***
Королевский банк, особенно его столичное отделение, это то место, куда ты заходишь и понимаешь, что уборщица выглядит намного, намного лучше, чем ты, а охранник скорее всего является каким-нибудь министром. Дафси взял талончик, подождал около пятнадцати минут на диванчиках в центре зала, подошёл к окошку, к которому его позвали. Девушка-работница очень долго переводила взгляд с Дафси на чек, оценивая внешний вид юноши и заявленную сумму. Позвала кого-то ещё, затребовала паспорт, ушла на несколько минут, вернулась, сравнила имя на документах с именем на чеке, вздохнула, проглядела какие-то списки и через ещё минут десять очень недоверчиво плюхнула на стол между ней и своим клиентом мешок с деньгами. До дома парень шёл в полном вооружении, потому что просто так лишиться таких сумм было бы полнейшим идиотством. В одной руке мешок, в другой кинжал. В квартире не нашлось места, куда можно было бы вывалить столько монет. Бумажные деньги очень бы помогли местной экономике, но тут такого пока не водилось. В конечном итоге юноша просто закинул мешок под кровать до лучших времён. Пора было ставить в спальне какой-нибудь антимагический сейф, если такие вообще существовали. В канцелярии было ещё веселее. — У вас есть справка о доходах? — госслужащий поднял взгляд на Дафси. После пары секунд молчания продолжил. — Об имуществе? Подтверждение прописки? О наличных финансах? — После ещё пары секунд молчания работник очень тяжело вздохнул и всё так же нудно продолжил. — Оформлять будете? Очередь в одно окошко час, в нём полчаса, а подтверждать справку это в другое окошко, там сейчас девушка подойдёт. А чтобы получить первую справку, нужна вторая. А чтобы получить вторую, нужна третья, а чтобы получить третью, нужна первая, но вообще-то там уже обед. — Вашу мать, а можно ну чуть-чуть побыстрее? Я опаздываю! — Не кричите на меня, молодой человек, вам это не поможет. Знаете, сколько у меня тут таких, как вы, каждый день? И всем что-то надо. Подождёте, ничего с вами не случится. Если так торопитесь, приходите в другой день. Обматерив всех работников за полчаса до начала выпускного бала, Дафси наконец вылетел из канцелярии, держа в руках намного больше, чем три справки. Завтра он пойдёт за статусом ещё раз, но, видит бог, в другое отделение, потому что тут его запомнили. Время близилось к закату, девушки в элегантных платьях и парни в костюмах стекались в Академию, чтобы послушать праздничную речь директора, потанцевать и последний раз провести время всем вместе. Дафси одним из последних забежал в огромный актовый зал, где уже стояли ряды стульев, небольшая сцена. Всё было украшено фонариками, над головой нависала иллюзия вечернего розового неба. Здесь должны были только, так сказать, проводить всех в добрый путь, а уже само празднество проходило на стадионе, где расставили столы с едой, организовали ровный лаковый танцпол, кое-где установили даже деревья, кусты и различные живые цветы, а по углам запрятали заколдованные инструменты, которые всю ночь должны были играть лёгкую музыку. Виври, сидевший ближе к началу актового зала вместе с Тех-чи, помахал другу рукой. Дафси осторожно пролез к ним и опустился ровно за пару секунд до того, как всюду, кроме сцены, погас свет, небо притемнили, а на небольшую сцену вышел директор и некоторые преподаватели. — А где Инри? — Дафси оглядел ряды неподалёку, но девушку не обнаружил. — Женщины. Они никогда не приходят вовремя, — пожал плечами Виври и попытался незаметно прикурить, но Тех-чи отобрал его сигарету и кинул куда-то на пол. Юноша хотел возмутиться, но на него цыцкнули несколько студентов, и он, скрестив руки на груди и закатив глаза, стал делать вид, что внимательно слушает пафосную речь от преподавательского состава. — Этот год был непростым, — тут же одновременно с директором начал Виври, и уже ничего не могло остановить друзей от бесконечных шуток и подколов. Очень много слов про то, что абсолютно все ученики достойны того, чтобы с отличием закончить Академию, но судьба злодейка, поэтому имеем, что имеем. Ультрапатриотическая речь про честь защищать свою Родину, про жестокость, но нужность войны, про ненапрасные жертвы. Потом уже каждый преподаватель по отдельности зачитал свои трогательные слезливые наставления. Кто-то из студентов и студенток действительно расплакался. Виври, Тех-чи и Дафси уже почти лежали под стульями и тоже плакали, но от смеха. Инри так и не пришла. Уже когда все учащиеся дружно двигались к стадиону, Дафси почувствовал растущее в груди напряжение. А если она уже уехала? Куда? И почему она никому не сказала? На улице правда было очень красиво. Трава почти полностью исчезла, всё застелил глянцевый паркет. Фонтаны с соками и алкоголем, закуски, всюду гирлянды и сирень, сирень, сирень. Заиграла музыка, Виври откланялся и утащил Тех-чи хотя бы на один танец. Дафси присел на каменные ступеньки, которые теперь вели к стадиону вместо обычных деревянных, и стал выглядывать подругу, но чем больше времени проходило, тем больше он начинал переживать. Отзвучала первая мелодия, вторая, третья, четвёртая… — Ты так ничего нормального и не надел, ну конечно. Парень подскочил с холодного камня, к которому уже почти примёрз, и обернулся. Какая-то незнакомая девушка с очень знакомым голосом стояла в тени за его спиной, на верхней ступеньке, и очень осторожно пыталась спуститься. Как только на лицо студентки попал свет от фонарей, у Дафси отпала челюсть. Вместо кудрей выпрямленные и уложенные в изящный пучок с выпущенной прядью волосы, на лице аккуратный вечерний макияж. Облегающее чёрное платье до колен, в руках небольшой клатч, туфли на каблуках… — Инри?.. Вау, — только и смог выдохнуть парень, глядя на подругу. — Настолько всё плохо, да? — она слегка покраснела, глядя Дафси прямо в глаза. — Нет! Ты… просто волшебно выглядишь. Правда. Я… не ожидал даже, — юноша обратил внимание на серьги с драгоценными камнями, на массивный браслет, на длинную заколку в волосах. Да и вообще Инри выглядела сегодня… как девушка, а не как кент с района. Привычное «Э! И чё блять?» сменилось на осуждающий взгляд, да и вообще она стала говорить как-то легче, мягче. — Спасибо. Я бы пришла намного раньше, если бы не пришлось так долго разбираться с волосами. Я думала, я повешусь, если честно. — Полагаю, оно того стоило, — Дафси протянул подруге руку, чтобы помочь спуститься с последних ступенек и не упасть на каблуках. — Надеюсь, — девушка улыбнулась, и у парня что-то кольнуло в груди. Как будто чувство дежавю. — Божья Матерь, кто эта прекрасная женщина? Мне кажется, я только что влюбился, — Виври направлялся к друзьям, Тех-чи шёл следом. — Ты бы такими словами не разбрасывался, а то не факт, что ты отсюда живым выйдешь, — Инри ухмыльнулась. — Живым, но побитым, — обозначил Тех-чи, и все четверо рассмеялись. — Хватай и беги, такую ты больше нигде не найдёшь, — прошептал Виври на ухо своему растерянному другу и снова скрылся в пучине вечера. Дафси это прекрасно понимал, но… это определённо был не его вариант. С Инри было весело, интересно, порой спокойно, порой опасно, порой даже страшно, но романтические отношения тут бы всё только испортили. У них был отличный тандем людей, которые могли шутить друг про друга что угодно, не боясь обидеть. Людей, которые могли рассказать друг другу что угодно, не боясь осуждения. Людей, которые друг за друга готовы были убивать. Друзей. Лучших друзей. — Я даже не знал, что у тебя платья есть в гардеробе. Я думал, у тебя такое не водится. — У меня было одно, но ему сколько лет было, его в глубине шкафа моль погрызла. Я сегодня ходила новое покупать, вы же, два засранца, не пошли, мне Тех-чи выбрать помог. — Да я сам не разбираюсь, у нас девушки такое не носят почти, — стал оправдываться парень. — Мне показалось, нормально вроде сидит. — Великолепно, — Дафси ещё раз оглядел подругу. Что-то очень знакомое мелькало в её образе, но пока было непонятно, что именно. Тех-чи тоже через несколько минут растворился в толпе, и двое друзей снова остались наедине. Девушка очень осторожно, напрягаясь при каждом шаге, двигалась к ближайшему столику с закусками. Должно быть, она час только шла на этих каблучищах от дома до сюда. Как не упала? — Ты собралась уезжать? — Дафси подхватил со стола бокал шампанского и протянул его Инри. Та испуганно посмотрела на юношу, а потом вздохнула. — Тебе мой папаша сказал, да? Небось попросил тебя, чтобы ты меня отговорил. — Да, именно так он и сделал. Но, может, ты хоть мне объяснишь, почему ты вдруг собралась куда-то сваливать, и куда? — К Фарали, — тут же ответила девушка. — Я ей уже написала, она «за». А почему? Да потому что я устала уже! Сколько можно тут сидеть, ничего не делать. Каждый год как предыдущий. Иду в Академию к папочке под крыло, выпускаюсь, всё лето думаю о том, что пора с этим завязывать, а потом всё по кругу. Я не хочу больше зависеть от человека, для которого мне всё ещё пять. А если он иногда замечает, что это не так, он смотрит на меня, как будто я государственные тайны всем шпионам разболтала. Я хочу попробовать пожить по-другому. Если не понравится — вернусь, но я очень не хочу сюда снова. Тишины хочется, спокойствия. Сколько можно балагурить? — И это я слышу от Инри… да скоро снег пойдёт, не иначе, — Дафси сам не заметил, как взял в руки бокал вина и отхлебнул. — Ну… тогда план твоего отца определённо провалился. Я уж точно не буду тебя останавливать. Только напиши, как устроишься. — Обязательно, — девушка схватила со столика тарталетку и съела. — Может… потанцуем? Что просто так стоять? — Действительно, только не падай, — парень протянул подруге руку, та неуверенно положила свою поверх. — Да уж постараюсь, ты сам меня не раздави. И раз два три, раз два три… хотя скорее что-то вроде «раз, два, раз, нет, стой, тут должно быть три, раз, три, ой, да ну нет, два, четыре, что, откуда четыре?!» Дафси не особо умел танцевать, Инри было сложно на каблуках, которые она никогда не носила, но оба старались, как могли. Танцпол был большой, людей на нём не так и много, так что места для ошибок было достаточно. Друзья спотыкались, наступали друг другу на ноги, случайно пихались локтями и смеялись. Задачу также усложнял ну уж очень разный рост. Да, сегодня девушка была чуть выше, чем обычно, но всё равно уверенные двадцать сантиметров оставались между ними. — Да прижмись ты поближе, а то так и будем спотыкаться, — Инри фыркнула. — Да я тебя сломать боюсь, ты мелкая такая, — Дафси слегка возмутился. — Мелкая? Ну подожди, вот выйдем мы отсюда, я сама тебя пополам согну до конца дней твоих. Выбирай пока, в какую сторону. Мелодия закончилась. Юноша резко остановился, а Инри только поймала такт и с размаху врезалась в стоявший неподалёку столик. С её плеча слетел клатч, и из него посыпалось всё то, что до этого дня лежало у девушки по карманам куртки, смешиваясь с упавшей едой. Дафси подхватил подругу до того, как она успела приземлиться на бутерброд, и осторожно поставил её на ноги. — Блять, ну конечно, так и знала, что эти ваши сумки бесполезные. И туфли, и платья. Надо было как обычно приходить, только время зря потратила. — Не начинай, ты красавица, давай я подниму, а то тебе неудобно. — Ой, прикрой вещалку, джентльмен, подвинься лучше. Друзья стали собирать всё, что рассыпалось, обратно в сумку. Бинты, ручки, пластыри, жвачки, небольшое зеркальце, ножницы, гвозди… под осколками разбившейся тарелки Дафси заметил какую-то маленькую фотографию. Свалив обратно в клатч то, что он подобрал, парень осторожно выудил бумажку из фарфоровых завалов и вынес фото на свет. Казалось, весь мир вокруг в этот момент замер, кроме Инри, которая продолжала подбирать упавшие баночки, пакетики, листики, какой-то небольшой острый камень, видимо, чтобы кинуть в того, кто не очень нравится. Девушка тяжело выдохнула и выпрямилась, глядя на Дафси, который всё так же смотрел на фотографию, изучая каждый её миллиметр. — Эй, ну блин, чё ты там разглядываешь, там ещё за стол куча всего улетела, помогай давай, — Инри потянулась к другу и схватила фото за край. Дафси не отпустил. — Кто это? — как-то очень ломко спросил тот, переводя взгляд с женщины с фото на подругу и обратно. — Мама моя, — зло выдохнула Инри. — Может, опустим эту тему? Отдай и помогай дальше, или красивая такая, что ты, как Виври, с первого взгляда влюбился? — Так ты же сказала, что она умерла, — Дафси как будто молнией сразило. Он окаменел и просто не мог разжать трясущиеся пальцы. — Так она и померла, это старая фотка какая-то, у папашки нашла. Слушай, либо ты мне помогаешь, либо я на тебя очень сильно обижусь. Чё ты к матери моей прицепился? Я не хочу о ней разговаривать сейчас, не порть мне настроение. — Нет… Нет, подожди. Да быть такого не может, да ты шутишь, — парень вырвал бумажку из чужой руки и вгляделся ещё сильнее, улавливая неоспоримые сходства внешности. — Это ты сейчас дошутишься, верни, паскуда! Я пришла сюда не чтобы покойников вспоминать. — Нет, нет, нет, стой! — юноша схватил девушку за плечи и заставил замереть на месте. — Это пиздец, Инри, ты себе не представляешь, какой, — с придыханием заговорил Дафси, сжимая пальцы всё крепче. — Ты совсем с ума сошёл? У тебя с головой всё нормально, ты что несёшь вообще?! — Инри испугалась. На них стали оборачиваться люди. Девушка наступила каблуком другу на ногу, и он её отпустил, но тут же схватил снова. — Да отстань, дурачок, что ли, это тебя так с одного бокала вынесло? — Её же Агата звали, да? — не унимался парень. — Так же? Ну конечно. Инри. Пожалуйста, послушай меня. Слушаешь? Я клянусь всем, что у меня есть, когда-то было и когда-то будет. Она жива, слышишь? Я её знаю. И Фарали её знает. Она жива. — Ты… ёбнутый? — девушка заплакала, дрожа. — Прекрати сейчас же. Я сейчас тебя ударю, ты дождёшься! Прямо этой сумкой по яйцам! — Она меня сюда отправила учиться, она живёт с Фарали в одном городе, они хорошо общаются. Помнишь, Фарали про няньку свою говорила? Так это она и есть. Не веришь мне — не верь. Поедешь туда — сама увидишь. Просто… — Заткнись, скотина! Заткнись сейчас же! Заткнись! — невыносимо громкий вопль разлетелся по округе. После каждого «заткнись» парню прилетало сумкой по разным частям тела. На парочку обернулись абсолютно все. Даже те, кто уже мало что соображал. Повисла тишина. Музыку как будто выключили. Инри опять выронила клатч, из него снова всё высыпалось. Дафси хотел нагнуться и подобрать выпавшие вещи, но тут ему зарядили мощнейшую пощёчину. Парень отскочил и растерянно и одновременно возмущенно посмотрел на подругу. — Какого хрена? Что я не так сказал? То, что ты меня слушать не хочешь, это только твои проблемы, дура! — юноша зло смотрел на молча плачущую девушку и не мог понять, что пошло не так. — Сам ты! Сам мудак! Я каждый год всё своё блядское детство на свой день рождения к её могиле ходила, а ты мне затирать будешь в пьяном угаре, что она жива?! — несчастная то кричала, то еле шептала, задыхаясь от слёз боли и несправедливости. — Почему я должна тебя слушать вообще?! Тебя на кладбище сводить? Ты и слова о ней не имеешь права говорить! Не разговаривай со мной больше никогда, ублюдок! И не подходи ко мне больше никогда! Пошёл нахер! Инри скинула с ног неудобную обувь, в слезах побросала в сумку всё, до чего смогла дотянуться, хотела вырвать из рук Дафси фотографию, но тот поднял руку вверх, и девушка просто не смогла достать. Тогда она подняла с пола кусок разбитой тарелки и со всей дури кинула в парня, потом кинула в него ещё и туфли, больно попав каблуком по локтю, и убежала, рыдая навзрыд. Дафси остался стоять один среди упавшей еды, осколков посуды и вещей Инри. С фотографией госпожи Агаты в руках. Казалось, в сердце вонзились сотни стёкол, и всё саднило и сочилось досадой и печалью. Хотелось напиться, чтобы оправдать своё скотское поведение, но оставалось лишь развернуться и пойти домой. Вокруг снова закружили люди, все тут же забыли про перепалку двух студентов и стали заниматься своими делами. Жизнь продолжалась.***
Виври и Тех-чи давным-давно ушли с выпускного. В городе стемнело, людей на улицах стало меньше, а хотелось как раз просто тихо погулять, держась за руки до самого конца. Оба устали, танцуя и смеясь до головокружения. Парни немного выпили, но этого хватило, чтобы расслабиться и прочувствовать этот вечер с сиреневым небом над головой. Они свернули в небольшой парк, где часто гуляли по пути с учёбы, а иногда и вместо неё. — Ты так и не рассказал мне, что было у тебя на экзамене, — Тех-чи отпустил чужую руку и спустился к прудику, на другом конце которого плавали утки. — Я тебе всё выложил, вскрывайся. Всё, кроме того факта, что сам Виври был там. Не хотелось краснеть и мямлить, потому что такие иллюзии были слишком личными и не подлежали огласке даже самому близкому человеку. Но Тех-чи сразу после того, как помог Инри выбрать платье, пошёл и купил пару китайских узелков, чтобы один оставить себе, а второй подарить перед отъездом. Ведь скорее всего они уже больше не увидятся. — Да боже, ну ничего интересного. Там была пустыня какая-то, оазис недалеко. На меня сразу какая-то дьявольщина напрыгнула, врезалась в пальму, оттуда мой кинжал упал. Я этого уродца в воду загнал, пар пустил. Он потерялся, и я ему всадил в лобешник, вот и всё. — Дьявольщина? Это что значит? — Это мать моя так говорит, сам не особо знаю. Какая-то хрень, — Виври криво улыбнулся и поспешил перевести тему. — Может, завтра сюда придём, уток покормим? — Ну можно, наверное, — Тех-чи отыскал на берегу плоский камушек и пустил по водной глади. Почти с десяток молниеносных отскоков, и камень улетел в кусты на том конце пруда. — Мне вещи надо будет начать собирать, правда. — Чи, ну какие вещи, ну хватит, — парень закатил глаза и спустился по берегу помочь найти ещё один камешек. — Ну куда ты собрался? — Я бы с радостью никуда не собирался, но иначе меня депортируют, ещё и оштрафуют, — следующий камень тоже полетел слишком далеко. — Перестань об этом говорить, пожалуйста, — Виври протянул подходящий камушек и вложил его в руку Тех-чи. — Я рад, что мы сегодня вместе почти весь день, правда, — тот лишь сжал протянутую ладонь. — Мы так ещё сотню дней проведём, я тебе обещаю, — камушек утонул ровно посередине пруда. — Ну… когда я из Китая вернусь, обязательно. — Ты никуда не поедешь, — твёрдо сказал Виври и чмокнул парня в щёку. — А что мне остаётся, Вив… — Тех-чи слегка отстранился и отвернулся, глядя на закатное солнце и жмурясь, но руку не убрал. — Со мной остаться тебе остаётся, вот и всё. — Вив, — Тех-чи вздохнул. — Всё хорошо будет, я вернусь потом, — пускай он и сам совершенно не верил в эти слова, сказать их считал нужным, чтобы успокоить хотя бы себя. — Я тебя не отпущу туда, не шути так со мной, — парень начал повышать голос. — Ты здесь останешься, я здесь останусь, и никуда… — Ну а что ты предлагаешь? Что ты хочешь? Ни ты, ни я ничего с этим сделать не можем, — Тех-чи отпустил руку и пошёл обратно к парковой аллее, чтобы его молодой человек не увидел подступающие слёзы. — Чи… Послушай меня, пожалуйста. Давай присядем где-нибудь, а то это надолго. Они молча шли вглубь парка, но везде было слишком светло, слишком открыто для такого разговора. Наконец, когда фонари уже зажглись, они нашли небольшую старую лавочку в самом сердце парка. Тут было темно, тихо, только где-то в траве стрекотали кузнечики, давая понять, что это место ещё живо. Виври опустился на скамью, тут же притянул к себе Тех-чи и крепко обнял, так что у того перехватило дыхание. Хотелось так сидеть часами, но нужно было что-то предпринять. — Чи, я не мастер глубоких и искренних речей, поэтому я скажу всё, как есть. Я иногда подвираю, но сейчас ни слова лжи, клянусь, — парень прошёлся рукой по чужой спине, очерчивая лопатки, словно крылья. — Так вот… Я, когда тебя первый раз увидел, думал, я с ума сойду. Я за свою жизнь не то чтобы прям короткую никогда не верил в то, что человек, каким бы он ни был, может с первого взгляда влюбиться. Я и сейчас в это не верю, но я ещё ни на кого на свете так не смотрел, как на тебя тогда. Я так хотел понять, почему именно при виде тебя я себя так почувствовал, что за тобой таскался день и ночь. Хотел понять, что в тебе такого особенного, что меня к тебе притянуло и не отпускает до сих пор. И знаешь, я понял. Я никогда не встречал человека сильнее тебя. Не физически, хотя я в этом не уверен. Но когда я узнал немного о тебе: откуда ты, кто такой, почему здесь оказался, — я был наповал сражён. И я видел, что ты через столько всего прошёл, что у любого другого человека на земле уже давно бы закончились силы, вера в себя, вера в других людей, в добро и справедливость, но ты только хмурился каждый раз, когда другой бы на твоём месте в слезах тонул, и дальше шёл. Я знаю, что ты делаешь это не потому, что ты такой герой, а потому что тебе, как и всем, просто хочется счастья в жизни. Но я никогда не забуду твои глаза. Слышишь? Никогда. У тебя в них столько воли, что я в них ещё тогда, при первой встрече, утонул. Нет в этом мире никого смелее тебя, никого добрее тебя, никого, кто имел бы право хоть слово про тебя сказать плохое. Знаешь, люди часто завидуют и не любят того, чего в жизни ещё не встречали. Так вот, никто вокруг тебя ещё не встречал такого, как ты. И они все тебя уничтожить решили, потому что испугались и так же хотели. Потому что ты их всех в разы сильнее. И если ты им поддашься, никогда больше не родится такой, как ты. Будут похожие, но хуже. В разы хуже. Говоря лично обо мне, если бы я такой жизненный путь прошёл, во мне бы уже ничего не осталось. А в тебе только больше стало. И я ни за что не позволю никому на свете, хоть простому дураку, хоть Императору, хоть богу, ничего сделать с тобой. Даже дотянуться им до тебя не дам. И не отпущу никуда. Ты не знаешь этого слова, но ты ангел. Это такие небесные создания, несущие свет и добро. И у них крылья есть, и у тебя есть. Просто огромные, потому что ты самый великий ангел. Я никогда и никого так не любил, как тебя, и уже не полюблю, потому что прекраснее я просто не встречу человека. И ангела тоже. Я сам себя уничтожу, если позволю тебе хоть на секунду решить, что ты уже никогда не будешь счастлив. Я тебя столько лет ждал, ты себе не представляешь. И я бы ещё миллион лет подождал, если бы знал, что в конце встречу тебя. Если ты сейчас исчезнешь, ты мне всё равно будешь сниться до конца моих дней. Виври замолчал. Тех-чи тихо плакал на его плече, промочив рубашку насквозь. Уже почти полностью стемнело, во мраке контуры только угадывались. Столько всего хотелось сказать, но боль глушила каждый вздох. — Я не такой… не такой… — как в бреду шептал юноша, цепляясь за чужую шею. — Конечно, ты не такой, — Виври усмехнулся. — Ты намного лучше, я просто слова подбирать не умею, такой уж человек. Я бы ещё больше сказал, будь у нас время. Но оно ещё будет, просто чуть попозже. Обещаю, ты вернёшься домой. Потому что твой дом здесь, а не где-то ещё. — Помолчи хоть минуту, пожалуйста, — Тех-чи достал из кармана брюк салфетку, которую на всякий случай забрал с выпускного, вытер слёзы и высморкался. — Ты это специально делаешь, чтобы поиздеваться надо мной? Чтобы я уехать не смог? — Нет, чтобы ты не смог уехать, у меня есть другое предложение. Руки и сердца, так сказать. Жаль, я перепутал коробку с кольцом и пачку сигарет, поэтому без кольца. Ладно, шутка, я просто не успел, — парень попытался в темноте нащупать в кармане свой табак и успешно справился с задачей. — Чего? — Тех-чи резко перестал издавать хлюпающие звуки и уставился на Виври. — Я знаю, что обычно люди присматриваются друг к другу дольше, чем полгода, — начал он издалека, — но сейчас время определённо играет против нас. Мы же можем попробовать только его перехитрить. Так что, — парень помедлил, — ты выйдешь за меня? Если мы подадим документы завтра, мы успеем как раз за неделю. Ты согласен? Юноша замер, ожидая, когда ему наконец скажут, что это просто шутка, но ничего подобного так и не прозвучало. Оставалось только снова плакать и ненавидеть себя. Какой же он идиот. — Я не могу, — в полном отчаянии еле выдохнул Тех-чи. — Не потому что я тебя не люблю или что-то в этом роде, дело не в этом, правда! — Так я и думал, — Виври улыбнулся, хотел достать сигарету, но уже ни одной не осталось. — Почему-то я даже не удивлён, Аи… — Нет, я правда… прости меня пожалуйста, но… я не могу тебе сказать, почему. Я очень хочу, я согласен! Но я не могу, не сейчас, — парень снова заплакал. — Аи Лаила, утихни, ей богу. Ты сейчас всё нутро своё выплачешь, я что делать с тобой буду? Ещё и сигарету мне последнюю выкинул, ну что за человек. Сам не курит и другим не даёт. Тех-чи тут же замолк и испуганно глянул на своего молодого человека. Здесь ещё никто и никогда не называл его… — Насколько мне известно, «ai» с китайского «любовь», — Виври ладонью вытер сырость под глазами парня, — а «yòu lái liаo» — «заново». Аи Лаила. Тебя же на самом деле так назвали. Но я бы на твоём месте старые документы сжёг, а то мало ли кто, как я, по шкафу так пошарится, вот и до свидания. Я сначала ещё ломал голову, почему ты со мной спать не хочешь? Боишься или ещё чего, а потом увидел в тех бумажках год рождения и немного, если честно, мягко говоря, охуел, что восемнадцать тебе только зимой. Ты же поэтому сейчас отказываешься? Потому что тебе восемнадцати нет. Хотя мог бы мне хоть дату рождения настоящую сказать, а то я потом ходил ругал себя, что не поздравил тогда. Ну что ты так смотришь, Чи? Почему я знал и не сказал? А ты почему сам не рассказал? Очень много секунд молчания. Кузнечики не замолкали, Виври всё также надеялся найти сигарету в абсолютно пустой пачке, а Тех-чи… если его стоит так называть, смотрел в пустоту, и было практически заметно, как у него на языке рождаются слова. Столько тонущих слов, которые очень медленно по кусочкам собирались в фразу. Но, чтобы что-то произнести, надо было набраться смелости отдельно. Не зря же он самый смелый человек на земле. — Ну зато теперь ты понимаешь, почему я говорю тебе «нет», — безжизненным голосом отчеканил парень и встал со скамейки, пошатнувшись, собираясь уходить. — Нет, мой хороший, ты говоришь мне «да», потому что, к нашему огромному счастью, я весь день сегодня крутил в голове своих знакомых и вспомнил, что мне есть кого дёрнуть, чтобы твои документы не так внимательно рассматривали при подаче. Только у меня всё это время был к тебе один вопрос. Наконец, задам, — Виври схватил Тех-чи за руку и притянул обратно к себе. Тот безвольно упал в объятья и оказался у Виври на коленях. — Мне каким именем тебя называть? — Моим, — еле пробормотал юноша и обвил руками чужую шею, параллельно пытаясь покрыть её легкими поцелуями и новой порцией слёз. — Да, да, да. Я согласен, согласен… — Ну всё, мой дорогой, хватит так заливаться, от тебя скоро ничего не останется совсем. Твоим, это которое при рождении или… — Нет. Я его терпеть не могу, не надо. — Тогда ладно, — Виври усмехнулся, свободной рукой щёлкнул пальцами в воздухе, и Тех-чи уснул прямо у него на руках, обмякнув и пытаясь сползти на лавочку. — Тогда пойдём домой, а завтра уже будем со всем этим разбираться. Ангел ты несовершеннолетний. И оба парня растворились в воздухе. Кузнечики замолкли, над лавочкой зажегся фонарь, зашумели ветер и листва. Мир погружался в сладкий и приятный сон.***
Инри ранним утром тащила сумки к порталу. Она не выспалась, в городе было слишком жарко и душно, да и весь прошлый день она провела ужасно. То и дело вспоминала позавчерашний выпускной и драла себя за волосы, лишь бы не отвлекаться от сборов. Вечером она поняла, что вещи настолько тяжёлые, что их ни за что не дотащить самой. Пришлось в ночи идти покупать воздушный камень, чтобы с его помощью поднять сумки. Фарали, ещё когда была в городе, написала ей адрес, сказала, что ждёт в любое время. Инри написала своё письмо сразу после экзамена. Пока девушка шла по улицам, ещё покрытым росой, она думала о том, что никогда из города не уезжала даже на день, а теперь собиралась его оставить если не навсегда, то надолго. Уехала, никому не сказав, когда, и лишь одному человеку сказав, куда. Да и то тому, которого теперь видеть не хотелось. В груди больно кольнуло, Инри замерла посреди улицы и несколько секунд просто смотрела в пол. Потом девушка издала рычащий звук, легонько стукнула себя по щекам и пошла дальше, к порталу. Сумки тащились следом. Когда она шла на праздник, такая красивая, сжёгшая все волосы в попытке выпрямить, красившаяся практически первый раз в жизни, уставшая, но счастливая, она думала, что ближе к ночи Дафси проводит её до дома, они немного погуляют, вспомнят всё, что с ними произошло за этот год. Какими они встретились и какими стали. А вчера он должен был помочь собрать ей вещи, сегодня — донести и пожелать удачи, пообещать, что этим летом обязательно к ним приедет… а теперь пускай не приезжает. Вообще никогда. — И отсюда пускай валит, будущий аристократишка. Я жопу сколько лет рвала, и мне ничего, а он всё завалил, так ещё и тупой, и всё ему. Всё, — Инри сама не заметила, как начала бормотать себе под нос, распугивая редких прохожих. — Пускай себе особняк отгрохает и принца своего туда пускай зовёт, чтобы он его трахал, — отличное занятие. Пидоры. Все кругом пидоры. Так она и шла, покрывая всеми словами и выражениями Дафси, своего отца, работников Академии, себя… — Да и ты тоже, дурочка! Купилась на симпатичную мордашку, уроком тебе будет. Мужики все уроды, все мудаки, не запомнила ещё? Ну вот и получай, раз тупица такая. По заслугам получай. Слава богам, ты сюда больше не вернёшься. В этом городе одни ублюдки живут и моральные уроды. Пошли они все, пошли они! Инри ненавидела говорить с кем-то про родителей, только если сама не начинала этот разговор. Фотография мамы была таким личным, таким сокровенным предметом, а сейчас она где-то у Дафси. У Дафси, которого девушка просила заткнуться, но он продолжал нести бред. Ну неужели она совсем дура и никогда могилы не видела? Никогда не слышала людей, которые скорбели по потере? Это всё тогда просто превращалось в цирк на выезде, построенный вокруг одной неё. Опять бы её тогда держали за дурочку, а уж в это верить хотелось ещё меньше. — Уж лучше пускай мамашка в земле валяется, чем меня опять ребёнком бестолковым считают. Приеду, всё спрошу, ещё этому ублюдку напишу, что он ублюдок. Право с лево путает, а тут лицо вспомнил, додик… На границе пришлось стоять почти час, все разъезжались на лето кто куда. Инри присела в зоне ожидания в теньке, потому что солнце уже начало припекать. Она поставила сумки рядом с собой на лавочку, чтобы никто к ней не подходил, сидела и обмахивалась купленным билетом. Единственная вещь, которая радовала её сегодня: она наконец-то уедет отсюда. Из этого города, который принёс ей столько проблем и боли. В котором пролилось столько слёз и крови. Перед тем, как пройти через блеклые грани камня, девушка глубоко вдохнула и поправила свои волосы. Теперь они кое-где на ощупь были как мочалка — сгорели. Да пускай тут всё горит. Девушка шагнула вперёд, и у неё перехватило дыхание. Сначала стало очень холодно, потом накатила слабость, чувство невесомости, от которого захватывает дух. Она попыталась вздохнуть, но не смогла. Мимолётная паника, писк в ушах, и трясущаяся Инри вывалилась на пустую улицу, разбив колени об брусчатку. Вот почему отец всегда так клял порталы, теперь стало ясно. Она сделала это. Она ушла из города. Назад пути не было. От этого осознания девушку затрясло ещё сильнее. Всё вокруг казалось сном. Дома как будто из пластилина, всё такое яркое. Ноги сами несли куда-то, Инри их не чувствовала. За неё шёл другой человек, который всё это время спал где-то внутри. Было страшно, но очень глубоко в душе. Все чувства заглушил свет и звук. Пришла в себя девушка только когда на неё в жаркий, почти летний день откуда-то из-за поворота повеяло холодом. Она вздрогнула и как будто очнулась ото сна. Инри поняла, что не спросила у местного служащего у портала, как пройти по нужному ей адресу, а обратно она не помнит, как идти. Засаднили колени. Последний раз она так себя чувствовала в детстве, когда сбежала от своей няни и чуть не попала под королевскую карету. Теперь нужно было пугать случайных прохожих своим видом и спрашивать дорогу. Из-за угла всё ещё тянуло прохладой. Инри заглянула за чей-то частный дом и увидела небольшой двухэтажный особняк. Он ничем бы не отличался от тех, что она видела в некоторых районах Столицы, если бы в конце мая на его крыше не лежал снег. Девушка прошла к дому чуть ближе. Замёрзший сад, на пороге лежит букет свежих люпинов, но его как будто просто выбросили. За приоткрытым окном Инри разглядела вроде как гостиную или домашнюю библиотеку. Место было завораживающим, но пугающим. Лучше было уйти. Через время девушка набрела на местный рынок. Там уже шла торговля, хотя Инри казалось, что в такую рань ни один дурак даже глаз не откроет. — Вы Фарали ищете? — удивился первый же лавочник, у которого девушка подошла спросить, куда ей идти. — Да! — Инри с облегчением выдохнула. Значит, ей помогут. — А вы ей кто, позвольте уточнить? — Подруга. — Вы не местная, я так понимаю, — мужчина водрузил на прилавок последний ящик с фруктами и отряхнул руки. — Я из Столицы, — девушка слегка смутилась. — Так я и подумал. Вы бы переоделись, дамочка. Тут так не ходят. Давайте я вам лучше нарисую, куда вам, а то заплутаете. Инри одёрнула свои шорты, поправила куртку, отряхнула побитые коленки друг об друга, но это не помогло. На неё всё равно косились. Лавочник начертил какую-то кривую, объяснил основные ориентиры, но девушка ничего не запомнила. Переспрашивать было стыдно, поэтому она откланялась и скорее убежала, а то одна бабка уже чуть не умерла, пока разглядывала чужой внешний вид. Корявая карта вела через узкие пыльные улочки, кое-где Инри вспоминала, что именно про это место говорил лавочник. Получается, она шла правильно. Оставалось только добраться до цели, уже близко, совсем чуть-чуть. Кажется, это та улица. Скорее бы уже, а то всё больше народу просыпается, все на неё пальцем показывают и что-то шепчут. Как в столичном зоопарке, ей богу. Деревенщины. Ну вот, точно, стеклянная приоткрытая дверь, из-за которой веет свежим хлебом. Инри опустила сумки на улице и пошла ко входу. Сердце колотилось, девушка была счастлива. — …Я вас буду водой поливать как этого несчастного кота, который сюда заходит, чтобы вы руки свои к еде неоплаченной не тянули! — Моя ты хорошая, да ты до конца дней моих мне должна! Я её вырастила почти, полжизни с ней нянчилась, денег давала, когда просили… — Ну зато до конца ваших не так и долго осталось. Вас никто не просил, вы даже не спрашивали, вы сами всё сделали. Да положите вы! — Фарали очень громко возмущалась на высокую, статную, кудрявую женщину. Она стояла к Инри спиной, так что лица видно не было. Женщина, по всей видимости, схватилась за сердце. — Да как ты смеешь, маленькая зараза! Курица слепая, да я ей домину заново отгрохала, ты бы ни в жизнь такое не оплатила, я с тебя ни гроша не потребовала, а сейчас она меня гонит, как дворовую псину! — Мда, «домина» что надо. На кухне ни повернуться, ни поставить противень, ни чихнуть, ни кашлянуть. Спасибо, госпожа Агата, кланяюсь до пола! — Да я-то откуда знаю, что на кухне быть должно, я ей не пользуюсь, — женщина скрестила руки на груди. В одной из них была шоколадная булка. — Дети неблагодарные, и дурачок твой этот высоченный… — Да уж пониже вас, — Фарали прыснула и отвела взгляд. — Слушайте, да забирайте уже, что хотите, и идите, ко мне сегодня подруга обещается, вы только настроение портите, — она провела салфеткой по витрине и глянула на улицу. Их с Инри взгляды пересеклись. Обе просияли. — Молчать! Такой же засранец, вы два… — Инри! Ты приехала! — Фарали выскочила из-за прилавка и понеслась к двери. — Да сколько можно меня перебивать. Я вообще-то… Женщина осеклась. Она обернулась за убежавшей булочницей и замерла на месте. Папа всегда рассказывал. Мама была очень хорошая. Очень добрая. Очень заботливая. — Она бы хотела увидеть, какой красавицей ты растёшь, — мужчина провёл рукой по волосам маленькой девочки. — А я на неё похожа? — девчушка вертелась перед зеркалом в новой неудобной юбочке. — Ну, характер такой же боевой, это точно, — он грустно усмехнулся. — Похожа, конечно. Почти один в один. Нет, не один в один. Инри никогда бы не бросила дорогих людей ни при каких обстоятельствах. Но… разве сегодня она поступила не точно так же? Инри смотрела госпоже Агате в лицо взглядом маленького ребёнка, которому сказали, что деда мороза на самом деле не существует, хоть в этом мире о таком товарище вообще не слышали. У девушки от паники слегка затряслась рука. Фотография осталась у Дафси, но будто бы за столько лет она не запомнила каждую черту лица на чёрно-белой картинке. Смешно. Только вот было вообще не до смеха. Хотелось кричать до потери голоса, драться до невыносимой боли и спрашивать «Почему». Почему. Почему. Почему. Слово стучало в висках и растекалось ядом по всему телу. Но время в свете последних событий было не на стороне драм и конфликтов. Молчание затянулось. Фарали непонимающе поворачивала голову то к одной, то к другой, и в конце концов не выдержала. — Эй, вы чего… Госпожа Агата рысью сорвалась с места, выбежала из пекарни, чуть не сбив Инри с ног, и понеслась прочь, завернув за первый же угол. Кто бы знал, что она вообще так умеет. — Нихера себе, эта старуха и так может?! Немощная она, несчастная, при смерти ежеминутно, ну конечно, так я и поверила! Вот и не возвращается пускай, — Фарали присвистнула и снова повернулась к Инри. — Ты чего застыла? Нормально всё? Девушки обнялись, но у Инри еле поднялись руки, чтобы прижать подругу к себе, да и то получилось очень вяло. Очевидно, все слёзы вытекли за два предыдущих дня, поэтому сейчас она была просто опустошена. Хотелось лечь спать, проснуться и понять, что это просто дурацкий сон, и вообще выпускной только завтра. Она ещё не поругалась с Дафси, не бросила друзей, не встретила ту, кого столько лет считала мёртвой. — Что-нибудь интересное? Как выпускной? — Фарали пошла заносить тяжеленные сумки. — Ну скажи хоть что-то, я уже переживать начинаю. — Мне надо извиниться перед Дафси, — прохрипела Инри и всё-таки разрыдалась. Да сколько можно делать больно.