Светлоликий

      Когда проснулся, то я снова ничего не помнил. Как же так, неужели я так и не смогу закончить картину? Меня терзали смутные сомнения, но я смог взять себя в руки.       — Не раскисай. Ты же специально взял три выходных дня на работе за свой счет.       Мотивация была дана, а значит, пора бы и приступить к картине. Но перед этим стоит покушать. Я вчера не взял ни крошки в рот, так увлекся рисованием.       Заварив себе кофе и разогрев на сковородке позавчерашние блинчики, я сел за стол, смачно чавкая. Хорошо-то как! Даже кофе в пакетиках на пару с несвежей едой с голодухи показались райским блаженством.       Так и не дожевав до конца еду, я, как зачарованный, пошёл к картине. И тут меня как громом ударило по ушам. Хотя громом — это громко сказано, просто по спине пробежал холодок оттого, что в пустой квартире раздался скрип. Может, это был ветер?       Я обернулся и увидел, что моё отражение в зеркале начало видоизменяться. Я поперхнулся недоеденным блинчиком, но потом стал внимательно смотреть — это был он. Черты существа из видения проступали в зеркале. Оно как будто говорило мне: «Эй, ты же хочешь меня нарисовать? Так рисуй!»       Я успокоил свои шалящие нервы и стал наблюдать за метаморфозами.

Мои пухлые обветренные губы становились всё тоньше, пока не вытянулись в саркастичную усмешку.

      — Они такие бледные, почти синие, — завороженно прошептал я.

А еще недавно серые глаза стали стремительно темнеть.

      Так вот какой у тебя взгляд — глубокий, томный. И глаза с длинными пушистыми ресницами. Такой юный на вид, не уставший от жизни. Без вечных синяков под глазами, с косыми мефистофельскими бровями, со смешливыми складочками у краёв глаз.       Я потянулся рукой, коснувшись отражения. Оно отвернулось. Моё внимание ему претило, он пришел сюда не для этого.       У него такая ровная спина, сам же всегда хожу немного сгорбившись. Теперь же я автоматически расправил плечи, пытаясь ему подражать.       Он снова повернулся ко мне, кажется, ему понравилось то, что я приосанился. Он приложил руку к той стороне стекла, а я наконец-то увидел свет его сияния. Жёлтый, такой чистый и яркий, как отраженный в озере солнечный луч.       Я снова попытался коснуться зеркала, но в этот раз он окончательно исчез — в зеркале отражалась лишь моя удивлённая фигура в мятом домашнем халате. Я пошевелил пальцем в порванном носке. Что ж, для начала и этого достаточно.       Секунду простояв в ступоре, я бросился к холсту.       — Зарисовать. — Я сглотнул слюну. — Нарисовать, пока еще помню… — с каким-то сумасшествием шептал я, пытаясь найти нужную кисть.       — Нашёл! — Плоская кисть из свиной щетины была жесткая и упругая. — Да, она отлично подходит для акрила.       Для масла у меня не хватит выдержки и умения: оно так долго сохнет. Я не раз уже пытался им рисовать, но всякий раз терпел неудачу. Нет, картины-то выходили хорошие, но это был не он, что меня, в свою очередь, совершенно не устраивало.       В этот раз мои жесты были уверенными, руки не дрожали, а мазки получались чётко выверенными. Меня переполнял энтузиазм. Как же, он сам пришел ко мне! И не во сне или полудрёме, а в реальности — это казалось чудом, призрачной мечтой, но это действительно было. Я напевал себе под нос, рисуя его шею.       Правда, я так и не смог понять пол этого существа. Я увидел только андрогинное лицо, ладонь да светлый клок волос. Засмеялся под нос и убрал кисть. Пока хватит.