Няня

      И хватало же у самок наглости жаловаться на свою нелегкую женскую долю! Сидишь целый день, за мальками присматриваешь, да с подружками жвала чешешь, вот и все сложности! Вот Рок — он вообще ни разу с детьми дела не имел, и не должен был иметь, а, поди ж-ка, справлялся не хуже большинства самок, может, даже лучше. С отпрыском не возникало ровным счетом никаких проблем: он тихо-мирно сидел в отведенном ему отсеке и увлеченно перебирал выданные ему маленькие черепки, а когда надоедало, то отрубался прямо на месте часов на пять, затем просыпался, ползал, пробовал с переменным успехом ходить, падал, недолго ревел, забывал, почему ревет, находил черепки, и весь цикл повторялся. Притом внимания отца он практически не требовал, так, мог ненадолго ногу облапить, обнаружив ее на своем пути, или на коленях посидеть, а коли папка отсутствовал в минуты его бодрствования, то и не беда - малек успешно развлекал себя сам. Не ребенок, а мечта!       Так продолжалось четверо суток. Рок нарадоваться не мог своим родительским успехам. Ну и немало злорадствовал тоже: Катастрофа явно пыталась нарушить все его планы, ввергнув самца в замешательство, чтобы он, обнаружив малька, забился в панике, бросил все дела, задвинул Охоту и быстрее кинулся назад, искать ее, падать в ноги и молить забрать сынишку, который оказался непосильной обузой и невероятной ответственностью для безмозглого и бесчувственного вояки… Как же! Фигушки! Если в первый день Рока еще и посещали мысли о смене курса на противоположный то на второй он полностью успокоился и утвердился в намерении поохотиться на уманов, не взирая на присутствие в звездолете малька. И ничего такого страшного он тут не видел. Наоборот, самец даже замечтался, как он по дороге к пункту назначения выдрессирует Диверсию, затем прибудет в угодья, набьет дичи, заполучит хорошую связку трофейных черепов и с победой вернется. То-то удивится Катастрофа, когда увидит, как Рок хорошо ладит с сыном! То-то стыдно ей будет!       На ночь Рок брал сына в свою каюту. Из большого ящика для боеприпасов и нескольких простыней получился отличный «манеж», из которого малек не мог самостоятельно выбраться и где, утомившись многочисленными попытками побега, крепко засыпал практически на всю ночь. Рано утром Диверсия начинал скрестись в ящике. Отец просыпался, доставал его и уносил в пустой отсек, где детеныш просто не мог бы нигде застрять и ничего своротить, а, следовательно, получал возможность без ущерба для себя и окружающей обстановки познавать мир и упражняться в свое удовольствие. Сам же Рок шел в душ сполоснуться и затем неторопливо начинал свой день, состоящий из тренировок и проработки дальнейших планов. Периодически он наведывался к отпрыску, дабы проверить, все ли с тем в порядке, вытирал пару небольших появившихся на полу лужиц, иногда недолго играл с сыном, насколько, конечно, позволяла его небогатая самцовая фантазия, а затем снова направлялся по своим делам. Вечером перед сном Рок снова шел совершать омовение и брал малька с собой, разрешая ему минут пятнадцать барахтаться в наполненном чане, после чего оба отправлялись на боковую.       И вот что необычно: с появлением Диверсии, вся тоска, нещадно загрызающая бывалого воина с самого момента отлета, куда-то подевалась. Рок и думать забыл о терзаниях, касающихся Катастрофиной обиды и исчезновения, а неутихающее чувство вины, следовавшее за ним неотступно уже больше полугода, просто исчезло без следа. Во-первых, жертвой обстоятельств, в конечном итоге, оказался именно он. Самка-то явно сейчас развлекалась в свое удовольствие, забыв о материнских обязанностях, тогда как Рок был вынужден водиться с мелким — еще не хватало вдобавок ко всему продолжать себя винить! А во-вторых, Рок чувствовал, что теперь-то уж им с Катастрофой волей-неволей придется еще раз встретиться: как бы она ни противилась, как бы ни пряталась от него, но придет, в итоге, как миленькая, еще как придет! А станет артачиться дальше, он отыщет ее сам, ведь теперь у него будет ох, какой значимый для этого повод! Правда, что последует дальше, Рок пока не мог себе представить. Но почему-то его это и не особенно волновало…       Прошли еще сутки, и Рок встретил очередное утро в компании своего идеального потомка. Он уже привычно собирался вытащить Диверсию из «манежа», но, заглянув туда, отметил весьма странное поведение сына. Малек не просто, как обычно, скребся, пытаясь зацепиться за стенки ящика и выбраться, но сновал из угла в угол, принюхиваясь и пофыркивая. С минуту Рок озадаченно смотрел на суетящегося детеныша, затем все-таки взял его на руки и отнес на обычное место дневных прогулок, но и там Диверсия кинулся обшаривать углы, суетливо пощелкивая и обеспокоенно вертя головой…       Рок заволновался. Насилу поймав малька он осмотрел его, но не обнаружил ничего странного… Выпустил — опять та же ерунда…       — Ты чего, приятель? — он вновь перехватил пробегающего мимо детеныша и поднял его на уровень своих глаз. Диверсия, вися на подмышках, взбрыкнул и попытался упереться ногой в челюсть отца, оказавшуюся в пределах досягаемости. Рок отстранился, и вдруг его взгляд непроизвольно упал на явственно схуднувший животик малыша.       — И как я не сообразил… — обреченно вздохнул воин, наконец, догадавшись, что сын израсходовал имеющийся запас желтка и теперь банально впервые в жизни захотел есть.       И вот тут до Рока внезапно дошло, что кормить детеныша ему просто нечем… Ближайшую перевалочную станцию, где можно было раздобыть что-нибудь съестное, они давным-давно миновали, планет, где водилась живность на пути не было вплоть до самых угодий, а на борту присутствовали только походные белковые брикеты — никакого мяса и уж тем более никакой живой добычи. В этом-то и заключалась проблема: пищевой рефлекс мальков пробуждался в результате реакции на что-то маленькое и бегающее. С первых недель жизни молодняк был способен охотиться, подобно диким древесным предкам, на каких-то некрупных существ, обычно, на членистоногих, а самки лишь подкармливали детенышей полупереваренным мясом, постепенно подготавливая их к потреблению взрослой пищи. Но сразу есть жесткую плоть мальки были просто не способны, не говоря уж о сублимированной…       Отчаянно цепляясь за последнюю, и так совсем уж слабую надежду, Рок принес один питательный брикет, положил его перед отпрыском и стал ждать. Разумеется, чуда не произошло — Диверсию брикет заинтересовал ровно на пять секунд, за которые малыш его перевернул и повозил по полу, после чего благополучно о нем забыл. Но Рок решил не сдаваться так рано, он забрал брикет, размочил его в кипятке и вновь предложил мальку. На это раз Диверсия задержал на пайке свое внимание чуть дольше, погрузив в него обе руки и принявшись самозабвенно размазывать — Рок как раз на минуточку отвернулся.       Едва не вскрикнув от ужаса, отец быстро извлек малька из центра расползающейся бурой массы, унес в душевую и отмыл, после чего сунул в «манеж» и, присев на ложе, глубоко задумался. Может, отцовский пример смог бы подействовать на непонятливого малька? Конечно, самки к такому методу обучения никогда не прибегали, но, в конце-то концов, Диверсия начинал свою жизнь в условиях, далеких от теплого лона гарема, здесь было отнюдь не до сюсюканья! Два серьезных мужика в космосе летят по серьезному делу — ну что уж смеяться?..       Рок сходил за другим брикетом, усадил сынишку напротив себя и, пользуясь его минутным вниманием, принялся демонстративно грызть волокнистый концентрат, сопровождая свои действия выразительным урчанием, якобы от удовольствия. Малек склонил головенку на бок и вылупился на родителя, с тупеньким видом отвесив мандибулы. Посидел так пару мгновений и… отправился дальше обследовать отсек в поисках еды, с грохотом сверзившись с ложа. Рок некоторое время с унынием во взоре наблюдал за деятельностью сына, потом тяжело вздохнул и смиренно дожевал оставшуюся порцию пайка.       Боги, как же они это делали?.. Самец подождал несколько минут и прислушался к своим ощущениям. Сходил попить воды и подождал еще. Затем собрался с духом и, поймав детеныша, усадил его к себе на колени. Диверсия завертелся и тонко застрекотал, задрав недовольное личико и внимательно вглядываясь в лицо склонившегося над ним отца.       — Я тоже не хочу этого делать, — признался Рок в ответ на явное недоверие малька. Но тот внезапно вытянул шею и с пронзительным писком раскрыл жвала. Боги… Боги… Боги, помогите…       Подавив отвращение, Рок склонился ниже и, удерживая отпрыска за спинку, как можно аккуратнее развел своими кривыми максиллами тонкие ротовые перепонки малыша, а мандибулами неловко зафиксировал углы его нижних челюстей, после чего напряг гортань…       Боги, он никогда в жизни так не блевал… Даже когда подцепил противную желудочную инфекцию. Даже, когда они с парнями знатно перепили в том сомнительном кабаке. Даже, когда они с Катастрофой рискнули поесть на Охоте в дальних угодьях тех пурпурных слизней… Ох, что бы подумала Катастрофа, если б узнала, что его вырвало на их сына… И потом еще на пол несколько раз…       С этим, наверное, могло сравниться лишь медикаментозное изгнание грудолома… Благо, сия доля до сих пор Рока успешно миновала. Впрочем, теперь он уже начал сомневаться в том, а что же хуже.       Немного придя в себя, Рок схватил обалдевшего малька в охапку и кинулся с ним в душ, а после был вынужден собственноручно отмывать спальню и менять покрывала. И лишь когда последствия инцидента были полностью устранены, самец сел немного перевести дух. Да уж… Очевидно, он рано настроился на путешествие без приключений.       Его размышления нарушил очередной требовательный писк голодного малька. Тот, похоже, уже просек что к чему, и теперь не собирался успокаиваться, пока желаемое не будет им наконец получено. Рок страдальчески закатил глаза… Встал и пошел за следующим брикетом.       Немало помучившись физически и, в особенности, морально, воитель все-таки смог побороть себя, и вскоре дело было сделано. Усталый и сытый, малек тотчас же заснул посреди отцовского ложа, а шокированный тем, что пришлось провернуть ради выживания отпрыска, родитель, так и остался сидеть рядом, впав в состояние прострации и глядя куда-то сквозь стену. Что хуже всего, он начал осознавать, что теперь данное действо придется проделывать ежедневно, да еще и не по разу…       Посидев так еще немного, Рок, наконец, решил отвлечься. Аккуратно переложив спящего малька в ящик, самец отправился в тренировочный зал и на протяжении нескольких часов изматывал там себя, дабы забыться. Затем он вернулся в спальный отсек, втайне надеясь найти Диверсию все еще сладко спящим. Но надежды Рока в очередной раз не просто не оправдались, а самым жестоким образом были разрушены…       Прямо с порога он почуял кошмарный запах, а, подойдя к «манежу», застал не менее кошмарную картину: желудок малька отреагировал на первую пищу не лучшим образом… Переварить-то он ее переварил, да только слишком уж поспешно и малоэффективно. Попросту говоря, у бедного малька в отсутствие родителя случился конкретный понос. И беспомощно глядя на последствия этого, в общем-то, закономерного расстройства пищеварения, Рок уже просто взвыл.       Передать словами то, что происходило в течение следующего часа, было нереально. Уже одно то, что к уделанному с головы до пят мальку пришлось ПРИКАСАТЬСЯ, уничтожило самолюбие бывалого воина чуть менее, чем полностью. Очередной поход в душ воспринимался, как страшный сон, а попытки отчистить ящик… Нет, Рок не стал его отчищать, просто отволок со всеми изгаженными простынями прямиком в утилизатор.       В очередной раз отойдя от шока, самец притащил стопку свежих простыней, с великим разочарованием отметив, что их осталось в наличии совсем мало, и смастерил сыну новую маленькую лежанку. Одну простыню он, слегка поразмыслив, разорвал на полосы и изобразил для мелкого что-то типа набедренной повязки, после чего выпустил Диверсию в пустой «прогулочный» отсек и удалился в рубку, посидеть в тишине и свериться с показаниями приборов. Вообще, больше ему требовалось первое, чем второе.       По истечение часа, отдохнувший Рок вновь вернулся к сыну, и сразу отметил две вещи: во-первых, первая в жизни одежда явно не пришлась Диверсии по душе, ибо он избавился от нее, как только родитель шагнул за порог (об этом можно было судить по чистоте валяющейся посреди отсека ткани), а во-вторых, желудочно-кишечный тракт мальца еще не закончил своей деятельности. Пришлось повторить поход в гигиенический отсек, а так же процесс влажной уборки, только в гораздо более крупных масштабах… А ведь говорила Катастрофа и не раз: «Давай механических уборщиков заведем»…       К середине дня Рок уже чувствовал себя как никогда обессиленным, выжатым и униженным. Малек тоже выглядел не лучшим образом: очевидно, у него не на шутку разболелся живот, но какое такому малышу можно было дать лекарство, чтобы не угробить его, Рок просто не знал. Все, что он мог сделать, это взять маленького бедолагу на руки и ходить с ним туда-сюда, неумело пытаясь рычать что-то успокаивающее. Пока он находился в движении, Диверсия начинал задремывать, трогательно утыкаясь страдальчески сморщенной мордашкой в твердую чешуйчатую грудь отца, но, стоило Року предпринять попытку уложить детеныша, как тот просыпался и начинал истерить. Так они вдвоем промаялись до самого вечера… Утешало то, что из малька хотя бы перестало литься…       В ту ночь Диверсия впервые отказался спать отдельно. Была ли причина в том, что ему не понравилась новая лежанка, либо его плачевное состояние сыграло роль, а, может, малек наконец признал во впервые покормившем его субъекте родителя, но все ухищрения Рока по усыплению детеныша пошли прахом, покуда самец не сдался и не позволил отпрыску прикорнуть рядом с собой. В итоге, Рок так и не сомкнул глаз. Он боялся придавить детеныша во сне, кроме того, ему дважды пришлось вставать, когда нечто теплое начинало ручейком стекать ему под бок. И когда ж это малек столько воды выпил? Видимо, во время купания… Лишь повторно перестилая постель, Рок додумался подложить полиэтилен. Спать теперь и вовсе было невозможно. Одного только Диверсию ничто, похоже, в сложившейся ситуации не смущало — под утро детеныш наконец-то пригрелся, расслабился и теперь даже до конца не просыпался, когда его перекладывали с места на место.