***
Буквально через пятнадцать минут госпожа Агата уже выходила из булочной, держа в руках два листка с текстом. На одном из них было ясно расписано, что делать с ребёнком, как устроить девочку в новую школу и прочие прелести. На втором было изящно выведено: «Дорогая Ира, Это какой-то кошмар, эти дети совсем сошли с ума. Я сегодня как обычно шла завтракать в пекарню, но когда я повернула на улицу, я застала ёбаный пожарище. Приехал этот мальчишка блондин, про которого я тебе писала. Не знаю, из-за него ли это, потому что он явно дурачок, как минимум в плане женских чувств, и не видит очевидного. Пекарня сгорела почти полностью, Кинчи в ужасе, Фарали на неё всё ещё срывается, но сегодня девку прорвало, она рыдала у меня на руках, мне кажется, пару часов. Я поняла, что, если оставлю девчонок вдвоём, они друг друга перебьют, поэтому сейчас пойду на почту отправлять письмо Юрону. Пускай Кинчи переезжает к нему, а Фарали на пару месяцев, пока я вложусь в восстановление пекарни, пускай, я так подумала, поезжает к этому мальчишке, заодно и разберутся между собой. Представляешь, я сегодня купила вафельницу. У меня такая дома раньше была, но ты, должно быть, не помнишь, она позже появилась. Я ей не пользовалась, правда, но такие воспоминания, я чуть не расплакалась. Не знаю, откуда тут такая взялась, но теперь будет у меня где-нибудь стоять. В общем и целом, день получился насыщенный и тяжёлый. Отнесу письмо на почту и пойду домой, а завтра провожу всех в путь и останусь в этом городишке совсем одна до поры до времени. Вот в общем-то и всё, что я хотела тебе сказать сегодня.Всегда твоя,
Агата»
***
— Так, я напишу тебе, когда можно будет эту барышню назад воротить. И тебе напишу, как тут что строиться будет, всем напишу, — госпожа Агата практически вырвала билеты из рук у девушки перед порталом, потому что на «сейчас всё занято» ответ был один, и имя ему «мне похуй». — Десять минут и валите. — Да не получится через десять минут, нет мест! — всё ещё надрывалась работница. — Так, моя ты красивая, жаль, тупая, слушай меня ещё раз. Вот этот дурачок, — женщина ткнула острым зонтом, который прихватила собой с утра из дома, в Дафси, заставив того зашипеть и схватиться за задетый бок, — там прописан, он там живёт, понятно тебе? — Да ну я не могу, ну посмотрите вы, там же всё красное, праздники заканчиваются, всегда так, — девушка обеими руками показывала на бордовый портал. — Меня уволят. — Я сама тебя уволю! Ты знаешь, кто я такая? — Я знаю, госпожа Агата! Знаю! Вас все в городе знают! Но я не могу их пропустить, тем более их трое, а не один. Ну помилуйте вы меня, ну дайте хотя бы час. Аристократка очень медленно и тяжело вздохнула, прикрыв глаза. Работница с облегчением выдохнула. — Спасибо большое, я знала, что вы меня поймёте… — Одиннадцать, — и женщина отошла на другую сторону улицы к ближайшей лавочке. — Что? Подождите, какие одиннадцать, да вы шутите что ли… — но девушку уже не слушали. — Я договорилась, — аристократка гордо опустилась на лавочку, поправляя волосы. — Да, мы слышали, — тихонечко смеялась Фарали. — У вас определённо талант к нахождению компромиссов, — прыснул Дафси. — Не ёрничай, пизды получишь, — госпожа Агата нахмурилась и стукнула парня зонтиком по ногам. — Кинчи, когда папу увидишь, скажи ему, золотко, чтобы мне отписался, а то ему не поздоровится. Девочка, присевшая рядом, кивнула. Она царапалась, кусалась и разбрасывала игрушки по комнате весь вечер, когда ей сказали, что придётся попрощаться со школьными друзьями. Фарали, как только это случилось, была подхвачена госпожой Агатой и отведена на ночь к ней в дом, так что ребёнка оставили на Дафси. Тот справился, но не без потерь. Кинчи обожгла ему руку своей магией, но зато, как только это увидела, тут же успокоилась и легла плакать в подушку. Сейчас девочка тихо сидела и прижималась к женщине, которую могла назвать если не мамой, то нянькой точно. — Я сейчас вернусь. Еды куплю, пока тут сидим, — и Фарали отошла за угол в ближайший магазин. Есть хотели все. Сварганить что-то в пекарне возможности как таковой не было, а у госпожи Агаты на кухне разладилась плита, потому что она ей практически не пользуется. Как только девушка ушла, аристократка ещё раз стукнула Дафси зонтиком, чтобы тот обратил на неё внимание. — Мой ты дражайший дурачок, слушай сюда, — женщина поманила парня пальцем, чтобы он наклонился. — Я уже поняла, что либо ты слеп на оба глаза, либо беспросветно туп и нетактичен, поэтому скажу прямо. Когда. Заметь, не «если». Когда у нашей прекрасной наконец кончится терпение и она признается тебе во всех искренних чувствах, пожалуйста, ну очень пожалуйста, будь не куском бревна и объясни ей, что, судя по моим наблюдениям, женщины тебя не особо привлекают… — Так, начинается, я понял. И вообще. Привлекают меня женщины! Я просто… — Да-да-да, тогда просто скажи ей, что ты умственно отсталый, и справку, желательно, предоставь. В общем, найдёшься, только не доводи её, ей и так потяжелее твоего будет. И вот не начинай мне сейчас «да вы всё неправильно поняли», «она знает, что мы друзья» и вот эту всю вашу муть молодёжную. Если женщина видит в мужчине опору и поддержку, это понятно по её взгляду, а тут всё понятно. — Вы хорошо женские взгляды различать умеете? — Дафси поджал губы. Мало кому понравится, когда тебя выставляют тупым, особенно в таком щепетильном вопросе. — Уж получше твоего. Так что не будь уродом, пошли девочку красиво. — Я… — Дафси очень хотел возразить и сказать что-то колкое, но наткнулся на один из тех женских взглядов, который он точно мог понять. — Я вас понял, — сквозь зубы проскрипел юноша. — Отлично. А время поджимает, Фарали придёт, и в путь. Ребёнка только не забудьте, — женщина дёрнулась, как будто совсем забыла, что Кинчи сидит рядом с ней. — И к врачу девицу отведи, а то ослепнет. Фарали минут через пять вернулась с сэндвичами и раздала каждому по штуке, самый большой отдав Кинчи. Тогда госпожа Агата велела Дафси брать сумки и двигаться к порталу. Девушка-билетёрша возле него всё ещё умоляла подождать хотя бы полчаса и грозилась судом, но все кругом прекрасно знали, что просить госпожу Агату о том, чего она делать не хочет, абсолютно бесполезно. До отправки оставалось даже меньше минуты. — Ладно, вам удачи, мне с вами конского здоровья, бывайте, — женщина обняла Фарали и Кинчи, потом посмотрела в последний раз на Дафси. — Передавай привет Инри. — Что? — Дафси вынырнул из своих размышлений о том, как им лучше добраться до квартиры, да и работница всё ещё голосила. — Извините, я не расслышал. — Пиздуй, говорю, шею не сверни, — аристократка развернулась и пошла обратно по улице, раскрыв зонтик перед лицом несчастной билетёрши, напугав её. Дафси придержал Фарали за рукав и шагнул в пустоту.***
Кинчи вертела головой по сторонам, спотыкаясь о брусчатку. Она никогда не была в большом городе, а теперь ей предстояло тут жить. — Под ноги смотри, — Фарали крепко держала девочку за руку, время от времени дёргая за рукав, чтобы малышка не упала. — Сколько можно крутиться, придём уже скоро. Дафси вёл девушек к дворцовой площади, где Кинчи должна была встретить какая-то подчинённая королевского кондитера, поскольку сам он был занят в последний праздничный день. — Ты будешь навещать меня у папы? — Кинчи опять споткнулась, засмотревшись на палатку с воздушными змеями. — Не знаю, у меня дел будет много, а потом я обратно уеду. Скорее всего нет, — Фарали вздохнула и ускорила шаг. Примерно через полчаса Кинчи передали в руки молодой помощницы, которая ждала у главных ворот. Она пообещала, что доведёт малютку в целости и сохранности и, если что, сама о ней позаботится. — Вы не хотите зайти к господину Юрону? Кажется, он хотел вам какую-то книжку отдать, — подчинённая протянула руку к Фарали, та дёрнулась. — Нет. Нет, спасибо. Мне нечего ему сказать, а книжку… наизусть её помню, сама перепишу. Спасибо вам, до свидания. Булочница даже не оглянулась на сестру, пока та шла вдоль ворот и постоянно оборачивалась. Дафси, стоявший чуть поодаль, чтобы не вызывать лишних вопросов, подхватил стоявшую на тротуаре сумку и пошёл навстречу. — Показывай, где ты тут учишься, живёшь, все дела. — Учусь за углом, а живу чуть дальше, пошли. И пара двинулась прочь с площади. Фарали шла медленно, явно хотела спать, но Дафси не мог знать, что почти всю ночь они с госпожой Агатой беседовали.***
Фарали вошла в дом и поёжилась: здесь всегда было холодно, но зимой особенно. Госпожа Агата вплыла следом, пристроила свою несчастную вафельницу на комод и протолкнула девушку дальше по коридору в гостиную, где почти тут же затрещал огонь в камине. — Чай, кофе, молоко? — женщина с грохотом захлопнула окно, ведущее в сад, чтобы оттуда не дуло холодным ветром. — Не надо ничего, — Фарали села на кресло и уткнулась лицом в ладони. — Значит, на мой выбор. Сейчас вернусь, подожди пять минут, — аристократка нырнула обратно в коридор и оставила Фарали греться в комнате. Девушка выпрямилась и усталым взглядом оглядела комнату, куда её принесли больше десяти лет назад с улицы. Сюда же года три назад притащили Кинчи. Фарали понимала, что девочке так же тяжело, как и ей, а, может, местами и тяжелее, но ничего не могла с собой поделать. Пульсирующее и склизкое чувство не давало быть собой, душило изнутри. Превращало безобидную девочку перед ней в того, кто одним движением лишит Фарали всего, к чему она шла годами через пот и слёзы. Кинчи правда была красивой. Фарали считала, что намного красивее, чем она сама, к тому же уже появившиеся морщины, грубая кожа на руках и больная спина, по мнению девушки, делали ситуацию только хуже. Кинчи не была заинтересована в том, чтобы продолжать семейное дело, да ей это было и не нужно. Она наверняка подрастёт в ветренную красавицу и завоюет сердце какого-нибудь забредшего лорда своей улыбкой. И если Фарали сама понимала, что никогда не оставит девочку на статус ниже, хотя всячески сопротивлялась этой мысли, то Кинчи бы об этом даже не задумалась. «Твоя судьба — гнить заживо до конца своих дней в этой глуши» Все лишние мысли, которые заставляли хоть немного переживать, это от отсутствия физического труда. Поэтому спать нужно ложиться, только когда рук не чувствуешь, а разговаривать с сестрой только про уроки. Ах, этот момент. Когда Кинчи радостная вернулась со школы и сказала «представляешь! Я колдовать теперь могу!». Всё. Она точно теперь станет Вео, как отец, и даже не вспомнит о своей несчастной сестричке. А если и вспомнит, то с притворным сожалением; бедненькая, несчастная Фарали, даже магии у неё нет. Но мы всё равно её любим, может, даже, когда-то переночевать к себе пустим! Но только один раз, а то мало ли, что люди подумают. — Держи, моя дорогая, пей, не обожгись. На сегодня уже хватит. — А вдруг вы и чай заваривать не умеете? — Фарали взяла в руки чашку и пошутила скорее по привычке, чем по зову сердца. — Ну ты попробуй, а потом будешь причитать, — госпожа Агата села на кресло напротив и поставила поднос с покупным печеньем и чайничком на журнальный столик. — Ну что, всё ещё завидуешь маленькой девочке? — Да, завидую. И что вы мне за это сделаете? Эта девчонка мне жизнь отравляет. Каждый раз, когда я её вижу, мне убить её хочется за то, что она такая счастливая, — девушка отпила чай с имбирём и поняла, что на напитки «кулинарный талант» госпожи Агаты не распространяется, — было вкусно. — Сейчас я отошлю её к Юрону, а дальше ты как будешь с этим жить? Каждому, кто живёт лучше тебя, будешь морду бить? — Не буду. Да я никого и не била. — «Заберите её, я её убью!», — женщина передразнила свою подопечную и рассмеялась. Фарали было не смешно. — Тебе не к лицу быть убийцей, хотя с твоим нынешнем выражением может быть и да. Но всё же не стоит, я не смогу тебя отмазать. Ну а теперь серьёзно, — аристократка поставила свою чашку на поднос и откинулась в кресле. — Что делать-то будем с дурачком твоим? Когда в жизни чего-то добьёшься — а ты добьёшься, — эта ненависть в тебе утихнет. Поэтому развивайся, эволюционируй, а Юрон пускай наконец за свои отцовские обязанности возьмётся. А вот твой блондинчик. Он же тупой как пробка. Неужели он правда тебе нравится? Или это просто первый мужчина твоего возраста, который сказал тебе больше, чем три слова? — Прекратите пожалуйста. Сегодня ужасный день ужасной недели ужасного года, а вы… — Ты завтра поедешь жить к своему несчастному минимум на месяц, но, скорее всего, больше. Молю тебя, не напейся и не признайся ему в любви в первый же вечер, он же в любовных делах полный пень. Дафси был высокий, красивый, интересный. Кажется, почти любой девушке этого достаточно, чтобы проявить интерес. Фарали никогда не была исключением из толпы, и в этой ситуации тоже, но романтическими чувствами это назвать не могла. Это было что-то типа слишком тактильной дружбы. Даже если люди лучшие друзья, они редко друг до друга дотрагиваются, а тут это происходило почти при каждой встрече. Что-то передать, подержать за плечо, утопить в фонтане — это переходило границы стандартной дружеской темы, но всё ещё ничего не значило. — Я не буду с вами спорить просто потому, что сегодня я хочу только уснуть и не проснуться, — Фарали одним глотком допила чай и очень устало посмотрела на госпожу Агату. — Можно я пойду спать? — Пока нет, — безапелляционно ответила женщина. — Просто пообещай мне. Первое: забыть этого дурачка. Второе: понять, что ты в этой жизни тоже чего-то стоишь. Третье: найти себе кого-то нормального, а не вот это… — А-а-а-а-а-а-а, прекращайте, ну ради всего святого, вы мне не мамочка! — Фарали закрыла уши руками и скривилась. — И слава богу! Была б ты дочерью моей, по струнке бы у меня ходила, не распылялась на мужиков и удачливых детишек. Всё, быстро спать, чудище. Если станет холодно, зажги камин в спальне, но если ты спалишь и мой дом, тебе несдобровать! Фарали подскочила с места и попыталась спрятаться от госпожи Агаты за креслом, но всё равно получила подзатыльник и бегом отправилась на второй этаж. — Обещай мне, зараза! Если ещё и ты помрёшь раньше меня, я убью тебя!***
Войдя в квартиру, Фарали задохнулась от возмущения. От возмущения и пыли. Женской руки тут определённо не хватало, хотя у девушки она была очень тяжёлой и могла приложить в случае чего. — Ясно, наш ты холостяк. Ты меня кормишь и я не плачу аренду за квартиру, зато убираюсь и готовлю. Всё, договорились. Тебе когда на учёбу? — Завтра, — Дафси слегка обиделся, потому что считал, что у него дома очень даже прилично. — Кажется, мы поменялись ролями, и содержанка теперь ты. — Это ненадолго, не волнуйся. Комендантский час с десяти до пяти, свободен пока. — Генеральша, — кисло протянул парень и закатил глаза. — Иди поспи, дура! Всё, что их беспокоит, они обсудят. У них на это ещё будет время.