Поворот колеса

«Твой день, твой безумный ход, Открой все окна на восход. Рассвет на взлетной полосе — Все счастье мира, все тебе!»

— Макс, ты замерз, что ли? — Шурф удивленно поднял брови. Полностью одетый, только без тюрбана, он весело наблюдал, как стучащий зубами Макс натягивает на мокрое, покрытое мурашками тело скабу и кутается в лоохи. — П-п-п-р-р-едставляешь, да! — пробурчал Макс. — Так может рванем куда-нибудь, где потеплее? — Шурф улыбался бесшабашной улыбкой беспечного разгильдяя. — Т-т-ты мне так н-нравишься в таком виде, что я готов немного потерпеть холод. Но только немного, — Макс усмехнулся. — Где потеплее, говоришь? Давай попробуем! Макс протянул руку, Шурф с готовностью ухватился за нее. Радостная улыбка, горящие глаза. «Все-таки я на редкость симпатичное существо!» — удовлетворенно подумал Макс, глядясь в свое импровизированное зеркало. И путешествовать с ним таким должно быть очень весело, думал Макс, нащупывая привычную пустоту Хумгата. Маленькая светящаяся точка приближалась, пульсируя. «Только там должно быть тепло, — напомнил себе Макс. — А то я не играю. Мы не играем». Тепло там точно было. И светло. Снизу было красное, сверху салатовое. А вокруг был неуловимо разноцветный воздух. Присмотревшись, Макс понял, что это тончайшая взвесь радужных пылинок окрашивала атмосферу этого мира. И еще. Они падали, прямо туда в это неспешно надвигающееся красное. Шурф летел рядом. Точнее, парил с радостной улыбкой на лице. Макс машинально улыбнулся в ответ и тут же спохватился. — Мы падаем! — заорал он. — Мы летим! — проорал в ответ Шурф. Шурф перевернулся в полете и картинно сложил руки на груди, любуясь светло-салатовым небом. Макс бы тоже полюбовался, но что-то не очень получалось. — Шурф! — снова крикнул он. — Все хорошо, Макс! Смотри! Макс посмотрел вниз. К ним приближались огромные красные шары с матовой поверхностью, казавшейся резиновой и упругой. «Пожалуй, ты прав, — подумал Макс, — действительно, все хорошо». Насколько хватало глаз, все пространство внизу было занято этими шарами, вплотную, почти без зазоров, примыкающими друг к другу. Шурф первым крутнулся в воздухе и ногами вниз врезался в пурпурную сферу, спружинившую под ним, как хороший батут. Макс последовал его примеру. Они перелетали с шара на шар. Макс хохотал, подпрыгивая, и задерживал дыхание, падая вниз. Шурф смеялся тоже, с ловкостью гимнаста крутясь, делая сальто и стараясь взлететь как можно выше. Макс же просто плюхался, как придется, принимаемый в мягкие объятия чудесных шаров. Шурф скакнул как-то особенно высоко и внезапно скрылся за очередным крупным шаром. Макс обеспокоился, резко толкнулся в нужном направлении — и вот он уже летел куда-то к земле. Очередной, но куда меньший по размерам шарик принял его на себя и легким толчком отправил вперед и вниз. Макс приземлился, не удержался на ногах и сел. Земля тоже была странной, охряно-желтой, мягкой и ноздреватой, как губка. Из нее вверх тянулись толстые синие стебли, почти стволы, на верхушках которых колыхались те самые красные шары, одни выше, другие пониже. — Это растения, — услышал Макс и обернулся. Из-за ближайшего ствола вышел Шурф. Он протягивал Максу маленькую копию удивительных растений, всего-то размером с теннисный мячик, на тоненьком синем стебелечке. Макс взял шарик, помял его в пальцах. Маленький цветок, или плод, сминался и пружинил, как резиновый мячик. Бумс! Что-то врезалось Максу в лоб, не больно, и тут же отскочило. — Ах ты! — Макс вскочил и тоже запулил в Шурфа своим мячиком. Тот увернулся, хохоча. Они носились между стволами, кидаясь друг в друга шариками, как снежками. Неожиданно Шурф резко остановился. — Что это за звук? Ты слышишь это, Макс? Макс слышал. Издалека раздавались глухие хлопки, как будто лопалось что-то надутое. Хлопки приближались. Самый крупный из шаров над их головами задрожал на своем стебле, и внезапно лопнул с гулким звуком, оболочка обвисла, и вниз посыпалась разноцветная искрящаяся пыль. Макс провел рукой по рукаву лоохи. Пыль смазалась, превратившись в удивительной красоты разводы. Он глянул на Шурфа. Тот стоял, как невероятная сверкающая статуя, весь осыпанный пылью, тонкие черты лица, раскрашенные поблескивающей пудрой, были особенно выразительны, и пряди волос, впитавшие все краски, безумно красиво спадали на плечи. Макс пожалел, что они одеты, представив на секунду, как они выглядели бы нагишом. Рев, раздавшийся в следующую секунду, прервал их взаимное любование. Что-то или кто-то завывал, как сирена, рассерженным ревом потревоженного зверя или хозяина, обнаружившего непрошенных гостей в своем огороде. Похоже, что так оно и было. Не сговариваясь, они ухватились за руки и шагнули прочь. Хумгат принял их, радостно взвихрив полы их лоохи и рассыпав в своем не-бытии радужную пыльцу. Мир Стержня потянул к себе, не желая отпускать больше никуда двух самых любимых своих хулиганов. — Интересно, мы отмоемся когда-нибудь или так и будем ходить с таким сюрреалистичными рожами? — Макс рассматривал себя в зеркале. — Должны отмыться, — с отчаянием в голосе проговорил Шурф. — не могу же я в таком виде… в Орден… Ты представляешь, что там будет? — Произведешь фурор, — хмыкнул Макс и завалился в кресло. — Кстати, а что такое «сюрреалистичными»? — Макс обреченно вздохнул, заметив знакомый блокнот в руках друга. Действие преобладающего обмена явно закончилось.