждать не могла. Александра прикрыла глаза, опуская тёмные ресницы вниз, которые бросили едва заметную тень на щёки. Она попыталась припомнить, что произошло прошлой ночью, но всё было тщетно. Как будто ластиком стёрли все воспоминания ночи. Она помнила, что встретила Нору, что она шла со спектакля. Что они разговаривали о нём, вспоминали о звёздах Театра их современности, а точнее — об Алисии Гранде. Что Нора кружилась, упав в её объятия. И что они целовались. Кажется, долго… под свист ветра, который поднимался тогда сильнее и сильнее. Ещё Алекса помнила жар девушки и её смущение от происходящего, отображающееся на красных щеках. И больше ничего. Девушка задумчиво провела ладонью вдоль рыжих волос Норы, аккуратно разворачиваясь в кровати. Притянула к себе сонно забормотавшую Санчес поближе, обнимая и касаясь пальцами спины, спуская ладонь ниже, задевая части нижнего белья. Оставалось только надеяться, что она в прошлую ночь не настолько слетела с катушек от Магии, чтобы переспать с девушкой, к тому же, ещё и близко несовершеннолетней. Кого-то это не отпугивало — провести ночь любви и услаждения с малолетними. А для Алексы было как-то важно, чтобы эта девушка рядом с ней оставалась нетронутой, невинной. Это её осветляло в глазах Уэллид ещё больше. Прошло, наверное, ещё около двадцати минут, прежде чем ресницы Норы также едва заметно задрожали, приоткрываясь, а с губ сорвался тихий вздох сожаления, когда сон ускользает от человека. И Леонора, ёжась, тут же прижалась поближе к Алексе, которая обнимала её обоими руками со спины. — Доброе утро, — хрипло поприветствовала её пробуждение брюнетка. Санчес, сонно хлопая глазами, подняла на неё взгляд. Чуть улыбнулась, потянувшись и едва задевая губами щёку девушки. — И тебе доброе, — негромко отозвалась она, раскрывая глаза шире. Они были ярко-карего оттенка с лёгким оттенком красного. Наверное, поэты назвали бы подобный оттенок вишнёвым. — Как ты себя чувствуешь? — Мне это нужно у тебя, по-хорошему, спрашивать, — тихо усмехнулась Алекса. — Абсолютно ничего не помню о прошедшей ночи. Но того странного ощущения, как вчера, нет. Можешь что-нибудь рассказать? Нора немного покраснела, медленно кивнув головой и глядя на девушку уже более осмысленно. — Да… ты меня вчера вечером поцеловала… — Я это помню. —…А потом достаточно часто целовала, — продолжила окончательно покрасневшая девушка, чьё смущение не скрывали даже рыжие кудри волос, лёгшие на щёки. — Мы немного ходили по парку, но ты всё время держала меня вблизи себя, не давала никуда уйти. А потом привела к себе домой… Она замолчала, прикрывая глаза, пытаясь составить предложения в голове, продолжая смущённо алеть щеками. Алекса молчала, давая ей возможность думать. — А потом ты затолкнула меня в свою комнату и сказала, что я тебе слишком нравлюсь. И что этой ночью, возможно, всё поменяется. Снова целовала… и я попросила тебя не доводить всё до, — Нора уткнулась макушкой в грудь Алексы, не зная, куда дальше краснеть. — До любви. — Значит мы не переспали? — спокойно уточнила брюнетка, гладя девушку вдоль такого же покрасневшего плеча. Леонора вспыхнула ещё больше, отрицательно замотав головой. — Нет! Нет, ты почему-то успокоилась, и ближе к середине ночи мы уснули. Точнее, ты, — выдохнув, кивнула головой рыжая. — А потом и я уснула. — Вот как, — Алекса немного улыбнулась, кивая головой и глядя на девушку, поднявшую на неё раскрасневшееся лицо с лихорадочно блестящими карими глазами. После чего немного склонилась, коснувшись губами её горячего лба. — Спасибо, солнце. А нам, кажется, пора собираться, новый день не станет ждать. Нора кивнула головой, с какой-то неохотой и недовольством глядя на то, как легко Уэллид выскальзывает из-под одеяла. Как-то бесшумно прошла к шкафу, распахивая его и быстро перемежая между собой вешалки, будто выискивая что-то. А потом кинула на кровать перед девушкой широкую рубашку. — Одевай, чтобы совсем не щеголять по дому, — хмыкнула девушка. Сама она натянула майку и джинсы, дожидаясь, пока Санчес накинет поверх нижнего белья её рубашку. И повела куда-то за собой, немного улыбнувшись странным мыслям, мелькнувшим в голове. Ведь есть достаточно высокий процент вероятности того, что однажды Нора будет жить в этом доме. *** Тревожно зашумел ветер. За окнами монотонно барабанил дождь. Он стучал звонкими каплями по крышам, тротуарам, проезжим частям, тихо разбиваясь на множество осколков и оседая тёмными пятнами на месте, где оставался. Капли скатывались по пологим поверхностям крыш, собираясь в струйки. Было отчётливо слышно, как где-то неподалёку малым хрупким водопадом ударяется о землю вода, скапливаясь в небольшую лужу, планомерно утекающую под здание. Немного напустился на город туман: дальше полукилометра не было ничего видно, лишь голые тёмные ветви, колышущиеся на грязно-синем фоне грозового неба. — Следующий! Алекса чуть вздрогнула от звука этого голоса, поворачивая голову немного вбок и глядя на то, как человек, сидящий перед ней, поднимается, грузно шагая к кабинету психолога. То была пожилая полная женщина, судя по количеству платков и звенящих монетах в серьгах — с Рыночного, в возрасте от пятидесяти до семидесяти лет. И нет, она всё ещё выглядела достаточно молодо; седина по возрасту пробивалась у магов, которые составляли большинство населения, лишь ближе к двумстам годам. А маги, в принципе, жили около двухсот-трёхсот лет, так что это было вполне нормально. А вот у люди жили почти в два раза меньше — их порог жизни составлял сто пятьдесят-двести лет. И как бы не показывала Рио, подруга Алексы, которая была чистокровным человеком, что всё нормально, и она это переживёт, брюнетка порой за ней замечала тревожность. Впрочем, учитывая то, в каком «бизнесе» они крутились, не было точного заверения, сколько лет им ещё отведено на этом свете. Возможно, и все двести, а может и лишь день. Смерть хищной тенью преследовала, ступая по пятам и напоминая о себе, как только могла, в любых своих проявлениях, не давая девушкам расслабиться ни на секунду. Возможно, в этом состояла суть их существования. Алекса тихо хмыкнула. Как там сказала Стори? Защитницы? Да, похоже, это их суть. Стоять на страже добра и зла, будучи условным злом… Но нет, ключевое слово не «зло», а «условное». Такого условного зла, Тьмы, копилось в четырёх девушках Защитницах, а уравновешивало их условное добро, Свет — пятая девушка, без которой союз Защитниц становился ничем. Бесполезная, пусть и громоздкая, сила. Это пошло из древних сказаний… упоминания о великих девушках, защищавших мир от нежити и зла, стоявших у истоков основания своеобразных стражей порядка. Говорили, что Драконы наделяли их силой, и, бывает, раз-два, как в мире проскальзывают подобные отряды. Настоящие, не только с пустым именем. Их много, но уверивших свою силу — мало. Ибо «условно тёмные» готовы сражаться, а вот пускать «условно светлую» в эту битву — нет. Возможно, это была правда. Возможно, это были лишь сказания. В любом случае, Алекса никогда не придавала им особенного значения. — Следующий! Брюнетка подняла взгляд, глядя на то, как идеально белая дверь с тремя цифрами — 366, отворилась, и оттуда вышла весьма задумчивая грузная женщина с Рыночного района. Раздумывая на ту тему, кто же там такой загадочный психолог, что люди выходят каждый через пять-десять минут с усиленной деятельностью мысли на лице, Александра поднялась с кресла, проходя в дверной проём мимо некой юной девушки в белом халате, как-то странно на неё глянувшей своими тёмно-зелёными глазами с золотистыми пятнами. Кабинет был обставлен не шибко шикарно, не вычурно, но в нём и чувствовалась какая-то стать, элегантность. Равномерного оттенка бежевые стены, светлые паркетные полы, яркий дневной свет ламп. Шкафы из светлого дерева, с равномерно расставленными там разноцветными папками. От них не рябило в глазах — это как-то вписывалось в общую атмосферу кабинета. Деревянный стол со стеклянной поверхностью, аккуратно разложенные бумаги. Тёмные высокие стулья с мягкой спинкой и ручками, высоту которых можно было самостоятельно регулировать. И, как некое неотъёмное дополнение этого места — сидящий за столом мужчина, являющийся психологом. Настолько темнокожего человека девушка видела впервые. Он был не смуглый, а именно что почти что чёрный — такие люди, поговаривали, проживали только на совсем диких местностях Миррора, где солнце пекло, как ненормальное, а пески пустынь вздымали табуны вихрей. Но волосы его были совершенно седыми. И именно седыми, а не белыми! Тонкие тёмно-бордовые губы, почти сливающиеся с лицом, резкие скулы и ощутимая худоба во всём теле. Абсолютно белый костюм — рубашка с длинным рукавом, белые брюки, даже белый галстук! Алекса подозревала, что у него и ботинки белые, но специально ради этого лезть под стол и узнавать не стала, лишь проходя к столу. А потом мужчина поднял взгляд. И он у него был необычным — выцветшие, бледно-голубые глаза, которые, тем не менее, цепко и внимательно окинули девушку. И чуть сдвинулись к переносице такие же седые брови, заставляя на лбу залечь нескольким морщинам. — Добрый день, — удивительно ровно, с тихой, едва ощутимой хрипотцой в голосе, поприветствовал он её. — Мисс Александра Уэллид? — мужчина сверился с записью в своём блокноте. Уэллид кивнула головой, не сводя с него взгляда. — Она самая. А вы, я так полагаю, доктор Виц Райдейнер? — поинтересовалась, в свою очередь, Алекса, закладывая руки в ладони пальто. Райдейнер медленно утвердительно кивнул головой, чуть прикрывая свои светлые глаза. — Да, всё именно так. Присаживайтесь, мисс Уэллид. Что вас тревожит? Оглянувшись назад, Александра аккуратно приземлилась на предложенное место сидения. Отчего-то не стала откидываться на спинку стула, закинув ногу на ногу и уперев локоть в колено, подпирая ладонью подбородок. — Есть кое-что. Говорят, после тихой ночи воспоминания о произошедшем возвращаются в ближайшие двадцать четыре часа, я права? — Совершенно, — сложив лодочкой руки, положил на них подбородок Виц, кивая головой. — Исключения наблюдались, но они быстро исправляются. Вас волнует то, что воспоминания не вернулись? — Да, — девушка немного помедлила, а потом кивнула головой. — И они не возвращаются. Ни кусочками, ни отдельными частями. И даже во сне не было ни намёка на воспоминания. — Сон был? — Был. Мужчина ненадолго задумался. А спустя несколько секунд кинул внимательный, острый взгляд за также внимательно наблюдающей за ним Алексой. — Вы хотите восстановить воспоминания? — Именно. — Тогда я вам могу помочь это сделать, — Виц Райдейнер кивнул головой, кинув быстрый взгляд куда-то вбок. — Но это обойдётся в целую золотую. — Ничего страшного, — Александра тихо хмыкнула. Отчего-то она ожидала подобный расклад. — У меня есть данные деньги. Я смогу заплатить. Мужчина вновь чуть помедлил, кивнув головой. А потом поднялся в полный рост, проходя к одной из своей полок в шкафу и открывая её, что-то перебирая и немного хмурясь. Выуживал что-то, тут же бросая обратно. И так до тех пор, пока не нашёл действительно нужную вещь — бронзовый кругляш с некими росписями и словами на гаарде, подвешенный на алую шёлковую ленту. Чем-то был похож на сонник, но совершенно им не являлся. Та вещь, которая помогает быстрее прийти в состоянии гипноза. Виц кивнул сам себе головой, проходя к девушке. Остановился напротив неё, оставляя кругляш свободно висеть на ленте. — У вас есть магия подчинения? — Есть, — чуть напрягшись, кивнула головой Алекса. Доктор немного качнул головой, глядя на неё. — Тогда, желательно, перекройте ей ходы, чтобы вы смогли поддаться магии гипноза. Только в таком случае может что-то получиться, а вот в ином — боюсь, что нет. — Хорошо. — И смотрите на амулет. Он поможет вам быстрее прийти в нужное состояние. Девушка сосредоточила взгляд на бронзовом кругляше, наблюдая за ним. Расслабилась, давая магии подчинения уйти на задний план и позволяя магии гипноза захватить её. Но не обрезала ниточки для собственной совсем, чтобы быть готовой в любой момент выйти из этого состояния. Не хотелось чувствовать себя совсем уж беспомощной. — А теперь, — голос доктора звучал откуда-то издалека. — Вспомните, что произошло в ту тихую ночь. И по голове вдарило вновь. Приторно золотистым горели фонари. Кажется, они горели так уже долго. Час, два, три… отсчёта времени не было; не было его начала и не было конца. Время текло размеренно и неопределённо, напоминая о себе лишь редким звоном, доносящимся от стен Дворца, где свой ход считали золотистые стрелки минут на больших часах Западной Башни. Над головами шумел ветер. Он пробегал по ветвям, порой задевая те редкие листья, что уцелели во время осенних листопадов, до сих пор держась на деревьях. И они тихо шуршали, напевая какую-то чудную мелодию, что была сродни странного женского пения. Пения, раздававшегося совсем рядом… Алекса повернула голову в сторону, глядя на прижатую к ней вплотную девушку. С длинными рыжими пушащимися волосами, в своём бежевом пальто, с чуть блестящими в свете ночных фонарей карими глазами и распухшими от поцелуев губами. Она чуть приоткрывала их, и в воздух лилась песня — нежная и светлая, полная какой-то любви и осознания силы жизни. Но от этой песни отчего-то становилось грустно, пусть и не совсем было понятно, почему. Неподалёку сновали тени. Большие и малые, они выскальзывали из-за поворотов, из-за скамеек и голых веток кустов, соскальзывали за деревья, неровно растущие вдоль дорожек аллеи. И следили, следили за ними, будто им так сильно сдалась эта пара. Будто им что-то было от них нужно. Будто они что-то замышляли. И Алекса резко поднимается со скамейки, подхватывая на руки взвизгивающую от неожиданности и удивления Нору. Прижимает, крепко держа и косо глядя по сторонам, на те тени, шагая вдоль аллеи, направляясь к выходу с неё. Наверное, на землю рыжую, к тому времени уже притихшую и просто прижимающуюся к брюнетке, Уэллид опускает только почти у самого своего дома. Леонора глядит на неё как-то странно, со смешанными в глазах чувствами. Она не знает, бояться ей Алексы или тянуться к ней. Она не знала, что в её голове. Да и сама Александра не может разобрать. — Идём, — брюнетка подталкивает Санчес, заставляя ту зашагать рядом с ней. Крепко сжимает её ладонь в своей, дожидаясь, пока девушка войдёт во двор за калиткой, аккуратно прикрывая следом. И тянет за руку внутрь, торопясь на второй этаж. В доме тоже было тихо. Удивительно тихо: лишь лунный свет, пробивающийся из-за закрытых, но не зашторенных окон, падает неровными квадратами, прямоугольниками и ромбами на полы и стены. — Куда мы идём? — чуть растерянно интересуется Нора, оборачиваясь назад, на Алексу. Та приближается к ней, хищно улыбаясь, задевая кончиком носа мочку её уха, обжигая дыханием шею. — Увидишь. И, действительно, открывает дверь в свою комнату, мягко вталкивая рыжеволосую внутрь. Заходит следом, прикрывая ту, наблюдая за Санчес. Кажется, ей комната нравится. Она с интересом оглядывается по сторонам, немного улыбаясь. С глухим стуком падает на пол пальто, которое Алекса забыла оставить в прихожей. Выскользнув из своей обуви, высоких тёмных сапог, брюнетка бесшумно пересекает расстояние, разделяющее её и Леонору. Обвивает рукой за талию, скользя по чуть шероховатой, грубоватой ткани бежевого пальто, притягивая замершую рыжеволосую девушку ближе. И целует, с какой-то едва заметно скользнувшей на краю сознания досадой осознавая, что она больше не так сильно краснеет. Обвивает её обоими руками за шею, доверчиво прижимаясь, отвечая на поцелуй. Совершенно по-детски, совершенно неумело. Но в этом была какая-то особенная притягательность. Неумелая — значит до неё была ничья. В это хочется верить. Пальцы сами нащупывают пуговицы пальто. Лакированные, с которых соскальзывают ногти. Она их быстро расстёгивает, ненадолго обрывая поцелуй. И пока Нора пытается отдышаться, стягивает его с неё, быстро кивая головой на туфли. Через несколько секунд и их нет. Заваливает Леонору на кровать, продолжая целовать. Касаясь губами уже не только пухлых губ, отдающих лёгким привкусом карамели и шоколада, но и щёк, подбородка, шеи, ключиц и плеч. Алекса отмечает, как та краснеет, когда Уэллид расстёгивает её платье, постепенно стаскивая с неё, отчего цвет её щёк готов сравняться с цветом волос. И склоняется ниже, касаясь губами открытой части груди, позволяя себе чуть прикусить кожу, оставляя небольшой синеющий след, как некий знак принадлежности. Сама девушка, с помощью Норы, стягивает с себя свитер, который становится уже отчётливо лишним. И брюки — лишний элемент декора. Что-то щёлкает в разуме у каждой. Но у каждой по-разному. И если Алекса готова совершить то, что в обычном состоянии никогда бы не совершила, то Нора начинает пугаться происходящего, упираясь ладонями в плечи брюнетки. — Нет, — она шепчет, отрицательно мотая головой. Уголки губ опускаются, улыбка пропадает с них и из глаз. — Пожалуйста, не делай этого. Уэллид медлит, словно не веря, что её рыжий ангел это сказала. Но она повторяет это снова и снова, пока на глазах не появляются слёзы от отчаяния. И, кажется, это слегка отупляет Магию Двух Лун, давая на секунду сущности самой Алексы вырваться наружу, остановить себя от необдуманных поступков. — Не буду, солнце. Они лежат, прижавшись друг к другу. Брюнетка чувствует, как временами Леонора чуть ворочается, прижимаясь к ней ближе и перебирая её тёмные пряди волос, поднося их к носу и едва касаясь губами плеча Уэллид. Атмосфера всё более и более располагала к усыпляющей, и вскоре девушка провалилась в сон. Даже не в сон — дремоту. Беспокойную, со странными видениями, которые возникали, кажется, из самых недр подсознания, напоминания о чём-то очень важном и забытом. И тут же крылось в глубине, исчезая. Ровно в пять Алекса проснулась. Она не знала, из-за чего конкретно проснулась. Просто открыла глаза так, как будто их и не закрывала, глядя на противоположную стену. В городе снова было тихо. Невероятно тихо, как будто он вымер. Уэллид немного пошевелила ногой, но звук зашуршавшей о простыни ногу был слышен, как будто некий выстрел в абсолютной тишине. Это не могло не напрягать; кинув короткий взгляд на Нору, и, убедившись, что она всё ещё умиротворённо спит, аккуратно выскользнула из её объятий, медленно поднимаясь с кровати и шагая по комнате. Нацепила на себя первые попавшиеся шорты и майку, аккуратно приподнимая пальто и перевешивая на крючки. На границе сознания, чистого и ясного, зрело ощущение, что за ней кто-то пристально наблюдает, но пока она не могла выглядеть абсолютно ничего. Поставила обувь у входа в комнату. Аккуратно положила платье девушки на стул, складывая в несколько раз. Развесила свою одежду на места, открывая одну шкафную дверцу. И замерла, глядя на зеркало во внутренней стороне двери, которое отражало зеркало у комода. Дважды преломляясь, словно призма, словно Магия Двух Лун, зеркала выхватывали спрятавшегося под заклинанием невидимости мужчину, стоящего в углу комнаты. Он задумчиво глядел ровно на неё, но не через зеркала, а напрямую. В его руках был нож. Девушка чуть сдвинула дверцу вбок, продолжая разглядывать. Всё новые и новые люди всплывали в стенах её комнаты: их было никак не менее трёх. А то и больше. Но на этот расклад Уэллид оставалось надеяться, что не будет. Бесшумно выхватила несколько клинков, спрятанных в одежде, покрепче перехватывая в ладони скользящую рукоять одного из них. И резко развернулась, захлопнув шкаф, метнув в угол с человеком зажатый в ладони клинок. Разрезав воздух, он за доли секунд пролетел через всю комнату, попадая точно в плечо тотчас выхваченному из-под силы заклинания человека. Зашевелились по углам тени: кто-то зажал Алексе рот, второй рукой сдавливая горло, оттягивая куда-то назад. Девушка дёрнулась, пытаясь выбраться из этой ловушки, но неизвестный сжал лишь сильнее, отчего в глазах быстро начало темнеть. — Будь хорошей девочкой, не заставляй нас убивать тебя, — прошептал неизвестный мужской голос у уха с отчётливыми нотками насмешки. Брюнетка зажмурилась, а потом вскинула руку, полоснув по ладони, зажимающей ей рот, лезвием ножа. Нападавший зашипел, отдёргивая руку, давая Уэллид возможность развернуться, ударяя ему в пах и оставляя отпечаток кулак под подбородком. И вновь развернулась, увернувшись от просвистевшего над её головой меча. Сделала подсечку, давая мужчине свалиться на пол, перехватывая руку третьего и заламывая его назад. И всё это — в абсолютной тишине. Нападавшие не издавали ни звука, даже крика при ударах, которые, по факту, имели место быть. Алекса поджала губы, давая пинок под задницу нападавшему. Развернулась, когда её дёрнули со спины на себя, успевая перехватить клинок, остриём нацеленный на неё, прилагая немалые усилия, чтобы удержать и перевести. Второй ладонью она держала вторую руку мужчины, а потом некстати вспомнила про свою огненную стихию. И вспыхнуло пламя. Удар по второму, очнувшемуся. Удар с ноги на подсечку третьему. Усевшись ему на колени, девушка резко вонзила нож между лопаток, отчего неизвестный лишь захрипел. Провернула несколько раз, вынимая, а затем кидая во второго, ровно в грудь, отчего тот свалился, также едва слышно хрипя. — Довольно! Алекса вскинула голову, медленно поднимаясь. Перед ней стоял человек — по всей видимости, в возрасте, темнокожий настолько, что казалось, будто он с Диких Земель Миррора. Его тёмно-бордовых тонких губ было практически не видно на лице, зато вот светлые, седые волосы и брови было видно превосходно. И одет он был как-то странно — в идеально белый костюм, без единого пятнышка грязи или крови. — Кто вы такие? — хрипло спросила девушка, сжимая в ладони последний оставшийся клинок. Мужчина изобразил насмешливый поклон, снимая с головы несуществующую шляпу. — Рад вам быть представлен, миледи. Наконец, мы встретились лицом к лицу с обоих сторон, без обязательств показаться и мне, — миррорец поднялся, смотря на неё удивительно безразлично и холодно своими такими же странными, блёклыми голубыми глазами, будто выцветшими от яркого солнца. — Майклз Фортрайт. Как вы уже успели выяснить, я — один из представителей компании «Lock zone». — Вы не совсем компания, — брюнетка усмехнулась, касаясь ладонью бока. На майке было несколько разрезов задевшего её несколько раз клинка, но только там оказался единственный порез. Единственное место, куда смогли до неё дотянуться. — Вы истребители мафии. Потому что когда-то ваши папочки не поладили с их папочками. — Ох, — мужчина опёрся ладонью о трость, которую держал рядом с собой. Такая же идеально белая. — Я стою у истоков этой вражды, милая, пусть я всего лишь и представитель. Я был в те времена, когда это всё началось, также молод, как и ты… и что произошло? Многое. «Lock zone» побеждает, раз за разом. Потому что вы начинаете сопротивляться, трепыхаться… пытаться кого-то или что-то спасти, учитесь геройствовать. А сами, — Фортрайт усмехнулся. — Вы ничто. — Как красиво, — исказила губы в циничной ухмылке девушка. — Ещё больше пафоса, мистер Фортрайт. — Хотелось бы, но не в этот раз, моя дорогая, — мужчина чуть слышно усмехнулся. — Сегодня я пришёл сюда не речи вести. Видишь вот эту милую рыжую особу? Кажется, тебе она прошедшей ночью приглянулась… — Ты не представляешь, на что нарвёшься, если ты её тронешь, хоть пальцем. — Я не трону. Мне хватило и твоей младшей. — Что?! — Алекса рывком преодолела расстояние, заставив мужчину на мгновение пошатнуться и промелькнуть лёгкому оттенку беспокойства в его бледных глазах. Он попытался отойти назад, но девушка успела его схватить за плечи, и белый оттенок обагрился в красный. Не красный — бордовый. Цвет крови. — Где Эрин? Где моя сестра?! — Ты спешишь, девочка, — он хрипло усмехнулся. Брюнетка опасно сузила глаза. — Повторяю тебе по словам. Где. Моя. Сестра?! У тебя есть пять секунд. — Она там, куда ты придёшь за мной. А теперь, — мужчина брезгливо и легко оттолкнул Уэллид от себя, поводя ладонью перед ней. — Забывай всё. Забывай. Магия опасно кренила. Магия тихо предупреждающе пищала. Магия заорала вовсю, когда воспоминания начали проникать слишком глубоко в сознание, пытаясь перехватить управление девушкой. И та рывком вынырнула из воспоминаний, распахивая глаза и дёрнувшись. Но встать не успела. Путь её горлу преграждало лезвие приставленного ножа, а Виц смотрел удивительно довольно. Виц Райдейнер? Нет. Майклз Фортрайт. Одно и то же лицо. Подстава для того, чтобы привести её, рано или поздно, в этот кабинет. Привести для того, чтобы заманить в ловушку и поставить не условие. Угрозу. Александра это знала наверняка. — Что вы от меня хотите? Мужчина немного улыбнулся, присев на краешек стола, внимательно глядя на девушку. В его взгляде читалась победа. Слишком лёгкая победа. Он ожидал, что она будет бороться. Бороться, пока не сдохнет? О нет, она умней. — Наконец пошли правильные вопросы, — медленно кивнул головой Майклз Фортрайт, немного суживая глаза и отстукивая пальцами некий мотив по столешнице. Он поднял взгляд немного выше, едва заметно кивнув кому-то головой. Нож от горла Уэллид убрали, но не далеко. — Что мы хотим? Всё того же, что и тогда. Чтобы ты убила названного человека. — Я не соглашалась на эту сделку, — девушка безразлично глянула на мужчину, переставая даже моргать. Тот немного склонил голову набок. — Молчание — знак согласия, дорогуша. И твоё молчание обошлось тебе в дорогую копейку, тебе не кажется? Александра промолчала. — Впрочем, сейчас разговор будет идти даже не совсем об условии. Речь пойдёт об угрозах, — его тёмно-бордовые губы изогнулись в ухмылке, как-то сразу высвечиваясь на фоне тёмной кожи. — Твоя младшая сестрёнка, милая маленькая Эрнелла, Эрин, находится ровно за этой дверью. И она умрёт, если ты не выполнишь условие. — Как я могу быть уверена, что её не тронут? — девушка чуть усмехнулась, немного отклонившись от опасно маячившего рядом ножа, склоняя голову немного вбок. — Её проведут на ваш праздник вместе с тобой. Ты её увидишь в толпе, она выделится, ты не беспокойся… а твоё задание будет состоять всё в том же. Убить нужного человека. Всего лишь воткнуть нож в живот в нужный момент. Не сложно, на самом деле. И ты прекрасно продемонстрировала эти умения тихой ночью. Или ты предпочтёшь, чтобы тот человек сгорел заживо? Оставляю на твоё усмотрение. Брюнетка молчала, поджимая губы. — И не забывай. Мёртв человек — жива Эрин. Жив человек — мертва Эрин. Решение за тобой. И улыбнулся, совсем не как миррорец.