Без страха совести

Когда я проснулся от этого явственного, реалистичного сна, я весь вспотел, промок до нитки. Чувствовал себя разбито и почему-то свято верил, что это все происходило на самом деле, что это всё не выдумка моей больной фантазии, а самая настоящая правда и за нее я готов цепляться. Хотя все же что-то в груди не верит, а разум, тот вовсе, всё отрицает, заставляя меня блуждать в тьме подсознания, в котором, увы, даже намека на моё прошлое нет. — Что же это было? — задался вопросом я, положив руку на голову, которая была вспотевшей. Вскоре я поднялся с кровати, пару минут проблуждал по всей квартире Хиранэ, но в конце концов вернулся в зал и сел на диван. И начал считать минуты. И чего я так ждал? Ожидание убивает, тем более время, проведенное в пустую, тем более то чувство, когда ты ждешь, а не знаешь чего. И почему все-таки всё обернулась именно так? Почему мне было суждено познакомиться с Хирой, которая по наглости не уступала господину Юсуторо, ну тому, ненормальному старику. Хотя чего бы им не быть похожими, если они родственники, родные дед и внучка. И все же один вопрос засел во мне: Как этот бездушный старик, по совместительству следователь, еще не зарубил свою внучку? Он не похож на человека, который не подозревает о настоящей сущности Хиры, не похож на того, кого может одурачить какая-то девочка… хотя Хиранэ — единственное что осталось у него от сына, единственная память! Но с другой стороны, он, как истинный убийца гулей, обязан был её уничтожить. Видимо, в этом мире еще остались истинные ценности, как Любовь, Правда и честь, которыми, увы, многие пренебрегают. И эта сила, из-за которой дед не может поднять на внучку руку, непонятна мне. А может, это — любовь?! Хотя, возможно, это то, что Хира напоминает старику о его отважно погибшем сыне, того, кто, не смотря ни на что, полюбил гуля всем сердцем. И доказательством их взаимоотношений оказалась их дочь — шатенка, наглая девушка, которая своенравно эгоистична, которая не похожа на других и таких, ка она, нет, хотя если бы были, то Мир бы стал хоть чуть-чуть, хотя на капельку, но лучше и проще. Эх! Часы тикали. Я успел вновь прогуляться по квартире, но я ушел в глубочайшие раздумья, хотя и особо не думал ни о чем, а когда посмотрел на часики, которые весели на стене, то удивился. Уже прозвенел семнадцатый час, а Хиры до сих пор нет. Где же она может быть? — Куда же она подевалась? — произнес я, немного минут десять посидев на диване. Все-таки неприятное чувство овладело мной… я нутром чуял, что что-то идет не так, что Хира в опасности, хотя, что я мог сделать, я всего лишь обуза. И осталось мне всего-то малость — вздыхать и коротать свои дни. — Дзинь — дзинь, — послышался громкий звонок в дверь. А запах из-за двери был чужой, хотя нет, знакомый, запах того дедушки, у которого не все дома, если говорить формально. — Что же мне делать? — задумался я, а в голове мысль: «Надо прыгать, Макс! Так хоть жив останешься!» — Аха, еще раз прыгать? — задумался я, — Нет, шкура мне еще дорога! И с этим я решил не открывать дверь, хотя кто знал, что у старика окажется ключ. Мое положение стало ОХРЕНЕТЬ, КАКИМ КРУТЫМ! Влип я, крач! Оказался между погибелью и погибелью, аж не знаешь, куда деваться, блин! — Хирочка, — позвал дед внучку, а я только и слышал, как он снимал с себя ботинки и пальто, под которым оказался свитер. Я спрятался, из-за безысходности за большой шкаф зала, а с другой стороны, грелся я в объятьях батареи. И когда ко мне снизойдут мозги? — хира! — вновь крикнул Карай, а потом полушепотом проговорил, вздохнув, — Наверно. Ее дома нет! Я лишь вздохнул и начал дожидаться его ухода, но дед оказался упрямцем и остался в квартире. Точно думая, что дождется прихода внучки и это будет его сюрприз. Через пару минут «адского пекла», я наконец решился придумать Новый план. И как мне можно сбежать от сюда? Если еще чуть-чуть и я превращусь в жаренного гуля… И, если Гамлет думал над вопросом «Быть или не быть!», то я думаю «Бежать или прятаться, вот в чем вопрос?!». Хотя оба варианта вели меня к кончине. Старик уже спокойно прохаживал по комнатам, то пройдет в кухню, то в гостиную. Что ему на месте та не сидится, бля?! Глисты что ли мучают или шило в задницу прибили? Он молчал, но шаги его прекрасно слышали мои уши. И вдруг появился «ШАНС». АЛИЛУЯ, черт возьми! Карай отправился «по делам»… в туалет, короче. Я полу жаренный, а точнее мне так казалось. Вспотел, покраснел и чуть не задохнулся, но все же вышел от этого «адского местечка». Прошу всех не повторять мою выходку! Ок? — Уф, — вздохнул я, вытерев рукавом свой пот на лбе, а потом мой взгляд приковался к окну. По мне хороший выбор для побега. А как по вам? Хитро улыбнувшись, я вновь влез на подоконник и, распахнув, дернув за ручку, я полетел вниз со второго этажа. А в голове мысль: Лишь бы еще какой-нибудь песик не смягчил мое падение, АМИНЬ. Но никто не услышал мои молитвы, и я вновь приземлился на собачонку. Что мне так не везет, а? — А НУ СТОЙ, НЕГОДЯЙ! — кричит знакомая нам бабка и, в руках держа биту, бежит на встречу ко мне. На этот раз точно убьет! Пора бы валить? — подумал я и скривил гримасу, а после побежал куда подальше от бешенной старухи и ее приплюснутого третьего пса. — СТОЯТЬ! — последнее что я услышал от этой бабки, ибо уже улепетывал как мог. — Уф, — последовал вздох и остановился. Оказался я возле какой-то школы и, кажется, я вчера наткнулся на нее же, хотя кто знает? Может, просто планировка здания похожа! — МАКСИМ! — услышал я крик девушки, которая быстро приближалась, которая заставила меня обернуться. — Я так рада, что ты вернулся! — улыбнулась она, встав передо мной. На вид девушка с синеватыми волосами, длинной до ягодиц. Лицо ничем не примечательное: не уродина, но и не красавица, но все же мила по своему. Глаза пепельно-карие. Была она в розоватом пуховике и в белоснежной шапке на голове. — А кто ты? — все же спросил я. — Я — Урико! — улыбнулась девушка, — А ты меня что, не помнишь? — за этим вопросом последовал вопросительный взгляд, который я вообще не любил. — Извини, но таких, как ты, я не обязан запоминать, — вырвалось у меня с языка и я нахально улыбнулся. Люблю я наживать врагов, что поделать! Хотя зачем мне знаться с людьми… Мне кажется, что они и я должен держаться друг от друга и куда подальше. Извиняюсь, но для меня человек — еда, а не гений и звезда. Для меня уже нет понятия человек! Скажите мне, если ты родился человеком, ты можешь им являться? По мне, это звание надо заслужить поступками… Оно, как и деньги, с потолка не падают и не из откуда не появляться… в противном случае, ты — монстр! — Ты… — начинала злиться девушка. — Монстр? — спросил спокойно я. Она замолкла. Видимо, понимала, что вступать в битву лишняя трата времени и сил, которых ни у нее, ни у меня нет. — Прощай, — развернулся я и пошел. Теперь я знаю, что с людьми меня связывать ничего не должно. Зачем облагать на мучения меня и их? Лучше закончить все, порвать и… перестать верить в чуда, которое, увы, никогда не случиться. Надежда умирает последней, не правда ли? Кажись, у меня ее и в помине не было, я быстро расставил все точки. Она была и осталась прахом, оставшимся после длительной борьбы меня и моего голода! Обман не есть надежда. А я именно и делал, что врал самому себе, своей сущности и, порой мне кажется, что это мне жизненно не обходимо, чтобы не сойти с ума. Урико меня даже не остановила. Хотя зачем ей было это делать? Я же для нее не звезда и не любовь всей ее жизни! Немного времени, блуждая по окрестностям школы, вкушая запах зимы, чувствуя до боли пронизывающий холод, я не понимал, что делаю. Вернуться мне некуда! И жизнь моя жестянка, холодная и такая же не пробиваемая, сгнивающая потихоньку, но продолжающая ржавея, стоять. Мороз сегодня был самым настоящим зверем: не жалел никого, кусался и кусался и оставались после его укосов маленькие ранки, который пощипывали. Но у меня они благо быстро затягивались. Кости трещали и готовы были сломаться, тело немело и холоднело, внутреннего тепла у меня и в помине не было. И что же я тут делал? Внезапно, вместо звука тишины и запаха абсолютной свежести, в мой нос ударил благоухающий аромат цветов, скажем так, аромат Хиры. Она была по близости. Я не знаю почему, но я отправился туда, где находиться эта особа с таким же сердцем, как этот мороз. Может, я хотел с ней поговорить? Хотя, может, мне надо было с ней увидится?! Но, увы, все эти мысли исчезали и оборачивались ничем. Просто надо было мне туда идти! Ни сердце, ни душа не желала встречи с ней, но ноги… ноги шли. Чувствовалась опасность. Почему же из всех девушек на Земле, именно ты — Хиранэ, встретилась со мной! Почему ты мне сказала, что ты — ГУЛЬ? Если ты не ешь человеческое мясо, то ты не гуль, милочка! Тебе просто даны эти силы и надо бы тебе научиться ими распоряжаться! Почему же мы встретились? Это не похоже на судьбу! — Хира, берегись! — выкрикнул я и мгновенно оказался позади её, и оттолкнул, куда подальше от здания. С верхушки полетела огромная глыба льда, а точнее сосулька острая. Она вонзилась мне прямо в спину, пронзив все на повал. Потекла кровь. Меня пронизывала боль, но это ничего по сравнению с тем, если бы я ее потерял. Ведь терять — больнее и никакая боль не сравниться этим. Это единственное, что нельзя терпеть, оставлять внутри и запереть в долгий ящик. Она пронзает насквозь и отбирает частичку твоей души или ломает ее, разбросав на мелкие кусочки, которые склеить и собрать во едино уже не судьба! — Максим, — еле шевельнулись ее алые губы. Она обомлела от страха и стала бледной, как смерть. — Все в порядке, — улыбнулся я, а мой левый глаз вновь стал краснеть и я это прекрасно чувствовал, ведь голод начал подчинять мое тело и разум. Я что тряпка! Я не позволю себе это сделать! — Максим, — вновь проговорила Хира мое имя, прикрыв свой рот рукой. — Слезы будут пощипывать и в этот мороз они превратятся в ледышки и застынут! — открыл «Америку» я. — Знаю, — проговорила она, но все же слезы не переставали течь. — БЕГИ! — вдруг крикнул я. Я чувствовал, что сегодня мой «зверь» хочет полакомиться мясом Хиры. — Чего? — быв внедоумевшем состоянии, спросила шатенка. — БЕГИ! — вновь вскрикнул я, благо никого рядом не было. — Извини, — присела она передо мной на корточки и, взяв мое лицо в свои теплые ладоши, которые она грела в карманах, добавила, — Я не собираюсь еще и тебя терять…