***
Все остальное было похоже на какое-то марево безумия или даже наркотический бред. Сара то и дело ненадолго приходила в себя, чтобы упереться взглядом в белую ткань, натянутую сверху на каркас и упасть в темноту вновь. Иногда она просыпалась и видела перед собой... фонарь. Самый настоящий старый фонарь, внутри которого была не лампа, а теплился самый настоящий огонёк. Такие минуты девушка особенно любила. Они так успокаивали и дарили ощутимое тепло, что после Сара проваливалась в темноту с улыбкой и ей ничего не снилось. Вокруг была пугающе темная и пустая темень. Но она была лучше, чем кошмары. Порой пугающе непонятные кошмары. Она теперь лишь иногда просыпалась с именем Клода на губах, видя, что снова под куполом цирка и срывается вниз. С этим кошмаром, который снился и виделся ей в бреду постоянно она уже смирилась. Однако то и дело сознание рисовало другие картины. Ночь, посиделка у костра. Она сидит спиной к лесу и о чем-то, смеясь, рассказывает окружающим мужчинам. Они о чем-то спорят... Кажется она, точнее он, успел пообещать, что в следующем городе сможет крутануть двойное сальто с места. А после что-то попадает в правое плечо, и его, или ее, разрывает дикой болью. После она/он падает лицом на землю, откуда-то зная, что плечо пробили арбалетным болтом, и видит, как из темноты выныривают жуткие люди в шкурах зверей и с горящими алым глазами. Они просто летят на них и не смотрят под ноги. Считать, сколько раз наступили на неё или него, перестала после шестого тяжелого сапога, окованного железом. "Рихты. Значит стрелы смазаны ядом. Не жить". А голова, повернутая в сторону лагеря, позволяет лишь бессильно смотреть на то, как эти хорошо обученные люди рубят охрану из небольшого лагеря, после торговцев, и вырубают отработанными ударами девушек и женщин покрасивее. Вот от этих видений Сара всегда просыпалась с криками и в поту. И рядом оказывался старец, что спокойно говорил, с силой придерживая за плечи и не давая сделать резких движений, заставлял через силу принять лекарство и после укладывал назад, по-доброму улыбаясь, от чего странная вязь татуировок на его лице чуть искажалось. В другие моменты она просыпалась от того, что ее осторожно перехватывают и перекладывают, меняя бинты. Во время этих процедур девушка то и дело пыталась стыдливо прикрыть грудь, чуть шевеля руками, на что ставший таким родным старик с улыбкой причитал. Нет, и мысли не было стесняться этого лекаря - гинеколог страшнее во много раз будет. Стыдно было перед тем вторым, что поддерживал. Они часто менялись и это смущало особенно сильно. Но не было сил ничего сказать и сделать. Сара лишь стоически терпела, понимая что эти едва знакомые люди спасают ей жизнь. Хотя люди ли, ведь у одного из помощников она точно видела рога, которые росли от висков к затылку и после поднимались вверх. Она с трудом бы могла вспомнить его лицо, зато теперь, хоть ночью разбуди, сможет их описать.***
В этот раз пробуждение было другим. Оно было мягким, плавным, и ей самой просто до безумия хотелось проснуться. Да и было так хорошо. Повозка, а то, что она именно в ней, Сара поняла достаточно скоро, мирно стояла на поляне, а кони рядом то и дело ржали и фыркали. Осторожно приподняв голову, она посмотрела на лес, видневшийся из раскрытых пол натянутого тента. Как странно - лето, а листва красная. Хотя чему здесь удивляться?.. Ведь она уже не на Земле. Это было тяжело принять. Но в те короткие минуты, что она была в сознании, этот вывод напрашивался сам собой. Он собирался медленно, по крупицам. Например тогда, когда проснувшись и услышав, как тарабанит по ткани дождь, она увидела рядом самого настоящего феникса. Большая птица с умными глазами и ярко красными перьями, шедшими в перемешку с рыжими, сидела рядом, и от неё веяло домашним теплом. После это были слова, коим поминали то и дело помощники "дедушки" рихтов. Это были незнакомые и совершенно дикие обороты, но что-то внутри заставляло кивать на них если не головой, то взглядом, моргая, что вызывало счастливую улыбку у лекаря. И кажется, настоящего мага, ведь тот то и дело бормотал что-то над отварами, а иногда и держал ладони, которые окружало странное сияние, над кожей, отчего плечо, спина и грудь просто до невозможности чесались. Ну и лошади с самой повозкой. Собранная по кусочкам картина сейчас, на трезвую голову, отчего-то пугала не столь сильно. Она слишком долго собирала этот пазл, и наверное это и не дало ей впасть в панику. Хотя ей ли? Грустно усмехнувшись, Сара положила голову назад и закрыла глаза, перед которыми прыгали искры. Пока не надо двигаться так резко. Пытаясь внутренне успокоиться, она стала делать глубокие и размеренные вдохи. Это помогло унять эту неприятную пульсирующую боль, сковывающую виски и затылок, словно после перебора во время похода в клуб. А теперь главное - плавно и без слез. Без слез. Сделав осторожный вдох, все ещё боясь потревожить недавно сросшиеся рёбра, Сара на выдохе пошевелила левой, здоровой рукой и подтянула ее к лицу. Однако глаза никак не хотели открываться. Они были зажмурены, словно она вновь на спор в старшей школе "смотрит" фильм ужасов. Но это нужно. Нужно, хотя это и было страшно. Не после пережитых кошмаров бояться открыть глаза. Замерев и даже невольно задрожав, Сара снова сделала вдох и на выдохе вновь открыла глаза, из которых полились предательские слезы. Это была не ее ладонь. Чуть шире, грубее, она не была лишена длинных и цепких пальцев. Взгляд скользил по пальцам и всячески избегал взгляда на безымянный палец, где не было уже ставшим родным тонкого кольца. И уже никогда не будет. Закрыв глаза, Сара прижала к ним руку и стёрла слезы. Лицо... оно тоже было другое. Совершенно незнакомые черты лица и заросший за это время подбородок. "Хипстерская бородка разряд первый, хотя, может и на второй потянет", пронеслось в голове, и девушка чуть хохотнула. Хотя какая уже "девушка". Вновь чуть погрустнев, Сара закрыла глаза и стала вести рукой вниз, сжимая пальцами правой руки простынь, которую постелили на солому. Выпирающий кадык, ключицы. Пальцы отчасти нервно замерли на перебинтованной груди. "Доска. Хотя и это теперь уже не про меня". Вместо привычной и любимой груди почти третьего размера, сквозь бинты можно было ощутить плоскую грудь, покрытую мышцами. Не яркими, но ощутимыми. Пальцы прошлись ниже и после стяжки бинтов шла уже самая обычная кожа, через которую отлично ощущались намечающиеся кубики пресса. А хозяин этого тела явно уделял время физическим тренировкам. Хотя это было бы странно, если б он был слабым. Рука под одеялом дошла до кромки штанов и внезапно отпрянула в сторону. Нет. Хватит пока на сегодня потрясений. Положив левую руку на перебинтованную непривычно плоскую, но вместе с тем сильную грудь, девушка лишь усмехнулась, чувствуя как быстро бьется сердце, и что из глаз текут горькие слезы обиды. Она была одна на весь мир и свет и оттого казалось глупой. Как и глупым желанием было свернуться в клубок. Слишком велик был страх вновь услышать треск рёбер. Да и плечо... Даже сейчас то и дело виделось лицо дедушки, который, понимающе улыбаясь, просил просто терпеть и вновь и вновь нарезал гнойники, нарывы, прижигал кожу на месте, куда влетел отравленный болт. Лекарь постоянно говорил, стоило заметить, что глаза раненого полны сознания, и оттого Сара была в курсе что именно и как делал этот кудесник. А сделал он почти невозможное. Он смог восстановить сустав и кость, что была сломана в дребезги. Он был волшебником. В самом полном смысле этого слова. - Вспомни солнце, вот и лучик, - прошептала Сара совсем чужим голосом на незнакомом, но отчего-то понятном языке, стоило почувствовать запах трав. - Здравствуйте, дедушка. Входящий старик замер, а после улыбнулся вдруг так широко и по-доброму, что все плохие мысли просто пропали. Даже стыдно стало за них, ведь он так старался. На первый крик прибегал. - Очнулся, - произнёс седовласый голосом, что окутывал словно тёплый плед в дождливую погоду. - Как ты? Надеюсь, не вставал? - Нет, - осипшим голосом ответила Сара на улыбке и чуть прокашлялась: говорить после столь долгой паузы было тяжело. - Сколько я... сколько я лежу у вас здесь? - Да уж четвертая декада пошла. - Четвёртая, - повторила Сара медленно и закрыла глаза, чувствуя как по щекам вновь текут слезы. Сорок. Как символично. - Что то не так, дитя? – спросил старик обеспокоенно и сделал шаг к нему. - Нет-нет. Все хорошо, - произнесла… произнес парень и утер левой рукой слезы. Сорок дней. Сорок дней душа металась между тем и этим миром, чтобы все же остаться здесь. Кажется ее желание жить сыграло отчасти злую шутку. Но ведь хотелось жить не здесь, а Там. – Просто стало грустно. Скажите, кха-кхем, а кто-то еще…? - Прости, но ты единственный выжил. И то чудом – кажется, в этом тебе помогло твое желание жить, - произнес дедушка и сел на ящик возле произвольного ложа больного. Вздохнув, он прикрыл глаза и коснулся лба, отчего Сара почувствовала тепло. – Отлично. Твой организм творит чудеса, человек. Может быть, уже к закату ты сможешь встать. - Спасибо вам огромное, тан Каэрос? – спросила Мартен и улыбнулась, увидев кивок. – Вас так часто называли другие. - Слышал даже сквозь дурман? - Так часто говорили и Вы, оборачивались на эти слова, - оправдалась она и, перестав улыбаться, посуровела. – Я ценю вашу помощь и заботу, но как мне вас всех отблагодарить? Все эти мази, зелья, да и ваши старания. Что мне дать взамен? Сказав это, Сара сжала руками одеяло и ожидающе посмотрела на мага. У нее не было ни гроша местных денег. Все то, что было, наверняка забрали наемники, а из остатков… этот жалкий узкий кинжал, лежащий рядом с изголовьем, не стоит и десятой части тех трудов, что были в него вложены. - Это был приказ юного господина, - ответил через паузу старик и вздохнул, кладя изрезанную морщинами руку на плечо больного. – Он не давал никаких распоряжений. - Я должен с ним поговорить, - сказала девушка тихо и чуть привстала, чтобы со стоном опуститься назад. – Нееет. Кажется с этим придется повременить. - Именно, - произнес седовласый, после того, как чуть посмеялся и привстал. – Я попрошу тебе принести еды и воды. Последняя тебе нужна в больших количествах. Старик чуть улыбнулся и, коснувшись лба девушки, вышел, раздавая тихие распоряжения. Которые были выполнены весьма скоро, так как уже через несколько минут в повозке показался новый гость с глиняной миской, от которой поднимался пар. Сара никогда не думала, что завидев бульон, начнет чуть ли не губы облизывать и вырывать посудину из рук того самого рогатого, что часто с ней сидел. Позабыв ненадолго про все то, что на нее навалилось, она очень плавно и медленно села, откинувшись спиной на стенку повозки. Прождав, пока оттанцуют перед глазами искры, девушка потянулась к миске и прижалась к глиняному краю губами, чтобы начать делать первые глотки. Сытная жидкость грела горло и наполняла до этого пустующий желудок. Отчасти поэтому Сара начала делать вынужденные паузы, дабы не сделать себе лишь хуже. Правда еще одной причиной был и хвост, что внезапно обнаружился у этого… демона? - Да не посланник Хауса я, - буркнул рыжеволосый обладатель столь странных аксессуаров и махнул чуть зло хвостом, у коника которого был ряд украшенных орнаментом серебряных колец. - Нет-нет, - помотала головой девушка и отложила недопитый бульон в сторону. – Я просто первый раз такое вижу. А, а, а можно, это, хв… рога потрогать? Выразительно подняв такую же рыжую бровь, ясно выделявшуюся на фоне темной кожи, «демон» улыбнулся и подставил рога. Улыбнувшись, Мартен осторожно поднесла пальцы к рогам, а после коснулась их, замирая. Рога были жесткими и твердыми, словно у баранов или горных козлов в зоопарке. Водя кончиком пальцев по уже выученным сколом, она то улыбалась, то хмурилась. Пройдясь вокруг окончания рога, девушка опустилась вниз и нежно, словно боясь разрушить или повредить, провела у основания, где вокруг кости на коже была словно шишка. Услышав внезапное рычание, она отдернула руку и вопросительно посмотрела на рыжего, что прикрыв глаза, то и дело улыбался. - Какие осторожные руки. Так меня еще ни одна девушка не приголубливала. А может тебе и хвост еще дать, м? - проурчал демон довольным котом и посмотрел желтыми глазами, которые стали словно излучать гипнотический свет. - Артонис! – раздался гневный окрик и «демон» закатил глаза, разрывая контакт. – Брысь! Из него энергии выкачаешь, как из Салара воды в засуху. - Да, капитан, - рыкнул обиженно рыжий и со вздохом глянул на больного. – Прости, Онки. Не получиться поболтать – капитан злой. Но мое предложение в силе. - А что значит "Онки"? – спросила девушки и снова стала пить бульон. - "Онки" на языке моего народа значит «снежный».