***
Занятия закончились, ученикам дали спокойно подготовиться к выпускным без лишней запары. Тех-чи основательно засел за книжки и спал всего несколько часов в день, хотя Виври и был против такого издевательства над собой, но его не слушали. Инри было всё равно: она могла спокойно завалить экзамены, и ей бы за это ничего не было. Статус она уже не получит, а в армию не собирается. Скорее всего, в следующем году просто поступит ещё раз, и так будет, пока ей не надоест. — Он весь день дома лежит и ничего не делает! — Тех-чи с огромными синяками под глазами полулежал на столе в библиотеке и зло косился на Виври, который стоял за стеклом, на улице, и курил. — Я не понимаю, как? Я тоже так хочу, — парень очень грустно вздохнул и с печальным лицом продолжил листать книжку, перебиваясь чужим конспектом. Никто не понимал, как Виври собирается «сдаваться» через неделю, но он, очевидно, не считал нужным ни глянуть в сторону учебной литературы, ни даже пройти мимо тренировочного стадиона. — А я тебе говорю, расслабься. И без этого кошмара ты всё сдашь, — Виври вернулся к столу и приземлился на обитый бархатный стул, потягиваясь. — Ты весь год ничего не учил, а теперь ты говоришь всем расслабиться? — Дафси на секунду оторвался от записей и осмотрел ухмыляющегося Виври. — Перед смертью не надышишься, сидите, бухайте, это вам больше поможет, чем почеркульки. — Поддерживаю, выпьем, — Инри, кажется, потянулась в сумку за фляжкой. Так они как следует и не подготовились. Ни в один из дней.***
В ночь перед первым днём местного подобия сессии собрались у Инри дома. Завалы в комнатах исчезли, перед парнями предстала идеально вычищенная квартира, в гостиной откуда-то появились кресла. Видимо, их выудили из завалов. Инри села на диван и сложила руки на груди. — Завтра начинается самый настоящий отстой, и снова поговорить нормально мы сможем только через полторы недели на выпускном, поэтому давайте вы сейчас все мне скажете, какая я молодец, мы немножко выпьем и пойдём по домам, — девушка ухмыльнулась и окинула друзей взглядом. — Это был мой третий год в этой несчастной Академии, и два прошлых года я перед экзаменами сидела так же в этой гостиной, но совсем одна. А тут вы. Не знаю, хорошо это или плохо, что мы с вами встретились, но мне без вас точно было бы скучнее. Я не умею, не люблю, да и не хочу задвигать какую-то крутую речь, поэтому просто скажу, что рада, что вы мои друзья. — Нам тоже надо сейчас сказать что-то воодушевляющее? — Виври глубоко вдохнул, собираясь задушнить всех подле него. — Боги, пожалуйста, нет, молчи, это будет лучшим подарком перед экзаменом, — Дафси кинул в Виври салфеткой. — Тем более ты всё равно его не сдашь, ты все свои интеллектуальные способности потратил на едкие шутки. — А тебе немного не хватило на остроумие, поэтому давайте просто посидим ещё часок и пойдём спать.***
Раннее утро, стадион. Инри скинула свой рюкзак на ещё сырую траву и села на него сверху, остальные трое друзей подтянулись по кругу. Потихоньку начинал собираться народ, но человек десять сидели на поле ещё с ночи. Дафси мысленно покрутил пальцем у виска: ночь-то была так себе. Всю прошлую неделю он выуживал из своей памяти ответы на ублюдские вопросы, которые задавали ему преподаватели. Почти все они парня не любили как минимум за постоянное отсутствие и срывы занятий, только одна госпожа Гриис поставила юноше автомат, и то, кажется, только потому, что её экзамен был последним, и Дафси споткнулся на входе, поднявшись не сразу, пытаясь доспать в горизонтальном положении хотя бы пятнадцать секунд. Но этой ночью уснуть не получилось, как бы ни хотелось, поэтому стоять на ногах с открытыми глазами всё ещё было проблематично. В процессе сессии выгнали четверых студентов, точнее в обморочном состоянии вынесли куда-то в ближайшую больницу. Дафси сдал без единой тройки, что значительно повышало его шансы войти в число восьми человек, которые могли бы укрыться от военного долга за золотыми звенящими стенами. Из четверки друзей, да и в принципе из студентов, лучше всех сдал теорию… Виври. Везде максимальный балл, где-то даже дополнительные стояли. Госпожа Гриис вовсе при положении «зачёт/незачёт» на своём предмете умудрилась отсыпать парню оценку. — Ты, мразь. Ты же не готовился ни дня, ты как вообще умудрился? — как только вывесили последние обновлённые списки Дафси схватил Виври за грудки и начал вытрясать из друга душу, которой там, очевидно, уже не было, ведь он продал её дьяволу за баллы. А теперь оставалась только практическая часть. В этот раз Инри не смогла выяснить, что кого ждёт, да и сдавали все по одному. — Дебилы, как будто это им поможет, вот такие дурачки как раз в десять умников и не войдут, — девушка подкинула в небо колоду карт, красиво поймала и начала раздавать на четверых. — Восемь, — поправил её Дафси, беря свои карты. Козырем были пики. У него были валет, король и туз. Повезло. — В смысле, восемь? — Тех-чи выронил карты, и все они упали картинкой вверх. Все красные. Дафси нахмурился, а потом вспомнил и тихо сматерился. Столько дерьма произошло, он просто банально забыл об этом рассказать. — И откуда ты это знаешь? Это нигде не написано, я вчера весь кабинет комиссии чуть не вылизала, пока документы перебирала, — после рассказа друга возмутилась Инри, забирая карты, которые не смогла отбить. — Рассказали, — холодно выдохнул парень, подкидывая девушке пиковую даму, которую достал из колоды в процессе игры. Инри не стала уточнять. Никто не стал уточнять, но даже не столько из-за внутренней тактичности, сколько из-за того, что студенты начали суетиться. Дафси сбросил Тех-чи на руки своих короля и туза и поднялся с места, чтобы разглядеть, что творилось в центре поля. Остальные даже пытаться не стали, всё равно бы не увидели. — Я не знаю! Не знаю! У меня тут написано, я не знаю, кто это! Вы тут работаете, скажите и найдите. Меня сюда прийти заставили, меня никто не спрашивал. Я не собираюсь подходить к каждому и спрашивать фамилию-имя-статус. Я бы с радостью ушла домой, ищите, хоть с экзамена вытаскивайте. — Ваше Высочество, может, вы оставите письмо и приказ нам, а мы передадим после… — Нет! Мне сказали отдавать в руки, я так и сделаю. Я заебалась получать по шапке за то, что делаю всё не по инструкции. Не мешайте мне выполнять мой рабочий долг и выполняйте свой. Найдите и приведите. Высокая девушка с очень длинными бордовыми волосами стояла в центре поля и тыкала несчастной секретарше в лицо какую-то бумажку. Её Высочество Айкса Пира. Дафси передёрнуло. Тут же на весь стадион по списку начали раздаваться имена и фамилии. Шли от первого по успеваемости к последнему. Виври тяжело вздохнул, поднялся на ноги и, обняв и в щёку поцеловав Тех-чи, направился к дальнему краю стадиона, где стояла дверь. Та самая несчастная со вступительного экзамена. Инри тоже подскочила и побежала следом. Первая пятёрка ушла. Тех-чи уходил во второй, Дафси в третьей. Стадион загудел, все переговаривались, кто-то даже плакал. Дафси не моргал, боясь закрыть глаза и уснуть. Тех-чи вертел в руках кинжал, то и дело превращая его в пистолет и обратно. Парень поднял взгляд на друга и хотел что-то сказать, но тут позвали вторую десятку. — Всё будет нормально, — выдохнул Дафси, успокаивая параллельно и себя. Тех-чи вздохнул, кивнул, так и не сумев ничего из себя выдавить, и пошёл прочь. Парень остался один, попытался сосредоточиться и настроиться, но ему помешали крики откуда-то слева. — Если через пятнадцать минут вы не поставите этого человека передо мной, вы работаете тут последний день! Я не собираюсь ждать конца ваших экзаменов, у меня есть свои дела. Я… Дафси медленно поплёлся к двери. Он не хотел слушать женские истошные вопли, да и позовут его уже скоро. Как раз когда юноша дошёл, зазвучало его имя. Дверь щёлкнула, её можно было открывать. Не дожидаясь ещё четверых человек, парень шагнул в кромешную темноту первым, надеясь погрузиться в тишину, потому что невозможно громкое «блять, держите!» не способствовало моральной концентрации.***
— Тебе мама никогда не говорила, что нельзя так себя вести? Инри открыла глаза и тяжело вздохнула. Они не удосужились поменять экзамен в этом году, всё тот же. — А вам никогда не говорили, что… ай, ладно, — девушка встала из-за стола в большой гостиной в доме своего отца и направилась к двери. За столом сидели всякие разные высокопоставленные товарищи, на коих Инри клала большой и толстый. Прошлые два года она ещё как-то пыталась с ними спорить, но потом поняла, что только теряет время. Теперь надо было найти своё оружие, которое по идее лежало где-то в комнате, и пойти искать то, что разрушит иллюзию. В первый раз ей надо было подраться со старшим братом на крыше особняка, второй раз она бежала по подвальным коридорам от стаи диких собак, которых боялась больше смерти. Убить или убежать. Вот задача экзамена. Любой результат засчитывается, но второй принесёт только три четверти возможных баллов. Баллы снимаются за травмы, лишнее время (свыше трёх часов) и оскорбления администрации. Не сдать можно только в том случае, если убьют тебя самого. За дверью был пустой тёмный коридор. Значит, оружие где-то в столовой. — Юная леди, не пристало вам так себя вести, — какая-то дама с веером зло покосилась на девушку, та только плюнула в её сторону и приподняла скатерть огромного стола, чтобы посмотреть, есть ли там что. Обошла всю комнату, выслушала кучу недовольных комментариев о её поведении, но ничего не нашла. Тогда девушка распахнула стеклянную дверь на веранду и вышла в сад, оставив бестолковые крики за собой. Сад был голый, осенний, хотя в прошлом году он был зимним, а ещё за год до этого благоухал как в июле. Через бесконечные ветки деревьев в последних лучах закатного солнца виднелась мраморная белая плита. По хрустящим коричневым листьям Инри пробралась через колючие и ломкие кусты и рядом с плитой заметила массивную железную лопату. — Охренеть, ну спасибо, папочка. Этой лопатой я тебя и приложу, как выберусь, — всегда давалось две вещи, чтобы выбраться. Стандартное оружие обучающегося и что-то, что поможет сбежать, но искать оружие уже не было времени, девушка почти полчаса потратила на его поиски в доме. Инри вытащила лопату из земли: девушку слегка повело назад, она случайно задела железкой мрамор, отчего раздался очень противный скрип. На холодном камне было элегантно выгравировано:Агата феа Авед (1973-1999) С любовью и скорбью
Инри от матери даже фамилия не досталась, от отца перешла, хотя обычно так не делают. Девушка несколько раз перечитала надпись, которую в детстве видела каждый раз на свой день рождения, и тяжело вздохнула. Все дети праздновали дни рождения в ресторанах, на пикниках с друзьями, дома с семьёй, а она на кладбище. Отец каждый год заказывал панихиду, и маленькая девочка часами слушала, какой прелестной женщиной была её мать. Она не сомневалась в этом, но уже тогда ужасно обижалась на отца за то, что не может просто провести этот день где-нибудь в другом месте. Её одевали в чёрное платьице, и Инри, слушая, как все скорбят по её матушке, плакала навзрыд, ведь так хотелось, чтобы мама была жива. Только лет в четырнадцать девчонка никуда не пошла в первый раз. Она заперлась в комнате и в сердцах крикнула, что это её праздник, а не поминальня хер пойми кого, поэтому никуда она не пойдёт. Она купит себе торт, зажжёт свечки и будет радоваться, а не скорбеть, но всё равно проплакала весь день, только не на кладбище, а у себя в постели. Инри ненавидит свой день рождения в разгаре лета, ведь у всех июль вяжется с летом и теплом, а у неё с покойниками и морозом по коже. С тех пор она ни разу не была там, у маминой могилы, но сейчас стоит перед ней, пускай и в иллюзии. — Прости, мам. Я как-нибудь зайду к тебе, — Инри поджала губы, чтобы не заплакать, слегка кивнула головой, подхватила лопату и пошла обратно к дому. Ветки и листья хрустели под ногами, Инри не заметила корягу и споткнулась об неё, но вовремя выставила вперёд лопату. Она воткнулась во что-то относительно мягкое и разрубила пополам. В почти полной темноте было сложно с первого взгляда понять, что это, но по звуку было похоже на сгнившее яблоко или нечто подобное. Девушка разгребла носком ботинка листву и случайно что-то задела. Человеческое запястье окончательно отделилось от остальной части руки и отлетело в сторону. Инри отскочила и взвизгнула, бросив лопату на землю. Гулкий железный звук разлетелся по всему саду. — Охереть, кладбище тут устроили, ну вас нахер, выдумщики хреновы, экспериментаторы ебучие. Ничего поумнее не придумали? Меня таким не напугать! — крикнула девушка в небо, подняв голову. Кому-то только что сняли баллы за оскорбление организаторов, но сейчас это волновало меньше всего. Инри внимательно оглядывала ночное небо, усыпанное миллиардом звёзд, которых девушка никогда в своей жизни не видела. Млечный путь, тянущийся через всю гладь, полярная звезда и слегка красноватая огромная луна. Окончательно стемнело, и теперь всё это великолепие нависало над особняком и садом, как будто падая прямо на Инри. Раздался душераздирающий крик, и с крыши с самым мерзким на свете хрустом полетел силуэт, упавший прямо перед дверью с веранды внутрь, в дом. Инри снова подпрыгнула и, не желая смотреть на ещё один неестественно изогнувшийся труп, глянула туда, откуда он упал. Там кто-то стоял. Тот, кто и совершил это жуткое преступление. В руке у него был крупный окровавленный нож — всё по заветам жанра. Когда-то Инри очень любила читать ужастики, и каждый раз закатывала глаза, когда главные герои просто стояли и смотрели на убийцу, не двигаясь с места. Сейчас девушка сама была героиней, поэтому действовала по своему усмотрению. Она оставила тяжёлую лопату на земле и понеслась обратно в сад. Тёмная фигура тут же сорвалась с места и побежала по крыше к лестнице, чтобы спуститься и догнать добычу. В полнейшей тишине ветви и листья хрустели, не давая девушке затеряться в темноте. Она краем уха услышала, как неизвестный выносит стеклянную дверь, припёртую упавшим телом, разбивая стекло вдребезги. Среди голых деревьев было невозможно спрятаться, так что Инри завернула за угол особняка и резким движением распахнула пустой шкафчик для мётел, граблей и прочей ереси. Прикрыв дверцы изнутри, она стала ждать и думать. Оружия у неё не было, лопату она бросила, да она бы с ней и не убежала. Судя по всему, убийца крупный, сильный, ещё и с ножом. Шансов у неё почти не было. Оставалось только бегать и прятаться, пока не отыщется оружие, или пока не станет понятно, что делать с лопатой. К тому моменту, как справа послышалось шуршание, девушка уже отдышалась после своей пробежки и вжалась в стенку, стараясь не издавать ни звука. Через тонкие прорези сверху было видно, как тёмная фигура притормозила на повороте, медленно огляделась, а потом посмотрела прямо в глаза Инри. Та непроизвольно завизжала, тут же закрыла себе рот руками, но было поздно. Некто распахнул дверцы, Инри выпала оттуда, чудом не попав под нож, и, приложив маньяка второй дверцей, понеслась дальше, выиграв для себя пару секунд. В дом девушка залетела через тяжёлую заднюю дверь, которую тут же закрыла на две из трёх возможных железных защёлок. Их должно было хватить. — Суки, хоть бы свет дали! — но в коридорах была кромешная темнота. Снялся ещё один балл за оскорбление. Окно слева от девушки в момент разбилось, осколки посыпались на пол. Дверь закрывать оказалось бесполезно, он пролезет другими путями. Инри оставалось только бежать вглубь особняка, спотыкаясь об тумбочки и постаменты с вазами, статуями и цветами. Уже в лабиринте коридоров стало ясно, что лучше вести себя тише и незаметно улизнуть обратно в сад, как только станет ясно, что убийца ищет её в доме, а вылезти можно будет через разбитую дверь, пробравшись мимо искорёженного трупа. Девушка сначала подумала, что споткнулась об ковёр, но потом поняла, что это был очередной почивший товарищ. Скорее всего кто-то из тех аристократов из столовой. Лунный свет упал на тело, и девушка невольно посмотрела на него, задрожав от ужаса. — Вот и лопата не пригодилась, — нервно выдохнула студентка, борясь с приступами тошноты и слёз при виде трупа своего отца. — Сколько можно, прекратите… — еле прошептала та и медленно пошла по коридору дальше. Тени сгущались, Инри двигалась почти на ощупь, боясь наступить на кого-то ещё, и вот в конечном итоге где-то вдалеке забрезжил свет из несчастной столовой. Пихнув дверь, девушка оказалась как будто в другом мире. Люди всё ещё сидели за столом, пускай их и стало на несколько человек меньше, и смеялись, ели, пили и обсуждали осеннее похолодание. Как только Инри вошла внутрь, все замолчали и повернулись на неё. — Вы наконец вернулись, юная леди, — всё та же дама с веером закатила глаза, — а мы вас уже заждались, ей богу. — То есть вас не смущает, что у вас при входе валяется? — студентка дрожащей рукой указала на разбитую дверь на веранду и аморфное нечто, закутанное в ткань, рядом с ней. Никто не ответил, все продолжили пировать. — Извините, я одолжу! — Инри окинула взглядом женщину с краю стола, заметила у неё в причёске длинную острую шпильку и выдернула, кажется, вместе с клоком чужих волос. Дама закричала, все засуетились. Значит, пора бежать, пока некто не явился на шум. Инри выскочила через разбитую дверь, наступив трупу на пальцы руки, и понеслась обратно в сад, но в другую сторону. Шпилькой теперь можно было хотя бы в глаз засадить, раз бита так нигде и не попалась. С другой стороны дома был пруд, который блестел от света бесконечных звёзд, а по другую его сторону стоял какой-то небольшой домик, укрытый тенью деревьев. — Да хоть там-то будет что-то или нет?! — зло шепнула себе под нос девушка и, стараясь не шуметь, пошла туда. Домик оказался… склепом. Тёмным, старым, заросшим мхом и плесенью. Каменная плита, которая задвигалась снаружи и по факту не открывалась изнутри, была «гостеприимно» отодвинута как раз настолько, чтобы туда просочился человек средней комплекции. Инри аккуратно прошла внутрь и дотянулась до ближайшей стены, чтобы спуститься в темноте по скользким ступенькам. Каждый шаг сопровождался чавканьем жижей под ногами, которая, видимо, из-за пруда сочилась из всех щелей. Наконец, спустя ступенек десять, студентка ступила на ровный пол комнатки, освещённой парой узких окошек под самой крышей. По бокам были полки, по три гроба с каждой стороны, два справа были открыты, на одном лежала крышка, но лишь на половине, а внутри ничего не было. По центру была голая стена с рисунком на ней. Нарисовано очень небрежно, как будто углём, но было понятно, что на картинке кто-то раскапывает могилу. — Я вам как могилу раскопаю, когда за мной эта дичь гоняется? — одними губами пробормотала Инри и всхлипнула. Могилу она пока видела только одну, и это была могила её матери, а раскапывать её было невыносимо. — Моральные уроды, да чтоб вас всех по… Снаружи хрустнула ветка. Инри осеклась, и её глаза забегали по склепу в поисках места, где можно было бы спрятаться. Она сильнее сжала шпильку. Подходящего места не было, всё было как на ладони, разве что… Как бы ни боялась девушка закрытых пространств, но другого выбора у неё не было. Она заскочила в гроб, прикрытый крышкой, и, применив всю оставшуюся силу, сдвинула крышку так, чтобы сбоку осталась небольшая полоска для дыхания. Теперь оставалось только лежать и не издавать ни звука, потому что здесь даже учащённое сердцебиение, казалось, раздавалось по всему склепу. Было слышно, как кто-то осторожно спускается по лестнице, тяжело ступая. Как кто-то заходит внутрь и, очевидно, оглядывается. Инри опять зажала себе рот рукой, чтобы не дышать слишком громко, но тут этот кто-то опёрся о каменную крышку гроба, сдвигая её так, что она с грохотом захлопнулась, заставив Инри почти отключиться от страха. Теперь ей отсюда просто так не выбраться. Чтобы не завопить, девушка уколола себя кончиком шпильки. Подействовало. Некто стал курсировать по склепу, стягивая крышки с остальных гробов и роняя их на пол с оглушительным грохотом. Девушка осталась в темноте наедине с собой, когда рядом курсировал тот, кто мог мгновенно её убить, и ни разу не факт, что её выкинет с экзамена раньше, чем нож пронзит сердце. Иногда из-за таких промедлений системы на итоговом экзамене и умирали, а на вступительном так и вовсе почти каждый год кто-то тихонечко отбрасывал концы, потому что силы магии не хватает на то, чтобы следить за всеми сразу. Конечно, все подписывали бумажки перед тем, как ступить в ад наяву, но хоть кто-то их читал? «Они конченые, конченые, конченые», — стучало у Инри в голове в такт биению сердца. Время тянулось невероятно долго, она думала, что вот-вот задохнётся от ужаса, когда, наконец, спустя примерно полчаса, крышку её гроба попытались сдвинуть. Но убийца тоже человек. Он подвинул каменную плиту совсем на чуть-чуть, а дальше очень тяжело вздохнул и отошёл куда-то в сторону, видимо, передохнуть. Это был единственный шанс сбежать отсюда. Отодвинуть крышку, вонзить шпильку уроду в лицо и закрыть его в склепе, чтобы он не смог выбраться. Собрав всю свою волю в кулак, девушка очень осторожно и тихо перевернулась на живот и спиной спихнула плиту на пол. Шум заставил маньяка вскочить, но Инри уже вылетела из своего укрытия и вонзила шпильку мужчине в руку, почти пригвоздив к стене. После этого девушка, поскальзываясь, побежала к ступенькам, откуда электричеством ударила в сырой пол. Тёмная фигура, взвывшая от резкой боли в запястье, замычала ещё громче, падая на землю, а девушка тем временем, упав на выходе из склепа, навалилась всем весом на запирающий камень и задвинула его так, что открыть его изнутри было фактически невозможно. Вся в грязи, пыли, слезах, Инри со всей дури побежала обратно к особняку. Около злополучной двери на веранду она подхватила лопату с земли, где всё ещё валялась разрубленная рука, и потащила тяжеленную железяку к могиле. Белый мрамор блестел в лучах красноватой луны, звёзды отражались от выгравированного имени. Инри замерла около памятника и присела на него сверху, тяжело дыша. Да, это была лишь иллюзия, и могила была ненастоящей, но внутри закопанного гроба вполне могли быть останки, идентичные настоящим. Этого студентка боялась больше всего, но выбора не было. Даже если бы она нашла где-то свою биту, она бы просто не смогла убить того, кто гнался за ней, уже не осталось сил на это. — Мамочка, прости меня, пожалуйста, — заплакала девушка, втыкая лопату в землю и наступая на неё ногой, чтобы та ушла глубже. Инри не считала, сколько времени прошло. Она копала и копала, пока лопата не стукнулась обо что-то твёрдое и деревянное. Ещё через какое-то время гроб стало возможно открыть, но Инри не могла. Она не могла заставить себя посмотреть на то, что могло ждать её под крышкой. — Мы уже не первый год скорбим по нашей потере, но до сих пор помним её доброту, открытость, милость… — Мама! Пожалуйста, ма-а-а-ма-а-а-а! — …благородность и любовь. Почтим же вновь ту, что оставила нас навсегда. — Мамочка-а-а, вернись! А-а-а-а-а!.. Рыдающую девочку оттащили от могилы и посадили на землю неподалёку. Малышка плакала навзрыд, до побеления сжимая на себе неудобное чёрное платье. Все остальные взрослые стояли молча и не проронили ни слезинки. Ни разу за все года. А девочка плакала каждый раз, даже когда уже выросла и перестала туда ходить. Оставалась дома и плакала там. Потому что она убила свою маму. Если бы не она, мама была бы жива и счастлива, а она… Даже сегодня Инри, пока копала, думала о том, что не просто убийца гнался за обычной девчонкой, а гнался он за себе подобной. И вот сейчас. Хочешь ли ты посмотреть на того, кто умер по твоей вине? Инри снова взглянула на яркое ночное небо и присела рядом с памятником, который уронила в процессе раскопок, свесив ноги в яму. — Может, ты сейчас где-то там, среди этих небесных огней. И если это так… — Инри снова начала плакать. — Прости меня, пожалуйста. Я очень тебя люблю. Если бы мы встретились хотя бы раз… ты, наверное, расстроилась бы, что я такой выросла. Дурочкой такой бестолковой, упрямой и грубой. Мне папа говорил, что ты очень милая была и тихая, а я совсем не такая, хотя я очень старалась такой стать, но у меня не получилось. Ты такая… идеальная была. А я кто? — девушка опустила голову, и слёзы ещё сильней полились из глаз. — Да никто я. И никем я не стану уже… Из дома послышалась музыка. Очень странная, такой Инри никогда не слышала. …Так вперёд за цыганской звездой кочевой на закат, где дрожат паруса,И глаза глядят с бесприютной тоской в багровеющие небеса…
Инри не знала ни что такое «звезда», ни что такое «паруса», да и таких песен она раньше никогда не слышала. Она как будто была не из этого мира, но голос, который её пел. Он был роднее всего на свете. Где-то на другом конце сада затрещали ломающиеся ветки кустов и деревьев. Девушка дёрнулась и поняла, что даже каменная глыба не может навсегда сдержать того, кто хочет её убить. Времени думать не оставалось, Инри вскочила и стала поднимать крышку гроба, ведь только так она могла выбраться отсюда. Ожидая увидеть останки самого дорогого на свете человека, девушка зажмурилась, но свет заставил открыть глаза. В гробу сияло и переливалось небо, что было над головой. Всё с теми же огнями и луной. Инри последний раз оглянулась на подходящего всё ближе человека и прыгнула в никуда, падая в небо, и, кажется, превращаясь в одну из звёзд.***
Снег. Горы снега. Таких Тех-чи ещё никогда в своей жизни не видел. Засыпанные дома, дороги, деревья и холмы, а там, далеко-далеко, высокие скалы, и всё усыпано белым снегом. Но холодно не было, даже ветер дул тёплый. Парень огляделся, хотел на всякий случай достать оружие, но его не обнаружил. Судорожно пошарил по карманам брюк, однако и там, разумеется, было пусто. Тех-чи тяжело вздохнул, но тут же осёкся. — Эй! — попытался крикнуть юноша. Кругом была тишина, он не слышал собственных слов. Было настолько тихо, что даже хруст снега остался где-то не здесь. Здесь была только звенящая тишина. Парень снова попытался что-то сказать, напряг голосовые связки, но ничего не услышал. Неужели он оглох? Или это было частью экзамена? Или что-то пошло не так? Но некогда было гадать, что происходит. Надо было разобраться с проблемой отсутствия оружия и с задачей экзамена, которая была не особо ясна. Ему сказали перед входом: «убей или убеги», но кого убивать? От кого убегать? Вокруг не было никого, а даже если бы кто-то и был совсем рядом, Тех-чи бы его просто-напросто не услышал и не заметил, пока тот не подошёл бы вплотную. Первым делом юноша побрёл к ближайшему дому, где мог укрыться и, вероятно, найти что-то, что сможет помочь ему в эти часы, пока он шатается по заснеженному китайскому городу. Он немного напоминал родной район Тех-чи, где тот вырос, так что парню было крайне неуютно на улице. Как будто вот-вот из-за угла выплывет его мать и за ухо потащит обратно, домой, а этого Тех-чи боялся больше всего. В доме было совершенно пусто, только голые стены. Дверь должна была скрипнуть, но звуков по-прежнему не было. Парень хотел вздохнуть, но опять ничего не получилось. В душу начали закрадываться тревожные мысли, но сейчас стоило думать о баллах, а не об этом. Юноша обошёл ещё пару домов, но и те оказались пустыми. Наконец, на выходе из, кажется, пятого по счёту здания, Тех-чи ушёл в сугроб по колено и упал, задев небольшой занесённый снегом фонтанчик для птиц, и уронил его. Снег осыпался ему на голову, но ударил больнее, чем должен был. Потерев макушку, парень огляделся и заметил, что с фонтанчика упал его пистолет. Обрадовавшись, Тех-чи выкарабкался из сугроба и схватился за оружие, как за последнюю надежду. Но убивать всё ещё было некого, а идти — некуда. Ветер беззвучно гонял тёплый снег по улицам, всё выглядело фальшивым и ненастоящим, только горы нависали над головой, как будто вот-вот собирались осыпаться лавиной. Где хоть кто-то? Юноша прошёлся по одной улице, спотыкаясь о сугробы, по второй, по третьей. Кажется, этот городской район был бесконечным, из него никуда нельзя было деться, но что-то же должно начать происходить? Парень достал свой пистолет и покрутил в руках, затем выстрелил в воздух. Понял, что выстрел был, только по отдаче в руку и запаху пороха. Привлечь к себе внимание выстрелом было невозможно, разве что…***
Когда Тех-чи было от силы лет семь, мама повела его старших сестру и брата на фестиваль, а самого Тех-чи было не с кем оставить. Мама испугалась за сохранность дома и взяла младшего с собой. У него не было подходящего костюма, его вообще не собирались туда приводить, потому что за пару месяцев до этого Тех-чи почти покусала собака, и он был виноват в том, что «испугался какой-то животины». Теперь же он шёл вместе с семьёй и прекрасно помнил, что теперь «до конца жизни мне обязан будешь, что я тебя на улице не оставила на соседней. Только попробуй хоть куда от меня сунуться», поэтому мальчик даже не мог рассмотреть украшения, киоски, и вообще он не особо понимал, куда и зачем они идут. Его брат в парадном одеянии в скором времени отбился от семьи и присоединился к своим друзьям возле палаты с различным украшенным оружием, привезённым со всех уголков мира для фестиваля. К великому счастью маленького мальчика вскоре и его сестра приметила своих подружек и понеслась к ним сквозь ряды разноцветных палаток. Мама поняла, что лучше уж позаботится о дочке, чем о младшем сыне, шикнула «чтоб я тебя до конца вечера не видела» и пошла общаться с мамочками, которые стояли чуть поодаль от компании разукрашенных девчонок. Тех-чи знал. Что он пойдёт за мамой, что затеряется в толпе, всё равно дома его побьют. В первом случае за то, что позорит маму своим присутствием, а во втором за то, что его потом будет сложно найти и привести домой, а если он пойдёт домой сам, ему скажут, что уходить не разрешали. Поэтому было бесполезно беспокоиться о том, что ждёт дома. Если сейчас он здесь, а вокруг столько всего разного и интересного, надо на это посмотреть. Конечно же, у него не было с собой денег, он не мог купить красивой и вкусной еды, не мог поиграть в какие-то игры, но сами улочки, украшенные красными и жёлтыми фонарями, занимающими всё пространство над головой, вызывали неподдельный восторг. Мимо зданий пролетали бумажные воздушные змеи, изображавшие различных птиц и драконов. В некоторых местах рассказывали различные истории и сказки. Тех-чи слушал много, но до сих пор помнил одну. Наверное, как раз из-за воздушных змеев. Легенда о том, что под замком Императора всё ещё жив последний на свете дракон, однажды он вырвется наружу, обратится в человека и займёт трон, а в невесты возьмёт самую прекрасную девушку Китая. Только вот спустя годы самой прекрасной девушкой Китая назвали его сестру, и она, может, и вышла замуж за Императора, но он явно на дракона не тянул. От силы на змеюку подколодную, как, в общем, и всё его ближайшее и не очень окружение. Как и вся семья Тех-чи. Спустя полчаса блуждания по праздничным переулкам мальчика остановила какая-то торговка и вручила бумажную вертушку на палочке. Тех-чи пытался сказать, что мама не дала ему денег, но женщина только улыбнулась и пошла дальше раздавать подарки детям. Из игрушек дома у мальчика были только те вещи, с которыми брат уже не играл и не успел сломать ранее. Обычно он сам выступал живой игрушкой для сестры и был вынужден часами сидеть с ней и её тряпичными «подружками». С тех пор Тех-чи передёргивает от кукол. Если у него когда-то появятся дети, он никогда им их не купит. Захотелось есть, но мальчик знал, что за воровство получит по рукам так, что не сможет их сгибать пару дней. Когда-то он пытался, будучи вечно недокормленным, выхватить что-то с края прилавка на рынке и убежать, но сначала его ловили лавочники и били до полусмерти, а потом и мать, видя, в каком виде приплёлся домой ребёнок, оставляла его без еды ещё на пару суток. Только иногда сестра, играя в бесконечные чаепития, подсовывала брату печенья, которыми должна была кормить кукол. За это он был ей до сих пор благодарен, хотя не уверен, что она делала это из добрых побуждений, а не просто в процессе игры. Есть хотелось не так сильно, как иногда бывало. В конце концов, сегодня Тех-чи завтракал, так что, поборов своё желание попробовать искусные сладости, мальчик скорее ушёл с торговой улицы и оказался на площади, увешанной флажками и фонариками. Всюду горел свет, зажигались бенгальские огни, маги пускали в воздух искры. Мальчишка не заметил, как все празднующие затихли и подняли взгляд в небо. Тишину не нарушало ничего, кроме звука десятков подожжённых фитилей. Наконец, оглушительный грохот заставил ребёнка подпрыгнуть и посмотреть наверх. Огненные цветы различных оттенков распускались в небе и тут же исчезали, а на их месте появлялись всё новые и новые, заполоняя собой всё ночное небо. Шум каждый раз заставлял вздрагивать, потому что обычно грохот означал, что мама очень злая и лучше не попадать ей под руку, но сейчас в шуме и хаосе рождалась бесконечная красота. По телу разлилось тепло, на лице заиграла улыбка, на кончиках детских пальцев зажегся огонёк. Мама нашла Тех-чи ещё через час, дёрнула за руку и хотела потащить домой, но тут её окликнули прохожие, всё это время стоявшие на площади, и сказали, что, кажется, у её сына пробудилась магия. В ту ночь Тех-чи не избили дома только потому, что мама не знала, как быть с магической силой. Вдруг ребёнок сможет поджечь тут всё? Мальчик засыпал в тёплой кровати, спрятав под матрасом вертушку, чтобы её не отобрала сестра, и чувствовал себя счастливее всех детей на фестивале огня. Чувствовал себя драконом.***
Сигнальная ракета, да что угодно. Надо было, чтобы на закатном небе что-то взорвалось и сияло ярче солнца. Только так здесь можно будет привлечь к себе внимание, чтобы наконец найти того, с кем нужно сразиться. Но где это взять? Вокруг был только снег, в руках был только пистолет, а час от экзамена уже точно прошёл, к тому же темнело. И ни в одном доме не было ничего, они все были пусты и холодны, пускай холода и не чувствовалось. Тех-чи в очередной раз завернул за угол, поскальзываясь и утопая в сугробах, и увидел её. Городскую площадь. На ней по центру деревянный шест, от которого во все стороны тянулись верёвки, а на верху шеста стояла коробочка. Именно та, которая нужна была юноше. Площадь напоминала праздничную, но почти полностью разобранную. Украшений не было, палаток тоже. Остались только какие-то упоминания. По скользящему столбу парень полез наверх, пару раз упав почти с самой верхушки на мягкий снег. Уже почти стемнело, когда он наконец задел рукой коробку и сбросил на землю. Из-за высоких гор солнце село раньше, так что сейчас уже было подходящее время, чтобы запустить в небо огни, надо было только поджечь фитиль и отбежать на безопасное расстояние. С последним возникли проблемы. Тех-чи споткнулся и увяз в снегу, упав на спину. Совсем рядом с его ногой что-то полыхнуло и взвилось в воздух. На потемневшем небе мелькнула искра. Раздался оглушающий шум, который после полутора часов звенящей тишины казался ещё громче, чем был на самом деле. Ярко-оранжевый шар взорвался в небе, а за ним ещё один, и ещё десять. Тех-чи лежал молча и наблюдал за фейерверком, боясь пошевелиться. Вернулся звук ветра, покачивающего бумажные фонарики. Звук скрипящих домов, украшенных флажками и воздушными змеями. Звук потрескивающего огня, в миг растопившего сугробы. Теперь только на крышах остались небольшие снежные кучки. Юноша поднялся с прохладной земли и отряхнулся от конфетти, которыми были усеяны все улицы. Очнувшись от приятного ощущения праздника, парень начал озираться по сторонам. Вот-вот на шум и свет должен был явиться тот, с кем ему предстояло сразиться. Надо быть готовым. Сжав пистолет в руках, Тех-чи осмотрел все четыре улицы, ведущие к площади, но ничего подозрительного не обнаружил. Фейерверки закончили грохотать, и юноша прислушался. По переулку слева от него кто-то очень осторожно шёл. Тех-чи дёрнулся, направив туда пистолет и уже собирался выстрелить в неизвестную тёмную фигуру, но тут… — Так, тихо! Без резких движений. Мне уже страшно. Не надо мне в голову стрелять, не так я хотел провести этот вечер. — Вив? — удивлённый парень медленно опустил пистолет. — Ты чего тут делаешь? Виври вышел из мрака и оглядел фестивальную площадь, затем посмотрел на Тех-чи и усмехнулся. — Знать бы самому, что я тут делаю. Честно, понятия не имею. Судя по твоему виду, тут с тобой много что случилось. Ты как? — Виври подошёл ближе и стряхнул остатки снега и конфетти с чужих рыжих волос. — Бывало и получше. Подожди, — Тех-чи перехватил руку и посмотрел неожиданному спутнику прямо в глаза. — Ты же ведь не настоящий, да? Мне же нужно… — он отвёл взгляд. — Убить меня? Даже если тебе это нужно, я точно не собираюсь убивать тебя. — Нет! — Тех-чи отскочил. — Нет, я не могу. Я лучше тут останусь, пока меня насильно с экзамена не вытащат. Я тебе ничего не сделаю. Сложно найти впервые за много лет людей, которые будут тебя любить, а ещё сложнее их потерять по своей вине. Парень мог бы сколько угодно решетить врагов, невиданных ему тварей, но даже если перед ним поставили бы его мать, которую он ненавидел и боялся больше всего на свете, он опустил бы пистолет. А сейчас, пусть и иллюзорный, здесь был первый человек, который по-настоящему показал ему, что такое любовь. Виври снова подошёл ближе, кивнул и крепко обнял Тех-чи, прижимая к себе. Юноша уже ждал, когда ему в спину воткнётся острый нож, и экзамен завершится полным проигрышем. А в таком случае его не ждёт ничего, кроме возвращения на Родину, где его, скорее всего, и убьют, только в этот раз в реальности. — Давай я тогда провожу тебя к выходу, — Виври отпустил сжавшегося от страха парня и взял того за руку. Улица за спиной загорелась красными фонариками, вдоль домов выстроились киоски со сладостями и забавными мелочами. Тех-чи крепче сжал чужое запястье и шагнул в разноцветный калейдоскоп. Чем дальше они шли по улице, тем больше вещичек оказывалось у него в руках. Вертушка, как в детстве, какие-то необычные кислые десерты, фигурка маленького рыжего кота. Виври первое время шёл молча, но вскоре стал расспрашивать Тех-чи о некоторых странных по его мнению предметах в киосках. — Я постоянно во всяких китайских магазинчиках или ресторанах вижу вот такие узлы квадратные красные, это просто как узор или что-то значит? — Это чжунгоцзе, они… — Так, нет, подожди. Ещё раз. Чу… — Виври несколько секунд пытался выговорить слово, вертя узелок в свободной руке, но потом сдался. — Чжунгоцзе, — усмехнулся Тех-чи, осматривая столик с глиняными игрушками на другом конце переулка. — Они удачу приносят. — О, тогда заберу себе один. Или два. Или четыре, — Виври схватил несколько узелков и засунул в карман брюк. — Нет, четыре точно не надо. — А, да, точно, это у вас там что-то со смертью связано же. Тогда два. Мне и тебе, — парень кинул одно украшение Тех-чи и сильнее сжал его руку. Так они и шли по улицам, которые зажигались прямо перед ними и освещали путь к выходу из бесконечного лабиринта. Снова пошёл снег, но он почти сразу же таял. Виври пытался как-то шутить, рассказывать, как один раз оказался в китайском янтаре проездом, как его покрыла то ли матом, то ли китайскими комплиментами тамошняя трактирщица, когда он не доел просто невозможно огромную тарелку еды, и как он потом зарёкся больше никогда туда не возвращаться или хотя бы брать порции поменьше. — Если ты хочешь, мы можем как-нибудь с тобой съездить на такой праздник, чтобы там хотя бы люди были, а то тут как-то вяленько, — Виври схватил что-то съедобное с прилавка, но оно тут же потекло по его руке и в мгновение оказалось на земле. — Ну что за гадость. Еду я возьму с собой, ты уж извини. Когда ты приготовил в прошлый раз что-то ваше со специями, я думал, у меня глаза вытекут, а потом ещё и кишечник выпадет на следующий день. Тех-чи засмеялся, но в глубине души понимал, что они никогда не смогут пройтись вместе по настоящему фестивалю. Слишком уж велик его страх перед Родиной и матерью. Но сейчас, будто в своих мечтах, можно было представить, что они правда здесь вдвоём, и что они правда на празднике огня, и что даже здесь ничего не может им помешать провести время вместе. — Вот этот дом, тебе туда, — Виври остановился через несколько минут и ещё парочку опробованных блюд и махнул рукой на здание за киоском с миниатюрными зонтиками. — У тебя ещё полчаса есть, но если ты хочешь, ты можешь уже… — парень замялся. Тех-чи не дал ему договорить и поцеловал. Сначала нежно, как он обычно и делал, а потом Виври всегда одной рукой обхватывал его за талию и притягивал как можно ближе, второй же медленно проводил от щеки до шеи, заставляя вздрагивать. Тех-чи от такого просто таял, цепляясь пальцами за чужую рубашку, потому что ноги подкашивались. Стандартно где-то дома действо обычно продолжалось на столе или подоконнике, но здесь такого места не было, поэтому Виври аккуратно поставил Тех-чи ровно на ноги и прервал поцелуй, но из объятий не выпустил. В этот же момент где-то далеко в высоту взвились десятки огненных цветов и взорвались красными брызгами, заполоняя всё ночное небо. Кругом зашумели призрачные люди, послышались разговоры, смех и звон колокольчиков, развешанных по улице. — Спасибо, — юноша, весь красный, наконец отстранился, сжал в руке узел чжунгоцзе, и отступил в сторону выхода. — Пожалуйста, — Виври засиял от счастья, последний раз провёл пальцами по ладони Тех-чи и отвернулся, сделав вид, что его очень привлекли взрывы фейерверков, чтобы парень мог спокойно уйти. Тогда Тех-чи перескочил через прилавок, распахнул дверь дома, но не удержался и обернулся на Виври. Тот всё ещё как живой стоял посреди улицы, держал в руках все вещички, которые они собрали по пути, и смотрел на пороховое шоу. Тех-чи закрыл глаза, тяжело вздохнул, вытер рукавом рубашки проступившие слёзы и шагнул спиной вперёд в пустоту, исчезая фейерверком в небесах.***
Дафси свалился с кровати, будто очнувшись ото сна, хотя буквально пару секунд назад он зашёл на экзамен. Большая светлая комната, вся украшенная золотом и лепниной. Просторная дубовая кровать, с которой парень только что упал, запутавшись в шёлковой простыне. Мощный шкаф для одежды, полки с красивыми новыми книгами, письменный стол с кучей бумаг на нём, пустой чернильницей и изящным пером ярко-красного цвета, как у феникса, рядом обычные ручки. Первое, на что обратил внимание Дафси, так это на то, что он был абсолютно голый. Быстро закутавшись в простыни, парень поднялся с пола и распахнул платяной шкаф. Внутри висели какие-то очень уж парадные костюмы, пиджаки, камзолы и прочее. Обычными рубашкой и брюками даже не пахло. Юноша огляделся и с облегчением выдохнул, когда заметил всю свою одежду на стуле возле письменного стола. Так было намного комфортнее, можно и осмотреться наконец. В комнате не оказалось ничего примечательного. Одна дверь вела в небольшую ванную, а другая, видимо, в коридор. В ванной, прямо на полочке возле зеркальца, лежал кинжал Дафси, парень подхватил его и убрал. Скорее всего, потом пригодится. Кто-то постучал во вторую дверь. Дафси дёрнулся и вышел обратно в спальню. Постучали ещё раз, но громче. Женский голос приглушённо спросил: — Ваше Высочество, вы здесь? Юноша тихо выругался, его взгляд задержался на красном пере, и по телу пробежала дрожь. Быстро подойдя к единственному в комнате окну, парень выглянул наружу. Внизу был сад, а чуть правее виднелся кусок главной городской площади Столицы. — Ну спасибо, мрази, вот так придумали, ублюдки, — Дафси как-то пропустил момент, когда ему говорили не оскорблять администрацию, поэтому начал крыть её на чём свет стоит. — Ваше Высочество, я могу войти? — должно быть, девушка услышала возню и, не дождавшись ответа, распахнула дверь. Дафси не успел ничего сделать, так и замер у окна. — Ох, вы здесь, прекрасно. Мне велено вас в столовую проводить, если вы изволите, — служанка поклонилась и отступила обратно в коридор. — Меня? — спустя несколько секунд глаза в глаза Дафси понял, что, видимо, обращаются, всё-таки, к нему. — Вас, — девушка кивнула. — Ваш муж приказал. Дафси открыл было рот, но осёкся, уловив смысл фразы. Снова повисло молчание. Парень тяжело вздохнул, прокрутил в голове «это просто экзамен» и поджал губы, пытаясь не сводить все свои мысли к матерным словам. — Ладно, — сквозь зубы выдохнул юноша. — Ну пройдёмте. Служанка просияла и двинулась по коридору. Дафси вышел из комнаты и пошёл следом. Идти конечно, никуда не хотелось, но без этого сдать экзамен, очевидно, не представлялось возможным. Крепко сжав кинжал в руке, парень пытался запомнить путь обратно до комнаты, но все коридоры были одинаковые, а повернули они раз десять перед тем, как дойти до лестницы, а потом пройти ещё несколько коридоров. Спустя, казалось, почти полчаса, девушка, наконец, притормозила и толкнула большие двойные двери, за которыми оказался банкетный зал. Длинный каменный стол, уставленный различной едой, панорамные окна, три жирандоли вдоль стола с горящими свечами. — Ну наконец-то, сколько можно ждать. Дафси тяжело вздохнул. А кого ещё он ожидал увидеть? В дальнем конце зала на крайнем стуле сидел Расхо и что-то читал, параллельно потягивая кофе. Больше в комнате никого не было. Служанка замерла при входе, дальше Дафси пошёл один. Сначала он хотел сесть на первое попавшееся место как можно дальше от Расхо, но как только парень потянулся, чтобы отодвинуть стул, послышалось: — Ты издеваешься что ли? Ты ещё в соседнем крыле сядь, — Расхо не оторвался от книжки, но сказал это с явным недовольством. Было неясно, как стоит на это реагировать. Какой вариант поможет быстрее разобраться с задачей? Делать всё, как говорят, или делать с точностью до наоборот. Да и к тому же было не совсем понятно, кого надо убить. Сначала Дафси решил, что это очевидно, но потом в голову стали закрадываться сомнения. А вдруг это обманка, и на самом деле убивать надо не Расхо, а кого-то другого, и позволили бы экзаменаторы на своих экзаменах убивать членов королевской семьи? В раздумьях Дафси медленно шёл вдоль стола, не отводя взгляда от… того, кто сегодня значился его мужем. От такого осознания к горлу подкатило, но парень взял себя в руки и, наконец, сел за стол прямо напротив принца. — Как спалось? — Его Высочество не особо заинтересованно глянул на Дафси и снова вернулся к книге, параллельно доставая из кармана брюк сигарету и прикуривая от магического огонька. Дафси до боли сжал челюсти. Даже слово из себя выдавить казалось испытанием. Юноша просто очень сжато кивнул и промычал «угу». — Прости, я тебя вчера, наверное, заездил, — Расхо усмехнулся. Дафси пробила крупная дрожь. «Просто, блять, прекраснейший экзамен. Вытерпеть пошлые намёки от Его Высочества без смс и регистрации», — думал парень, беря с подноса рядом бутерброд, чтобы хоть чем-то себя отвлечь. — Ну не красней ты так, я себя развратником чувствую. Мне после обеда надо будет в военный штаб, проедешься со мной? А то скучно будет одному, — принц поднял взгляд. — Ну что ты на меня так смотришь, обижаешься? Ну я же ещё ночью извинился, ты же сам просил не останав… Дафси спихнул со стола бокал, стоявший под правым локтем, тем самым прервав фразу, конец которой он точно не хотел слышать. Да он и начало слышать не хотел. Он бы лучше сотню тварей перебил, как в том болоте, чем просидел бы тут ещё хоть минуту. Можно было прямо сейчас засадить копьё прямо Расхо в сердце, он бы не успел среагировать, но юноша всё ещё не был уверен, что убивать надо было именно его. Ему сказали, что его самого захотят убить, но пока со стороны принца попыток не предвиделось. Пора уже было что-то делать, час с начала экзамена точно прошёл. — Аккуратнее, — Расхо щелчком пальцев подозвал служанку, всё ещё стоявшую в дверях, чтобы та убрала осколки. — Ты мне так и не ответил, проедешься со мной? Потом можем заехать, куда тебе захочется. Ты вроде на прошлой неделе что-то говорил про какой-то театр. Хочешь, туда съездим? — Я не очень хорошо себя чувствую, — наконец, собравшись, выдохнул Дафси. — Приболел, наверное. Останусь тут. — Приболел и всё ещё не приказал позвать врача? Что ж, в этом весь ты, чему я удивляюсь. Ты и при смерти будешь говорить, что это просто простуда, — Расхо помедлил, но потом резко отложил книгу в сторону и кинул почти докуренную сигарету на пол. — И ты говоришь, что тебе плохо. Да это значит ты умираешь, эй, а ну пошли. Что болит? Его Высочество поднялся с места, обошёл стол и подлетел к Дафси. Тот дёрнулся и почти упал со стула, но схватился за скатерть и стянул со стола тарелку и столовые приборы. — Боги, да что с тобой творится. Пойдём, вставай, я тебя тут так не оставлю, — Расхо подхватил парня под руки и поднял с места, ровно ставя на ноги и придерживая за плечи. — Пошли, только осторожней. Юноша отпихнул чужие руки и отскочил в сторону. Расхо замер и поднял брови. — Я опять сделал что-то не так? — тихо и, кажется, даже, удручённо спросил принц. — Прости, если так, но я правда не понимаю, что происходит. Если тебе плохо, давай просто дойдём до врача. Я волнуюсь. Его Высочество снова протянул руку к Дафси и на этот раз сопротивления не встретил. Положил ладонь на плечо и кивнул головой в сторону двери, мол, пойдём, я тебя провожу. Парень даже не смог ничего возразить. — Нет, я… ты почему такой добрый? — Дафси непонимающе глядел на принца и чувствовал себя полным дурачком. Хотелось просто плюнуть Расхо в лицо и желательно ещё врезать побольнее, но сейчас он выглядел совсем не так, как тогда. Точнее один в один, но ранее. Когда они ещё просто были в Академии и… пытались подружиться? — А я злой обычно по-твоему, да? Ну спасибо. Знаешь что, сам к врачу иди, если так плохо. Если нет, то… мне всё равно, в общем. До вечера, — Его Высочество убрал руку и направился к выходу из столовой. Он споткнулся об стул, который выдвинул Дафси, когда хотел сесть подальше, и схватился за спинку, намереваясь, очевидно, откинуть мебель в сторону, но остановился, сжал руки в кулаки, закрыл глаза и начал тихо считать до десяти. Как только счёт закончился, парень выпрямился во весь рост, расслабил руки и очень медленно вздохнул. — Нет, я тебя провожу. Вдруг случится что-то, я с ума тогда сойду. Расхо оставил стул в покое и пошёл обратно к Дафси. Тот так и стоял на месте, не зная, что ему делать. Принц аккуратно, но быстро притянул парня к себе, положив руку на затылок, чмокнул того в макушку и отпустил. — Пойдём, — Его Высочество скрылся за дверьми. — Да он же ненастоящий, что ты… идиот, — Дафси стукнул себя по лбу и медленно поплёлся к выходу. Они шли по коридору, Расхо осторожно придерживал юношу за локоть, но не прижимался слишком близко. Казалось, в замке никого больше не было, кроме них двоих. На улице было лето, жаркое и цветущее. За окном сад, где росли уже плодоносящие деревья черешни. Да, прошлым летом Дафси остался без этих ягод, хотя все сознательные прошлые года своей жизни у них каждое лето в квартире стояли целые миски. Примерно через неделю вся семья наедалась, и никто уже не мог доесть несчастные остатки, потому что покупали как на год вперёд. Сейчас от черешни в саду как будто повеяло прохладой, которая была так нужна адским летом, но от ладони Его Высочества шло обжигающее тепло, которое полностью лишало смысла все порывы ветра из окна и мечты о бордовых ягодах. — У тебя что-то болит? Или просто себя плохо чувствуешь? Голова кружится? Слабость? Давление? Температура? — Расхо приложил ладонь ко лбу Дафси и нахмурился. — Да нет, вроде нормально. Может, помедленней идти? Или, если хочешь, я тебя понесу… — Нет! — парень резко остановился, заставив Его Высочество затормозить. Надо было собраться с мыслями. Хотелось извиниться за тот вопрос в столовой, но одновременно с этим очень хотелось просто куда-то убежать, и было непонятно, чего хотелось больше. — Прости, я сам не понял, что сказал. Мне жаль. Это было тяжело, но отпустило. Можно было спокойно выдохнуть. Если бы только ещё… — Мне тоже. Дафси посмотрел Расхо в глаза. Вряд ли он извинился за что-то, что произошло сегодня или вчера. Хотелось всё забыть как минимум потому, что от этого точно бы полегчало. Но что сделано, то сделано. И такое не прощают. Но, казалось, Его Высочество сам это понимал. И даже прощения не просил, потому что это бессмысленно. Просто очерчивал то, что он сожалеет. Может, это даже было правдой. Принц слегка наклонился и легко коснулся губ Дафси. Ну это уже было слишком. Юноша зажмурился и сжал зубы, чтобы не дать чужому языку проникнуть внутрь. Но тут по его позвонку провели пальцами, заставляя вздрогнуть и выпрямиться. — Ты всегда забавно дёргаешься, когда я так делаю, — Расхо отстранился и улыбнулся, глядя, как Дафси буквально на глазах заливается краской. Сердце стучало, было странно, но не мерзко. По крайней мере уж точно не так противно, как в воспоминаниях. Может, общая атмосфера играла роль. Может, галантное поведение. Может, признание своих ошибок. Впрочем, это было неважно. Надо уже наконец добраться до этого несчастного врача. Пора было вспомнить, что это экзамен, а значит, уж кто-то здесь точно желал парню зла. Да и времени оставалось не так много. Дафси даже шагу сделать не успел. Звук выстрела, ужас в глазах Его Высочества, дикая боль в районе шеи. На другом конце коридора стояла служанка с пистолетом в руках. Дуло дымилось, пуля прошла насквозь. — Блять! И юноша отключился. Интересно, их встречи всегда будут заканчиваться этим словом?***
Что-то запищало, защелкало, послышались голоса. Один голос был очень возмущённым. — Да вы, бляди, вообще соображаете, когда свои экзаменульки пишете? Вы ебанутые, я вас спрашиваю?! Я бы посмотрела на вас, если бы вам пришлось могилу собственной матери откапывать! А ты, пизда, чего сюда припёрлась? Братец твой у нас тут уже был, нам не понравилось. Суки, да чтоб ещё хоть раз я в эту вашу Академию сунулась, да не в жизнь. Я к бесстатусным скорее уеду, чем ещё год тут проведу! Дафси вывалился из двери, которая тут же захлопнулась за ним и исчезла. Парень тяжело дышал, всё ещё чувствовал фантомную боль, но там, где должна была появиться дыра от пули, кожа в порядке. Очень тихо послышалось откуда-то сзади, что экзамен провален, попыток пересдачи не предусмотрено. Юноша обернулся, но упёрся лицом в стену. Дафси чувствовал себя как будто во сне, поэтому все эмоции, связанные с неаттестацией бушевали где-то очень глубоко. Оставалось только выйти из пустой маленькой комнаты на звук голоса Инри. — Ох, ну слава богам, хоть кто-то! — та повернулась на звук шагов. Из разных комнат выходили люди, но благодаря росту Дафси был заметен среди остальных. — Что, тебя тоже во все щели отымели на этом… я даже слов подобрать не могу, это какое-то издевательство! Чуть поодаль от девушки стоял директор, три его неизменных секретарши, парочка каких-то особо умных членов общества и принцесса Айкса пира, которая очень зло стучала длинными ногтями по стене. Инри покосилась в сторону, где в прямом эфире обновлялись бумажные списки. Имена появлялись и исчезали, сменяя друг друга в зависимости от баллов. Инри была двадцать четвёртая, но её это не волновало. Где-то в первой десятке, но ближе к концу мелькнуло имя Тех-чи. Виври был на первом. Ну конечно. Инри пробежалась взглядом по списку, с каждой десяткой всё недоумённей сводя брови. Наконец, она нашла и фамилию Дафси. Последняя. — Вот этот, — одна из секретарш мотнула головой в неопределённую сторону. — Ты чё, ёбу дал?! Ты как умудрился на последнем месте оказаться! — Инри схватила Дафси за рубашку и дёрнула того вниз, чтобы они оказались на хотя бы примерно одном уровне. — Отвечай! — А что ты на меня орёшь?! Ты думаешь я… да я… — Дафси хватал ртом воздух, а к глазам подступали слёзы. Наконец, шок прошёл, и стало ясно, что кошмар продолжается наяву. — Извините… — Я тебя год почти носом в корт тыкала зачем?! Чтобы ты последний оказался? Добро пожаловать в армию, придурок! Тебя там и на неделю не хватит. Да что б… — Извините! — …тебя, ну это уже слишком! Я не верю, что все остальные дурачки сильнее тебя, ну это же бред! — Вашу мать, да извините уже наконец! Злющая Инри и морально убитый Дафси повернулись на голос. Очень недовольная Айкса пира стояла прямо сбоку от парня, держа в руках какой-то конверт. — Спасибо, — девушка демонстративно поклонилась. — Вот так честь, мне уделили внимание. Вы, — Айкса тыкнула пальцем Дафси в грудь. Они с девушкой были практически одного роста, так что она очень устало смотрела юноше прямо в глаза. — Вас Дафси зовут, всё верно? — Да, — ответила за друга Инри. — Пизда, я не тебя спрашиваю! — Айкса стукнула девушку по голове конвертом, у той брови взлетели до лба. — Отлично, держите. Боги, наконец-то можно домой. И она ушла, почти убежав вдаль по коридору. К Инри обратился один из, очевидно, организаторов экзамена, которого она совсем недавно крыла матом, чтобы сообщить, что по всем подсчётам ни в одном испытании ошибки допущено не было. Пока разборки продолжались, Дафси осмотрел конверт, который ему впихнули в руки. Покрытый золотом, с завитушками и нарисованными акварелью различными цветами. Печать королевской семьи из красного воска. Дафси сломал её и разорвал конверт. Внутри лежали четыре бумажки. Одна оказалась банковским чеком на сумму двадцать тысяч каких-то там монет, парень их не особо различал. Вторая была документом. Юноша пробежался по нему глазами и уловил такие слова как «зачислить», «на бюджетной основе», «в первой волне», «обучение с десятого июля» и прочее. А на самом верху листка было красиво написано «Королевская военная академия Феа и Оки». Ничего не понимающий Дафси развернул третью бумажку, на которой было написано просто «В качестве моих искренних сожалений» и подпись. «Р. пира Лиах». — Она умерла из-за тебя, — плюнула Инри в лицо директору и пошла прочь от администрации. — Ну что там? Это что, от этого? — девушка выдернула у друга из рук последний листок, несколько секунд молча читала, а потом взвизгнула. — Видел, старый ты хрыч, да его и без ваших экзаменов в Феа берут! Пускай ваша Академия королевским пламенем пылает! И все вы вместе с ней! — Инри потрясла документом своему отцу перед глазами и вернула его Дафси, параллельно утаскивая парня прочь из коридора. — Хоть какая-то польза от Его Высочества в этой стране. Мы это отметим, только ещё двух дурачков наших найдём. А на очередном листе бумаги было написано следующее: «По личному приказу Его Королевского Высочества, наследного принца Расхо пира Лиах, присвоить гражданину Дафси най Асари статус Феа без дополнительных выяснений обстоятельств при предоставлении данного документа в любую королевскую канцелярию»