Поворот колеса

«Останься здесь, останься здесь, Струись рекой по тонким льдам, От всех начал твоих дорог — Путь только до меня…»

— Мне скучно, — сказал Макс, потягиваясь. Это могло означать что угодно. И то, что ему скучно в данную секунду, а через мгновение он уже забудет и увлечется чем-то, понесясь навстречу новым знакомствам и приключениям. И то, что скучно стало именно сегодня. И то, что уставший за долгий насыщенный встречами и делами день, Шурф скучен ему как собеседник. И наконец то, что ему скучно вообще. А значит, жди перемен. Любых. От исчезновения надолго без объяснения причин до… Не стоит даже думать о том, что стоит за этим «до». Шурф поднялся и подошел к окну. Постоял, пока не утихла дрожь в пальцах. — И надолго ты? — наконец спросил он. Обернулся к Максу. Тот выглядел довольным и одновременно виноватым. Довольным, что не придется ничего объяснять. Виноватым, потому что друг все правильно понял. — Ну, я не знаю, как получится, — отводя глаза, промямлил он, — понимаешь, как-то так все одно к одному… Я засиделся, мне скучно, я чувствую, что мир словно выпихивает меня — пойди, дескать, проветрись, сэр Макс, невозможно уже смотреть на твою кислую рожу. Ну ты же меня знаешь, погуляю немного и вернусь, — Макс улыбнулся широко и радостно, будто не о расставании на неопределенный срок говорил, а о легкой увеселительной прогулке. Шурф стянул с головы тюрбан, потер пальцами лоб, веки, с усилием провел рукой по лицу до подбородка. — Эй, мы так не договаривались! — Макс шутливо потянул его за руку. — Ничего, Макс, я просто устал сегодня, со мной такое тоже бывает, как ни странно, — забирая руку, ответил Шурф. — Иди, конечно, кислая рожа вершителя — не самое приятное зрелище, тут я с миром согласен. ...Прошло три дюжины дней. Шурф заперся вечером в кабинете, составил круг из семи свечей, приготовленных из особого воска с добавлением травы Незабвенника иррашийского, — простого, но действенного средства, совершенно незаменимого, когда надо срочно кого-то отыскать. Сел в круге на пол, закрыл глаза. Ароматный дым от свечей свивался спиралью над его головой. Так вот он где. Какое неприятное место. ...Шурф открыл дверь. В широком коридоре стоял тяжелый трудноопределимый запах. Так могла бы пахнуть смерть, но не человеческая, а какая-то маленькая, может быть, мелкого зверька или, скорее, насекомого. Этим запахом кого-то убивали, но возможно, здесь это считали лекарством. — Где тут у вас туалет? — раздался недовольный брюзжащий голос. — Сюда, профессор, пожалуйста, мы подождем вас, — с явным почтением откликнулся кто-то. Шурф застыл за колонной, мимо него прошла группа людей. Обладатель противного голоса, высокий статный мужчина в костюме и белом халате, скрылся за дверью туалета. Его сопровождающие, тоже в халатах, всей группой тактично удалились за угол. Шурф скользнул за ним. Из кабинки раздался шум воды, дверца распахнулась, и незнакомец уперся взглядом в стоящего перед ним Шурфа. — Что за… — начал было он, когда точный отключающий удар прервал его тираду. Шурф посмотрелся в зеркало. Костюм подошел по росту, только вот его владелец явно любил поесть — брюки пришлось перетянуть ремнем, и пиджак тоже болтался несколько свободно. Белый халат удачно скрыл это прискорбное обстоятельство, а несильные, единственно доступные здесь чары для отвода глаз должны были отвлечь окружающих от изменившегося лица профессора. Шурф заглянул в кабинку: хозяин костюма сладко спал, свернувшись калачиком на полу. «Отлично», — подумал Шурф. Уверенным шагом он вышел к сопровождающим. Отметил, как подобострастно подтянулись они при его появлении, как заискивающе заглядывали в глаза. — Откуда желаете начать? — спросил старший из них. Шурф лениво скользнул взглядом по табличке на груди, надо же, они вешают на грудь таблички с именем и фамилией. — Мы можем показать вам наш новейший зал для водных процедур или отделение компьютерной томографии…  — С палаты 432, — резко ответил он. Лицо старшего выразило вежливое недоумение. За спиной зашептались. — Что такое, уважаемые? У вас там какой-то непорядок? — надменно осведомился Шурф. — Нет, что вы, там все нормально, — елейно улыбнулся старший. — Пройдемте, пожалуйста. Первое, что увидел Шурф, войдя в палату, — руку Макса со вздувшейся веной, над которой склонялся человек в халате, держа в руке небольшой предмет с острой иглой на конце. — Подождите, — скомандовал Шурф. Кто-то из его свиты махнул рукой, и человек с предметом исчез. Макс был бледен и небрит, горящие глаза блуждали, не в силах сфокусироваться ни на чем. На нем была странная клетчатая роба и такие же штаны. — Тут у нас сложный случай, — заблеял сопровождающий, — понимаете, профессор, пациент буйный, мы считаем, что… — Я хочу поговорить с пациентом, — проглотив комок в горле, выдавил Шурф. — Наедине. Макса подняли под руки и повели по коридору. Он волочил ноги и пошатывался. «Темный Путь, — сосредоточенно думал Шурф, — единственное спасение — Темный Путь. Он должен здесь быть непременно, неважно, куда он нас приведет, лишь бы оказаться подальше отсюда». Макса усадили на стул посреди кабинета и оставили их одних. Шурф смотрел на друга и боялся, что опоздал. Запах безумия был здесь повсюду, он исходил даже от лекарей, и понять, пахнет ли безумием сам Макс, было невозможно. В коридоре раздались громкие голоса и топот. «Нашли профессора», — мелькнуло в голове. Медлить было нельзя. Подхватив Макса под мышки, он стремительно поднял его и шагнул в пустоту, привычно нащупывая Темный Путь. Холодный ветер растрепал волосы. Вокруг были деревья, фонари, скамейки. Почему-то уже наступил вечер. Странные петли выделывает здесь изнанка реальности. — Макс! — властно позвал он, встряхивая свою добычу. — Макс! «Ничего, — думал Шурф, прижимая Макса к себе, — это ничего, главное, я нашел тебя. Мы сможем вернуться домой. Вместе».