***
Микки вошел в полицейский участок с опущенными плечами — вещь, которую не могла не заметить Жанетт, когда подошла к нему. — Так, так, так, Милкович, мы снова встретились, — сказала она, обнимая его за плечи. — Ты выглядишь сегодня особенно подавленным… почему? — Спросила она, с ухмылкой во все 32. Он закатил глаза и пожал ей руку. — Мне нужно поговорить с Маккио, — сказал он хрипло, и она скривила губы. — Мейсон Маккио признался, что пытался убить вашего начальника, если я правильно расслышала, — сказала она, приподняв бровь. — Разве это не интересно? С чего бы мне позволять тебе говорить с ним? Нет… почему я должна позволять тебе говорить с ним? — Спросила она, шагая назад, а Микки продолжил идти вперед. Он отрицательно покачал головой. — Потому что он находится в камере предварительного заключения, и мы оба знаем, что он будет заперт до конца своей не такой уж длинной жизни, — прошипел он, останавливаясь на месте. — Ты знаешь, что мы с Маккио работали вместе годами, так что прояви немного порядочности и дай мне увидеть его, прежде чем он будет убран навсегда, — потребовал он, и лицо агента Уолдорфа немного смягчилось. У них с Микки всегда была своего рода молчаливая договоренность, что они могли бы быть достойны друг друга. — Я не должна, — ответила она, но, когда она оглядела станцию и поняла, что она полностью пустынна, так как была середина ночи, она прикусила губу. — В прошлый раз он был здесь за попытку убить тебя, — тихо сказала она, прежде чем добавить, — и теперь он признался, что стрелял в вашего босса. Почему? Микки покачал головой и отвернулся, прежде чем ответить. — Это то, что я попытаюсь выяснить, — тихо сказал он, затем посмотрел ей в глаза. — Если ты позволишь мне увидеть его. Она вздохнула и подняла глаза, прежде чем достать ключи. — Десять минут, — согласилась она и еще раз огляделась, чтобы убедиться, что никто не смотрит, как она ведет его к тому месту, где держат Мэйсона. — В следующий раз ты его увидишь, после того, как его переведут в тюрьму, — сказала она, и Микки сжал губы, прежде чем кивнуть. Как будто он будет жить в тюрьме достаточно долго, чтобы заслужить визит. — Понял, — кивнул он. — Каково его состояние? Он не очень хорошо выглядел, когда я его видел. Он хотя бы смог привести себя в порядок? — Спросил он, когда они подошли к двери, и агент Уолдорф покачала головой. — Он не слишком давно зашел, а признался еще в доме, поэтому они взяли его прямо оттуда. Он едва сказал два слова, кроме: «Я выстрелил в него», — она пожала плечами и посмотрела на Микки, когда они подошли к месту, где Микки рискнул взглянуть на Мейсона через стекло. — Я буду за вами следить, — сказала она, хотя они оба знали, что, если их встреча продлится долго, она не сделает ничего радикального, чтобы остановить ее. Микки кивнул в знак благодарности и подождал, пока она отперла дверь, прежде чем проскользнуть мимо нее в комнату. Мейсон сидел за столом, сложив руки перед собой. Его лицо было бледным, все в синяках и крови. Его воротник был порван, Росси, должно быть, разорвал его, и его волосы были совершенно растрепаны. Они приковали его к столу, несмотря на то, что он выглядел так, будто был в шоке и даже не имел сил бороться с ними, если бы захотел. Мешки под глазами были глубокие и темные, и Микки подумал, не выглядел ли он так же раньше. — Хей, Мэйсон, — мягко поприветствовал Микки, отодвигая стул так далеко, что можно было на него сесть. Блондину потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Микки прямо перед ним, и он перевел на него взгляд медленно и немного смущенно. Он сомневался, что Мейсон был в себе — после избиения и нескольких часов рыдания на теле человека, который был для него отцом в течение долгого времени. Его брови нахмурились перед тем, как на лице появилась небольшая улыбка. — Микки, — тихо сказал он, моргнув несколько раз. — Что ты здесь делаешь? — Ну… Я слышал, что ты..... ты признался, — начал он, сглотнув между слов. Он чувствовал, как будто говорил с ребенком, и он должен был быть нежным и осторожным со словами, которые он выбирал. — И за это тебя посадят в тюрьму, — объяснил он, глядя на широкие голубые глаза Мейсона. — И я хотел все исправить до того, как это произошло. — Он ничего не сказал о том, что покушение на убийство Капо поставит Мейсону его собственный надгробный камень, хотя мысль тяжело витала в воздухе. Он пожал плечами и свободной рукой убрал волосы с глаз. — Да, я знаю, — тихо сказал он. — Думаю, оно мне нужно, — прибавил он, сглотнув. — Тебе это нужно? Что, тюремное заключение? Мейсон, это не просто тюремное заключение, ты должен это знать, — он покачал головой, изучая грустное лицо перед собой. Мэйсон кивнул и пожал плечами, устремив взгляд на Микки, хотя тот и не был сосредоточен. Как будто он смотрел через Микки, а не на него. — Я знаю, — прошептал он. — Но какой в этом смысл? Росси теперь меня ненавидит. Он был всем, что у меня осталось в жизни, — безмятежно хихикнул он со слезами на глазах, которые становились все более и более обезумевшими. Он никогда не видел кого-то, кто выглядел бы таким… разбитым. — Знаешь ли ты, как трудно доверять людям, которые не дают повода быть верным? Когда меня здесь держали до суда, он ни разу меня не навещал. И когда я вчера пришел домой, я ожидал того, что он меня изобьет. Черт, я даже приветствовал это; это то, как он показывает свою заботу. Если бы ему было насрать, он бы не беспокоился, — сказал он, пожимая плечами, в его глазах все еще блестели слезы. -Но он сказал мне, что это причина, по которой я не был принят в семью — и почему никогда не буду. Что я не был предан ему. Он так сказал… причина, по которой я был его гребаным рабом, в том, что мне нельзя было доверять. После тебя, он был всем, что имело значение для меня, — объяснил он, брови нахмурились, и Микки неудобно поерзал на своем месте. — И я знаю, что ты, вероятно, ненавидишь слышать это, но это так, черт возьми. Ты все время знал, что я чувствую к тебе, Микки, — он покачал головой, глядя ему в глаза. Он моргнул несколько раз, не в силах пошевелить ни одним мускулом, когда Мэйсон заговорил с ним. — И все это начало меняться из-за этого гребаного… — он закрыл глаза и сжал ладони. — Из-за гребаного Галлагера, — засмеялся он, и Микки напрягся. — Мейсон… — Он — причина, по которой Росси начал меняться, потом он стал причиной, по которой изменился ты. Этот чертов пацан каким-то образом заставил и тебя, и Росси поменяться, и я до сих пор, блять, не понимаю, как. Что такого особенного в этом маленьком ублюдке? — Он засмеялся, сдвинув брови вместе. — В любом случае, какова бы ни была гребаная причина, когда он начал возиться с Йеном, ты в основном отвлекал меня от всего этого, но потом… Йен добрался и до тебя, — он пожал плечами и вздохнул. — И ты был совершенно другой с ним, чем когда-либо был со мной. И это нормально, у меня не было никаких ожиданий, когда дело касалось тебя или нас, но было чертовски ужасно видеть вас двоих вместе и видеть, как он, блять, приручил тебя. Я думал, Росси узнает об этом и взбесится, но вместо этого он просто спонсировал тебя, — усмехнулся он, слегка покачав головой. — Ты сделал все неправильно, Микки, и каким-то образом он все еще благоволил тебе. Это очень дерьмовое чувство, и я больше не могу с ним справляться. Я не могу смириться с тем, что ты и твой маленький мальчик-игрушка играете в любовь за его спиной, и я чертовски уверен, что не могу иметь дело с тем, как Росси относится ко мне сейчас. Я слышал, как он сказал тебе, что он едва мог стоять и смотреть на меня-сказал тебе, что, если я снова облажаюсь, он хочет, чтобы ты убил меня. Ну, теперь тебе и не нужно, — пожал он плечами, проводя рукой по лицу. — Я убил себя сам. Они прикажут Сэлу или Панчи схватить меня, пока я в тюрьме, и тогда все это больше не будет иметь значения. Микки облизнул губы, опустил глаза туда, где его руки покоились на коленях. Он не знал, что чувствовать — он был виновен. Он чувствовал столько раскаяния из-за разбитого, жалкого человека перед ним, и все же знал, что не сделал ничего плохого. Ничто никогда не шло по пути Мэйсона. — Извини, Мэйсон, — наконец сказал он после нескольких напряженных минут молчания. Он издал слезливый смешок и кивнул, от чего несколько слез упали на его ушибленные щеки. Они смешались с засохшей кровью из его порезов, и Микки сглотнул, когда подумал о кровавых слезах. — Тебе лучше в полной мере воспользоваться этим, — ответил он Микки, облизывая губы, прежде чем смотреть ему в глаза. — Ты и твой чертов бойфренд в безопасности. Пока что, — добавил он пожав плечами. — Но вы должны знать, что-то, что вы делаете не может длиться вечно. Ты должен выйти из игры, — кивнул он, снова расчесывая волосы пальцами. — И, пожалуйста, просто… возьми с собой Бенни, — добавил он к удивлению Микки. Он думал, что привязанность Бенни к Мэйсону была исключительно односторонней, но, возможно, он ошибся. — Этому бедному ублюдку здесь не место. Он слишком мягкий, и мы оба это знаем, — он покачал головой. — Так что куда бы вы с Галлагером ни решили поехать, возьмите его с собой. Вы что-нибудь придумаете, — он снова отвел взгляд. — Ты всегда это делаешь. Микки снова посмотрел на стол и постучал пальцами. Он не знал, что думать. На самом деле, Мейсон удивил Микки более чем одним своим признанием. Он действительно прошел через это; Микки всегда чувствовал презрение к Мейсону из-за решений, которые глупый ублюдок никогда не переставал принимать, но было очевидно, что он был недоволен своей жизнью и своими решениями. — Ты хороший человек, Маккио, — усмехнулся он. Мейсон усмехнулся и покачал головой. — На самом деле нет, — он пожал плечами. — И мы оба это знаем. Поэтому ничего не изменится, когда они меня убьют. Все будет продолжаться. Однако все изменится, когда вы уберетесь отсюда; главный парень в нашем квартале исчезнет. — Я нихера не лучший парень в квартале, — закатил глаза Микки. — Да, Мик, это так, — заверил он. — Скажи мне, есть ли здесь другие мудрые ребята с таким же количеством трупов на счету, как у тебя в твоем возрасте. Ты будешь гребаной легендой долгие годы. Гейская легенда, но все равно легенда. Микки рассмеялся и протянул кулак Мейсону, который изучал его, прежде чем ударить его своим, вздохнув. — Увидимся в другом мире, Маккио, — тихо сказал он, прежде чем встать. Он тихо рассмеялся, наблюдая, как Микки подходит к двери. — Да, я займу тебе место в аду, — усмехнулся он. Он открыл дверь и был на полпути от нее, прежде чем повернулся к Мейсону и моргнул пару раз, прежде чем тот нашел в себе мужество встретить его взгляд. — Мейсон, — сказал он, и блондин поднял глаза через мгновение. — Спасибо тебе. Он с трудом дождался, когда Мейсон кивнет, прежде чем уйти. Он не думал, что сможет вынести видеть его таким разрушенным. Он вышел из второй двери, ведущей обратно в вестибюль, минуя агента Уолдорф, даже не заметив ее присутствия.***
К тому времени, как он добрался до больницы, улицы были уже полностью пустынны, и он позвонил Бенни из-за дверей. — Да, — ответил он хмуро, явно уставший. — Я внизу, — ответил он, сглотнув. Встреча с Мэйсоном потрясла его до глубины души и оставила в недоумении. Если единственный человек, которого он знал, может оказаться кем-то, кто был просто сломленным мальчиком, ищущим одобрения своего отца и какой-то мужской авторитетной фигуры, на которую он мог смотреть, действительно ли он мог быть уверен, что знал кого-нибудь достаточно хорошо? Бенни повесил трубку, не ответив, и Микки ждал у дверей, чтобы встретиться с ним. В семье было мало людей, с которыми он считал себя хотя бы знакомыми, но Мейсон был одним из них. Это было странное чувство оплакивать кого-то, кто еще не умер, и Микки задавался вопросом, так ли себя чувствовали его клиенты. Конечно, он не был большим поклонником Мейсона, но у них была своя доля хороших времен, и было трудно видеть, что он выглядит таким опустошенным и беспомощным. Человечность была слабостью Микки. — Спасибо, что пришел, — сказал Бенни, как только вышел за дверь. Он потянул Микки к себе и крепко обнял его, но тот не решался сделать то же самое. Он ненавидел, когда к нему прикасались, кроме Йена, конечно, но он знал, что Бенни нужно было успокоить, поэтому он похлопал его по спине, в надежде утешить, пока парень не отступил. — Ты видел Мэйсона? — Микки кивнул. — Как все прошло? С ним все хорошо? Микки пожал плечами и посмотрел вниз. — Думаю, он уже смирился с этим, — ответил он неуверенным голосом. — Он сделал это нарочно. Он думает, что у него больше нет причин быть здесь. — Блять, Микки, — вздохнул Бенни и кивнул в знак согласия. — Так всегда происходит, да? Ты не можешь ни к кому привязаться, потому что они рано или поздно умрут? Микки грустно рассмеялся. — Так всегда происходит, Бенни, — пожал он плечами, похлопав парня по руке. — Такова жизнь.