Няня

      Диверсия разбудил отца ни свет ни заря. Мальку хотелось есть, играть и познавать мир. Самцу хотелось охотиться. И чем, спрашивается, его желания и потребности были хуже мальковых? Но приходилось в очередной раз задвинуть их в дальний угол и приступить к исполнению прихотей капризного потомка.       Накормив и искупав отпрыска, Рок дождался вечера, высадил его в прогулочный отсек и вывалил перед ним целую груду того, что могло бы расцениваться мальком в качестве игрушек: мелкие черепки, которые было принято подвешивать на поясе в качестве амулетов, разные ненужные запчасти, тряпки, гильзы, коробки и так далее — короче, весь мусор, который удалось собрать по кораблю. Необходимо было занять сынишку хотя бы на пару часов, ведь взять его с собой сегодня отец никак не мог. Рок замыслил новый метод добывания няньки, и малек в руках был ему совершенно ни к чему, ибо руки, в случае благоприятного исхода, у самца на обратном пути оказались бы заняты: Рок собирался выкрасть уманку и притащить на корабль.       Он долго маялся этой мыслью. Запереть примитивное существо на собственном корабле — это ли не безумие? Но что еще оставалось делать? Вряд ли вчерашний пример был исключением, скорее всего, любая уманка сбежала бы, подобно той нервной особе. И Рок придумал лишь один способ воспрепятствовать побегу — затворничество.       Убедившись, что Диверсия занят делом (малек сосредоточено рвал жвалами ткань и отплевывался от попадающих в пасть клочков), самец потихоньку выскользнул из отсека — авось, мелкий не заметит исчезновения отца — и направился к деревушке. Не обремененный отпрыском, он добрался быстро. Пройдя через свое «святилище», Рок не без удивления обнаружил в нем двойную жертву. Очевидно, после вчерашнего уманы решили, что божество гневается, потому что, наверное, они слишком мало его кормят…       Как и в прошлый раз охотник затаился на границе леса и начал наблюдать. Было видно, что жители поселка взволнованы, они возбужденно переговаривались и со страхом поглядывали в сторону чащи. Последив некоторое время за всей популяцией, Рок, в конце концов, остановил свой выбор на одной из зрелых самок, являющейся матерью целого выводка. К слову, при самке не имелось младенцев, которые могли бы погибнуть в ее отсутствие, а за старшими детенышам вполне были в состоянии приглядеть другие женские особи, так что Рок не усмотрел ничего противозаконного в том, чтобы позаимствовать на время одну из матерей семейства. Тем более, что он собирался щедро наградить ее за оказанную, пусть и против воли, услугу.       Изобретать какой-либо хитрой стратегии охотник не стал, он просто включил скрытие и в темноте вторгся в поселок. Посеяв панику среди жителей, воин отделил интересующую его особь от остальных и выстрелил обычной, нережущей сетью. Самка заверещала так, что Рок невольно поморщился под маской; какие же они громкие, эти уманы, когда не надо-то… Тем не менее, не взирая на вопли пойманной особи и не давая опомниться ее ополоумевшим от страха сородичам, самец подхватил дергающуюся добычу, обернул сетью понадежнее и, перекинув через плечо, устремился в лес. Самое странное, что уманы даже не стали его преследовать, похоже, решили, что божество само выбрало жертву, и теперь есть все основания надеяться на то, что других посягательств с его стороны в ближайшее время не будет.       Завладев желаемым, Рок воодушевленно понесся со своим драгоценным грузом к кораблю, немало, впрочем, не заботясь об удобстве уманки. Бедная самка уже не орала, а тихо выла, вися вниз головой и то и дело стукаясь лбом о твердые спинные пластины доспехов охотника. Сам же воин считал, что несет ее даже слишком бережно, можно сказать, с комфортом, а потому ей грех жаловаться.       Добравшись до корабля, Рок свалил ношу в коридоре и, оставив будущую няньку беспомощно лежать на полу, кинулся проверять сына. Диверсия, как и ожидалось, ревел. Громко и самозабвенно. Он уже изжевал и разломал все «игрушки», сделал в углу большую лужу и исцарапал обшивку двери, вновь обломав и раскровив кончики своих еще неокрепших коготков. А ведь Рок метнулся туда-обратно всего за два с половиной часа…       Тяжко вздохнув, самец наклонился и подхватил жалобно скулящего и отчаянно тянущего к нему ручки малька. Ну что за безобразие… Рок был вынужден прижать сына к груди, иначе бы тот не успокоился, и детеныш незамедлительно вцепился в ниспадающую на плечи отца гриву. Надо сказать, ощутимо так вцепился. Всхлипнув еще несколько раз, Диверсия умолк и, задрав свою сопливую физиономию, с обожанием уставился на родителя. Хоть реально тут Охоту не бросай…       — Пошли знакомиться с твоей временной мамочкой, — пророкотал самец. — Смотри, не пугай ее. И не смей грызть.       Уже привычно усадив малька на согнутый локоть, Рок вышел из отсека и направился туда, где бросил уманку. За время его отсутствия та отползла на несколько метров, но, к счастью, выпутаться из сети не смогла. При виде охотника она снова закричала, и самец аж зажмурился от этого пронзительного звука. Нет, так дело не пойдет, если она и дальше собирается так орать…       Он решительно подошел к пленнице и, наклонившись над ней, грозно рыкнул. Уманка тут же замолкла, скрючилась и безуспешно попыталась закрыть голову руками. Вот то-то же. Рок взялся свободной рукой за сеть и поднял самку в воздух, начав придирчиво осматривать сквозь широкие ячейки — там, в поселке, особо не до разглядывания было. Уманка была некрупная, но достаточно упитанная. Ее кожа имела коричневый оттенок, а темный мех на голове достигал приличной длины и в настоящий момент растрепался и спутался, залезая в глаза и рот особи.       Странные они, все-таки, были, эти уманы. Подобно яутжам, их головы венчали гривы, но если у сородичей Рока эти образования представляли собой выросты тела, причем, достаточно нежные и чувствительные, то у уманов растительность на голове была образована роговыми нитями, совершенно не имеющими нервных окончаний. Уманы имели обыкновение стричь либо заплетать свои космы, причем, прерогатива носить длинную гриву, как правило, принадлежала самкам. У яутжевских-то самок грива, как правило, ниже лопаток не отрастала, а хвастаться копной, достигающей пояса, могли лишь старшие самцы. Грива яутжей являлась вторичным половым признаком, участвовала в терморегуляции и играла не последнюю роль в любовных играх, а вот для чего головной мех был нужен в общей сложности лысым уманам точно не знал никто. Не иначе, чтобы лезть в глаза и рот…       С довольным видом изучив добычу, Рок понес ее в заранее подготовленный отсек. В нем он еще со вчерашнего вечера обустроил некое подобие лежанки и поставил в углу ящик с песком — почему-то самцу подумалось, что уманы должны справлять свои естественные надобности именно в вырытую ямку… Также Рок притащил туда две большие емкости с чистой водой и несколько блоков белкового концентрата, разместив все это в противоположном от «отхожего места» углу и кинув туда же несколько сорванных с местных деревьев фруктов — что-то из этого обязательно должно было сгодиться самке в пищу. В общем и целом, гостевая комната вышла просто шикарной, уж по меркам-то полудикой уманки, во всяком случае, точно.       Рок зашел в помещение и заблокировал дверь. Затем он аккуратно положил пленницу на пол и извлек из сети, после чего отступил назад, позволяя самке встать. Оказавшись на свободе, уманка продемонстрировала невиданную прыть. Подскочив на месте, она забегала по отсеку, очевидно, в надежде отыскать выход, но единственный выход находился у Рока за спиной и был в настоящий момент заперт. Осознав, что находится в ловушке, особь попыталась спрятаться за импровизированный сортир, хотя прятаться в полупустом отсеке было по меньшей мере глупо. Впрочем, ума Рок от уманки особого и не ждал. Для него на первом месте был ее материнский инстинкт, который как раз пришло время проверить.       Ласково рокоча, самец опустил все это время тихо сидевшего на его руке сына вниз и слегка подтолкнул его по направлению к самке. Диверсия похлопал глазами, пощелкал с удивлением и послушно заковылял в сторону уманки, смешно косолапя и переваливаясь, подобно любому другому детенышу, не так давно овладевшему навыком вертикальной ходьбы. Странное существо, с которым только что так увлеченно играл отец, явно его заинтересовало. Оставалось дождаться реакции самки.       Затаив дыхание, Рок наблюдал, как малек приближается к трясущейся за ящиком уманке, и был готов в любой момент кинуться детенышу на помощь. Нормальная самка не должна была проявлять к малышу агрессии, но кто этих уманов знает… Что-то Рок уже ни в чем не был уверен…       Диверсия обошел ящик и доброжелательно застрекотав, напрыгнул на уманку, поймав ее ручками и стукнув по голове. Особь сжалась еще сильнее и отползла ближе к стене. Диверсия счастливо захихикал и треснул самку по голове еще раз.       Тут уже Рок решил вмешаться. Подойдя к сыну, он вновь взял его на руки и, нависнув над скорчившейся на полу горе-нянькой, требовательно зарычал. Самка не двигалась. Рок повторил свой сигнал, пытаясь привлечь ее внимание. Лишь на его третий раздраженный рык она отважилась поднять голову. Взору самца предстало испуганное заплаканное личико. И что эта самка такого себе напридумывала…       Рок ткнул в ее сторону когтем. Уманка вздрогнула и вжалась в стену, с ужасом глядя снизу вверх на неведомого великана с непонятной тварью на руках. Рок все еще был в маске, и самка не могла видеть его лица, но вот мордашка его сыночка, к несказанному неудовольствию воина, явно производила на уманок не очень хорошее впечатление… А между тем, от Рока всегда рождались очень хорошенькие детки, это все самки говорили… Да он и сам сейчас видел, что Диверсия очень симпатичный малек — весь такой крепенький, ровненький да ладный, загляденье, а не ребенок! Много эти уманки понимают…       Убедившись, что внимание самки удалось привлечь, Рок указал на сына и демонстративно покачал его на руках, после чего снова указал на уманку. Та слегка приподнялась, видимо, начиная смекать, в чем дело. Рок протянул ей детеныша, и самка с явной опаской взяла Диверсию, на что тот отреагировал восторженным писком. Рок медленно разжал руки и, указав двумя пальцами на линзы своей маски, вновь ткнул в сторону уманки когтем, предупреждая, что будет за ней пристально следить. Обалдевшая самка плюхнулась на пятую точку и уже, слава богам, молча, воззрилась на воина. Диверсия же, мигом освоившись, предпринял попытку попрыгать на ее коленях, обнаружив, что они намного мягче, чем у отца и без всякой брони. Тогда уманка перевела на малька взгляд, придержала его с плохо скрываемым выражением омерзения на лице и что-то тихо залопотала на своем языке. Рок удовлетворенно заурчал и отошел подальше, чтобы дать этим двоим возможность попривыкнуть друг к другу.       В течение следующего часа самец сидел и наблюдал за тем, как разворачиваются взаимоотношения его сына и няньки, не вмешиваясь и стараясь вообще себя никак не проявлять. Уманка постепенно успокоилась, убедившись в том, что ее никто не собирается ни есть, ни насиловать, и теперь весьма профессионально развлекала детеныша. Диверсия, похоже, был просто счастлив: ему ни разу не уделяли настолько концентрированного внимания. Немного забывшись, самка начала в шутку бороться с детенышем, периодически подхватывая его на руки, при этом она то ласково подвывала, то весело вскрикивала. Что и говорить, у самок любого вида имелось настоящее призвание к воспитанию молодняка…       На притихшего Рока она временами посматривала, но уже без прежнего панического ужаса в глазах. В ее взгляде теперь сквозило что-то вроде интереса. Или… Непонятно. Рок не понимал ее выражения. Но это было неважно.       Удостоверившись, что знакомство состоялось успешно, воин решил завершить первый сеанс общения малька с уманкой. Пора было отправляться на боковую, а оставить сына так сразу с чужой самкой на ночь Рок, все-таки не рискнул. На первый взгляд, все двигалось отлично, но к чему было торопить события? Вот завтра он оставит их вместе на более длительное время — под присмотром, естественно. Потом, если и дальше все пойдет так же хорошо, оставит уже наедине. И только, когда он убедится, что особь действительно проявляет себя как толковая и ответственная нянька, можно будет, наконец, выдвигаться на Охоту, предварительно снабдив уманку и сына всем необходимым.       Рассуждая так про себя, самец медленно встал и подошел к самке, стараясь не совершать резких движений, чтобы не испугать ее снова. Аккуратно забрав из ее рук малька, Рок почтительно склонился и вышел из отсека. Пусть самка тоже отдохнет и свыкнется со своим новым положением. Главное, чтобы она поняла, что ей никто не желает зла — Рок постарался сделать все возможное, чтобы показать ей это.       Пребывая в отличном настроении, самец зажал сына под мышкой и отправился с ним купаться. После вечернего душа они проследовали в спальню Рока и оба моментально отрубились под влиянием пережитых волнений и новых впечатлений. С завтрашнего дня должна была начаться совсем другая жизнь…       Да только надеждам так и не суждено было сбыться. Глубокой ночью корабль тряхнуло так, что охотник и его отпрыск свалились с ложа на пол. Рок в последний момент успел выставить вперед руку и опереться на нее, иначе бы просто раздавил Диверсию. Малек негодующе заверещал и задрыгал конечностями, но унимать его сейчас не было времени: кто-то запустил двигатели! Вернее, один двигатель! Судно задрожало и накренилось, по всем помещениям отчаянно заорал сигнал тревоги.       Не помня себя от возмущения, гнева и ужаса, Рок кинулся в рубку, оставив ревущего сына в спальне. Он пронесся мимо открытого отсека, где недавно оставил уманку, мельком успев заметить, что тот пуст, и побежал по коридорам дальше. Выла сирена, мигали аварийные огни, активированная турбина рычала под днищем корабля, сжигая подлесок и с каждым вздохом реактора подкидывая левую часть судна над землей, а затем вновь обрушивая несчастный звездолет вниз. Рок по пути тоже три раза упал.       Когда разъяренный самец ворвался в блок управления и застал уманку, увлеченно копающуюся в пульте, его чуть инфаркт не хватил. Очевидно, это низкоорганизованное существо, сбежав из своей темницы, отправилось на поиски выхода и набрело на командный пункт, где мигание разноцветных индикаторов пленило его скудное воображение и притянуло шаловливые ручонки… Рок взревел, как зверь, и грубо отпихнул уманку от пульта, да так, что та влетела в дальнюю стену и, оглушенная, безвольно осела на пол. Одним богам ведомо, как хозяин корабля умудрился не пристукнуть ее на месте окончательно…       Действовать требовалось немедленно. Еще пара минут, и все судно могло просто взлететь на воздух, не выдержав нагрузки. Рок решительно взялся за устранение неполадок и наконец с трудом утихомирил разбушевавшуюся посудину. Вскоре его стараниями двигатель затих, и корабль перестал прыгать, а сирена умолкла. Только тогда воин позволил себе выдохнуть и тут же неприятно отметил, что у него трясутся руки…       Обследуя позже «место преступления», Рок обнаружил, что пленница, не будь дура, разломала «туалетный ящик» и при помощи доски от него вывела из строя замок отсека. Используя ту же доску, она проникла в блок управления, устроив там кавардак и едва не угробив корабль со всеми, кто был на борту, включая себя саму. И лишь одни боги ведали, что бы могло случиться, покажи эта самка свой норов не в первую же ночь, а потом, когда бы Рок оставил ее на хозяйстве… Зато воин теперь понимал, что значил ее неопределенный взгляд. И теперь он уж точно знал, как по взгляду умана определить, что тот замышляет недоброе. Одно было неясно: это самка такая сильная попалась или замки на его корабле были такие дрянные?       Рок тем же утром унес несостоявшуюся няньку обратно. Убедившись, что особь подает признаки жизни и не ранена, он оставил ее на краю деревни. Был, конечно, большой соблазн просто бросить ее в лесу, но остановил тот факт, что подобное просто обрекло бы эту негодяйку на смерть. В конце концов, Рок сам ее выкрал, она ведь не просилась к нему на корабль… А вот степень цивилизованности племени, к которому она принадлежала, воин явно переоценил. Себе дороже было дальше с такими дикарями дело иметь…