Няня

      Они покинули корабль ранним утром, еще затемно. Рок зажал протестующего сына подмышкой, надвинул маску и, глубоко вздохнув, тронулся в путь. Идти предстояло прилично. Дорога самца пролегала к одной небольшой деревеньке, располагающейся изолированно в нескольких километрах от места посадки его корабля. Рок знал ее давно — когда-то он обследовал это место в поисках достойной добычи, но, увы, не нашел таковой. Обитатели поселка отличались поразительным миролюбием, у них и оружия-то особого не было. Самцы возделывали маленькие поля, а самки хозяйничали в хижинах, и за каждой второй бегал целый выводок детенышей. Складывающаяся здесь идеалистическая картина непостижимо напоминала Року межсезонные будни гарема, поднимающиеся с самых глубин его детской памяти. Ну, исключая, конечно, горбатящихся и ковыряющихся в земле самцов. Вот убрать их — и были бы батюшкины жены один в один; дружно берущиеся за домашние дела, сплетничающее на каждом шагу и поминутно перекидывающие друг на друга излишки надоедливых мальков…       Короче говоря, эти мелкие темнокожие уманы не вызывали у Рока особого охотничьего интереса. Во время своих визитов в местные леса он периодически наведывался к ним, но каждый раз лишь разочарованно глядел из зарослей на несчастных трудяг и затем отправлялся на поиски более достойных соперников. Надо сказать, в округе рано или поздно всегда находились какие-нибудь вооруженные умановские шайки, а потому без добычи Рок все-таки не оставался, но за теми шайками еще надо было побегать — на месте они не сидели, а сами в лапы уж тем более не шли.       Выслеживать себе соперников Рок, откровенно говоря, не особенно любил. Ходишь за ними по пятам, как дурак, чтобы на бой вызвать… Еще только остается догнать и спросить вежливо: «А не соизволите ли со мной силой померится? Нет? Не соизволите? Вот жалость-то…» Настоящий противник должен сам навстречу выходить, колотить себя в грудь и рычать — вот тогда да, тогда другое дело. Но среди уманов это являлось редкостью. Уманы были из разряда той дичи, что приходилось догонять и провоцировать. Кого-то наоборот именно это и привлекало, но Року всегда приятнее было находить добычу там, где он ожидал ее найти, и, желательно, уже в полной боевой готовности. Тем не менее, изобретательность обороняющихся уманов немало подкупала его, и потому Рок периодически возвращался в их владения, дабы устроить своим нервам хорошую встряску.       Однако, пока не был пристроен Диверсия, ни о какой Охоте не могло быть и речи, так что воину временно пришлось сменить приоритеты и отправиться с визитом к мирным жителям. Ох, мирные — это было просто не то слово. Несколько лет назад они случайно заметили Рока, когда он вновь мимоходом заглянул проверить, не появилось ли в их рядах кого интересного. Заметили и перепугались, как безмозглая стайка пернатых тварей. Рок тогда лишь рукой махнул и пошел дальше. А через месяц, той же дорогой возвращаясь с трофеями из другой части леса, он с изумлением обнаружил на опушке, где ранее произошла неожиданная встреча, криво вытесанного из древесного ствола идола, изображающего… его самого! Даже грива из просмоленной мочалки была приделана… Возле идола валялась кучка костей и было привязано некрупное копытное животное — одно их тех, что водились в чаще. Так Рок неожиданно для самого себя стал божеством, да еще и требующим, по-видимому, регулярных жертв. Остаток пути до корабля он безостановочно смеялся.       Впрочем, сейчас ему это могло быть даже на руку. Разве посмеет умановская самка отказать божеству в просьбе приглядеть за отпрыском? Да она, наоборот, должна посчитать это за честь! По крайней мере, так рассуждал Рок. Но в реальности все пошло отнюдь не так, как он планировал…       Идол стоял на месте. И жертвенная тварь была привязана — все, как положено. Рок усмехнулся и качнул сына на руке:       — Гляди, малой, твой батя — самый настоящий бог!       Диверсия, тем не менее, проигнорировал истукана и восторженно вылупился на зверя, незамедлительно потянув к нему свои маленькие коготки. Животное недовольно взвизгнуло и дернулось на привязи, попытавшись спрятаться с обратной стороны изваяния.       — Думаешь, уже осилишь? — фыркнул Рок. Малек заерзал. Самец послушно опустил его на землю и стал ждать, что будет дальше. Диверсия, не долго думая, отважно зашагал к насторожившейся твари. При его приближении последняя вновь заистерила и побежала на месте, натянув охватывающую ее поперек туловища и шеи веревку. В итоге, поступившийся сзади детеныш получил копытом и, распищавшись от обиды, кинулся искать у отца защиты.       — Эх, ты, еще охотник называется, — укоризненно проговорил самец, но малька все-таки поднял и успокоил.       Ладно, пора было прекращать попусту тратить время. Деревенька уже просыпалась, и первые жители начали выглядывать из хижин, готовые приступить к своим повседневным маленьким делам. За деревьями, отделяющими импровизированное святилище от поселка, поднялось невнятное шевеление, послышались хриплые с утра голоса; где-то заревел младенец.       Рок включил скрытие и, надежнее прижав к себе отпрыска, направился в сторону умановского жилища. Подойдя совсем близко, он затаился среди кустарника и стал наблюдать. Вот показалась совсем старая самка. Она вынесла из своей лачуги какой-то сосуд и выплеснула из него некую жидкость под стены дома. Затем, что-то приговаривая себе под нос, она поковыляла дальше, вглубь поселения. Рок качнул головой. Нет, эта не подходила — слишком дряхлая и слабая, куда ей справиться с Диверсией…       Забормотали, заухали, словно бы вторя старухе, голоса из других хижин. Это проснулись самцы и начали собираться спозаранку на работы. Один за другим они стали появляться на улице, переходить от дома к дому, трогать друг друга и махать руками, поднимая бесполезный гомон. Самки повылезали следом и теперь напутственно чирикали, то и дело дергая своих супругов, которые, впрочем, не очень-то на них обращали внимание.       Вон, у той, отметил про себя Рок, уже четверо детенышей. Нет, пятеро — еще один мелкий самец только что присоединился к обступившей самку группке мальков. Возможно, она хорошая мать, но сможет ли она уделять много времени приемышу? Сомнительно, тем более, что ей никто не рвется помогать… Рок перевел взгляд на соседнюю самку. Та чего-то настойчиво добивалась от снаряжающегося в путь самца. Слишком взбалмошная… И, по всей видимости, на сносях — вот и агрессивная. С ней также не стоило пытаться. Как и еще с несколькими беременными особями. Что же, у них Сезон недавно случился?       Он беспомощно рыскал глазами среди снующих тут и там уманов, никак не находя подходящей кандидатуры. Одни самки были слишком старыми, другие брюхатыми, третьих обременяло и так уже чрезмерное количество потомства. Четвертые… Ну, четвертые Року просто по неизвестным причинам не нравились.       Наконец, воин заприметил одну молодую особу, вид которой необъяснимым образом расположил его к себе. Самка была младше других, но уже далеко не ребенок. Появившись, она поприветствовала соплеменников и скромно задержалась в сторонке, дружелюбно и ненавязчиво контактируя со всеми, кто проходил мимо. В отличие от других особей женского пола, она не стала домогаться самцов. Выводка при ней также не наблюдалось. Наверное, совсем низкоранговая, догадался Рок и с интересом продолжил наблюдать за ней дальше. Самка же тем временем явно куда-то засобиралась.       Вытащив из-под ближайшего навеса объемную корзину с каким-то тряпьем, она целенаправленно засеменила через поселок. Сильная, отметил Рок, глядя, как самка ловко тащит свою ношу, и, бесшумно продвигаясь среди деревьев, последовал за ней вдоль края поселения. Несколько раз самка пропадала из виду, петляя между хижинами, но затем возникала вновь. К несказанному удовольствию Рока, самочка приласкала по дороге несколько чужих мальков, и те отозвались на ее прикосновения восторженным писком. Да, похоже, он не ошибся.       Пройдя через поселение, уманка уверенно зашагала в лес по широкой, капитально утоптанной тропе. Самцы примерно в то же время покинули деревушку и гурьбой двинулись в противоположном направлении. Молодую самку, похоже, сейчас не сопровождал никто, кроме незримого воина яутжа. Все складывалось просто прекрасно!       Стараясь не шуметь, Рок крался сквозь подлесок, то и дело поправляя егозящего на руках сына и продумывая план предстоящего знакомства. Как-то нужно было постараться самку не перепугать своим появлением… И еще потом объяснить ей свою просьбу… Вот это было самым сложным. Никто прежде не задумывался над переводчиком для уманов — во-первых, особой необходимости разговаривать с дичью яужти не видели, а во-вторых, сами уманы пользовались таким огромным количеством принципиально отличающихся друг от друга диалектов, что как-то разбираться в них было делом совершенно бессмысленным. Оставался, конечно, универсальный язык жестов, но он таил в себе множество подводных камней.       Вот за деревьями блеснул просвет, и спустя несколько минут самка вывела воина к реке. Рок остановился на краю чащи, дабы не выдать себя сразу, и стал следить за ее дальнейшими действиями, а уманка, подойдя к кромке воды, бухнула корзину оземь и начала ее разгружать. Все стало ясно: стирать пришла. По-хозяйски разложив тряпки на прибрежных валунах, она вытянула одну наугад, зашла в воду по колено и, наклонившись, принялась старательно жамкать ткань в мутной воде.       Рок понаблюдал за уманкой еще некоторое время и, наконец, решился. Он знал, что эти существа боятся рычания и вообще громких звуков, поэтому предпринял попытку окликнуть самку, используя ласковую призывную трель, какой самцы обычно выражали миролюбивый настрой в собственных гаремах. Не факт, что самка другого вида отреагировала бы на нее должным образом, но это было единственное, что пришло, в итоге, воину на ум. Пытаться говорить с уманкой словами представлялось еще более глупой затеей. Впрочем…       Горло самца часто завибрировало под защитным горжетом. Приветственно стрекоча, он склонился и, отключив скрытие, медленно выступил из тени. Самка стремительно обернулась и тут же вскочила на ноги, выронив белье. Течение лениво потащило тряпку вдаль.       — Уман, — тихо позвал Рок, совершая первую попытку приблизиться. — Уман?       Самка попятилась. Вытаращившиеся на воина глаза раскрылись так широко, что личико испуганной особи сделалось похожим на физиономию Головастого*. Маленький рот скривился в нелепой гримасе, и нижняя челюсть самки явственно заплясала.       — Ума-ан, — как можно дружелюбнее протянул Рок и, наклонившись еще сильнее, дабы не казаться слишком высоким, сделал осторожный шаг по направлению к самке.       Уманами этих существ называли исключительно по самоименованию одной из их многочисленных народностей. Давным-давно кто-то из охотников предпринял попытку разобраться в издаваемых новой перспективной дичью звуках и как-то определил, что именно этим словом особи обозначают себя. Но позже выяснилось, что другие племена пользуются иным спектром вокализаций, а потому дальнейшее изучение звуковых сигналов данного вида посчитали напрасной тратой времени, название же прижилось, да так и осталось. Рок догадывался, что по данной причине самка вполне может и не знать этого слова, но попробовал его употребить чисто на всякий случай. А вдруг? Хотя, по ее виду нельзя было сказать, что она сейчас слышала хоть сколько-нибудь знакомое сочетание звуков…       При виде неизвестного создания, раз в пять превышающего ее по габаритам, уманка начала медленно пятиться назад, заходя глубже в воду. Рок остановился. Эдак он ее утопит, чего доброго. Стараясь не делать резких движений, самец поднял правую руку и продемонстрировал останавливающий жест, который уманы, в общем-то, должны были понимать. Протянутая раскрытая ладонь по всей галактике воспринималась примерно одинаково, по крайней мере, организмами, имеющими что-то хоть отдаленно напоминающее руки. Ну, вот же, оружия нет. Вот же, он встал и больше к ней не идет…       Уманка вся сжалась, но отступать все-таки перестала. Вода сейчас доходила до середины ее бедер, и ткань, охватывающая стройную фигурку на манер примитивного платья, вымокла почти до самого пояса. Неудобно вышло: самка вряд ли собиралась сейчас купаться.       Рок повторил свою нежную трель и, аккуратно перехватив сидевшего на сгибе левой руки Диверсию, демонстративно выставил малька перед собой. Ну же… Смотри, дурочка, какой милый детеныш! Какие у него умные и выразительный глазки, какие смешные маленькие жвала, какие трогательные ручки… Юная уманка, у тебя же нет своих детей? Так, разве не хочется тебе забрать этого прелестного малыша?       Держа сына на вытянутых руках, воин вновь сделал шаг вперед и заурчал. Ну возьми, приласкай сорванца! Тебя просит об этой простой услуге само божество, тот, кому вы, глупые уманы, регулярно жертвуете свой скот, тот, кому вы воздвигли идола… Ты вообще понимаешь, уманка, кто перед тобой?       Самка замерла в нерешительности. Ее руки, застывшие в попытке закрыться от неведомой опасности, так и не двигались, только зубы продолжали выбивать чечетку. Уманка пялилась на надвигающуюся громаду и тихо, на пределе слышимости, подвывала. Но брать детеныша никакого желания не изъявляла.       Боги, уманка! Ну как можно быть такой непонятливой???       Внезапно Рок, не совладав с собой, резко подался вперед и требовательно рыкнув, в нетерпении тряхнул пред самкой своим отпрыском. Диверсия, не ожидавший такого, мгновенно отреагировал негодующим воплем и задергал конечностями. Вот это для бедной уманки, очевидно, и стало последней каплей. Лицо Рока было скрыто под маской, но, мордашку Диверсии самка видела хорошо, так что, стоило мальку раскрыть пасть, как оцепенение мигом слетело с нее, и уманку, наконец, пробило на крик.       — Ты что орешь?! — не выдержал Рок, невольно сделав еще пару шагов по направлению к голосящей самке. Последнее необдуманное действие окончательно спугнуло уманку. Продолжая отчаянно верещать, она вдруг, точно опомнившись, проворно развернулась к самцу боком и бросилась бежать вдоль берега, поднимая тучу брызг, в панике размахивая руками и высоко поднимая ноги; забыв про корзину, белье и вообще про все на свете.       Вслед ей донесся раздосадованный рев славного воина. Все старания долбанному Жесткачу под хвост…. ____________________________________________________________________________ *Головастыми яутжи называют классических серых гуманоидов.