Тэхён пишет и пишет...

— Гук-а~а, ему всего тринадцать, понимаешь? — Юна стояла, скрестив руки, и обиженно наблюдала за гостем. Её кардиган свисал с плеч и комкался в сгибе угла тумбы, на котором она удобно расположилась. На ногах, обтянутых плотными колготками с короткими шортиками, красиво сидели ворсистые носки, длинной шейкой утончая крохотные формы. — И что ты предлагаешь? — казалось, парню, рассматривающему сейчас пейзажи за окном, разговор не был приятен, и он всем своим видом показывал недовольство. — У него такой возраст, что нужно больше общаться, а я не могу себе этого позволить, находясь вечность на подработках. Ему нужен друг, который, по крайней мере, выслушает его... — Хоть издали представляешь, как это будет? Ты говоришь, чтобы я пошел и вытряс то, как его знакомые, или люди, которых он впервые встречает, трахаются и с кем? — наклоняет голову вбок и пристально смотрит девушке в глаза. — В более мягкой форме, Гук-а~а. И ты не об этом должен говорит с ним, а о школе, о книгах, которые он читал, или, например, фильмы с ним посмотреть. Я хочу, чтобы он раскрылся, — парень одним резким движением приблизился к Юне и обнял нежно. — Я что, похож на няньку? — проговорил в самые глаза и чуть улыбнулся. — А ради меня сможешь? Просто... мне больше некого просить, я так же как и он понимаю, что значит быть одной. Нужной только в корыстных целях. Прошу. — ...Хорошо. Только ради тебя.     Указательным пальцем парень чуть тронул нос сестры и, улыбнувшись ещё шире, завлек в поцелуй, далеко выходящий за рамки безобидного, детского. Не теряя времени, мучительно медленно обвивает спину и скользит ниже. Хватается и сминает крепко пятую точку, в ответ принимая удовлетворительные мычания. После, подхватив с восторженными, игривыми вскриками Юны и разложив на кровати, парень стал припадать к её шее, ключицам, груди... тазу. А минутой позже уже не губами срывая с неё тихие стоны и окрашивая все в засосы, а половым органом вдалбливая её в кровать. Отчего на лице оскал животный, лопатки, в крылья превращаясь, набирают ходу во взмахах, и повсюду сестринские пальцы стараются ухватиться за последний шанс пережить утопию в остом взгляде напротив. — Тише, тише, — прижимал ладонью её раскрытый в агонии рот, выбивая остатки сознательности, — или ты хочешь, чтобы твой драгоценный братик ещё и в реальности это все увидел? Не ограничивался фантазиями, так? — уголок губ дернулся в усмешке.     Переваривая его слова, Тэ начал тихо отходить назад в спальню, побочно прикрывая рот и себе. Ноги дрожали и отдавали судорогой в кончиках пальцев. Рот безуспешно хватал больше воздуха, пытался осилить тяжелое давление в области груди, но как-то не удавалось насытиться. А вот когда своими вздохами он попадал в ритм сестры, то его накрывало с головой. Штаны неуместно теснились, а рука все обреченней, словно лишившись воли, тянулась к паху. Следующие минуты две Тэ сидел на коленях около двери и, вслушиваясь в высокие стоны за ней, гряз все ниже и ниже в пучине одноименных мыслей.     На последних резких движениях он кончал с сорвавшейся тихой, хриплой нотой. А поняв смысл того, что может быть замечен, понесся сломя голову, но, словно по подаянию божьему, без скрипа пола и какого-либо шума, в свою комнату, и, заперев хотя бы просто без щеколды, которая сейчас бы отлично пригодилась здесь, дверь, рухнул на колени, опираясь о локти, сотрясаясь и выгибая спину до хруста от прильнувшего жара в теле и, в который раз, осознания своей испорченности. Слезы катились градом, стекая глыбами с кончика носа на жесткий ковер, но хлопок двери с первого этажа на секунду заставил собраться, а после, как было слышно, выбежавшей сестры с приподнятым настроением, напевающей незамысловатую песенку, и вовсе, смазав по лицу солёную жидкость, успокоиться. Выпив залпом остывший шоколад, который оставил маленький след на серой обтягивающей футболке, Тэхён придвинулся креслом к компьютеру. Экран, в этой темной комнате, очень сильно светил и захватывал почти все поле зрения. Ворд, новый проект...     Он начал писать. Писать свое новое произведение искусства, как иногда он любил выразиться. И Этому он дал название. Только когда он задумался, почему именно такое, в голову не ударило ни одной разумной мысли. Возможно, сыграли свою роль взаимоотношения того Гука с сестрой, но для Тэ это послужило лишь отговоркой на какой-то промежуток времени. Отговоркой для самого себя. Не мог же он так просто...     Минут двадцать как в голове вспыхивают смазанные образы двух соединяющихся тел. Прерывистое дыхание, чередующееся тяжелыми вздохами с широко раскрытых истерзанных губ. В голове напряженное молчание и острое сквозное в низу живота. От раздумий его отвлекло тяжелое дыхание возле правой мочки. — «...натянув её на ствол...» Нет, думаю, здесь тебе стоит употребить слово из четырех букв, — сердце забилось с частотой в полсекунды, дыхание сбилось. Тэхён сейчас практически не дышал. — Оно бы ярче выразило страсть, — а потом, чуть прикасаясь губами к уху: — Ты наблюдал за нами.     Соскочив с грохотом прокручивающегося вокруг своей оси стула, Тэхён отбегает к окну, а чужие руки тело огибают близко и со стуком ложатся на подоконник. Вздох получается прерывистый. Глаза бегают, замечают открытую входную дверь и теплый свет лампы, проникающий в помещение, на незнакомца взгляд не поднимается, да и не особо хочется. Тельце хрупкого мальчика сжимается, а сердце комочком бьется о сдавливающие стенки внутренностей. — Один вопрос. В тебе совесть иногда просыпается? — униженным так Тэхён ещё не был. В глубине души он надеялся, что о его деятельности не узнают и никогда о таком не спросят. Он не будет дрожать от каждого чужого косого взгляда или резкого движения. — Простите. Я правда не хотел, — шмыгая носом, Тэхён всё же поднял зареванные глаза, со страхом в глубинах и сжатыми губами.