***
Если идти от того уютного дворика, где жил Дафси, к нему на работу не через центральные улицы мимо королевского дворца и прочих помпезных построек, а узкими переулками Столицы, то в один момент можно пройти мимо тёмного тупика, где всегда сидели кошки. Они не выглядели голодными, в мисках, которые стояли в самом углу, всегда была еда. Каждый раз, проходя мимо, Дафси вспоминал, как мама кормила бездомных кошек со всего района. Дома у них никогда не было животных, но уличные коты, а иногда и собаки, часто стекались к подъезду, возле которого тоже стояли похожие миски. И была в этом в детстве какая-то своя особая магия, магия доброты и заботы. Как будто мама, не имея при себе волшебной палочки, давала её другим. А ещё мама рассказывала очень много сказок, каких никто кроме неё не знал. Например про двух волшебниц Соню и Риту, или про злую ведьму Селену, или про обычную девочку Милену и её дракона. Казалось, будто мама сама видела всё, о чём рассказывала. Она никогда не меняла имён или сюжета, но от этого не становилось скучней, только быстрей засыпалось. А после сказок мама уходила к себе в комнату и иногда плакала, особенно часто после смерти отца. После гибели папы она и котов кормить перестала. Но Валя до сих пор всегда носит с собой в сумке пакетик корма и кладёт по такому же в рюкзаки своим детям. Сейчас, здесь, котов, конечно, кормит не Валя и не мама, но всё равно приятно знать, что у кого-то находятся силы и желание подарить котикам жизнь. — Подвинь жопу, махина! — почти впечатав Дафси в стену, мимо пулей пронеслась Инри, распугав всех животных, сидящих около поворота в тупик. Да, а такие люди как Инри абсолютно противоположны тем, кто готов кормить котов. Такие кормят только своё неуёмное эго. Дафси тяжело вздохнул, проверил, всё ли у котов в порядке, и пошёл домой.***
Через две недели после начала обучения в группе стало на одного человека меньше. Какая-то девчушка, кажется, та самая, знакомый которой забыл название своего клинка, отчислилась. Те немногие, у кого хватило времени и сил познакомиться с кем-то за пределами группы, говорили, что она не первая и не последняя. Народ просто пришёл в шок от физических нагрузок. Какой бы государственной и общей для простого люда не позиционировалась королевская Академия, мало кто из учащихся приехал сюда из деревни, где с утра до ночи работал в поле или на огороде. Простые городские ребята, вовремя приметившие в себе «эффектные фокусы», просто не находили в себе сил подниматься с утра на изнурительные тренировки, от которых не было другого шанса избавиться, кроме как отчислиться. — …И ебал я ваши порядки! — крикнул кто-то, идя по коридору. Видимо, тоже отошедший от занятий. Дафси не понимал, зачем он тут учится, но ещё меньше он понимал, что ему делать в случае, если он заберёт свои документы. Ответного письма от Фарали не приходило, хотя, общаясь с Тех-чи, Дафси узнал, что письма здесь ходят недолго, максимум несколько дней, но точно меньше недели. Может, она обиделась на него? Может, больше не хотела вспоминать. Дафси поклялся, что если в начале ноября — а именно тогда начинались экзамены, сметающие девяносто процентов учащихся, — он вылетит отсюда как пробка из бутылки шампанского (вскрываемая тем самым членом семьи, у которого в потолок улетает не только пробка, но и само шампанское), он поедет её навестить. Её и госпожу Агату, у которой в таком случае он уж точно всё выяснит. — А, блять, ты ещё здесь, — Дафси вздрогнул, когда мимо него по коридору Академии прошла Инри, окружённая крупными парнями. Видимо, из её группы. — Представь себе, — крикнул Дафси ей вслед, но ответа не последовало. В отличие от него, девушка не плелась как зомби и не выглядела так же, а бодро шла к выходу, постоянно поправляя свою огромную куртку и размахивая сумкой. В форме академии она смотрелась ещё мельче, ведь она вся была чёрная, зато ярко выделялась среди белых мраморных стен.***
— Чё те надо… Дафси собирался пойти домой, переодеться, а потом на работу, потом домой, потом на учёбу, потом домой, потом на работу… в общем ясно. Голос Инри раздался в пустом коридоре: почти все уже ушли, а Дафси уснул на последней паре. Но обращалась девушка явно не к нему, так что можно было расслабиться. - …рыжик, я тебя спрашиваю, хули ты тут делаешь. Катись отсюда, узкоглазый! Из аудитории, откуда раздавался голос, выскочил Тех-чи, держа в руках какую-то книжку. — Тех-чи! — окликнул его Дафси, но тот не обернулся и убежал прочь. Вероятно, он плакал. Парень тяжело вздохнул и завернул в приоткрытую дверь аудитории. — Что ты ему сделала? — А? А, это ты. Тебе-то чё? Девушка сидела на одной из парт. Аудитория была как обычный класс, всё находилось на одном уровне, не каскадом. Закатное солнце сочилось сквозь совсем не подходящие под интерьер шторы, всюду была пыль. Кажется, этим классом не пользовались. Усталым и очень злым взглядом ярких огромных глазищ Инри окинула Дафси. Парень смотрел в окно, стараясь не пересекаться с девушкой взглядом тусклых глаз. — Он мой друг. Так что ты сделала? — наконец выдохнул тот, повернувшись к девчонке. — Ну да, додики должны держаться вместе, понимаю. Передай этому мандарину, чтобы не заходил за двери, за которые его зайти не приглашали. А то получит не только по лицу, но и по почкам. — Ты его ударила? — Дафси напрягся, сжал правую руку. Девушка подняла с парты свой кинжал и повертела его в руках. На кончике блеснуло что-то тёмно-красное. Инри поджала губы и воткнула лезвие в парту, на которой было уже очень много таких вмятин. И на других партах тоже. Видимо, это был её кабинет, который, за ненадобностью, превратился в девичью крепость. — Рука соскользнула, — протянула девушка, доставая кинжал из парты и снова втыкая его туда. Дафси снова посмотрел в окно. Ему казалось, что ещё никогда в своей жизни он не был так оправданно зол. Он был зол в очередях, когда кто-то долго стоял на кассе; когда он был помладше, он был зол на маленьких кричащих детей в поликлиниках. Но всё это можно было спокойно проглотить. — Вечер какой туманный сегодня, — еле выдохнул юноша. — Да? — Инри отвлеклась и глянула в окно. За стёклами ярко светило красноватое закатное солнце. Ни о каком тумане не было и речи. — Пизда, — Дафси выдохнул эту детскую рифму, которой все обзывались в школе, классе в седьмом, и, не глядя, кинул призванный кинжал. Ему было искренне всё равно, попадёт ли он, и если попадёт, то куда. Инри пригнулась, и нож пролетел у неё над макушкой. Дафси понял, что своего он добился, — девушка испугалась. Она смотрела на парня очень долго, пока тот аккуратно шёл в другой конец класса, чтобы забрать кинжал, воткнувшийся в книжный шкаф. — Пошёл вон отсюда, — дрожащим голосом выдохнула Инри. — Я знала, куда я кидаю нож, до миллиметра знала, а ты… конченый. — И тебе хорошего вечера, — выдохнул Дафси и закрыл за собой дверь. Инри осталась одна. Кинжал в её поцарапанных руках блестел серебром и страхом. Девушка потёрла глаза и нахмурилась. Пора было идти. Она осталась одна и во всей Академии, и на жизненном пути в принципе.***
Всё больше котов стекалось в мрачный тупик. Пару раз, проходя мимо этого места, Дафси слышал, как жители двух домов, между которыми жили коты, жалуются на то, что те орут по ночам. Мисок становилось всё больше. В один день, когда Дафси полз на работу, он заметил, что миски пусты, а коты очень вялые. Один из них вышел к остановившемуся юноше и стал царапать его брюки. Парню необходимо было через пятнадцать минут выйти на смену, поэтому у него не было времени церемониться с кошками, так что Дафси пошёл дальше, планируя вернуться к животным вечером и посмотреть, что с ними будет. Покормит ли их кто-то? Или тот, кто их кормил, больше никогда не придёт? Дафси задержался, причём сильно. Шёл он, когда было темно и лишь редкие фонари освещали дорогу. В переулках вовсе хоть глаз выколи. В уже давно знакомом тупике что-то светилось. Дафси присмотрелся и понял, что это огненный камень. Такие Фарали использовала для готовки и чтобы зажигать и гасить свет во всём доме. Лицо того, кто держал этот камень было разглядеть невозможно, слишком уж тусклое освещение, но по звукам было понятно, что человек в ночи кормит кошек. — Кто там? — послышался голос из тупика, и Дафси поперхнулся воздухом. — Я знаю, что ты там. Кто ты? Дафси продолжал стоять перед поворотом в тупик, прямо по центру. Невысокая фигура поднялась на ноги и медленно, почти на ощупь, пошла к юноше, освещая себе камнем путь, но не дальше собственного носа. И когда фигура почти уткнулась в Дафси, ожидаемо послышался крик. — Т… ТЫ!!! Ты преследуешь меня?! Да я ему почти ничего не сделала, только чуть-чуть поцарапала! Если ты изобьёшь меня здесь, я… я пожалуюсь папе… — последние слова Инри протянула уж как-то слишком испуганно. — Я просто думал, что… ты что, кормишь этих котов? — Какая тебе разница? Уйди с дороги, дубина! Только попробуй кому-то об этом сказать, тебе никто не поверит! — и, не дождавшись ответа, девушка убежала. Кошки хрустели кормом, Инри скрылась в неизвестном направлении. Дафси ничего не оставалось, кроме как пойти домой.***
Так ли много о людях понятно с первого взгляда? Когда-то в школе Дафси сидел за одной партой со странным мальчишкой. С виду он был абсолютно бестолков, да и оценки об этом не кричали — вопили. А потом он выиграл всероссийскую олимпиаду по литературе и поступил в какой-то заоблачно крутой ВУЗ. У Дафси всегда были хорошие оценки в школе, а в университет он поступил на платное отделение, да ещё и на учителя. Уж неизвестно, какие оценки были в школе у Инри, но часто ли местная разновидность гопоты подкармливает котов в переулке? Мама всегда говорила, что люди, которые любят животных, не могут быть жестокими, ведь если ты любишь то существо, которое готово дарить тебе безграничную любовь без повода, ты готов делать то же самое. Мама вообще говорила много мудрых вещей, но как будто сама верила в них не до конца. Вот если повезёт, тогда уж…***
До экзамена лишь три недели. В группе осталось пятнадцать человек, все до смерти уставшие, зато выучившие, как парировать кинжалом. Ночью их разбуди — всё покажут. Царапина на щеке Тех-чи зажила за пару дней, но каждый раз, когда они с Дафси проходили мимо тёмной фигуры в коридоре, он прятался за спину друга. На вопрос «зачем ты туда вообще полез?» последовал ответ «Госпожа Гриис сказала, что в этом кабинете может лежать теоретический учебник, который мне нужно прочитать за ночь». Может, если бы Дафси поступал в Академию своими силами и поступил бы, они могли стать с Инри друзьями, но её до одури бесило то, что Дафси поступил сюда, пальцем о палец не ударив. Она училась в Академии не первый год, каждый раз заново поступая и уча всё то же самое. Отец говорил ей, что на фронт ей ещё рано, а просто сидеть год, ничего не делая, он не позволит. Первый раз она поступила в семнадцать лет — отучилась. В восемнадцать она не захотела проходить то же самое второй раз и нарочно завалила вступительные испытания, о чём потом пожалела. В девятнадцать лет, то есть сейчас, девушка, скрипя зубами, поступила сюда, как ей надеялось, в последний раз. Но кто знал, что решит судьба, а что судьбе на это выскажет отец. Коты так беззащитны в большом городе, так одиноки и ошарашены суровостью жизни. Совсем как она. Да кто бы об этом знал. Ведь всегда можно взять в руки нож и напереть своим тщедушным тельцем на чужие принципы. Главное свои по миру не пустить.***
До экзаменов две недели. Больше в тупике Дафси и Инри не пересекались. В коридорах стал ходить слушок, что место в Академии можно купить, знать бы через кого. Все как-то особенно затихли и достали ножи. На тренировках вполне можно было серьёзно пораниться, потому что кто-то «случайно» кого-то толкнул со всей дури или поцарапал оружием. Все хотели максимально слить всех других перед экзаменами. Тех-чи все затыкали до невозможности. В какой-то момент его это настолько достало, что даже у него прорезался голос. «А я не виноват, что вы, кретины, ничего больше не умеете, кроме как вести себя как настоящие крысы…». С тех пор с ним никто, кроме Дафси, не разговаривал. — Я так спать хочу, и рад бы уснуть, но не могу. Устаю настолько, что у меня даже не находится сил на то, чтобы поспать, — Тех-чи лежал на парте, закрыв лицо руками, говоря куда-то вниз, в пол. — Как же я тебя понимаю, — тяжело выдохнул Дафси, потягиваясь на месте. Сон стал обрывочным, фазовым. Всё время снилось что-то сумасшедшее, будящее посреди ночи. То было слишком жарко, то слишком холодно. Первичные боли от тренировок прошли, осталась только бесконечная усталость, хотя, порой, конечности не чувствовались вовсе. Серьёзно, когда тебя ночью будят орущие коты, а ты только уснул и вряд ли теперь сможешь сделать это повторно, ты начинаешь понимать, за что жители домов возле «кошачьей базы» так невзлюбили пушистых братьев своих меньших. Но на следующий день котов там не было. Кажется, ни одного. Дафси, идя на работу, затормозил перед полными мисками. Что ж, может, им, наконец-то, нашли другое место?***
Пустой переулок, темнеет. Душно, но уже прохладно, середина октября. На земле, прислонившись спиной к холодной каменной стене, полусидит силуэт. Кровь стекает по щеке, плечу и руке до локтя, а дальше с противнейшим звуком капает. Дафси медленно, почти не дыша, подошёл к сжавшейся крошечной фигуре. Она была почти без сознания, а рядом с ней лежал труп маленького котёнка. Подхватив девушку под руки, парень медленно повёл её прочь от тупика. Спотыкаясь через раз, Инри не сказала ни слова. Вероятно, ей было больно говорить. Пустые глаза девушки были почти закрыты, под одним из них наливался чуть ли не чёрный синяк. Все колени и руки изодраны. — Они их… отравили… и сзади напали… пидорасы… Слёзы непрестанно капали с лица Инри. Дафси вёл её, перекинув руку через свою шею. Вёл, сам не зная куда. — Отпусти меня, я их убью. Инри дёрнулась в сторону, но тут же почти упала на землю. Парень подхватил её и двинулся в сторону своего дома. — Успокойся, вместе их отпиздим. Девушка сдавленно угукнула и разрыдалась. Никто больше никогда не слышал мяуканья котов в обшарпанном переулке, но, казалось, даже королевский замок слышал, как сквозь слёзы, сопли, боль, страх и унижение пробиралась девушка, ведомая светловолосым парнем куда-то в туманный закат. Каждый слышал различные комбинации неиссякаемого мата со словом «убью» в различных его вариациях. Каждый слышал до смерти отчаянное, такое гулкое, такое справедливое «За что?», обращённое к богам, имён которых никто уже не помнил. И кто бы знал, о чём обстоял тот разговор ночью на кухне крохотной квартирки, после которого всё перевернулось с ног на голову и встало на свои места.